прожилками. Эти прожилки постоянно двигались и мерцали, создавая иллюзию
подвижности стен.
Зал, длиной в добрую четверть мили и почти такой же ширины, был
заставлен с равными промежутками какими-то конструкциями, которые Хокмун
принял за машины, хотя и не понимал их назначения. Как и все, что ему
приходилось видеть в Лондре, эти машины имели причудливую форму и были
созданы из драгоценных металлов и полудрагоценных камней. Встроенные в них
приборы, незнакомые Хокмуну, что-то считали, регистрировали, измеряли,
обслуживаемые людьми в змеиных масках и пятнистых плащах с поднятыми
капюшонами. В Орден Змеи входили исключительно колдуны и ученые,
подчиняющиеся лично Королю-Императору.
По центральному проходу навстречу Хокмуну шел человек, показывающий
стражникам, что те могут уйти.
Хокмун решил, судя по богатству маски, что этот человек стоит высоко
в иерархии Ордена. А если судить по его манере держаться и вести себя, он
мог быть и самим магистром.
- Приветствую вас, герцог.
Хокмун в ответ поклонился - многие из его прошлых привычек все еще
напоминали о себе.
- Я - барон Калан Витальский, Главный ученый императора. Насколько я
понимаю, день или два вы будете моим гостем. Добро пожаловать. Я покажу
вам мои лаборатории.
- Благодарю. Что вы хотите от меня? - рассеянно спросил Хокмун.
- Прежде всего, я надеюсь, что мы поужинаем вместе.
Барон Калан любезно пропустил герцога вперед, и они, пройдя по всему
залу мимо многочисленных механизмов, вскоре очутились у дверей, за
которыми, очевидно, находились личные покои ученого. Стол был уже накрыт.
Еда оказалась менее изысканной по сравнению с тем, что Хокмун ел последние
две недели, но хорошо приготовленной и очень вкусной. Покончив с ужином,
барон, к тому времени снявший маску и открывший бледное усталое лицо с
небольшой белой бородкой, разлил вино. Во время ужина они почти не
разговаривали.
Хокмун попробовал. Вино оказалось превосходным.
- Мое изобретение. Чудо-вино, - сказал Калан и самодовольно
улыбнулся.
- Да, вкус необыкновенный, - признал Хокмун. - Из каких сортов
винограда...
- Не виноград. Зерно. Абсолютно иной процесс.
- Крепкое.
- Крепче многих вин, - согласился барон. - Ну что ж, перейдем к делу.
Вы уже знаете, герцог, что мне поручено проверить вашу психику, определить
ваш темперамент и дать заключение: подходите ли вы для службы Его
Величеству Королю-Императору Хуону.
- Да, по-моему, нечто подобное говорил мне барон Мелиадус. - Хокмун
слабо улыбнулся. - Мне и самому будет интересно узнать о результатах ваших
исследований.
- Хм... - барон Калан внимательно посмотрел на герцога. - Теперь я
понимаю, почему меня попросили заняться вами. Должен сказать, вы кажетесь
вполне нормальным человеком.
- Спасибо, - под влиянием странного вина к Хокмуну вернулась прежняя
ирония.
Барон Калан зашелся мелким сухим кашлем. С того момента, как он снял
маску, во всех его действиях чувствовалась некоторая нервозность. Хокмун
успел заметить, что жители Империи предпочитают не снимать масок. Сейчас
барон вновь надел ее, и кашель сразу прекратился. Хотя Хокмун и знал, что
принимать высокопоставленных гостей, не снимая маски - это нарушение
гранбретанского этикета, он предпочел не показывать своего удивления.
- Ах, дорогой герцог, - донесся до Хокмуна шепот барона, - кто я
такой, чтобы судить что есть здравый смысл, а что - безумие? Есть люди,
которые считают нас, гранбретанцев, безумными...
- Не может быть.
- Да, да. Это те, что неспособны своим притупленным восприятием
охватить грандиозность наших идей и не верят в благородную цель нашего
крестового похода. Вы знаете, они говорят, что мы безумны, ха-ха! - Барон
поднялся. - Ну, а сейчас, если вы не возражаете, мы, пожалуй, начнем.
