где-то лишился, но вместо обычного для одноруких крюка культю венчал остро
отточенный металлический штырь, которым его могучий обладатель мог,
вероятно, проткнуть не только человека, но и рыцарский доспех.
Словом, вся компания в целом отнюдь не выглядела симпатичной; но я
почему-то почти не испугался. Я побывал уже во стольких передрягах, что не
сомневался, что мне и на этот раз удастся как-нибудь выкрутиться; хотя,
казалось бы, по теории вероятности везение должно было в конце концов
закончится.
Они вели меня к центру города. В первые минуты пути никто не произнес
ни слова.
- Язык проглотил от страха? - осведомился мушкетер.
- Нет, просто жду, пока вы сами все мне расскажете, - ответил я,
надеясь, что они оценят мою невозмутимость.
- Ха, а ты мне нравишься, - хохотнул мушкетер. - Может, мы тебя и не
прикончим. Впрочем, это как шеф решит.
- Ну, раз уж мы начали беседу, то, может, вы сообщите, куда я,
собственно, попал?
- К черту в задницу, - пробурчал негр.
- Впрочем, один мой приятель называл это место Страной отверженных, -
добавил мушкетер. - Он был придворный поэт у какого-то там принца. И,
натурально, завел шашни с принцевой женой. Ну, тот, конечно, собирался
содрать с него кожу и посадить на кол, но парнишка вовремя сбежал.
Забавный был тип. Жалко, прирезали его по пьянке.
Мои подозрения подтвердились. Эти люди были не местные, а беглые
преступники с севера; вероятно, таковы же и другие обитатели здешних мест.
Интересно, одна в городе банда или несколько? И если несколько, то к какой
из них принадлежал убитый мною в пустыне?
Наш путь окончился на широкой площадке, бывшей некогда крышей
магазина или кинотеатра. В крыше зияли многочисленные неправильные дыры,
служившие, как я понял, целям вентиляции и освещения. Мушкетер нагнулся
над одной из таких дыр и заорал:
- Э-гей, мы пришли!
Снизу ему что-то ответили, и из дыры высунулся конец приставной
лестницы. Оценив, что я не смогу спуститься по ней со связанными руками,
мушкетер развязал веревку, напутствовав меня словами "рыпнешься - хана
тебе!"
Я спустился вниз и оказался в узком зале, наполовину заваленном
землей и каменными обломками через оконные проемы. Справа от меня шла
стена с несколькими дверями. Несколько бандитов сидели вокруг ржавого
контейнера, служившего им столом, и играли во что-то азартное; еще человек
десять спали или просто валялись на куче тряпья. Двое, подававшие
лестницу, с любопытством и настороженностью рассматривали меня, пока
спускались мои конвоиры.
- Вот, поймали у северной окраины, - похвастался мушкетер. - Шеф на
месте?
- Куда он денется, - ответил один из бандитов.
- Ну пошли, - распорядился мушкетер. Клейменый упер мне штырь в спину
и проводил таким образом до двери в середине зала. Негр пару раз грохнул
по двери кулаком.
- Ну, чего там? - донесся изнутри голос, показавшийся мне знакомым.
Негр открыл дверь, и клейменый подтолкнул меня внутрь.
Комнату, некогда, видимо, бывшую служебным кабинетом, загромождал
всякий хлам. Здесь были какие-то ящики, мешки, металлические и пластиковые
предметы Проклятого Века - не имевшие, очевидно, никакого полезного
предназначения и служившие атрибутами роскоши. На стенах висели вытершиеся
ковры и клочья полуистлевшей, когда-то дорогой материи. Интерьер
разнообразили несколько человеческих черепов с сохранившимися остатками
волос и разного рода холодное оружие. Здесь же стояла изрядная бутыль,
содержавшая, должно быть, самогон. На полу, в неправильном овале падавшего
через дыру света, чернели угли костра. Хозяин всего этого великолепия и
главарь банды возлежал на матрасе, набитом, как я потом узнал,
человеческими волосами, закинув ногу на ногу и лениво перебирая струны
чего-то среднего между гитарой и мандолиной. Лицо его - как, впрочем, и
мое собственное - обросло бородою, поэтому в первый момент я не мог его
узнать.
