медленно его чешуйчатые плечи стали сжиматься, ящеровидная голова
значительно увеличилась, и над уже широкой мордой выросли рога; чешуйчатые
и когтистые лапы превратились в бугристые, с копытами, ноги,
поддерживающие массивное мохнатое тело. Скоро Казгорот спрятался в теле
здоровенного быка. Сверкающая краснота глаз Зверя казалась естественной
для его нового тела.
И превращение свершилось вовремя: чудовище почувствовало присутствие
чуждых ему существ... Люди! Двое вышли из леса и спустились в долину.
Мужчина и женщина бросились к остаткам стада, издавая странные
пронзительные звуки. Казгороту нравилось его новое тело. Это была мощная и
быстрая плоть... Плоть, назначение которой было убивать. Он напал
молниеносно, и смерть людей доставила ему удовлетворение. Зверь
наслаждался вкусом человеческой крови, зная, что убийство других меньших
существ не может сравниться с этим, почти что чувственным для него
удовольствием.
Огромный бык величественно покинул долину и двинулся по широкой
дороге вслед заходящему солнцу. Чудовище знало, не понимая почему, что там
найдет множество людей.
Когда сумерки сменились ночью, Зверь увидел людей, быстро затворяющих
окна, и других, в страхе убегающих прочь при его приближении. Примитивный
мозг, который с каждой секундой становился все более сведущим, понял, что
тело быка будет слишком привлекать к себе внимание людей в этом
густонаселенном месте. Тут требовалось нечто более тонкое. Чудовище
припомнило свои человеческие жертвы и ту женщину, тело которой было
округлым, податливым и страшно приятным. Такое тело позволит ему не
выделяться среди остальных. В глубокой тени существо совершило еще одно
превращение, постепенно выпрямившись на двух ровных стройных ногах. Лицо и
руки стали мягкими и белыми, а тело - по-женски округлым. Такой тип тела
ему прекрасно подойдет. Инстинкт помог Чудовищу внести несколько
изменений. Волосы цвета спелой пшеницы рассыпались по плечам. Зубы
выровнялись, и маленький носик задорно вздернулся к небесам. Тело стало
стройным в талии и бедрах, но остальные места Зверь сделал пухлыми и
округлыми.
Одежда, осознал Зверь, будет необходима, чтобы маскировка была
полной. Ночь стала еще темнее, и Казгорот бесшумно проскользнул в
небольшое здание, где, он почувствовал, спали люди. Необходимая ему одежда
лежала внутри большого сундука. Мгновенье Казгорот боролся с желанием
отведать свежей крови спящих людей. Однако осторожность победила, и
чудовище ушло, подарив этим людям жизнь.
Восход окрасил небо, когда Казгорот снова двинулся на запад.
Вскоре он увидел неприветливое свечение моря, простирающегося до
самого горизонта. Но цель чудовища была не у горизонта и даже не у моря.
Казгорот увидел небольшой замок и понял, что найдет здесь достаточно
людей. Перед замком расстилались широкие поля, покрытые шатрами и
знаменами, с множеством веселящихся людей.
Вот сюда и направился Казгорот.
С удовольствием поигрывая мускулами, Эриан подталкивал своего
пленника в сторону замка. Огромный, опытный воин, Эриан чувствовал себя
плохо в мирное время и явно получил удовольствие от возможности применить
силу. Робин и Тристан шли позади Эриана и его пленника, который
по-прежнему сохранял чувство юмора. Через некоторое время они стали
подниматься по вымощенной булыжниками дороге, ведущей к воротам замка. Кер
Корвелл, построенный на высоком холме, высился над ярмаркой, городом и
гаванью Корвелла. Внешняя стена замка - обшитый деревом палисад - шла
вдоль основания холма, прерываемая лишь каменными колоннами ворот. Вершина
холма была в основном занята внутренним двором, но макушки нескольких
построек - а, в особенности, три башни центральной укрепленной части замка
- выдавались над зубцами парапета. Широкий парапет одной из трех башен
можно было видеть с расстояния в несколько миль - это была самая высокая
точка во всей округе. Над этой площадкой гордо реяло черное знамя с
серебряным медведем - Великим Медведем Кендриков. Если бы трое ффолков,
едущих по дороге к замку, не были хорошо знакомы с этим видом, они могли
бы насладиться открывающейся перед ними панорамой, когда поднялись еще
выше по дороге. Общинное поле, сверкающее разноцветными палатками и
знаменами ярмарки, сразу бросалось в глаза; веселое ярмарочное возбуждение
контрастировало со спокойными голубыми водами залива Корвелл,
простирающегося далеко на запад. В центре общинного поля идиллическая
зелень Рощи Друидов оставалась нетронутой и горделивой.
