побег?
- Верно, - аргосец кивнул. - Туда же, где нет ни шансов, ни надежды,
где обстоятельства не позволяют людям выбирать, Митра направляет своего
слугу...
Снова склонив голову и прикрыв глаза, Рагар замер. Губы его чуть
заметно шевелились, и, хотя Конан не мог расслышать ни слова, он
догадался, что аргосец творит молитву.
Когда "Громовая Стрела" обогнула западный мыс, было уже далеко за
полдень. За мысом береговая полоса оказалась изрезанной шхерами,
извилистыми протоками и бухтами, которые окружали барьеры застывшей лавы;
вероятно, с вершин Пламенных гор сюда не раз текли реки расплавленного
камня, вступая в поединок с океанскими водами. Однако земля эта не
выглядела безжизненной: здесь и там торчали довольно высокие деревья,
поверхность же старого лавового поля заросла кустарником и невысокой
травой.
Сандара поставил двух человек у резного форштевня галеры, велев
промерять глубину; к счастью, тут не было ни отмелей, ни рифов, ни опасных
подводных скал. Спустя некоторое время корабль неторопливо, на пяти парах
весел, скользнул к темной базальтовой стене: загрохотали якорные цепи,
дружно ухнули мореходы, упираясь шестами в гладкий камень, и "Громовая
Стрела" замерла.
Они находились под самой горой, у подножия вулкана, над которым
расплывалось огромное черное облако. Из него падал пепел, окутывая серой
пеленой деревья и травы; он ложился на прибрежные камни, на листву, на
воду, на палубу корабля, на плечи и лица людей. Метель, подумал Конан,
поглядывая на стоявших рядом Рагара и Каллу; бронзовый шлем на головке
девушки уже потерял блеск, а темно-синее шелковое одеяние аргосца стало
сизым и тусклым.
Да, метель, решил он, такая же, как в Ванахейме или Асгарде, только
не белая, а темная. Пепел был теплым, но скоро его хлопья начнут жечь,
словно кристаллики льда, потом еще сильнее... Конан припомнил, как в
северных краях, в круговерти пурги, танцуют снежные девы, дочери Имира,
заманивая путников в свои холодные объятья. Кто запляшет здесь, когда под
раскаленным пеплом и камнями обратятся в прах деревья и травы? Огненные
саламандры? Драконы в пламенной чешуе? Чудища, дыханье которых плавит
скалы? Помрачнев, киммериец насупил брови; ему было неприятно сознавать
собственное бессилие.
Сверху доносился мерный рокот, иногда прерывавшийся громовыми
раскатами. Почва ощутимо подрагивала; гигантский змей, затаившийся в жерле
вулкана, пробовал свои силы. До вечера было еще далеко, но над землей и
водами сгущался сумрак; туча пепла и дыма расползалась над обреченным
островом, застилая солнечный свет. Конан поднял лицо к небу, всматриваясь
в потускневший лик великого Митры, Подателя Жизни. Неужели Светоносный был
не в силах сам совладать с огненными демонами? Или ему для этого
требовалась помощь человека - такого, как Рагар?
Сандара, сгорбившись, опасливо поглядывая на берег, приблизился к
своему капитану; глаза его, от волнения и страха, косили вдвое сильней,
чем обычно.
- Долго нам тут не выдержать, господин мой Амра, - нерешительно
пробормотал он. - Темно, жарко, и скалы трясутся так, словно сам Нергал
чешет пятки под землей. Хорошо бы... гм... - кормчий запнулся и метнул
быстрый взгляд на Рагара.
На губах аргосца промелькнула улыбка.
- Хочешь сказать, достойнейший, что мне пора убираться, да поживее?
Ну, я готов! - он сделал шаг к сходням, переброшенным на берег.
- Нет, так не пойдет! - Конан решительно тряхнул своей черной гривой.
- Я хочу тебя проводить - хотя бы до тех дубов, которые ты собираешься
повести в битву! Выпить по чаше вина, плюнуть в морды огненных демонов и
послушать, как они зашипят!
- Что ж, проводи, - согласился Рагар. - Только не до самых дубов, а
до половины дороги. Дальше я пойду сам.
Повернув голову, Конан поискал взглядом в толпе моряков, сгрудившихся
на палубе.
