наконец прийти немножко в себя, расправить руки, разогнуть спину, погреться
в лучах местного солнца и, уж конечно, уж конечно... Словом, теперь опять
можно несколько дней терпеть эти полосатые тюбики с пищей...
Вдруг он услышал в динамике голос командира:
- Жора, тебе заступать на вахту.
Идти не хотелось. Но Жора заставил себя подняться с койки, сладко
потянулся и пошёл в рубку управления.
- Способен вести корабль? - смерил его ироническим взглядом Колесников.
- А почему же нет?
- Ну тогда желаю... - Колесников ушёл из рубки.
Примерно к концу смены Жора заметил вдали небольшую красноватую планету и
повёл к ней звездолёт. Послал, как обычно, радиозапрос и довольно быстро
получил ответ: "А вы кого поддер-живаете - чёрных или жёлтых?" - "А кто
это?"- спросил Жора и повторил фразу, что они летят с Земли и с самыми
добрыми намерениями. Из динамика раздался странный смешок, и Жора так и не
понял, разрешено ли ему сделать посадку.
Разбудить Колесникова? "Нет уж. Нечего его будить, - решил Жора. - А
планета, кажется, не против посадки. - И повёл звездолёт на сближение с
планетой. - Возьму и посажу его сам..."
Корабль пробил сильную облачность и нырнул к планете. Жора посмотрел в
иллюминатор и содрогнулся. Перед ним был горящий город. Он был огромный -
конца-края не видно, скученный, тесный и весь затопленный огнём и чёрным
дымом. Горели высокие дома, рушились стены - совсем как в кадрах старинной
военной кинохроники, сохранившейся на Земле.
Город был полон взрывов... Его обстреливали? Бомбили с неба? Жоре стало
не по себе. И всё-таки любопытство было сильнее страха и не хотелось улетать
от этой планеты. Он миновал город, выбрал ровную пустынную местность,
снизился и увидел в оптическое устройство: какие-то громоздкие машины
двигаются вперёд и палят из труб, извергая дым и огонь. За ними бегут
какие-то люди с маленькими трубочками в руках и тоже палят...
Да что они, в своём уме?
Жора повёл звездолёт дальше и увидел вдали что-то синее, что-то вроде
моря с зелёными пятнами островов. Подлетев поближе, он заметил на воде
какие-то плоские махины с башнями, утыканными длинными трубами, - из них
тоже извергался дым и огонь и раздавался такой грохот, что даже Жоре было
слышно. Потом от одной такой плавучей махины быстро побежало что-то похожее
на рыбку, побежало в белых бурунчиках к другой махине, ударилось в неё, и
вверх взметнулся столб густого чёрного дыма, и эта другая вдруг переломилась
надвое, с неё посыпались в воду какие-то похожие на муравьев существа... Не
люди ли? Обе разломанных половины стали тонуть, и далеко по морю пошли
высокие пенные волны...
"Ну и планета!" - ужаснулся Жора и повёл звездолёт подальше от этой
морской синевы. Он обогнул планету, увидел ярко-синие квадраты какой-то
растительности и направил звездолёт пониже, ещё ниже... И заметил ряды
бегущих людей. Они бежали и палили из узеньких трубочек, и синяя
растительность впереди них и по сторонам горела, дымилась, и люди бежали с
широко открытыми ртами, что-то выкрикивали и падали. Вокруг них что-то
разрывалось, и на месте разрывов оставались чёрные, как оспины, ямы.
"Да что они, и правда посходили с ума? - возмутился Жора. - Куда ни глянь
- везде воюют. Жить им надоело, что ли?"
Он поднял звездолёт вверх и полетел дальше. И внезапно увидел внизу
огромный разбившийся космический корабль с разорванным во многих местах
корпусом, искорёженной обшивкой, разбросанными вокруг обломками и деталями
двигателей... Взорвался отчего-то в воздухе? Врезался на полной скорости в
поверхность планеты?
Жора поёжился.
А где-то вдали, далеко-далеко отсюда, светится во Вселенной его Земля -
добрая, тёплая, ясная, совершенно безопасная и надёжная, с которой случайно
ушёл он с ребятами в этот полёт...
Жора опять стал вглядываться в эту дымную планету.
Хорошо бы сесть на неё, поговорить с кем-нибудь из жителей, выяснить, в
чём дело: почему они воюют... Но куда сесть?