Деревня Корвелл притулилась рядом с заливом с другой стороны
ярмарочного поля. Деревня была, по большей части, застроена небольшими
деревянными домиками и лавками, сейчас же она была практически пуста:
почти все жители отправились на ярмарку. Низкая стена - скорее
символическая граница, чем настоящий оборонительный бастион - окружала
деревню с трех сторон. Деревянные причалы у моря образовывали четвертую
сторону. Эти причалы вели к спокойному голубому кругу, образованному
высоким каменным волнорезом. Внутри круга стояла на якоре дюжина суденышек
корвелльских рыбаков, а также более крупные суда заезжих купцов.
Маленькая группа подошла к замку, чуть замедлив шаг, поскольку дорога
к воротам замка круто, по спирали, вилась вдоль холма. По левую сторону
холм резко обрывался вниз, к общинному полю. Справа склон поднимался вверх
к деревянному палисаду.
Наконец Робин прервала затянувшееся молчание. Она пошла рядом с вором
и, поймав его взгляд, с дерзкой улыбкой заговорила:
- Меня зовут Робин, а это Тристан.
Дарус вопросительно посмотрел на принца.
- Твоя... сестра? - спросил он, показывая на Робин.
- Нет. Она росла под опекой моего отца, - объяснил Тристан,
неожиданно почувствовав желание прояснить их отношения. Он вспомнил на
мгновенье свое неудовольствие тем, как смотрела Робин на вора после
поединка. Она снова точно так же смотрела на незнакомца, и в ее глазах
было нечто большее, чем простое любопытство.
- Очень приятно познакомиться, - галантно ответил вор. - Боюсь,
обстоятельства не позволят мне... уф! - Эриан сильно толкнул Даруса в
спину, заставив его замолчать посреди предложения.
- Не так грубо, Эриан, - сказал Тристан стражнику. - Он же не
оказывает сопротивления.
Эриан с отвращением отвернулся, скрыв презрительную усмешку.
- Очень проницательно, - с признательностью пробормотал Дарус, - по
правде говоря, я надеялся убедить тебя, что произошло ужасное
недоразумение. В действительности, мне понравился ваш маленький городок, и
я собирался остаться здесь - по крайней мере на некоторое время.
- Видите ли, - продолжал он, как если бы раскрывал важный секрет, - я
ведь совсем не моряк. Сюда я приплыл на "Серебряном полумесяце" - мне
пришлось поработать матросом, чтобы оправдать дорогу. Я, настоящий мастер
по дрессировке собак, вынужден был заниматься такой... Ну, в любом случае,
ваш маленький городок кажется мне вполне подходящим местом... Я собрался
здесь осесть, заняться честным делом...
- Но не устоял перед искушением, - заключил принц.
- Э-э... я очень сожалею. Глупо с моей стороны. Если бы тогда я знал
то, что знаю сейчас... но я полагаю теперь бессмысленно сожалеть о
чем-либо.
Они подошли к воротам и оказались перед громадой замка Кер Корвелл.
Огромные деревянные палисады простирались вправо и влево и, изгибаясь,
скрывались за гребнем холма. Ворота замка, которые стояли, оседлав дорогу
на вершине крутого скалистого холма, состояли из большого каменного
строения с четырьмя приземистыми угловыми башенками. Так как дорога давала
единственный удобный подход к холму с прибрежной равнины, этот участок был
укреплен особенно тщательно. Однако деревянные ворота, как обычно, стояли
открытыми, и прочная подъемная решетка за ними тоже была поднята.
