Крамер заспешил.
- Ну, мы с Ван-Виком ничем помочь не можем. Мы не кинетики, кроме
того, нам надо следить за приборами. - Он попытался закрыть дверь.
- Тогда отдай Маниона! - потребовала Пэт. - Чтобы скрутить Хелейн,
нам придется воспользоваться усмирителем. Думаю, у него силенок хватит.
- Сдурели! - не выдержал Крамер. - И освободите Маниона? Мы тут
измучились с этим выродком, держим спеленутым силовыми полями, пока Марк
не вернется на судно, а вы собираетесь его выпустить?! Хотите получить
двух придурков вместо одного?..
Понимая, что уговоры бесполезны, Патриция все же попыталась
переубедить его:
- Возможно, Алекс захочет помочь Хелейн. Ты же знаешь, они привыкли
быть вместе...
- Слишком хорошо знаю! - отрезал Крамер. - А еще я знаю, что
случится, когда усмиритель попадет в руки Маниона и его злость будет
усилена этой штуковиной. Он тут же разделается со всеми вами, разгромит
силовую установку и навечно оставит Марка в подпространстве.
Дверь со стуком захлопнулась.
Дальше ждать здесь помощи было бессмысленно, и обе женщины поспешили
на палубу.
Дождь прекратился. Лунный серп промелькивал в разрывах туч. Ветер
стих, но все равно огромные волны, посвечивая пенистыми гривами,
разгуливали по океанской шири. "Кулликки", управляемая автопилотом,
двигалась вперед, убрав почти все паруса. Повизгивали лебедки и блоки,
изменявшие площадь парусов. Уолтер, Рой Марчан и Наномеа Фокс собрались у
подножия джигер-мачты. В стороне, ухватившись за ванты, стояли Джеф
Стейнбреннер и Ги Ларош. Наномеа держала фонарь, направленный на верхушку
мачты. В руках у Роя была винтовка, а Ларош перекинул через плечо лазерный
карабин.
Корделия, приблизившись, мысленно сказала:
"Со мной Пэт. Она единственная, кто согласился помочь".
Уолтер: "Хелейн еще там, в люльке. Спряталась на дне".
Пэт: "Можно ее захватить врасплох?"
Рой: "Мачту, несмотря на ее защитный экран, можно опустить. Если она
начнет сопротивляться, Бум-Бум быстро собьет ее".
Пэт: Ни в коем случае, ни в коем случае! Хелейн нам НУЖНА. Я начинаю
слияние, о'кей?"
Все присутствующие хором: "Правильно".
Пэт: "Приготовиться... ПОШЛИ!"
Их сознания, ведомые организатором метаобъединения, слились в
ментальный многоугольник. Плотная психосиловая сеть взметнулась вверх,
накрыла и спеленала мечущийся безумный разум... В следующее мгновение все
разом вскрикнули от боли. Мощная неодолимая сила вырвалась из гнезда,
укрепленного на верхушке мачты, и ударила по ним резко, наотмашь... Словно
полоснула раскаленным клинком... Цепь разлетелась на отдельные звенья.
Потом до людей на палубе долетел мысленный хохот.
Патриция, скрючившись, едва оправившись от боли, все-таки нашла силы
обратиться к той, которая пряталась на мачте:
"Мы же только хотели помочь тебе, Хелейн. Пожалуйста, спустись".
"ПозволитьЕМУскрутитьменяпочемуОНнепришелсюдаОНпогубительдетей".
Патриция: "Марк вовсе не собирается причинять вред детям".
"Затодругиесобираются! ТЫсобралагруппу ТЫдобиласьметасогласия ТЫубила
ГранниКорделию ТЫубийцадетей! ТЫхочешьпогубитьдетейаяпогублюТЕБЯ!"
Патриция: "Хелейн, давай дождемся Марка. Он не собирается причинять
вред детям. Он обещал. Ты же знаешь, что Марку можно верить".
"Верить... оконечно! Мывсегдаверили. Ивовремявосстанияипотоминакраю
гибели. ВеритьМаркуследоватьзаМаркомлюбитьМарка. НоОНЛГАЛ".
Патриция: "Он никогда не лжет".
"Онлгалонлгалонлгал! Говорил, что никогда не покинет нас. НИКОГДА. НО
ОН УШЕЛ. ИЛИ СБЕЖАЛ".