- Хафра! Эй, Хафра! - рявкнул он.
- Здесь, мой господин! - кушит, задрав голову, возник у трапа.
- Притащи бурдюк с вином и чаши из моей каюты! Пойдешь с нами. -
Конан на мгновение призадумался. - Вино бери аргосское, а чаши - побольше.
Да прикрой их чем-нибудь от этой дряни, что сыплется с небес!
Кивнув, кушит исчез за дверью. Калла, брезгливо отряхивая пепел с
лица, пробормотала:
- Скоро мы все станем, как этот Хафра... такими же черными и
страшными...
Конан, приобняв ее за плечи, подтолкнул к трапу.
- Иди вниз. В каюте безопасней.
- Вот еще! - девушка гордо вскинула головку. - Я отправляюсь с вами!
- Ну, как хочешь. - Вслед за Рагаром, киммериец направился к
лестнице; по прежнему опыту он знал, что спорить с ней бесполезно. Друг за
другом они спустились на палубу, потом перебрались на берег, провожаемые
тоскливыми взглядами команды; лица людей, измазанные пеплом, превратились
в застывшие маски из серого камня. Вскоре появился Хафра, с большим
бурдюком за плечами и стопкой бронзовых чаш, завернутых в тряпицу, которые
он бережно прижимал к груди. Кушит выглядел спокойным; похоже, ни ощутимые
содрогания почвы, ни доносившийся сверху рев его не тревожили.
Конан махнул рукой кормчему, распорядился:
- Жди здесь! Мы скоро вернемся!
Они направились вверх по склону - по серой траве, мимо серых кустов,
вздымая при каждом шаге серые облачка, медленно оседавшие на землю. Стояло
полное безветрие, и даже тут, у самого моря, воздух казался душным и
тяжелым. Из клубившейся над вершиной тучи по-прежнему падали серые хлопья,
и в десяти шагах не было видно уже ничего; пурга, поднятая огненными
демонами Кардала, слепила не хуже тех, что насылал Ледяной Великан Имир,
владыка снежных просторов Ванахейма.
Конан с Рагаром шли впереди; за ними, тяжело отдуваясь, поспешал
кушит, и стремительной походкой двигалась Калла, иногда оскальзываясь на
камнях. Киммериец повернул голову.
- Тебе не страшно, Хафра?
- Нет, Амра.
- А почему?
Темнокожий великан пожал плечами.
- В Черных Королевствах на границе с Кушем горы часто плюют пеплом и
огнем... Я насмотрелся такого еще в те времена, когда не мог поднять
отцовскую секиру. Я не боюсь! Земля немного потрясется, с гор сойдут
огненные реки, потом застынут... Вот и все!
- Не все, - мрачно промолвила Калла. - Остров может расколоться и
потонуть. Уйти на дно океана, понимаешь?
Хафра хмыкнул.
- Понимаю. Куш - на большой земле, большая сила нужна, чтобы ее
расколоть. А здесь... Но я все равно не боюсь! - Огромной пятерней он
взлохматил свои жесткие курчавые волосы, подняв облако пепла. - У нас
корабль, навалимся на весла и уплывем!
Они продолжали подниматься - четыре крохотные фигурки на склоне
исполинского каменного конуса. Доносившиеся сверху рев и рычанье сделались
громче; темная завеса, маячившая перед глазами, вдруг озарилась багровым -
видно, раскаленная лава уже подступила к самым краям кратера. Воздух,
насыщенный сернистыми испарениями, обжигал горло и легкие при каждом
вздохе; Калла вдруг мучительно раскашлялась и замедлила шаг.
- Иди на корабль! - крикнул Конан, бросив на нее сердитый взгляд.
- Нет!
- Уходи! Задохнешься!
- Нет! Нет!
Выпрямившись, девушка ухватила Хафру за ремень перевязи; лицо ее было
бледным, но в глазах по-прежнему горел упрямый огонек, а пальцы стискивали
рукоять меча. Похоже, она решила сопровождать Рагара до самой вершины и
там схватиться с огненными демонами... Только туда ей не дойти, подумал
Конан, втягивая едкий воздух. Никому не дойти, и Рагару тоже! Он поднял
глаза вверх: солнечные лучи уже не могли пробиться сквозь черную мрачную
тучу, застилавшую небеса. Итак, демоны Кардала скрыли от глаз Митры его
слугу, идущего в бой; чем же Владыка Света сумеет ему помочь? Разве что
заупокойной молитвой...
