ванну, но были вовремя спасены. На болотах нас атаковала армия
кровососущих насекомых, что оказалось, пожалуй, самым тяжелым испытанием с
начала похода. Эти проклятые твари не только кусали лицо и руки, но даже
умудрялись забираться под панцири доспехов, делая зуд совершенно
невыносимым. Впрочем, меня куда больше беспокоила возможность подцепить
какую-нибудь болотную лихорадку.
На седьмой день мы, наконец, выбрались из этого чертова болота,
сильно отклонившись от первоначального направления; капитан послал гонцов,
чтобы известить об этом отряды справа и слева. К вечеру обнаружилось, что
часть солдат чувствует себя прескверно; очевидно, мои опасения насчет
лихорадки подтвердились даже скорее, чем я ожидал. Мы уже собирались
останавливаться на ночевку, когда вернулись посланные вперед разведчики и
доложили, что обнаружили поблизости развалины старинной крепости, пустой и
заброшенной. Капитан решил, что это самое подходящее место для привала, и
вскоре мы вышли к затерянному в лесу древнему форту.
Это, по всей видимости, была одна из тех легендарных крепостей, что
воздвиг в Диких Землях император Нордерик. Некогда крепость была мощным
фортификационным сооружением, но прошедшие столетия не могли не отразиться
на ее облике. Часть стен и башен обвалилась, от рва и земляного вала почти
не осталось следов. С северной стороны руины густо поросли мхом, а с южной
- плющом; кое-где из щелей между камнями, бойниц и узких башенных окон
тянулись небольшие деревца, а на стенах и не обвалившихся еще крышах тут и
там пышно зеленел кустарник. Это зрелище торжества природы над человеком
навевало уныние не только на меня, но и на не склонных к философии солдат.
Однако капитан велел нам скорее проходить внутрь; в самом деле, даже
полуразвалившаяся крепость выглядела лучшей защитой, нежели простые
палатки. Уже смеркалось; мы зажгли факелы. Капитан велел тщательно
обследовать руины, предупредив об опасности ядовитых змей. Змей мы,
впрочем, не обнаружили, но потревожили целый выводок летучих мышей,
которые принялись кружить над нашими головами, словно ангелы смерти.
Большая птица с шумом вспорхнула с пола одной из башен и некоторое время
металась между стенами, пока не вылетела в окно. Но были и более жуткие
находки.
Я услышал испуганное восклицание и поспешил туда, где уже стояли
несколько солдат, освещая что-то факелами. У подножия стены примостился
человеческий скелет в остатках ржавых доспехов; между костями мертвеца и
из одной из его глазниц росла трава. В колеблющемся свете факелов
казалось, что мертвец ухмыляется. Некоторые солдаты бормотали молитвы.
Всего на территории крепости оказалось больше десятка покойников; все
это были солдаты, умершие очень давно. Некоторые скелеты сохранились
целиком, от других уцелели лишь отдельные кости. Непонятно было, почему
они оказались тут. Если все защитники крепости погибли, то где остальные?
Если же они победили, то почему бросили товарищей без погребения?
Мои сослуживцы были напуганы и отнюдь не хотели оставаться в крепости
на ночь.
- Трусы! - возмутился капитан. - Испугались кучки костей!
- В самом деле, - поддержал я начальство, - можно еще бояться живых,
но с какой стати бояться мертвых?
- Эвон сказанул, - возразил мне рыжий детина, способный, вероятно,
завязать узлом кочергу, - живого-то можно убить, а вот мертвому что
сделаешь?
- Отставить базар! - прикрикнул капитан. - С нами сила господня - или
кто сомневается в могуществе Господа?
Таковых, разумеется, не нашлось. Капитан велел вырыть под стеной яму
и похоронить останки; после того, как выбранные им солдаты не без трепета
исполнили приказ (видимо, живого капитана они все-таки боялись больше, чем
мертвых воинов Нордерика), в лагере объявили отбой. Я и еще несколько
солдат заночевали в одной из башен.