- Черт возьми, - воскликнул он, - неужели это Риллен?!
Я наконец понял, кто передо мной, хотя и с трудом мог в это поверить.
- Лоут!
46
Да, это действительно был он - мой современник и старый друг, бывший
офицер госбезопасности Соединенных Республик Кройлес Ди, бывший член
кружка хроноперебежчиков Лоут, последний из моих товарищей по бегству в
будущее. Я давно считал его мертвым; он, очевидно, был обо мне того же
мнения.
- Видок у тебя неважный, - заметил он. - И кровь на губах. Эти
придурки тебя били?
- Нет, просто при переходе через пустыню мне пришлось попробовать
себя в амплуа вампира.
- Я чувствую, нам есть о чем рассказать друг другу.
- Позже. Я чертовски устал и хочу есть и пить.
- Разумеется. Эй, парни! Этот человек - мой друг. Тащите жратву и
прихватите нормальные шмотки.
- А вымыться у тебя тут можно? - поинтересовался я.
- Увы, - скривился Лоут. - Воды мало, приходится экономить.
"Шмотки" оказались нормальными разве что по местным меркам (правда,
теперь они были подходящего размера), у воды был неприятный привкус, так
же как и у жесткого мяса (как выяснилось позже, собачьего), а жидкость из
бутыли мало напоминала вина из герцогских погребов; но после ужасного
перехода через пустыню я не привередничал.
- Ну а теперь я, пожалуй, вздремну, - сказал я, насытившись.
- Пожалуйста. Можешь спать спокойно. Я здесь полный хозяин.
- Ну, это как сказать, - зевнул я, вытягиваясь на куче тряпья. - Я,
между прочим, корринвальдский дворянин, которому король пожаловал в вечное
владение земли как раз в этих местах. Так что все вы тут - мои вассалы, -
с этими словами я заснул.
Я проспал несколько часов и, проснувшись, почувствовал себя гораздо
лучше. Теперь мы с Лоутом могли, наконец, поведать друг другу свои
приключения.
История Лоута тоже была весьма необычной для средневековья, где,
вопреки представлениям цивилизованных романтиков, большинство людей ведет
скучнейшее существование и нередко за всю жизнь ни разу не покидает
собственного городишки, деревни или поместья. Итак, после того как все
наши товарищи погибли и остались только мы с Лоутом, он отправился на юг,
чтобы выяснить, нельзя ли обосноваться в малонаселенных краях, подальше от
внимания Священного Трибунала. Однако довольно скоро, пробираясь по лесу,
он услышал звуки сражения и, осторожно подобравшись к месту боя, увидел
разбойников, которых атаковали королевские солдаты. Лоут недолго колебался
и, достав пистолет, открыл огонь по солдатам. Несколько было убито,
остальные обратились в бегство. Разбойники тоже были изрядно напуганы,
однако не стали бежать от внезапного союзника. Лоут объявил им, что хочет
вступить в шайку. Помня мои слова о том, что разбойники непременно убьют
его, чтобы завладеть чудесным оружием, мой приятель объяснил им, что
пистолет станет слушаться только его, и в доказательство протянул оружие
главарю, предварительно взведя предохранитель. Разбойник, повертев без
толку пистолет в руках, вынужден был признать могущество Лоута. Надо
заметить, Кройлес сильно рисковал: разбойники, как бы отрицательно не
относились они ко всем официальным институтам, все же часто не лишены
страха перед церковью и вполне могли если и не выдать Лоута Священному
Трибуналу, то по крайней мере самолично прикончить "колдуна". Тот,
впрочем, постарался уверить их, что раздобыл "сатанинское" оружие по
случаю и не знает принципа его действия; однако знает, что пистолет
прослужит не слишком долго (патронов-то оставалось немного). Лоута приняли
в банду; он участвовал в нескольких ограблениях, истощивших его боезапас.