Они снова прошли через весь машинный зал и очутились в другом зале,
размерами чуть меньше первого. Там были такие же темные стены, но они
пульсировали, меняя постепенно цвет от фиолетового к черному и обратно. В
зале стояла только одна машина - аппарат из блестящего голубого и красного
металла, с выступами, многочисленными рычагами и прочими приспособлениями.
Самой удивительной частью машины был большой, похожий на колокол объект,
подвешенный на замысловатой опоре. С корпусом машины соединялся пульт.
Обступив его со всех сторон, у пульта стояла дюжина мужчин в форме Ордена
Змеи. На их металлических масках отражались световые блики. Машина
издавала какой-то непонятный, едва уловимый шум, похожий на дыхание зверя.
- Машина для определения интеллекта, - гордо сказал барон Калан.
- Что-то уж очень большая, - заметил Хокмун, подходя к ней.
- Одна из самых больших наших машин. Так и должно быть. На нее
возложено решение целого комплекса задач. Это результат научного
колдовства, дорогой герцог, а не каких-то там варварских заклинаний,
которые и сейчас можно нередко встретить на континенте. Именно наука дает
нам неоспоримое преимущество перед низшими нациями и расами.
По мере того, как проходило действие алкоголя, к Хокмуну возвращались
прежнее чувство отрешенности и скуки, и он уже не ощущал ни беспокойства,
ни любопытства, когда его, подведя к машине, поставили под опускающийся
колокол.
Вскоре колпак полностью накрыл его, плотно обволакивая своими мягкими
стенками. Объятие машины было довольно неприятным и могло бы привести в
ужас того Дориана Хокмуна, что так храбро сражался в битве под Кельном, но
новый Хокмун от всего этого испытывал лишь нетерпение и некоторое
неудобство. Он чувствовал слабые покалывания в голове, словно невероятно
тонкие провода проникли в череп и теперь ощупывают мозг. Потом у него
начались галлюцинации. Он видел океаны света, перекошенные лица людей,
дома и деревья в неестественной перспективе. Лет сто лил дождь из
драгоценных камней и бушевал черный ветер, срывая пелену с глаз.
Открывались замерзшие моря, вздымающие ледяные глыбы, и появлялись из
ниоткуда милые и симпатичные звери и женщины удивительной доброты. Потом
перед ним прошла вся его жизнь вплоть до того момента, как он вошел в эту
машину. Эпизод за эпизодом, кусочек за кусочком воспоминания выстраивались
в единое целое. Но он не узнавал свою жизнь. Когда колпак, наконец,
убрали, Хокмун, продолжая безучастно стоять на месте, почти не сомневался,
что видел жизнь кого-то другого.
Калан подошел к нему и, взяв за руку, увел от машины.
- Предварительные данные говорят, что вы более чем нормальны, дорогой
герцог, - если я не ошибся в показаниях приборов. Окончательные результаты
машина выдаст через несколько часов. А сейчас вы должны отдохнуть. Завтра
утром мы продолжим.
На следующий день Хокмуна вновь подвергли исследованиям, только на
этот раз он лежал на спине и смотрел вверх, в то время как у него перед
глазами одна за другой вспыхивали цветные картинки. Вызываемые ими
ассоциации появлялись на специальном экране. Хокмун видел страшные сны, в
которых то встречался с огромной акулой-убийцей, то попадал в снежный
обвал в горах, то сражался один против трех вооруженных воинов, то прыгал
с третьего этажа горящего дома, и каждый раз, проявляя чудеса ловкости и
сноровки, ему удавалось спастись. Он не испытывал страха. Таких тестов
было сделано великое множество, и Хокмун перенес их, оставаясь совершенно
спокойным. Даже когда машина заставляла его плакать, смеяться, любить или
ненавидеть, реакции его были сугубо физиологическими - эмоции
отсутствовали в них.
Но вот машина отпустила его, и герцог увидел над собой маску барона.
