Администратор развел руками. Олег и Наталья сидели
мрачные, исполненные решимости, и он, сделав несколько
переключений, встал из-за пульта.
-- Прошу в машинный зал. Проверим, действительно ли вы
больше подходите для других эпох. Признаться, эти случаи
довольно редкие... Но даже если вы и не от времени сего, то
вряд ли отыщутся по вашей генетической линии тоже родившиеся не
вовремя.
Уже в коридоре Олег спросил с надеждой:
-- А если... отыщутся?
-- Тогда сразу же и обменяем.
Он не поверил:
-- Прямо сегодня?
Наталья тоже вся вспыхнула. Глаза зажглись. Администратор
сказал небрежно:
-- Это займет не больше получаса. Теперь это упростилось,
умеем.
Они прошли в большой зал. Когда-то здесь сняли перекрытие
между этажами, и теперь в центре помещения размещался вытянутый
пульт, с которого следили за блоками ЭВМ, занимавшей все четыре
стены.
Двое механиков молча подсоединяли Олега и Наталью к
зондирующим комплексам, а администратор, блестя глазами, с
удовольствием плюхнулся в кресло, сказал благожелательно:
-- Как ни странно, но люди разных эпох легко
взаимозаменяемы! А ведь сперва казалось, что перед человеком,
скажем, десятого или первого века и нашим временем преграда
прямо неодолимая!
Олег, поворачиваясь, как кукла, в руках техников, буркнул:
-- А разве не так? Или и у них были самолеты, трамваи...
-- В том-то и дело, что не так! Что техника? Человек в
прошлые века, когда переезжал из страны в страну, тоже
сталкивался с новыми обычаями, языком, нравами, одеждой,
моралью... Даже моралью! Технику не обязательно понимать. Не
всякий наш человечек понимает, что происходит, когда он
включает телевизор! У них, у древних, были вещи
помогущественнее...
-- Например?
Администратор хитро посмотрел, засмеялся:
-- Вижу, настроились услышать про атомные станции древних,
летающие корабли атлантов, термоядерный синтез в Лемурии,
словом, все ту же технику. Не отпирайтесь, по глазам вижу. Но
техника -- это так мало... Как будто уровень цивилизации
измеряется по технической мощи!
Опутанные проводами, обвешанные датчиками, они оба
смотрели недоверчиво и непонимающе.
-- Эх, как бы вам попроще... Вот человек без всякого
научного или технического образования еще в 544 году до нашей
эры создал свой путь развития личности и общества, не будем
дискутировать -- прав или не прав,-- но вот и сейчас у него
есть последователи в ряде стран... Или совсем неграмотные сын
плотника и погонщик верблюдов создали один за другим с
интервалом в 600 лет религиозно-этические учения, и вот сейчас
вся мощь нашей науки не может окончательно вышибить их,
опровергнуть! А вы говорите -- дикари. Они были поразвитее нас
в иных вопросах. Важных вопросах. А что науки не знали, на
трамваях не ездили, синтетического мяса не ели, то это еще не
значит, что мы культурнее.
Их усадили, на экранах пошла пляска кривых, замигали
лампы. Подошли еще специалисты.
Администратор продолжал с энтузиазмом:
-- Культура сохраняется при одном условии: если
впитываются достижения прошлых веков, развиваются! А у нас? С
наукой приобрели многое, а сколько потеряли? Спохватились
теперь, наверстываем... Да, вы угадали, путем перемешивания
человечества из разных эпох -- тоже. Ведь не дикарей запускаем
к ним!
Один из техников пробурчал:
-- До сих пор не пойму, как они уживаются...
-- Уживаются? -- откликнулся администратор живо.--
Мгновенно начинают действовать! Нам в своем сложнейшем мире
кажется, что нашими крохотными усилиями ничего не изменишь,
потому и не пытаемся, а эти приходят из племени, которое все
умещалось в одном городище, а вокруг чужие, потому каждый
поневоле участвует в "международных делах", впрочем, можно без
кавычек, воюет, защищает, утверждает... Словом, каждый, кроме
того, что скотовод и землепашец, еще и государственный деятель!