Пробуждение мое было неожиданным и куда более неприятным, чем обычно.
Сигнал трубача оборвался на половине, снаружи доносились крики и лязг
оружия. Мы кое-как влезли в доспехи и выбежали во двор. Солнце взошло
совсем недавно, и почти вся внутренность крепости была еще в тени, поэтому
в первый момент я даже не понял, что в крепостном дворе полно мутантов.
По всей видимости, они напали внезапно, проникнув в крепость в обход
наших постов: очевидно, существовал какой-то тайный ход. Многие из тех,
что спали в палатках во дворе, были убиты или серьезно ранены в первые же
минуты; если прибавить еще больных, состояние которых со вчерашнего вечера
только ухудшилось, выходило, что к моменту, когда мы осознали
происходящее, численный перевес врагов был почти двукратным.
Первое, что бросалось в глаза в мутантах - полное отсутствие
единообразия, столь характерного для всякой армии. Мутанты заметно
различались физическим строением; но, в отличие от виденных нами
пленников, у этих не было каких-то особо нефункциональных, затрудняющих
физическую активность уродств. Напротив, одному помогали чересчур длинные
или чересчур сильные руки, другой благодаря особому строению ног мог
совершать невероятные прыжки, третий вертел головой на двести с лишним
градусов, не позволяя никому подобраться сзади. Среди мутантов были и
мужчины, и женщины, но преобладали все-таки мужчины.
Не менее, чем внешность, различались обмундирование и вооружение
наших врагов. Кто-то обходился штанами и рубахой, на ком-то были
металлические доспехи того или иного образца; кто-то прикрывался кожаным,
деревянным или металлическим щитом, кто-то предпочитал держать оружие в
обеих руках. Мелькали мечи, кинжалы, шпаги, пики, кривые сабли, боевые
топоры, длинные алебарды, серпы, кистени, наконец, просто дубины. Лучники,
прятавшиеся за развалинами, пускали в нас стрелы. Но одно оружие, похоже,
пользовалось особой популярностью. Это было что-то вроде длинного кнута с
тяжелым металлическим или каменным шариком на конце и крючьями по всей
длине. В начале боя эти штуки были заткнуты у мутантов за пояса; они
использовали их позже.
Разумеется, в то время у меня не было возможности внимательно
разглядывать мутантов и анализировать увиденное. Я просто отчаянно
сражался за свою жизнь, с каждой секундой все отчетливее понимая, что на
этот раз шансов у меня нет. Нас довольно быстро оттеснили в угол двора;
сбившиеся в кучу, мы представляли собой превосходную мишень для стрел.
Капитан и двое лейтенантов уже были убиты; сражались еще последний
лейтенант, раненый в плечо, и двое капралов. Нас оставалось около семи
десятков, когда сверху, со стены, на нас столкнули огромный камень.
Несколько человек были убиты или покалечены, остальные, в том числе и я,
бросились врассыпную. Мигом мутанты оказались между нами и вокруг нас. Вот
тут-то они и пустили в ход свои кнуты. Благодаря тяжелому грузу на конце,
эта штука прекрасно обвивается - вокруг руки, вокруг ног, вокруг оружия -
а крючки цепко удерживают добычу. Виртуозно владея этими приспособлениями,
мутанты вырывали у солдат оружие и валили их с ног. Я увидел, как сразу
двое врагов с кнутами подступают ко мне, а еще двое с мечами заходят
сзади, но не торопятся рубить. Я понял, что меня хотят взять в плен;
какими ужасами это грозило, можно было только догадываться, и у меня
мелькнула мысль о самоубийстве. Однако страх, особенно острый после
пережитого ожидания неминуемой гибели, удержал меня; я вообще не сторонник
необратимых действий. К тому же быстро и безболезненно покончить с собой с
помощью меча не так-то просто. Короче говоря, момент был упущен; меч
вырвало из моей руки, петля подсекла ноги, и я рухнул наземь, громыхнув
доспехами. В следующий момент мне скрутили руки за спиной, связали ноги, а
потом куда-то поволокли.
