понимать, вылетел из отсека; Жора, лежавший на койке и слушавший
полупонятную, стремительно-загадочную музыку ка-кой-то планеты, бросился в
салон.
И пока Жора с Женей, по очереди прижимая глаз к окуляру оптического
устройства, смотрели вниз и бессвязно выкрикивали что-то восторженное, Толя
прыгал от нетерпения возле них, ожидая, когда и его подпустят к окуляру.
Однако ребята не замечали Толю и его нетерпения. И тогда Толя перестал
владеть собой. Он схватил за плечи Жору, который в пятый раз хотел припасть
к окуляру, и вместе с Женей стал оттаскивать его. Толя пыхтел, работая
обеими руками, и умолял:
- Ну, ребята!.. Ну нельзя так!..
И оттащил, пробился к окуляру.
Он увидел вдали небольшую, с яблоко, планету, плывшую в темноте
космического пространства, с одной стороны освещённую Солнцем. Он видел её,
удивительно похожую на уменьшенный школьный глобус со всеми его материками и
океанами, видел и не верил себе. Земля тускло мерцала в серебристом свете, и
на ней чётко был виден с малых лет знакомый контур Африки, пересечённый
волокнами облаков Мадагаскар и тускло-белая шапка Южного полюса. Сверху
Земля казалась совершенно необитаемой, нежилой, холодной, а уж кто-кто, а
Толя-то знал, какая она тёплая, обжитая, добрая...
С каждой минутой усиливалось её притяжение.
- Дай и мне ещё посмотреть! - опять потребовал Жора и дёрнул Толю за
руку. - Я забыл уже, какая она...
- И я! - потребовал Женя и, низенький, стал тянуться на цыпочки.
- А я что, не хочу? - обиделась Леночка. - Пустите меня! Земля, неужели
это ты? Хорошая, родная, как мы стосковались по тебе...
Земля стремительно росла, надвигалась и вот уже закрыла весь горизонт,
бескрайняя и сияющая.