Если что-то не так, тут же орет, что, дескать, не с печенегами
надо воевать, а с хазарами или берендеями... И нередко его
голос бывал решающим!
Техники сняли с побледневшей Натальи провода.
Администратор покосился на табло, но продолжал:
-- Скажите, вам нравится постройка города-спутника в
космосе?
-- Нет,-- ответила она.
-- Нет,-- ответил и Олег так же тускло,-- я против.
-- А почему не протестуете?
-- А что я могу? Там академики, а я механик стиральных
машин.
-- Вот-вот! Даже в таком пустяке пасуете. А те, из других
эпох, не молчат!
Он спохватился, встретившись глазами с Натальей.
Она была измучена, на ее лице было написано: когда же этот
дурак заткнется, им же плохо, очень плохо, как он не видит?
-- Извините,-- сказал администратор, вскакивая. Он
побледнел.-- Токую, как тетерев... Сейчас сделаем все, что
сможем. Зондирование закончено, можно попытаться с обменом.
Если не получится, не взыщите...
В левой части зала над полом возвышалась на пол метра
металлическая плита. Отполированная, она рассыпала лучики, и
каждый, попадая в сердце, колол как острое стекло.
-- Да,-- сказал за спиной администратор сочувствующе,--
это конец...
Они одновременно поднялись на плиту. Олег инстинктивно
повернулся спиной, чтобы даже в этот момент не видеть женщину,
которая истерзала ему душу. Она встала рядом, тоже отворачивая
лицо, на котором были отвращение и ненависть.
-- Вы приняли тяжелое решение,-- сказал администратор.
-- Включайте! -- закричали оба в один голос с болью.
Ревнули машины, едва слышно завибрировал пол. Воздух в
зале сгустился, потемнел, внезапно все сожгла яркая вспышка, их
выдернуло из плоти, страшный вихрь подхватил и понес через
силовые поля, тьму, пространство, время, галактики...
Олег с трудом переждал тьму, борясь с тошнотой и
слабостью. Когда зрение прояснилось, увидел хорошо обставленную
комнату, книжный стеллаж во всю стену, широкий диван, добротный
письменный стол, на котором возвышалась пузатая настольная
лампа, с низкого потолка падал странный свет, высвечивая
массивный чернильный прибор, телефонный аппарат.
Под ним было мягко, в стенах приглушенно шуршало. Он сидел
в глубоком кресле, прямо перед ним стоял телевизор. Кресло
заурядное, имитация под старину, телевизор "Электрон-718", у
него тоже такой был, пока не купил получше...
Он же должен был перенестись в будущее! Однако похоже на
его время, даже на предыдущие годы...
Он вскочил, быстро обошел комнату. Слева дверь, толкнул
осторожно. Не подалась, подергал за ручку, нажал плечом,
створка вдруг исчезла, и он влетел в другую комнату, такую же,
только обои другие да телевизора нет, а так все те же книжные
полки, стенка, стол, кресла, картины на стенах...
Еще дальше -- широкие окна, дверь. Угадывается свет, но
увидеть ничего нельзя, похоже, стекла поляроидные.
Нажал уже испытанным способом, створка исчезла, ударило
свежим ветром, он по инерции выскочил на балкон, налетел на
перила.
Под ним сказочный город! Его город, потому что некоторые
здания строили еще при нем, он узнал их, теперь они выглядели
жестоковатыми архаизмами среди новых, светлых и радостных.
Исполинские дома соседствуют с крохотными, словно бы
вынырнувшими из русских сказок, блестят широкие ленты
автомагистралей, извиваются узкие дорожки парков... Пронеслись
над зданиями бесшумные вертолеты с крупными буквами ГАИ на
боках и днище...
Он жадно рассматривал дома. Лоджия, разделенная на секции,
шла вдоль всего этажа. Он опустил голову, рассматривая этаж
внизу, но интересного ничего нет, дом построен еще в прошлом
веке, еще в его времени...
В сторонке щелкнуло. Олег быстро обернулся. В соседнюю
секцию вошла, сладко зевая и протирая кулачками глаза...
