дерзостью в битве за Кельн.
Глава 2. СДЕЛКА
Свет факела и блеск звериных масок - ехидная свинья и оскалившийся
волк; красный и черный металл; бриллиантово-белые и сапфирово-голубые
насмешливые глаза. Резкий шорох плащей и торопливый шепот.
Хокмун слабо вздохнул и закрыл глаза, затем, когда шаги раздались уже
совсем близко, вновь открыл их и увидел склонившегося над ним Волка. Жар
поднесенного факела обжигал лицо, но Хокмун даже не пытался отвернуться.
Волк выпрямился и сказал Вепрю:
- С ним сейчас бесполезно разговаривать. Накормите и вымойте его.
Пусть он немного придет в себя.
Вепрь и Волк ушли, дверь хлопнула, и Хокмун закрыл глаза.
Очнувшись, он увидел, что его несут по освещенному факелами узкому
коридору, а потом он очутился в небольшой ярко освещенной лампами комнате,
где стояла покрытая дорогими мехами и шелком кровать; резной столик
ломился от всевозможной снеди, в углу возвышалась сделанная из какого-то
блестящего желтого металла ванна, наполненная горячей водой. Его уже ждали
две девушки-рабыни.
С Хокмуна сняли цепи, одежду и осторожно положили его в воду. Кожу
немилосердно саднило, когда рабыни, касаясь мягкими, нежными руками, мыли
его. Потом его побрили и подстригли. Хокмун едва воспринимал все
происходящее с ним. Он неподвижно лежал, уставившись бессмысленным взором
в пестрый мозаичный потолок. Он позволил одеть себя в мягкое тонкое белье,
шелковую рубашку и бархатные штаны, и постепенно чувство блаженства, пока
еще очень слабое, зашевелилось в нем. Но когда его усадили за стол и
впихнули в рот какой-то фрукт, желудок его сжался, и герцога вырвало
желчью. Ему дали немного теплого молока со снотворным и уложили в постель.
Потом все ушли, оставив лишь одну рабыню для присмотра за ним.
Прошло несколько дней, прежде чем Хокмун начал принимать пищу и
осознавать роскошь своего нынешнего положения. В его распоряжении были
книги и женщины, но он пока не желал ни того, ни другого.
Хокмуну потребовалось немало времени, чтобы напрячь свою память и
вспомнить о прошлой жизни. Правда, теперь та жизнь представлялась ему
полузабытым сном. Он открыл как-то книгу, и буквы показались ему
совершенно незнакомыми, хотя разбирал он их достаточно хорошо. Просто они
казались ему бессмысленными, а в словах и предложениях отсутствовали
определенность и значимость, хотя книга была написана одним из почитаемых
когда-то Хокмуном философов. Он пожал плечами и бросил книгу на стол. К
нему подбежала одна из девушек-рабынь и, прижавшись, погладила его по
щеке. Он мягко отстранил ее, подошел к кровати и улегся, положив под
голову руки. Потом он спросил:
- Почему я здесь?
Это были первые произнесенные им слова со времени прибытия в
Гранбретанию.
- О, господин, я не знаю. Но вы, кажется, очень почетный узник.
- Да, на потеху лордам Гранбретании.
Хокмун говорил без всяких эмоций. Голос его был ровным и спокойным.
Даже слова, которые он произносил, казались ему странными. Он посмотрел
пустыми, остекленевшими глазами на девушку, и та задрожала. Это была
блондинка, с длинными пышными волосами и хорошей фигурой; судя по акценту,
родом из Скандии.
- Я знаю только то, господин, что должна выполнять любое ваше
желание.
Хокмун слегка кивнул и обвел взором комнату.
- Можно догадаться, для чего они готовят меня, - тихо пробормотал он.
В комнате не было окон, но воздух был немного сыроватым, и поэтому
Хокмун решил, что помещение находится под землей. Он отсчитывал время по
лампам - ему казалось, что их заправляют один раз в день. И по его
подсчетам, он провел здесь уже две недели, прежде чем снова увидел Волка.