Слух о дерзких нападениях на королевские конвои дошел до местного шерифа,
отрядившего против разбойников, применявших дьявольское оружие, изрядные
воинские силы, поддержанные гвардейцами Священного Трибунала. Лоут,
опасаясь, что напуганные разбойники могут выдать его властям, бежал дальше
на юг и добрался, наконец, до джунглей Диких Земель, где и был спящим
захвачен в плен племенем куадиров. Оказывается, отнюдь не все дикари,
обитающие в джунглях - людоеды; куадиры, к примеру, ими не были. Однако,
когда Лоута, связанного лианами, приволокли в стойбище, он еще этого не
знал. Его поставили перед вождем; вокруг столпились любопытные. Полагая,
что пленник ничего не сможет сделать в окружении вооруженных воинов, его
развязали. Тут Лоут взял реванш за свое бесславное пленение и
продемонстрировал дикарям кое-какие приемы боевых искусств, которыми
владел как офицер госбезопасности. Нельзя сказать, чтобы Кройлес отличался
особым мастерством в этом деле; он был кабинетным работником. Однако на
неискушенных куадиров и то, что он умел, произвело впечатление. Правда,
бежать ему не удалось, в конце концов его все-таки скрутили; однако вождь
велел обращаться с пленником с максимальным почтением, надеясь сделать
могучего чужеземца союзником племени. Со своей стороны, Лоут выразил
полную готовность, когда понял, чего от него хотят. Взаимопонимание
установилось не сразу: язык куадиров достаточно сильно отличался от языка
Соединенных Республик, хотя, несомненно, и имел его своим предком. Но
когда контакт был налажен, Лоут сделал в племени успешную карьеру. Вскоре
он уже не был пленником и обучал куадиров рукопашному бою, а те, в свою
очередь, учили его премудростям охоты и жизни в джунглях. Со временем Лоут
занял у куадиров видное положение, стал первым помощником вождя и женился
на его дочери. Старый вождь даже прочил его в свои преемники, чему,
однако, противилась пара конкурентов, заставивших Лоута серьезно опасаться
за свою жизнь. Развитию этой первобытно-политической интриги помешало
внезапное вторжение с востока племен ундуадо, более диких, агрессивных и
многочисленных, нежели куадиры; они-то как раз были настоящими людоедами.
Увы! Уроки Лоута не спасли его новых соплеменников; куадиры были оттеснены
к югу и в конце концов совершенно разбиты. Лоут не знал, скольким из них
удалось спастись и что стало с его женой; сам он спасся бегством и в конце
концов вышел к южной границе джунглей. Зная, что на западе лежит страна
мутантов, он продолжал путь на юг и после перехода через бесплодные земли
добрался до Страны отверженных. (Кстати, как оказалось, я все-таки изрядно
поплутал по пустыне, пока не вышел к городу; прямая дорога короче и
легче.) В городе Лоут был перехвачен отрядом местных жителей, которые
поначалу отнеслись к нему весьма настороженно, подозревая в нем вражеского
лазутчика, однако в конце концов поверили, что он только что пришел с
севера (население этих мест пополняется почти исключительно таким образом;
женщины и тем более дети здесь чрезвычайная редкость). Итак, Лоуту было
позволено вступить в банду. В то время в городе было две шайки, между
которыми давно шла кровопролитная война (не имевшая, кстати, никакого
практического смысла); шайка, к которой присоединился мой приятель,
одерживала верх, но никак не могла добить врага: в развалинах всегда есть
где спрятаться и откуда нанести внезапный удар. Лоуту совсем не хотелось
стать жертвой этой войны, да и вообще требовалось упрочить свое положение.
В конце концов он решился и, в соответствии с обычаем, вызвал главаря
банды на поединок. Главарь в таких случаях не обязан принимать вызов;
однако те же обычаи предусматривают процедуру низложения утратившего
популярность лидера решением общей сходки, поэтому заботящийся о своем
авторитете вожак редко уклоняется от таких дуэлей, хотя поражение в них
