пустил коня за Олафом.
Сзади послышались восклицания. Владимир догнал, спросил насмешливо:
-- Ну как тебе молодая и красивая? И богатая, как ты хотел!
-- Даже чересчур,-- ответил Олаф зло.-- Нас за людей не считают!
-- А разве мы люди? -- сказал Владимир.-- Мы -- наемники. Нанялись за
деньги. Мне, к слову сказать, деньги очень нужны.
-- И мне нужны,-- огрызнулся Олаф.-- За деньги я готов убить,
зарезать, вбить в землю по уши... Даже закопать живьем. Но когда мне
бросают как псу кость...
У нас еще есть то, подумал Владимир, чего нет у ромеев. Они гордости
не ведают, им поступок невежественного викинга кажется диким. Даже мне.
Ведь я, наверное, взял бы... Или не взял? Хорошо, что деньги бросили
Олафу!
Они въехали в небольшой городок. Солнце еще висело над краем земли,
воздух был горячий. Прохожих почти не было, появятся с заходом солнца. В
такую жару сидят дома или собираются в харчевнях неспешно выпить кислого
вина и посплетничать.
Постоялый двор выглядел запущенным, как все в империи, но у коновязи
стояли оседланные кони.
В харчевне было с десяток столов, старых и пощербленных, стулья и
лавки, даже два кресла, явно украдены из более богатого дома. Из открытой
двери кухни несло запахи пригорелой каши и жареного мяса. Среди двух
десятков местных крестьян, что расположились на весь вечер, не столько
пьют и едят, сколько сплетничают и коротают время. Владимир заметил и
двух-трех мужчин, что отличались от местных как одеждой, так и поведением.
Олаф подозвал хозяина, велел:
-- Принеси-ка нам...
-- Пива,-- сказал Владимир быстро. И добавил укоризненно.-- Как
быстро ты забываешь родные обычаи!
Олаф оскорбленно дернулся:
-- Вольдемар, вино я однажды и дома пробовал! А здесь его целые
бочки!
Хозяин кивнул благожелательно:
-- Сорок бочек только в моем подвале. К тому же у меня лучшее вино в
округе.
-- Пива,-- сказал Владимир твердо. Олаф начал краснеть от гнева, и
Владимир добавил быстро.-- А вино возьмем с собой на ночь. Здесь есть
свободные комнаты?
-- Для солдат базилевса у меня есть отличные покои,-- заверил хозяин.
-- Подашь туда два кувшина лучшего вина,-- сказал Владимир.-- Но
сейчас нам нужно пиво, мясо... найдешь гречневой каши?
-- Гречневой? А что это?
-- Ладно, давай что есть, а то начнем грызть стол.
Хозяин покосился на белые и острые, как у волков, зубы варваров,
слышно их по грубой речи, даже улыбаются по-волчьи, поклонился и отступил
задом, словно боясь повернуться спиной.
Пиво принесли настолько дрянное, что даже Владимир пожалел о своем
заказе. Олаф рассматривал обитателей харчевни с явным намерением
подраться. Владимир заставил себя отхлебнуть теплого пойла, ему было не по
себе от пристального взгляда широкого в кости человека, черноусого и со
сросшимися на переносице бровями. Он сидел близко к двери. За тем же
столом были еще пятеро, но Владимиру показалось, что по крайней мере двое
пришли с этим человеком, но виду не показывают. Человек опускал взор
всякий раз, когда Владимир поворачивал к нему голову, не подозревая, что
тот продолжает рассматривать его в полированном металлическом кувшине.
-- Что-то никто не показывается,-- пробурчал Олаф.-- Ты уверен, что
твой купец отыщет тебя именно здесь?
-- Он так написал... Постой, сейчас что-то будет.
В харчевню вошел еще один посетитель, высокий мускулистый мужчина в
запыленном плаще. Под плащом позвякивало железо легкого доспеха. Он занял
место за свободным столом, заказал вина и сыра. Черноусый сказал громко:
-- Вот и явился предатель и вор!.. А вы говорили, что его совесть
загрызет!
Один за столом поддержал:
-- Да, он мало похож на загрызенного...