Дверь резко распахнулась, и в комнату вошел высокий человек,
затянутый с головы до ног в черную кожу и вооруженный длинным, широким
мечом с черной рукояткой. Из-под маски донесся приятный мелодичный голос -
тот самый, что Хокмун слышал тогда, в полуобморочном состоянии.
- Ну, наш узник выглядит совсем неплохо.
Рабыни низко поклонились и исчезли. Хокмун, ловко подпрыгнув,
соскочил с кровати.
- Замечательно. Вы в отличной форме, герцог Кельнский.
- Да, ничего.
Он беззастенчиво зевнул и, решив что мало проку в топтании на месте,
вернулся к своему прежнему положению на кровати.
- Я полагаю, вы знаете, кто я такой, - сказал Волк с ноткой
нетерпения в голосе.
- Нет.
- И не догадываетесь?
Хокмун не ответил.
Волк подошел к столу, на котором стояла огромная хрустальная ваза с
фруктами; рукой, затянутой в перчатку, взял гранат и наклонился, будто
рассматривая его.
- Вы полностью оправились, милорд?
- Похоже на то, - ответил Хокмун. - Я чувствую себя превосходно. Все
мои желания удовлетворяются. И теперь, я полагаю, вы намерены потешиться
со мной?
- Кажется, это не особенно беспокоит вас?
Хокмун пожал плечами.
- В конце концов это должно когда-то кончиться.
- Ну, это может длиться всю вашу жизнь. Мы, гранбретанцы, - народ
изобретательный.
- Человеческая жизнь не такая уж длинная.
- Так случилось, - начал Волк, перекидывая гранат из одной руки в
другую, - что мы решили помиловать вас.
Хокмун остался безучастным.
- Вы не очень-то разговорчивы, дорогой герцог, - продолжал Волк. -
Забавно, но вы до сих пор живы лишь по прихоти одного из ваших смертельных
врагов, так жестоко расправившегося с вашим отцом.
Хокмун нахмурился, как будто что-то вспоминая.
- Я помню, - нерешительно сказал он. - Мой отец. Старый герцог.
Волк бросил гранат на пол и поднял маску. Под ней скрывалось красивое
широкое лицо.
- Я убил его. Я - барон Мелиадус Кройденский.
Жестокая улыбка играла на его полных губах.
- Барон Мелиадус...? Э... убили его?
- Вся мужественность, похоже, оставила вас, милорд, - зло пробормотал
барон. - Или вы вновь пытаетесь обмануть нас?
Хокмун поджал губы.
- Я устал, - сказал он немного погодя.
Мелиадус удивленно посмотрел на него.
- Я убил твоего отца!
- По-моему, вы это уже говорили.
- Ну, знаете ли...
Приведенный в замешательство, барон повернулся и направился к двери,
но затем остановился.
- Конечно, я не об этом хотел поговорить с вами. Но, однако, кажется
странным, что вы совершенно не испытываете ненависти ко мне или желания
отомстить за отца.
Хокмуну стало скучно и хотелось, чтобы Мелиадус поскорее оставил его
в покое. Вычурные жесты и истеричные вопли барона раздражали и отвлекали
его, как жужжание мухи или комара раздражает человека, пытающегося
заснуть.
- Я ничего не испытываю и ничего не чувствую, - ответил Хокмун,
надеясь, что ответ удовлетворит гранбретанца.
- В вас не осталось ничего! - гневно воскликнул Мелиадус. - Ничего!
Даже желания жить. Поражение и плен сломили вас!
- Возможно. Но сейчас я устал...
- Я пришел предложить вам вернуться домой, - продолжал Мелиадус. -
Кельн будет суверенным государством в составе нашей Империи. Такого мы еще
никому не предлагали.
Только теперь в голосе Хокмуна зазвучали нотки любопытства:
- С чего это вдруг? - спросил он.
- Мы хотим заключить с вами сделку. К взаимной выгоде, конечно. Нам
нужен такой хитрый и искусный воин, как вы, - тут барон нахмурился и
покачал головой. - Во всяком случае, вы нам таким кажетесь. А главное, нам
нужен человек, которому будут доверять те, кто не доверяет Империи. -
Мелиадус собирался несколько иначе разговаривать с Хокмуном, но странное
безразличие герцога сбило его. - Мы хотим, чтобы вы выполнили для нас
кое-какую работу. В обмен на это мы возвращаем вам ваши земли.