И всё-таки Жора не терял надежды, что найдёт хоть маленький клочок
территории, где тихо, спо-койно и ничего не горит, не дымится, не стреляет,
не напоминает о страшных авариях.
Наконец Жора отыскал такой клочок - на противоположной стороне планеты.
Там стояли густые зелёные леса, радовали глаз круглые и квадратные полянки и
было совершенно безлюдно, тихо, спокойно, Жора повёл звездолёт на посадку,
на одну из таких удобных полян. И когда до планеты оставалось с
полкилометра, случилось что-то странное: маленький островок деревьев быстро
отъехал в сторону и на его месте оказались какие-то чёрные, уставленные в
небо трубы; из них вырвался огонь и облако дыма, штурвал в Жориных руках без
всякого его вмешательства резко повернулся в сторону, и звездолёт так
дёрнулся и рванул вверх, что Жора оглох от взрыва и вылетел из кресла.
Дверь рубки открылась и к штурвалу метнулся Колесников.
Жора, не понимая, в чём дело, катался по полу рубки, а Колесников уже
сидел в кресле, и обе руки его твердо лежали на штурвале. Жора встал,
потирая ушибленную голову.
- А ты молодцом, вовремя отклонился в сторону! - похвалил его Колесников.
- Ничего я не отклонялся, штурвал сам сработал и даже меня сбросил с
кресла, - признался Жора. - Как это он так? - Кибернетика, электроника!
- Понятно... А что это за планета?
- Это Планета Постоянных Войн, а ты хотел сесть на неё, довериться ей.
Есть у тебя ум и соображение?
Глава 22
ХОТЯ БЫ КРАЕШКОМ ГЛАЗА
- А ты не кричи! - сказал Жора. - Кто ж думал, что есть такие
ненормальные планеты?!
- Тихо, - попросил Колесников и вместе с пилотским креслом повернулся к
другим членам экипажа, сбежавшимся в рубку. - Лена, принеси, пожалуйста,
мази, у него две шишки на голове вздуваются...
- Не нужно мне никакой мази! - заупрямился Жора.
- Ладно, оставайся с шишками, - проговорил Колесников и слегка
смягчившимся тоном добавил: - Война ведь там, мы могли погибнуть. Не
обижайся...
- Я и не обижаюсь. - Жора шмыгнул носом, видно, раздумывая, что бы ещё
такое сказать, однако ничего не придумал и посмотрел на Леночку: - Можешь
смазать мне голову мазью.
Леночка вышла из рубки, и Колесников прого-ворил:
- Боюсь, на звездолёте осталась вмятина от того залпа, после посадки
посмотрим...
- Ты хочешь ещё куда-нибудь сесть? - встревожился Алька. - После всего
того, что было?
- Никаких посадок! - выдохнул Жора. - На одной планете нас едва не съели
дикари, возможно, людоеды, на второй мы ни за что обидели хороших людей, на
третьей нас чуть не подстрелили, как воробьев... Чего ж нам ещё ждать? За
что терпим такие лишения? Ни на травке полежать, ни искупаться в море, ни
позагорать на песочке...
Мальчишки молчали, но Жора уже чувствовал, что вовремя заронил в них
искру сомнения, и продолжал:
- Нам нечего здесь больше делать, и я считаю, надо сейчас же возвращаться
на Землю...
- Это легче всего, - сказал Толя. - Нельзя пасовать перед неудачами, мы
ещё встретим столько прекрасных планет...
- Аля, а как ты считаешь? - спросил Жора.
- Я? Я... Ну как вам сказать... (У Толи тревожно забилось сердце: неужели
Алька поддержит Жору?) Вообще-то путешествовать интересно.
- Но... - стал подсказывать и торопить его Жора, и это, видно, задело за
живое Альку, и он сказал:
- Но с возвращением не надо спешить!
- Нет, надо! - Жору просто нельзя было узнать.- Какой толк, что мы
блуждаем во Вселенной...
- Мы не блуждаем! - поправил его Колесников. - Мы летим точно по
выбранному курсу, по звёздным картам...
В это время в рубку заглянула Леночка, открыла коробочку, велела Жоре
нагнуть голову и уверенно мазнула пальцем по двум, сильно обозначившимся
шишкам.
- Ой, уже не болит! - удивился Жора. - Просто волшебная мазь!