Дарус остановился на мгновенье и бросил торопливый взгляд назад, на
ярмарку и гавань. Секунду его глаза изучали сцену под ними, словно он
искал что-то.
- Ну, пошел, - приказал Эриан, толкая Даруса под арку ворот. Тристан
сделал шаг вперед, собираясь отругать стражника, но остановился,
почувствовав, что Робин сжимает его руку.
- Что мы можем сделать? - настойчиво прошептала она. - Неужели мы
дадим ему умереть? - Ее слова не вызвали возражений, тем более, что
Тристан разделял ее чувства.
- Он кажется вполне приличным парнем, - негромко сказал принц, - но
король будет очень строг к вору, нарушившему покой посетителей ярмарки.
Что я могу сделать?
- Я не знаю, - раздраженно ответила она. - Придумайте что-нибудь,
хоть раз в жизни! - прежде чем он успел ответить, она бросилась вперед и
догнала стражника и его пленника, когда они вышли на залитый солнцем
внутренний двор.
Бормоча проклятия, Тристан последовал за ними. Дюжина мурхаундов
мчалась к ним из псарни на дальнем конце двора. Они окружили Тристана,
виляя хвостами и обнюхивая его, не обошли они вниманием и Даруса с Робин.
От Эриана они держались подальше, потому что были хорошо знакомы с
тяжелыми сапогами огромного стражника. Дарус, казалось, был удивлен
контрастом между суровым видом и доброжелательным поведением больших
собак. Он стал разговаривать с ними, поглаживая их мохнатые шеи. Вскоре
мурхаунды собрались вокруг Даруса и отправились вслед за ним, когда он
пошел дальше, подталкиваемый Эрианом.
Когда принц подошел к дверям огромной залы, его посетила неожиданная
идея, и он, повернувшись к стражнику, провозгласил:
- Ты свободен, Эриан. Скажи моему отцу, что я хочу поговорить с ним!
Робин бросила на него удивленный взгляд. Стражник открыл было рот,
чтобы возразить, но Тристан остановил его суровым жестом. Гигант пожал
плечами, повернулся и пошел через двор.
По всей видимости Дарус, занятый тем, что почесывал шею Ангусу, самой
старой собаки Тристана, не обратил на это внимания. Он был поглощен
общением со старой охотничьей собакой, которая от удовольствия даже
сморщила коричневую морду и медленно помахивала хвостом.
- Какие красивые собаки, - восхищенно заявил калишит. - Они ведь
твои? - Тристан почувствовал прилив гордости. Собаки были его страстью и
он всегда с удовольствием слушал похвалы в их адрес.
- Да уж, действительно, - сказал он. - Тебе знакомы охотничьи собаки
Муншаез?
- Любой человек, любящий собак, слышал о мурхаундах. В своей жизни я
занимался с самыми разными собаками. В Калимшане я много лет работал с
гончими пустыни. Я думал, что ни одна собака не может сравниться с
гончими-охотниками, но эти псы превосходят их размерами и мощью! О, ради
того, чтобы потренировать таких собак...
Робин с теплотой посмотрела на Даруса, а затем повернулась к Тристану
с немой мольбой в темных главах И опять принц ощутил укол ревности.
Двери огромной залы распахнулись, и к ним вышла служанка, чтобы
проводить их к королю - в Кер Корвелле не было герольдов.
- Король ждет вас, - объявила она с вежливым поклоном.
Трое молодых людей вошли в полутемную залу. Они прошли между двумя
огромными дубовыми столами к большому камину в дальнем конце залы. Перед
камином, в тяжелом деревянном кресле сидел Кендрик, король Корвелла.
Король поднял на них глаза, но промолчал. Тристан ничего не мог
поделать с собой: при виде глубоких морщин на лице своего отца,
проложенных скорбью, он ощутил необъяснимое чувство вины. Он заставил себя