Рагар внезапно остановился и вытянул руку.
- Все! Тут мы расстанемся, капитан. Дальше я пойду один.
- Ты не заблудишься в этой тьме? - Конан покрутил головой,
разглядывая склон, похожий на Серые Равнины царства мертвых. - Ничего не
видать! Один Нергал знает, где тут вершина, где огненные демоны и где твои
дубы!
- Я их чувствую, - Рагар коснулся пальцами виска. - Они готовы к
сражению... ждут, чтобы слить свою Силу с той, которой наделил меня Митра,
Податель Жизни.
- Пусть не оставит он тебя своей милостью! - киммериец сделал знак, и
Хафра, сунув им чаши, начал поспешно разливать вино.
- За победу! - провозгласил Рагар, и голос его, сильный и звучный,
далеко разнесся над засыпанным пеплом склоном.
- За победу! - клич Конана походил на рычанье льва.
- За победу! - от рева Хафры дрогнул воздух.
- За победу, - отчетливо произнесла Калла, не сводя глаз с
посуровевшего лица аргосца.
Они выпили вино, смешанное с пеплом - словно причастились к плоти
огненных демонов, трубивших наверху боевой вызов; затем Рагар, отстегнув
мечи, сунул их в руки Конана.
- Эй, а это зачем?
- Сохрани их для меня. Там, - аргосец махнул в сторону вершины, - мне
не понадобится сталь. Вернусь - отдашь... а не вернусь, считай эти клинки
платой за место на корабле.
- Кром! Я не возьму с тебя платы! - Конан насупил брови.
- Тогда пусть они будут даром, капитан. И знай, это не простое
оружие. Если я не вернусь, тебе придется...
Внезапно Калла, придвинувшись ближе к Рагару, робким жестом коснулась
его груди.
- А ты можешь и не вернуться?
- Могу. Но стоит ли сейчас думать об этом?
Он кивнул; потом, отступив на пару шагов, поднял взгляд на лицо
Конана.
- Помнишь дорогу к Учителю?
- Помню.
- Если свидишься с ним, передай поклон от аргосца Рагара по прозвищу
Утес.
- Если свижусь, передам.
Три человека в молчании глядели, как четвертый уходит вверх по
склону, исчезая в серой круговерти, погружаясь в пепельную метель. Шаг
Рагара был тверд, но спина, без привычных длинных клинков, казалась голой
и беззащитной; серые хлопья ложились на его плечи и голову, тонкими
струйками стекали вниз. "Да поможет тебе Митра", - неслышно произнес
Конан. Он не взывал к грозному Крому - тому были безразличны дела людей;
тем более, увидевших свет не в суровой Киммерии, а в солнечном Аргосе.
- Все! Идем к кораблю! - повернувшись, Конан начал спускаться. Мечи
аргосца он пристроил на плече; свисавшие с ножен перевязи мерно стучали в
спину. Он впервые держал в руках это оружие, и оно показалось ему почти
невесомым - легче, чем привычный тяжелый клинок или киммерийская секира.
Доносившееся сверху рычанье сделалось громче: видно, огненные демоны
Кардала собирались вот-вот вырваться из кратера. Внезапно раздался долгий
протяжный гул, земля вздрогнула, и в пяти шагах от киммерийца рухнул
камень величиной с кулак. Он оглянулся; в сгущавшейся тьме фигуры кушита и
девушки маячили позади слабыми тенями.
- Эй, Хафра! Начинается камнепад! Брось бурдюк и чаши, помоги Калле!
- Я сама! - В ее хриплом голосе звучала прежняя неукротимость. -
Сама!
- Сама так сама, - проворчал Конан. - Давай бегом к берегу, пока нас
не пришибло камнями!
Он бросился вниз, каждое мгновение ожидая тупого удара по голове,
плечам или ребрам, но камни падали еще не очень густо. Впрочем, у самой
вершины мог идти настоящий каменный град, а это значило, что Рагар уже
мертв. Едва Конан подумал об аргосце и его предполагаемой гибели, как