- Я хотел бы вернуться домой, - кивнул Хокмун. - Туда, где родился.
Он улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям.
Шокированный увиденным и приняв это за сентиментальный бред, барон
Мелиадус гневно ответил:
- Что вы будете делать, когда вернетесь - плести цветочные венки или
строить замки - нам безразлично. Но вы вернетесь туда, только если будете
преданно служить нам.
Хокмун взглянул на Мелиадуса.
- Вы, возможно, думаете, что я сошел с ума, милорд?
- Не знаю. Но у нас есть средства проверить это. Наши ученые мужи
проведут определенные тесты...
- Я в здравом уме, барон Мелиадус, может, как никогда раньше. Вам
нечего меня опасаться.
Барон Мелиадус возвел глаза к небу.
- Клянусь Рунным Посохом, нет безгрешных людей. - Он открыл дверь. -
За вами придут сегодня, герцог Кельнский.
Хокмун продолжал лежать и после того, как ушел барон. Разговор быстро
вылетел из его головы, и поэтому, когда часа через три в комнату вошли
охранники-Вепри и велели Хокмуну следовать за ними, он уже смутно помнил
слова Мелиадуса.
Хокмуна вели по длинным нескончаемым коридорам и лестницам, пока,
наконец, охранники не остановились возле огромной железной двери. Один из
них постучал тупым концом копья, и дверь открылась, пропуская дневной свет
и свежий воздух. За дверью ждала группа стражников в пурпурных плащах и
масках Ордена Быка. Хокмуна передали им, и он, осмотревшись, увидел, что
стоит на ухоженной зеленой лужайке во дворе какого-то огромного замка.
Двор со всех сторон окружали высокие стены, по которым медленно вышагивали
охранники из Ордена Вепря. Из-за стен торчали мрачные башни города.
Хокмуна повели по усыпанной гравием дорожке в дальний угол двора, где
в стене были узкие железные ворота, и через них вывели на улицу. Там
герцога ждал экипаж, выполненный из эбенового дерева в форме двухголовой
лошади и покрытый позолотой. Он забрался в него, сопровождаемый двумя
молчаливыми стражниками; коляска тронулась, и через щель в оконных
занавесках Хокмун мог рассматривать Лондру. Солнце уже садилось, и
огненно-красный свет заливал город.
Наконец экипаж остановился. Хокмун позволил стражникам вытащить себя
из коляски и увидел, что стоит перед Дворцом самого Короля-Императора.
Построенный ярусами Дворец был огромен. Его венчали четыре
величественные башни, сияющие густым золотистым светом. Стены Дворца
украшали барельефы, изображающие какие-то таинственные ритуалы, батальные
сцены, памятные эпизоды из богатой событиями истории Гранбретании;
горгульи, статуэтки и всевозможные абстрактные фигуры - в общем, довольно
нелепое и фантастическое сооружение, построенное за долгие века. При его
строительстве использовались практически все виды строительных материалов
и краски всевозможных оттенков, так что теперь он переливался всеми
цветами радуги. Один цвет наползал на другой, и эта цветовая вакханалия
утомляла глаза и раздражала мозг. Дворец сумасшедшего, затмевающий своим
безумием весь город.
У ворот Дворца Хокмуна ждала другая группа стражников, одетых в форму
Ордена Богомола - Ордена, к которому принадлежал сам Король Хуон. Их
искусно сделанные маски насекомых с усиками из тонкой платиновой проволоки
были усыпаны драгоценными камнями. У воинов были длинные худые ноги и
тонкие руки, их стройные тела были затянуты в доспехи, раскрашенные в
цвета этого насекомого - в черный, золотой и зеленый. Тайный язык Ордена,
на котором они переговаривались между собой, походил на щелканье и шелест
насекомых.
И вот, когда стражники ввели его в нижний ярус Дворца, где стены были
обиты отполированными до зеркального блеска ярко-красными металлическими
пластинками, Хокмун впервые почувствовал беспокойство.
Наконец они вошли в большой с высоким потолком зал, стены которого
подобно куску мрамора были испещрены белыми, зелеными и розовыми
