двоюродную сестру Пенелопу, которая красотой не уступала, умом
превосходила, а уж верности могла поучить сестру, что ранее
была женой Тезею, полюбовницей Титию, наложницей Стинисса,
женой Менелаю, теперь жена Парису, а вскоре опять пойдет за
Менелаем в его Спарту...
Еще выделяются могучие Аяксы, древний старик Нестор,
смуглокожий черноволосый человек, что сидит рядом с
Агамемноном, кудрявый, с сединой, быстрыми глазами, в пышной
одежде жреца...
Агамемнон ударил в пол посохом, выждал паузу и заговорил
значительно, пристально глядя на вождя россов:
-- Архонт тавроскифов! Совет царей пригласил тебя, нашего
союзника, чтобы совместно решить, как взять Илион...
Ахилл сел возле Одиссея, дружески толкнув того в бок,
ответил, не задумываясь:
-- А что решать? Ударим с ходу. Троя не успеет опомниться,
как захватим. Так уже однажды сделал наш Геракл. Он тогда в
живых оставил только одного ребенка, назвав его Приамом, а
теперь этот Приам владеет Троей! Надо ему напомнить прошлое.
К Агамемнону наклонился жрец, шепнул, неприязненно глядя
на князя мирмидонян. Агамемнон медленно наклонил голову.
-- Нет,-- ответил он с достоинством,-- боги не велят.
Принесем жертвы, неделю подождем ответа богов. Так принято!
Ахилл мгновенно вскипел:
-- Как могут ваши волхвы быть на совете? Здесь говорят
только воины!
Агамемнон грозно повысил голос:
-- Не богохульствуй! Голос богов -- высший голос. У
просвещенных народов боги есть, это они решают наши судьбы.
Ахилл рассвирепел на колкость:
-- Самые могучие боги -- наши боги! Сварог, Род... Явь,
правящая миром, свирепый Перун и неистовый воин Доннар! Пока
они с нами, кто против нас?
Верховный жрец вскочил, но Нестор уцепился за его рукав:
-- Да-да, это могучие боги!.. Но зачем ссориться? Они
помогут и через неделю.
Ахилл бросил с досадой:
-- Наши боги помогают смелым, а не ротозеям! Провороним
время, нас же и накажут!
-- А вот наши боги,-- изрек Агамемнон победно,-- помогают
нам всегда!
Ахейцы одобрительно зашумели. Верховный жрец смотрел
насмешливо, что-то говорил, презрительно улыбаясь, Агамемнону.
Ахилл вскочил на ноги как огромный барс, грянул гневно:
-- Нет на свете богов, которые помогали бы слабым да
ленивым!
Оскорбленные ахейцы вскочили, загремело оружие. Агамемнона
скрыла стена могучих мужчин в доспехах, по глазам ударил
холодный блеск обнаженных мечей.
Ахилл презрительно усмехнулся, тряхнул головой. Забрало
клацнуло, укрыв нижнюю часть лица, теперь только через узкую
прорезь в шеломе пылали бешенством голубые глаза. Он сделал
неуловимо быстрое движение, и в его руках уже наизготовку
боевой топор и круглый щит.
Ахейцы замерли, боясь сделать движение: гиперборей готов к
бою. Слышалось только шумное дыхание, но тут сзади раздался
голос верховного жреца, и стена плотных тел угрюмо двинулась на
Ахилла. Кто-то воровато скользнул ему за спину, но внезапно с
треском отлетел полог, в шатер ворвался солнечный свет, свежий
ветер и свирепый клич:
-- Ахилл, мы здесь!
Ахейцы разом подались назад. Многие поспешно бросили
оружие. Ахилла сзади хлопнули по плечу, с боков встали витязи в
тяжелом вооружении, крепкие как дубы.
-- Аристей нас послал... Негоже, грит, князю без
супровода!
Ахейцы, ворча и опасаясь сделать неосторожное движение,
медленно рассаживались вокруг Агамемнона. Царь царей был белым,
как мел. Мирмидонян мало, но все помнили про их неуязвимость.
Нестор со стоном бросился на середину шатра, его белая
борода расстилалась следом, как снежный вихрь. Растопырив
трясущиеся руки, он прокричал:
-- Опомнитесь! Опомнитесь, герои! Мы еще не вступили в
бой, а распри уже начались!
