ожидать, пока он выпутается из трудного положения.
- Так вот я и взяла пример с тебя! - засмеялась она. - Разве плохая
планета?
- А чем она хороша? - хмуро спросил Колесников: видно, был очень
недоволен собой. - Не-медленно плывите к берегу! Мы сейчас же улетаем
отсюда!
- Мы никуда не полетим! - спокойно сказал Толя, уже не глядя на него, а
продолжая лежать на гладком упругом листе и загребая прохладную воду руками.
Так они плавали, наверно, целый час, любуясь голубизной неба, блеском
двух светил - ярких маленьких местных солнц, давших этой планете тепло и
жизнь, отражением в воде громадных раскрывшихся кувшинок...
Колесников что-то кричал с берега, приказывал, размахивал руками, но
ребята далеко отплыли от него и ничего не могли расслышать. Да и не хотели.
Потом Толя принялся грести руками к берегу, сказав со вздохом:
- Как бы он голосовые связки не повредил... Скоро ребята стали разбирать
его слова, фразы, а потом их громадный лист ткнулся в берег.
- Нечего здесь терять время! - разорялся Колесников. - Мы не для этого
полетели в мировое пространство! Правда, Толя?
Он искал у него поддержки, и Толя ответил:
- Правда... Но цивилизация цветов - разве это плохо?.. Мы решили
отдохнуть и пожить здесь... Раздевайся, Колесников, искупайся с нами и
позагорай!
- Я ненавижу купания и загорания во время полётов! - закричал Колесников.
- Здесь вам не Земля! Мы - люди дела... К кораблю! - Он махнул им рукой и
двинулся к звездолёту своим медленным, неуклюжим шагом, уверенный, что и они
следуют за ним.
Но когда шагов через двадцать Колесников обернулся, он увидел, что они и
не думают следовать за ним. Они плавали и ныряли возле своего зелёного
плотика, брызгались, и Леночка с радостным испугом визжала.
И тогда Колесников просто вышел из себя:
- Я вам приказываю! Чтоб через пять минут все были в своих отсеках!
Глава 24
НЕПОСЛУШАНИЕ
Внезапно Толя понял, почувствовал; вот когда он должен сказать
Колесникову всё, что он думает о нём. И Толя сказал:
- А ты, пожалуйста, не приказывай и не кричи! Колесников недоуменно
посмотрел на него.
- Если хочешь, мы проголосуем, кто за то, что-бы улететь, - продолжал
Толя. - Хочешь или нет? Колесников перевёл глаза на другие лица и всё понял.
- Не хочу, - сказал он уже совсем другим тоном. - Но вы это всерьёз?
Здесь оставаться? - Он огляделся по сторонам, и, судя по его глазам, всё ему
здесь было неинтересно и чуждо: и эти склонившиеся над водой цветы, и
раскрывшиеся под жаркими лучами громадные голубые и алые кувшинки, и эта
пускавшая яркие блики зеркальная гладь озера... Всё это, судя по его глазам,
не заслуживало внимания.
- Придётся тебе, Колесников, подчиниться, - храбро сказал Алька. -
Сколько можно гнать и гнать вперёд?.. Мы устали! Мы-то ведь не моторы, не
двигатели какие-то... Мы-то ведь живые! Пора остановиться и подышать чистым
воздухом... Я буду здесь рисовать, Толя - ловить бабочек, Лена - собирать
цветы... Наверно, и Жора, когда проснётся, будет без ума от этой планеты.
Здесь можно поваляться на траве, посмотреть в звёздное небо и подумать...
Здесь так хорошо думается и дышится. И ты постарайся, Колесников...
И тогда Колесников схватился руками за голову и прямо-таки застонал:
- Как здесь можно жить? Ведь ни души вокруг! И ни одного дома! Ни одной
автострады! Ни одной разумной машины... Я не могу... Я не вынесу всего
этого... Ребята... - И он из твёрдого, уверенного в себе Колесникова
превратился в маленького несчастного мальчика.
- Привыкнешь, - сказал Толя. - Алька прав. Колесников потупился.
- Хорошо, и я поживу здесь... - едва слышно произнёс он. - Попробую...
Ведь это ненадолго?
- Там увидим. - Алька опять прыгнул на сверкающий лист кувшинки; лист
сильно закачался, и они поплыли от берега.
Колесников отвернулся от них и медленно побрёл по ярким, благоухающим
цветам и травам к звездолёту.