- Кажется, что вы, дорогой герцог, слишком нормальны, - прошептал
Калан. - Парадокс? Да. Слишком нормальны. Такое впечатление, что какая-то
часть вашего мозга атрофировалась или исчезла совсем. Однако, как бы то ни
было, мне остается передать барону Мелиадусу, что вы в высшей степени
подходите для исполнения его замысла, при условии, конечно, что будут
приняты определенные меры предосторожности.
- Что это за замысел? - без интереса спросил Хокмун.
- Это он вам сам расскажет.
Вскоре после этого барон Калан попрощался с Хокмуном, и два стражника
из Ордена Богомола повели герцога по длинному коридору. У блестящих дверей
из полированного серебра они остановились. Дверь открылась. За ней
оказалась просторная комната, стены, пол и потолок которой, за исключением
большого окна с выходом на балкон, были сплошь закрыты зеркалами. У окна
стоял человек в черной маске Волка. Это был не кто иной, как барон
Мелиадус.
Барон повернулся и приказал стражникам уйти. Потом он потянул за
висящий рядом шнурок, и сверху, скрывая зеркала, опустились портьеры.
Правда, если бы Хокмуну вдруг захотелось увидеть свое отражение, он мог бы
посмотреть вверх или вниз. Вместо этого он выглянул в окно.
Плотный туман окутывал город, закручиваясь темно-зелеными воронками
вокруг каменных башен. Был вечер; солнце уже почти село, и башни в
наступающем мраке походили на какие-то древние фантастические строения,
торчащие из примордиального моря. И казалось, что если бы сейчас из тумана
вылезла гигантская рептилия и прильнула бы своим страшным глазом к
грязному окну, это никого бы не удивило.
Без настенных зеркал комната стала еще мрачнее. Барон, стоя у окна,
что-то тихо мурлыкал себе под нос и не обращал на Хокмуна никакого
внимания.
Откуда-то из недр города, сквозь туман, донесся неясный крик. Потом
все стихло. Барон поднял маску и взглянул на Хокмуна, сейчас уже почти
невидимого в сумраке комнаты.
- Подойдите поближе, милорд, - сказал он.
Хокмун подошел, по дороге споткнувшись о край ковра.
- Я разговаривал с бароном Каланом, - начал Мелиадус. - Он говорит о
загадке, тайне, которую не в состоянии объяснить. Ему кажется, что
какая-то часть вашего мозга отмерла. Хотелось бы мне знать - от чего? От
горя? От унижений? От страха? Честно говоря, я не ожидал таких сложностей.
Я просто намеревался заключить с вами сделку, как человек с человеком. И
хотя мое предложение остается в силе, я сейчас не знаю с чего мне следует
начать. Что вы думаете, дорогой герцог?
- Прежде всего, чего вы от меня хотите? - спросил Хокмун, уставившись
через грязное стекло на темнеющее небо.
- Вы слышали о графе Брассе?
- Да.
- Он сейчас - Лорд-Хранитель провинции Камарг.
- Я слышал об этом.
- Так вот, этот граф воспротивился воле Короля-Императора и оскорбил
Гранбретанию. Мы хотим вернуть ему благоразумие. Один из способов добиться
этого - похитить его дочь, которая очень дорога ему, и использовать ее как
заложницу. Однако, граф не пустит на порог своего замка ни посланного нами
эмиссара, ни просто незнакомца. Но он должен был слышать о ваших подвигах,
милорд, и, без сомнения, проникнуться к вам определенной симпатией.
Поэтому, если вы прибудете в Камарг, спасаясь от Темной Империи, и
попросите убежища, он почти наверняка примет вас. А вы, оказавшись в
замке, выберете нужный момент и похитите девушку, что для человека с вашей
находчивостью не составит большого труда. За границами Камарга мы,
естественно, поможем вам. Камарг - маленькая страна. Вам легко удастся
сбежать.
- Это все, что вы от меня хотите?
- Совершенно верно. В свою очередь, мы возвратим вам ваши земли, и вы
сможете управлять ими как пожелаете - с условием, конечно, что не будете
выступать против Империи.
- Мой народ живет сейчас в страшной нищете под гнетом Гранбретании, -
с неожиданной откровенностью сказал Хокмун. - Для него было бы лучше, если