Ахилл первым опустил топор. Россы по его знаку бросили
мечи в ножны. Не сказав ни слова, князь мирмидонян повернулся
и, сопровождаемый своими воинами, вышел из шатра.
На другой день мирмидоняне вступили в бой. Троянцы
сопротивлялись стойко, но когда передние ряды пали под
свирепыми ударами гипербореев, страх охватил защитников Трои,
они бросились бежать. Часть их войска попыталась обойти россов
с тыла, но тут, рискуя навлечь гнев богов, с кораблей Одиссея
на берег посыпались немногочисленные итакийцы, с ходу ударили
троянцам в спину. Вел их в бой сам Одиссей, разгоряченный,
злой.
Троянцы бежали за стены города, оставив богатую добычу.
Именно здесь Агамемнон, не принимавший участия в битве,
допустил роковую ошибку. Завидуя славе князя россов, он при
дележе добычи выделил ему наименьшую часть. Напрасно
дальновидный Одиссей пытался переубедить надменного и
недалекого предводителя похода.
Ахилл, вернувшись на корабль, в ярости сорвал тяжелый пояс
с мечом, швырнул от себя, едва не проломив борт.
Петрок в испуге отшатнулся от дощечек, на которых чертами
и резами вел записи.
-- Что стряслось, князь?
-- В бой не пойдем,-- отрезал Ахилл. Его глаза метали
молнии.-- Чужими руками жар загребать? Не-е-ет, придется
напомнить, чего мы стоим!
Он опустился было на скамью, но злая энергия подбросила,
он в бешенстве заметался по тесному помещению.
-- Князь,-- встревожился Петрок,-- мы же обещали...
-- Да,-- взревел Ахилл,-- но они сами нарушили договор!
Мне не добыча нужна, честь задели!.. Жалкие трусы, льстецы! Как
умоляли, как упрашивали о помощи!.. Знали же, что без нашей
помощи, без нашего оружия им не взять не только Трои, но и
жалкого хлева!
-- Князь...
-- Молчи! Ищешь новые высокие истины, а тут говорят старые
простые: честь, достоинство. Ты там растекайся мыслью по древу,
но и на жизнь оглядывайся!
-- Князь...
-- Все! -- отрезал Ахилл.-- С кораблей посмотрим, чего они
без нас стоят. Посмотрим с кораблей! На берег -- ни шагу!
За ним, закусив губу, молча наблюдал Аристей. В этом
первом бое с троянцами был ранен всего один россич. Молодой,
горячий, он вырвался далеко вперед, удары медных жал напрасно
пытались просечь булатные доспехи, но одно острие попало в
прорезь для глаз... Молодой воин никогда уже не увидит солнца.
Через несколько дней троянцы поняли, что мирмидоняне в
боях не участвуют. От сопротивления перешли к атакам, и один за
другим гибли ахейские герои. Все новые отряды выплескивались из
стен Трои, ахейцы отступали...
После жестоких поражений к Ахиллу потянулись делегации от
Агамемнона. Последнюю возглавил Нестор. Он обещал нагруженные
золотом корабли, возврат всей добычи, даже руку дочери
Агамемнона.
-- Жена у меня есть,-- ответил Ахилл враждебно,-- есть и
сын. А на золото я не падкий, не за ним привел воинов!
Посланники ушли ни с чем, на корабле Ахилла воцарилось
тяжелое молчание. Петрок низко склонился над записями, Аристей
меланхолично штопал порванную в первом бою рубашку.
-- Вступила обида девою на землю Троянскую,-- сказал он
невесело.-- Нужно ему было бабу красть! Как будто девок не
было.
Петрок поднял голову, сказал задумчиво:
-- Вступила обида девою на землю Троянскую... Хорошо
сказал! Это о Брисеиде, которую Агамемнон отнял у Ахилла?
-- Хоть о Брисеиде, хоть о Елене,-- ответил Аристей
безучастно.-- Из-за баб великие возникают обиды, великие
распри! Иной раз целые народы гибнут...
Ахилл лежал на медвежьих шкурах, забросив руки за голову.
К разговору он прислушивался лениво, но тут вмешался:
-- Ты не прав, воевода! Чему парня учишь? Не из-за баб, то
-- повод... Все куда скучнее. Но песни будут! Сегодня я слышал
одну... Аристей, что с тем воином, что глаза потерял? Его
Бояном кличут вроде?