Патриция: "Хелейн, он всегда возвращается".
"Чтобыспастисьонготовпогубитьдетей. Ноязнаюкакостановитьеговас. Я
убью ЕГО. Убью ВАС".
В луче фонаря, вверху, блеснуло лезвие ножа. Хелейн, крепко
схватившись за короткую рею, крест-накрест привязанную к мачте, взобралась
на край наблюдательной корзины. Ее цветастая шелковая пижама трепетала на
ветру подобно вымпелу.
"ЯвзлечуиубьютебяВСЕХ!"
Патриция: "Ты не взлетишь. Если рискнешь, то разобьешься насмерть.
Хрис и Лейла никогда не простят себе твою смерть. Маленький Джоэл будет
плакать и звать бабушку... Поберегись, Хелейн, не прыгай! Спустись и
позволь нам помочь тебе".
"Дорогой Хрис... Лейла... Джоэл, мой единственный... Онхочетубитьноя
знаюкакегоостановить. Разрушучуждыесознания!.. Безнихондьяволстанет
бессилен. Станетслабакам! Ха-ха-ха!.. ЧЕЛОВЕКОМ!.. Иэтояобязательносделаю
чтобтызнала".
Последний мысленный вопль ее, долетевший до палубы, совершенно сразил
всех собравшихся. В него была вложена такая всесокрушающая решимость, вера
в свою правоту, наконец-то обретенную, победную, звенящую... Все
примолкли. В этот момент, громко топая, на палубу вылетел Стив Ванье, лицо
его было перекошено от ужаса. Еще не сойдя с последней ступени трапа, он
закричал:
- Кеоги - двое из них! Они там, в лазарете... Закололи себя
кинжалами. И кто-то заперся в каюте. Я стучал, стучал...
Как послесловие к его крику, наверху раздался радостный, сотрясающий
небеса, безумный хохот.
Наномеа Фокс потверже уперлась лучом света в беснующуюся на краю
корзины фигуру в яркой пижаме. Потом сверху донеслись вполне разумные
слова - Хелейн снова напевала:
- Уолтер! Поднимись ко мне, родной. Помоги мне спуститься. Я обещаю,
что не прыгну, если ты доберешься сюда.
Голос ее был подобен зову сирены.
Стареющая сирена в розовой шелковой пижаме и с ножом в руке...
Патриция закрыла глаза и потрясла головой - слезы полились сами
собой. Уолтер, бледный как смерть, медленно направился к вантам, Фокс и
Марчан стояли недвижимо.
- Нет, Уолтер! - громко вскрикнула Патриция. И вдруг могучая
невидимая рука неторопливо повлекла ее следом за Уолтером, кто-то
невидимый принялся ласково нашептывать - тебе надо тоже влезть сюда, тоже
подняться вверх... И Рою, и...
Патриция невольно шагнула за капитаном. И Рой шагнул, и...
Джеф Стейнбреннер выхватил карабин из рук замершего Лароша и
выстрелил навскидку. Тягучий огненный шар швырнуло вверх, и там, возле
самой оконечности мачты, огонь рассыпался на мелкие светлячки,
напоминавшие огни Святого Эльма. В их тусклом свете нелепая птица в
опаленной пижаме словно взмахнула крыльями и исчезла. В сознании всех,
собравшихся на палубе, запечатлелся громкий вскрик, подобный крику
буревестника. Кусочки дерева, металла частым дождем посыпались вниз...
Они долго смотрели на разбитое наблюдательное гнездо - теперь пустое,
одинокое, - затем, подбадривая друг друга, медленно побрели с палубы.
Как только в наспех собранном сооружении, напоминающем колыбель,
обозначилась фигура, с ног до головы укрытая черными доспехами, в углу
комнаты, где сидел подвергшийся действию усмирителя человек, раздался
ликующий возглас:
- Карета адмирала у трапа, сэр! Боцман, свистать всех наверх! Мистер
Крамер, поднять вымпел "ласточкин хвост", священный флаг нашего любимого
яхт-клуба Ржавой Бухты!..
- Заткнись, Алекс! - попросила Патриция. - Или, да поможет мне Бог, я
включу усмиритель на максимальную мощность.