молодая женщина. Совершенно обнаженная, ее распущенные волосы,
блестящие и тяжелые, как жидкое золото, падали до поясницы,
закручивались там в крупные локоны. Явно молодая, сильная, в
броне загара, длинноногая и с развитой грудью, она показалась
ему изящной статуэткой античных времен, разве что плечи
показались жалобными из-за худобы, и ключицы выступали излишне
резко...
Наконец она перестала тереть глаза, обнаружила Олега, что,
прижавшись к перилам, обалдело и радостно смотрел на нее во все
глаза.
-- Ах, вы уже встали, Валентин,-- сказала женщина с легкой
гримаской.-- Я не знала, что вы решили подняться рано. Сейчас
накину что-нибудь, чтобы не смущать ваши старомодные вкусы.
Лицо ее было неправильное, юное, скуластое, глаза
огромнейшие, ярко-зеленые, а когда взглянула на Олега, у того
перехватило дыхание и пересохло во рту. Она шагнула обратно, а
он ошалело пролепетал в спину, изящнее которой еще не встречал:
-- Что вы!.. Совсем напротив... Останьтесь! Извините, если
я такое говорил.
Женщина вернулась почти сразу же. Тугие голубые шорты
плотно обтягивали ее широкие бедра, в остальном она осталась
такой же: с обнаженными плечами и грудью, голыми длинными
ногами, где золотистый пушок искрился, как мириады солнышек,
поясок туго стягивал тонкую талию. Она была налита до краев
молодостью и красотой, глаза смотрели пытливо. В руке она
держала маечку, но глаза ее -- огромные, широко расставленные
-- внимательно изучали Олега, он же пытался смотреть ей в лицо,
но его взгляд, выдавая ступеньку культуры хозяина, сползал,
скользил по ее фигуре.
-- Вы изменились,-- сказала женщина наконец.-- Раньше бы
так не сказали... Или обмен удался? Вы все твердили, что
рождены для прошлых эпох.
Олег с трудом оторвал взгляд. В ушах звенело, мир вне
этого балкона потерял очертания, стал неинтересен, исчез вовсе.
-- Вы правы... Меня зовут Олег, я из прошлого века. Из
1999 года. А как зовут вас?
-- Татьяна Осинина. Держитесь вы хорошо... Адаптация почти
мгновенная! Завтракали?
Маечку она небрежно отбросила, и Олег вздохнул с
облегчением. Она перехватила его взгляд, раздвинула губы в
предостерегающей улыбке:
-- Мой наряд еще ничего не значит. У вас мода тоже шла в
ногу с подавлением животных инстинктов в человеке... Вспомните!
Бабушки в молодости всегда одевались скромнее внучек. Пойдемте
ко мне, я покормлю вас, покажу, как пользоваться кухней,
комплекты везде одинаковые, а там справляйтесь сами. Мне на
работу скоро.
Олег перешагнул через низенькую чугунную ограду, отлитую
по типу старинных петербургских. В квартире экстравагантной
соседки чуть не ошалел от обилия непонятных вещей. Женщина
двигалась легко и быстро, ловкая, однако он ощутил, что
прикоснуться к ней непросто.
-- А почему так оскорбительно о наших инстинктах? --
спросил он, усаживаясь с нею за стол, куда она выставила еду.
-- Не притворяйтесь, я, как и всякий грамотный человек,
историю знаю. Представьте, что человек эпохи, скажем, Пушкина
или Лермонтова оказался бы в вашей эпохе, проехался бы в битком
набитом троллейбусе в час "пик", где его поприжимало бы то к
одной женщине, то к другой, то к третьей... Какие опрометчивые
выводы сделал бы о нравственности вашего времени на основании
единичного, неверно истолкованного факта? А то, что помещик
силой таскает крепостных девок на сеновал, а помещица спит с
конюхами...
-- В нашем времени уже не было помещиков,-- прервал он,--
но это неважно, я все понял.
-- Вот и хорошо,-- сказала она с облегчением,-- а то
предыдущий сосед... Все мечтал о старом добром времени, то есть