- Уходите все отсюда, вы мне мешаете думать и прокладывать путь, - сказал
Колесников.
- Значит, ты против того, чтоб вернуться? - спросил Жора.
- Против! Мы ещё мало что видели... Мы всё испытаем, проверим корабль в
работе, выжмем из него неслыханные скорости...
- Ура, Колесников! - закричал Толя. - Мы не из пугливых, не из тех, кто
не доводит дело до конца! Мы ни за что не вернёмся назад, пока не откроем
новых планет...
- Ты опять за свое? - поморщился Колесников.
- Я больше не буду... - спохватился Толя. - Дело ведь не в словах, а в
сути, а суть такова, что необходимо...
- Говори попроще, - попросила Леночка. - Я тоже не спешила бы на Землю...
- Как хотите, - сказал Жора, - только мне всё это осточертело.
- У тебя нет серьёзной цели в полете, - ответил Толя. - Если б она была,
ты не говорил бы такое...
- Ребята, хватит, выйдите из рубки, - сказал Колесников. - Первая вахта
моя, потом - Толина, затем - Лены... Думаю, ты не поставишь звездолёт под
удар в случае чего...
- Никогда! - заверила его Леночка. Все, кроме Колесникова, вышли из
рубки, разбрелись по своим отсекам. Больше не было сказано ни слова про
Землю, но искра сомнения, оброненная Жорой, всё-таки разгоралась. Толя ни о
чём, кроме как о Земле, не мог уже думать. Он вспомнил отцовское лицо, голос
мамы, смех Серёжи Дубова, лёгкий, скользящий шум лифта в их доме, пыхтение
дворников-роботов на бульваре Открытий, аромат роз в их дворе, гул и веселье
Сапфирного. Он вспоминал позеленевшие от времени зубчатые башни над морем,
ласточек, огромные просторы Земли, где давно уже нет таких вот, как здесь,
дикости и войн, когда тебя могут укокошить крошечным кусочком металла, сбить
в полёте снарядом, прикончить каменным топором...
Отсек теснил Толю, жал со всех сторон, давил. Ему вдруг стало очень душно
- прямо нечем дышать! - он выскочил в коридор и заглянул в салон. Заглянул и
замер. У стенки, в кресле, сидел Алька и, откинувшись, пристально смотрел на
картину, на её подводный мерцающий зеленоватый сумрак с таинственными
блёстками проплывающих рыбок... Конечно же, это была картина его
прославленного отца, и космонавты "Звездолёта-100", надолго улетая, брали её
в память о Земле...
Алька так вглядывался в картину, так был втянут в неё, что не заметил
Толю. И Толя тихонько ушёл в свой отсек, чтоб не мешать Альке думать и
вспоминать. И ещё сильней захотелось Толе хотя бы краешком глаза увидеть
Землю, любой, даже самый неинтересный её уголок.
Это было так легко: нажми кнопку, и на огромном телеэкране в салоне
появится она. Но Толя помнил распоряжение Колесникова: не нажимать кнопку. И
всё-таки он не смог вытерпеть и нажал кнопку в своём отсеке. И сразу на
небольшом блестящем экране появился Сапфирный с разноцветными автолётами на
улицах и даже... Толя даже мельком увидел свой дом из голубовато-синих
пластиковых плит и услышал негромкий голос сестры, читавшей на телестудии
стихи о Сапфирном.
Толя подобрался весь. Притих. Сапфирный был так далеко от него и был
почти рядом! Голос сестры негромко звучал в отсеке, заполнял его, и с ним не
было так одиноко.
Однако её голос могли услышать и другие, например Колесников. Вдруг он
захочет размять ноги и пройти по коридору мимо его двери? А Толя, как и все
другие, знал, что не только в салоне, но и в отсеках нельзя включать экран.
Он нажал кнопку, и экран погас.
Толя вышел в коридор. У двери отсека № 3 он замедлил шаги и прислушался.
За Леночкиной дверью негромко звучал тот же голос. Сердце у Толи часто-часто
забилось. Теперь он боялся одного: как бы Колесников не услышал. Пусть хоть
она спокойно послушает Землю, а уж он, Толя, постарается, чтоб Колесников
ничего не узнал...
И Толя вошёл в рубку.
Колесников сидел в пилотском кресле и задумчиво смотрел через иллюминатор