Мужчина в плаще медленно встал, лицо его побагровело. Широкими шагами
он направился к говорившим. Владимир увидел, как за двумя столами сразу
четверо напряглись, бросили ладони на пояса. У каждого висели тяжелые
ножи. Олаф подобрал ноги под себя, насторожился. Не глядя друг на друга,
оба уже разделили: двое под правой стеной -- забота Владимира, под левой
-- Олафа.
-- Ты, тварь низкорожденная,-- сказал тем временем мужчина в плаще
четко и раздельно,-- если ты готов отвечать за свои слова, то обнажи
оружие!
Он отступил и выдернул из ножен длинный узкий меч с изогнутым
лезвием. Черноусый поднялся неторопливо, так же неспешно потащил из ножен
синеватое лезвие:
-- Я готов. Наш городок только вздохнет...
Он бросил по сторонам быстрые взгляды. Их мечи взвились в воздух, но
еще до того как зазвенела сталь, Владимир и Олаф вскочили, развернулись
спина к спине. Четверо, сидевшие по разные стороны харчевни, не бросились
на помощь, как подумал сперва Владимир, в руках были метательные ножи!
Владимир выхватил меч и с криком: "Слава императору!" бросился на
своих, а Олаф, видя что не успевает, рывком поднял стол и швырнул в другую
сторону. Послышался двойной стук: два ножа ударились о летящий на них
дубовый стол, затем там был грохот, крики, стоны. Олаф с наслаждением
прыгнул всем своим немалым весом сверху перевернутого стола. Из-под
широкой столешницы донесся хрип и хруст костей.
Двое с ножами в руках, посмотрели выпученными глазами на Владимира,
мигом скользнули под стенами в разные стороны и выскочили -- один через
кухню, где послышались проклятия и звон посуды, другой прыгнул в окно.
-- Люди базилевса! -- крикнул кто-то.
Схватка на мечах замерла. И для человека в плаще вовремя, ибо еще
двое с саблями начали заходить с двух сторон. Сейчас же все четверо
оглянулись на солдат императорской гвардии, в нерешительности опустили
оружие. Владимир сказал строго:
-- Именем императора!.. Прекратить, иначе продолжите в тюрьме.
-- На плахе,-- поправил Олаф весело.
Чернобородый с показной неохотой бросил меч в ножны:
-- Мы ничем не нарушили законы Божественного императора.
Человек в плаще люто оглянулся на ипаспистов, лицо его было
перекошено злостью. Меч он все еще держал наготове, словно намеревался
драться уже не только с тремя, но и с солдатами императора. Стоны и грохот
привлекли его внимание, из-под стола выполз один, голова была в крови.
Второго вытащили за ноги, был в беспамятстве. Глаза плащеносца
расширились. Он с недоумением взглянул на довольного, как слон, Олафа,
поколебался, кивнул с нерешительной благодарностью, убрал меч.
Владимир кивком пригласил Олафа за собой. Вышли на крыльцо, оставив
тяжелые запахи скверно приготовленной еды и плохого вина. Олаф зло сопел,
Владимир внезапно засмеялся:
-- Дралось десять человек! Мечи, сабли, швыряльные ножи... И ни
одного убитого!.. Что с миром делается? Теперь я вижу, что Царьград падет
с таким слабым народом.
Олаф прорычал:
-- Я знаю, почему паду я!.. Спасая того дурака, мне пришлось
опрокинуть стол с моим пивом!.. Я не успел даже лизнуть!
-- Видишь, как хорошо,-- сказал Владимир серьезно,-- что мы заказали
пиво, а не хорошее вино?
Олаф подозрительно нахмурился:
-- Почему?
-- Ты бы вовсе от горя помер!
Олаф пожал плечами:
-- Я бы не стал переворачивать стол.
Они стояли на крыльце, прислушиваясь к конскому ржанию на конюшне,
голосам во дворе, на улице. Ночь была ясная, звездная. Таких огромных и
ярких звезд Владимир никогда не видел на своей северной родине. И небо не
бывало таким угольно черным.
Он вздохнул:
-- Пойдем, Олаф. Ночью люди с таким как у тебя слабым здоровьем
должны спать.
-- Какие мы молодцы,-- пробормотал Олаф.-- Мы только проехали
городские ворота, а уже успели обрести полдюжины врагов! Надеюсь, это еще
не все...
-- Не понравился этот с черными усами?
Олаф зябко передернул печами:
-- Он мне будет сниться!.. Надеюсь, я его больше никогда не увижу.