38
Я лежал связанный в густой траве, лицом вниз. Звуки боя вскоре
затихли; затем послышались короткие вскрики - очевидно, победители
добивали раненых. Мимо меня несколько раз кого-то протащили - по всей
видимости, других пленных, но я не решился их окликнуть. Я упрекал себя за
минуту слабости, из-за которой попал в руки мутантов живым. Зная, как
обращаются жители королевств с захваченными мутантами, мог ли я
рассчитывать, что мутанты обойдутся со мной лучше? Впрочем, надежда, как
известно, умирает последней; я отчаянно цеплялся за мысль о возможности
побега, хотя и помнил слова своего - уже покойного - однополчанина о том,
что из страны мутантов не возвращаются.
Зашуршала трава; кто-то подошел и остановился рядом. Странный голос,
не мужской и не женский, предупредил меня на ломаном языке (который можно
было назвать и грундоргским, и корринвальдским), что сейчас меня развяжут,
но если я попробую сопротивляться, то мне будет очень больно. Затем чьи-то
руки освободили меня от пут, и мне велели встать. Я поднялся и увидел
троих мутантов, вооруженных кнутами; лица двух из них были чрезвычайно
безобразны, но я постарался не выдать своего отвращения. Один из этих
уродов, обладатель гермафродитского голоса, приказал мне раздеться догола.
"Начинается! - подумал я. - Неужели нравы по обе стороны Границы полностью
симметричны?!"
Голого, под конвоем, меня отвели к лесу (я успел заметить, что еще с
несколькими пленниками проделывают то же самое, а остальные, очевидно,
ждут своей очереди) и поставили между двумя деревьями, привязав за руки к
их стволам. Затем ко мне подошли еще двое: абсолютно лысый мужчина средних
лет без видимых дефектов - впрочем, возможно, их скрывала одежда - и
безобразная горбатая старуха с отвисшей до подбородка нижней губой,
настоящая ведьма - я даже удивился, как она могла попасть в военный отряд;
впрочем, о силе и выносливости мутанта не всегда можно судить по его
внешнему облику. Эта странная парочка принялась осматривать и ощупывать
мое тело с такой тщательностью, что я даже испугался, не носит ли их
интерес гастрономический характер; при этом некоторые их действия
заставили меня смутиться. Наконец старуха что-то прокаркала приведшим меня
солдатам, и лысый кивком подтвердил ее слова. Меня развязали, по-прежнему
держа наготове кнуты; затем, к моему удивлению и немалой радости, мне
вернули одежду. Правда, теперь она вся была изрезана ножами - возможно,
искали что-нибудь зашитое, или это просто обозначало мой теперешний
статус; от сапог отрезали голенища, превратив их в подобия галош. И все же
лучше ходить в лохмотьях, чем нагишом.
Едва я оделся, как мне снова связали руки за спиной, а на шею надели
кожаный ошейник с прикрепленной к нему веревкой. Взявшись за эту веревку,
один из мутантов повел меня в глубь леса, туда, где располагался их
лагерь; двое других шли сзади. Впрочем, лагерем это можно было назвать
только условно: здесь были лишь три-четыре палатки, замаскированные
зелеными ветками, остальные же мутанты, видимо, предпочитали в походе
спать под открытым небом. Здесь мне надели на ноги цепь и велели лечь на
землю рядом с другими пленниками, уже прошедшими аналогичные процедуры.
Еще около часа со стороны крепости подводили новых пленных; всего нас
набралось около шестидесяти. Остальные, очевидно, были мертвы; мутанты
прикончили раненых, больных, а также, надо полагать, тех, кто не прошел
осмотр, если таковые были. Когда привели последних солдат, нас всех
выстроили в колонну по одному и соединили веревками наши ошейники, после
чего снова велели лечь.
До полудня победители отдыхали, не обращая на нас внимания. Я
подумал, что если пыток и издевательств нет сейчас, то их, видимо, не