Алекс Манион притих, но ехидная ухмылка по-прежнему оставалась на
лице. Затем он встал, подошел к Ван-Вику, поднимавшему крышку, и Джордану
Крамеру, приготовившемуся снимать доспехи.
Когда металлическое облачение было удалено, Марк Ремилард заметил:
- D-переход занял ровно три часа тридцать минут. Кажется, на этот раз
я превзошел самого себя. Что вы можете сказать о конечной стадии
транслокации?
Крамер махнул рукой.
- Отлично. Если судить по показаниям приборов. Никаких следов
аномальных искажений при двойном переходе в гиперпространство. Мы
приказали Маниону сделать углубленный математический анализ. А так, на
первый взгляд, все получилось просто замечательно. Как далеко ты забрался?
- О, на расстояние восемнадцати тысяч шестисот двадцати семи световых
лет. Чтобы испытать предельную дальность и удовлетворить любопытство, я
побывал на Полтрое.
- Само перемещение происходило мгновенно? - спросил Ван-Вик.
- Да, - кивнул Марк, - в лимбо ход времени резко отличался от того, с
чем мы сталкиваемся на Земле. Ничего похожего с субъективным ощущением
потока, испытываемым пассажирами сверхсветовых звездолетов. Я оцениваю
продолжительность своего пребывания в гиперпространственной матрице что-то
порядка тридцати субъективно ощущаемых секунд. Это на оба d-перехода. Чуть
больше времени, потраченного на прорыв суперповерхностной границы. С обеих
сторон, естественно.
Он направился к миниатюрной душевой кабинке, задернул прозрачную
пленку и вскоре выбросил скомканный комбинезон-трико. Струйки горячей
воды, окутанные паром, побежали по дубовым доскам пола.
- Итак, ты добрался до Полтроя, что же было потом, светоносный ты
наш? - спросил Манион.
- Я как-то совсем забыл, что в те времена на этой планете царил
жуткий холод, - ответил Марк. - К счастью, местные дикари приняли меня за
Бога и притащили отличные звериные шкуры. Мех, должен я вам сказать, что
надо!.. Иначе мне бы пришлось постоянно носить эту броню. - Патриция
подала ему полотенце и халат. - Кажется, я полностью освоил все этапы
d-перехода. Теперь следует подработать кое-какие детали. Что касается
доспехов, то они не так уж и необходимы: в целях предосторожности я могу
находиться в них, но могу оставить на границе гиперматрицы, могу даже
отослать домой до той Поры, пока мне не надо будет возвращаться. - Он
улыбнулся, завязал пояс на халате. - Чертовски приятно путешествовать со
сверхсветовой скоростью без всякого корабля. Быть чем-то вроде привидения,
во плоти посещающего далекие миры.
- А переход через суперповерхностную границу так же болезнен, как и
при прорыве на корабле? - спросил Крамер.
Марк кивнул.
- Все дело в ипсилон-поле. Не имеет значения, преодолеваешь ли ты
границу механическим или метапсихическим путем - все равно болезненные
ощущения остаются. D-переход совершается по куда более плотному вектору, а
степень мучения, как обычно, зависит от дальности. Но, используя особую
программу, можно довести боль до терпимого уровня.
Алекс Манион вдруг встрепенулся и запел:
Достиг предела ты,
Душа полна веселья!
Хватило смелости
Шагнуть в иную даль.
Ты нам махнул рукой,
Потом нырнул в забвенье,
Там все - и враг и друг,
Там прошлого не жаль.
Я рад пропеть хвалы,
И все же откровенно,
Хотел бы так и я,
Но мне не суждено
Чужих миров причуды,
Страсти, пенье
Узреть и услыхать...
Нет, мне не суждено!..
Марк удивленно взглянул на него.
- Послушай, Алекс, не пора ли снять усмиритель и заняться серьезной
работой? Я бы хотел получить детальный анализ сегодняшнего опыта.
Узким целительным лучом он осторожно проник в сознание единственного
специалиста по динамическим полям, попытался помочь ему - снять внутреннее
раздражение, а где необходимо - подлатать нейронные цепи. Манион
вздрогнул, моргнул, потом потер брови... И тут Марк наткнулся на слепую,
отточенную ненависть, прижившуюся в сознании Алекса. Всего на мгновение
открылась ему эта тщательно скрываемая тайна, и тут же бурная дурашливая