Разве что в кошмаре. У него яд стекает с зубов по бороде, а глаза как
острия стрел...
-- Не поминай черта,-- посоветовал Владимир.
-- Почему?
-- А то придет.
-- Я не верю ни в сон, ни в чох!
Они вернулись через зал, где уже не осталось следов разгрома. Все ели
и пили, позабыв про ссору. Владимир на ходу кивнул белому, как мрамор,
хозяину:
-- Не забудь, кувшин вина в нашу комнату!
-- Два! -- крикнул Олаф.
-- Два,-- кисло согласился Владимир.
Они поднялись на второй этаж. Коридор был неширок, а в том конце
стоял человек со сросшимися на переносице бровями. Рука Олафа дернулась к
мечу. Черноусый протестующе выставил руки:
-- Я с миром. У меня нет обиды, что вы вмешались! Вы проезжие, наших
ссор не знаете.
-- Но семеро на одного! -- сказал Олаф набычившись.
Чернобровый кивнул:
-- То надо броситься на защиту слабого. Понятно. Но он не слабый, в
том вся задача. Я бы хотел обсудить с вами одно дело...
Владимир кивнул Олафу, следи, сам отворил дверь, отступил в сторону.
Они вошли, и он закрыл дверь за собой на засов. У этого странного гостя
чересчур опасный эскорт.
-- Меня зовут Филемут,-- сказал чернобровый.-- Я управляющий купца
Могуты. Этот сорвиголова на самом деле вожак разбойников, только схватить
его еще не удавалось. Но все в округе знают, что грабит честных торговцев
он и его люди... Я не стал ждать, когда нам как баранам перережут горло и
снимут шкуры. Я взял людей и пришел в харчевню, где он обыкновенно бывает!
В дверь послышался стук. Владимир отодвинул засов, держа меч в руке.
Мальчишка с двумя тяжелыми кувшинами в руках побелел при виде меча у
своего горла. От троих нахмуренных мужчин веяло таким напряжением, что он
едва не выронил кувшины. Олаф выругался с чувством:
-- Клянусь Локи, я бы его убил! А заодно и спалил бы весь этот
постоялый двор!
-- И город,-- подсказал Владимир.
-- И город,-- согласился Олаф,-- если здесь не оказалось бы больше
винных складов. Надо же!.. Теперь буду верить и в сон, и в чох, и в попову
грушу...
Он торопливо налил вина в три большие кружки. Руки его тряслись.
Владимир и Филемут сели за стол, Владимир все еще не спускал острого
взгляда с чернобрового управляющего.
-- Меня сбили с толку ваши плащи странников,-- сказал Филемут.--
Этериоты всегда ездят в полном своем блеске! К тому же вас двое, а я ждал
одного...
-- Ждал? -- спросил Владимир.
Филемут кивнул:
-- Судя по описанию, тебя. Это я отправлял письмо Могуты. Он же велел
встретить и отвезти в имение. Но сегодня утром вид у него был...
смущенный. Сказал, что зря тебя вызвал, что это лишь предание, в которое
при свете дня сам не верит. И что нет данных где искать сокровище.
Олаф торопливо осушил свою чашу, заорал понимающе:
-- Я ж говорил!.. Если бы все так просто, он бы сам успел!.. А если
копать так уж трудно, то у него есть и понадежнее ребята, чем ты!
Он захохотал. Владимир пожал плечами:
-- Мы проделали дальний путь.
Филемут с готовностью достал мешочек. Судя по тому, как оттягивал
руку, в нем было золото.
-- Это не все сокровище,-- сказал он, улыбаясь,-- но здесь
достаточно, чтобы проехать до Багдада и обратно. И останется, чтобы упоить
всю казарму. Могута посылает это с извинениями.
Олаф одобрительно хрюкнул. Владимир принял, взвесил на ладони:
-- Все в порядке. Мы не в обиде.
Филемут поднялся, улыбался с облегчением. Беседа с этериотами всегда
чревата бедой: солдаты императора жестоки и своевольны.
-- Слава базилевсу!
-- Слава,-- буркнул Олаф.
Когда он ушел, Владимир высунулся из окна, провожал взглядом.
Темнело, Олаф зажег светильник. Владимир тут же отпрянул в тень.