Аристей коротко взглянул, заколебался.
-- Да, Боян... Ахейцы его прозвали Омир, что по-ихнему
означает слепец... Тосковал парень, но если по чести, то,
может, и лучше, что ему глаза выбили, Лучше песни складывать
будет.
Ахилл вскочил, лицо его налилось кровью. Он задыхался от
ярости, рука шарила на поясе, отыскивая меч.
-- Зверь!.. Как ты... Да разрази тебя Перун за такие
слова!
Аристей отпрыгнул к двери. Он побелел, напрягся.
-- Князь! -- заговорил он предостерегающе.-- Князь!..
Помни, ты не простой воин, а князь! Ты должен мыслить иначе, ты
должен видеть главное! Кем бы остался этот воин, будь
по-прежнему с глазами? Храбрым рубакой, который в конце концов
погиб бы где-то, а если бы и прожил долгую жизнь, то опять же
-- на поверхности жизни: принимая удары и нанося их сам!.. А
так ему откроется глубина. Не разумеешь? Они, эти слепцы, видят
суть вещей. Силы у него в избытке, а куда расходовать теперь?
Пока был цел, я учил его правилам певца! Певцами, князь,
рождается много, да мало кто становится. По мелочи живем, а он
теперь руками-ногами ничего не сможет, только голова да язык
остались! Будь уверен, всю оставшуюся силу бросит в святое
ремесло певца!
Ахилл дышал тяжело, ярость утихала медленно, в глазах еще
вспыхивали горячие искры.
-- Сегодняшняя песня была его? -- спросил он хрипло.
-- Да.
-- Ладно,-- сказал он. Тяжело опустился на ложе из шкур,
сказал с болью: -- Ты прав, но ты жестокий человек... Сварог
щедро тебя одарил, но клянусь небом, в твоих песнях много ума,
и мало сердца, потому их в народе забудут скоро!
Аристей холодно наклонил голову. Он был уязвлен.
-- Для государства важнее моя правильная политика чем мои
поэмы.
-- Я в этом не уверен,-- буркнул Ахилл и поспешно
отвернулся, чтобы не слышать возражения воеводы, который всегда
побеждал в спорах.
Троянцы в новом жестоком бою разгромили ахейцев наголову.
Россы со своих кораблей угрюмо смотрели, как, преследуя
бегущих, троянцы убивали их в спину, усеивали трупами
бескрайнее поле, а затем и все побережье.
В отчаянии ахейцы бросили лагерь, спасались на кораблях.
Часть троянского войска осталась грабить лагерь и добивать
защитников, другие попытались с ходу ворваться на корабли.
Завязалась жестокая сеча, на корабли полетели факелы. Первым
вспыхнул корабль Агамемнона, огонь охватил паруса.
Петрок не выдержал, ринулся к Ахиллу;
-- Князь, дело общее! Давай выступим!
Ахилл отрезал:
-- Нет.
В сторонке Ярослав, воевода с другого корабля, сказал
горестно:
-- Извечная болезнь россов... Один сражается, другой с
высокого холма смотрит на погибель войска соседнего князя, мед
пьет и злорадничает...
-- Здесь дерутся ахейцы с троянцами! -- бросил Ахилл.
-- А разве у нас не так? Никогда не удавалось выступить
разом.
-- Было.
-- Когда было,-- протянул Ярослав.
Он тяжело спрыгнул с корабля на песок, побрел к своему
кораблю. Троянцы на него не нападали, они держались поодаль от
черных кораблей мирмидонян.
Петрок и Аристей ощутили, что князь поколеблен. Память о
славном походе прошла через века, тысячелетия и осталась в
песнях. Тогда их пращуры спустились с высоких Карпатских гор,
разгромили обитающие внизу племена, увлекли их в
удивительнейший поход в попытке достичь края земли... Они шли
через степи, сметая с пути воинственные племена кочевников, шли
через леса, уничтожая и разметывая лесных людей, шли через
снежные горы... Они принесли в Китай железо и колесницы, там
смотрели на колесо как на чудо, с боями вошли в жаркую Индию,
прошли ее всю, покоряя местные племена дасиев, добрались до
океана. Дасии клялись, что дальше земель нет, а вода за сотню
верст от берега уже кипит... Многие там остались, установив на