Прошло три дня, и Колесников, тихий и задумчивый, почти не выходил из
корабля; он молча ел с ребятами в салоне, почти не разговаривал, умывался в
душевом отсеке, хотя остальные мылись и плескались в озере. Что касается
Жоры, так он сразу же примкнул к ребятам, и теперь его хохот перекрывал смех
других. Ребята гонялись друг за другом по берегу, кувыркались через голову,
ныряли в воде и, конечно же, ловили для Толиного отца бабочек. Выяснилось,
что год назад Леночка две недели занималась в кружке любителей чешуекрылых
во Дворце юных в Сапфирном; этого срока было маловато, чтоб собрать
приличную коллекцию, но вполне хватило, чтоб узнать, как их лучше ловить,
умерщвлять и хранить; их, оказалось, нужно аккуратно укладывать в бумажные
пакетики. И ещё, оказалось, нужно обязательно записывать, где, когда и при
каких обстоятельствах была поймана каждая бабочка. Так что охота на них
пошла у ребят веселей. Между прочим, Леночка оказалась и самой быстроногой
и, наверно, поймала этих бабочек столько, сколько остальные мальчишки,
вместе взятые...
Пока ребята веселились, Колесников расхаживал по тесной рубке управления,
напряжённо о чём-то думал, трогал ручки и рычажки, сигнальные лампочки и
циферблаты или рассматривал звёздную карту. Или подолгу пропадал в отсеке
двигателей...
- Похудел он, - сказал однажды Толя, - и на нас по-прежнему не смотрит...
Как бы он не... - Толя осекся.
- Что "не"? - спросил Алька.
- Как бы он не заболел, - ответил Толя. - Я читал, что это бывает в
космических путешествиях... Он даже среди нас одинок... Он знает, пони-мает
и любит совсем иное, чем мы с вами, и не так, как мы...
- Что ты предлагаешь? - спросила Леночка.
- Надо лететь, ребята, - сказал Алька. - Он так осунулся, здесь ему всё
не мило... Пожалеем его, а? Ведь он... Он, по-моему, не совсем такой, каким
хочет казаться, и бывает добрым и мягким...
- И я так думаю иногда, - сказал Толя. - Засело в нём что-то с самого
раннего детства и мешает быть другим... Пожалеем его! Летим! Впереди нас
ждут никем не виданные...
- Затихни, - попросил Жора. - Сколько можно?
- А я останусь здесь! - вдруг сказала Леночка. - Улетайте без меня... Мне
не надо ничего другого...
- Ты что, серьёзно? - Толя почесал свой рябенький от веснушек нос. - Как
ты будешь одна здесь жить? Не страшно будет? Не скучно? И чем ты будешь
питаться, когда съешь свою норму тюбиков?
Леночка опустила голову, потом вдруг отскочи-ла в сторону, зажала в
кулаке висевшую на шее сверкающую рыбку - ключ от звездолёта, и крикнула:
- Не дам вам его, и не улетите! - и побежала вдоль озера. - И не будет
мне скучно!
- Это правда? - спросил Алька.
- Что ей не будет с нами скучно?-- блеснул глазами Жора. - Истинная
правда...
- Да нет, всё тебе шутить! - отмахнулся от него Алька. - Что не улетим
без ключа?
- Как же улететь, не заперев дверь? - сказал Толя. - В полёте должна быть
полная герметизация. И потом, этот ключ автоматически выключает электронную
машину, разрешающую или запрещающую выход из звездолёта... Да и как же
улететь без Леночки? Вы не огорчайтесь, Леночка скоро вернётся. Она ведь не
дурочка и всё понимает...
- Ещё как! - подтвердил Жора. - Высший класс!
Леночка вернулась к ужину с огромной охапкой цветов в руках. Молча влезла
в звездолёт и разделила охапку на несколько букетов. Первый букет она
поставила в салоне, второй - в рубке, потом в отсеки ребят и только в отсек
№ 1, где жил Колесников, не решилась поставить.
- Можно и тебе? - спросила она, сунув голову в отсек двигателей, где
сидел Колесников с каким-то чёрным измерительным прибором в руках.
Он кивнул своим резким, похудевшим лицом и не сказал ни слова. Леночка
поставила в узенькую вазочку в его отсеке три синих розы, вышла в салон и
сказала:
- Ну что ж, летите.
Сняла с шеи и отдала им ключ с. цепочкой,
- Это верно? Она так сказала? - Колесников вылез из отсека двигателей,
обвёл глазами экипаж и так посмотрел на них, точно не верил, сомневался в
правде её слов.
Толя ничего не ответил ему, спустился с ключом вниз, закрыл дверь и
вернулся в салон:
- Давай старт.
- И тогда Колесников окончательно поверил. Лицо его оживилось, глаза
заиграли, рот восторженно открылся, и он закричал:
- Спасибо! Ур-ра! - и кинулся в рубку. Через несколько секунд звездолёт с
грохотом и свистом взмыл в небо.
Колесников прочно, как привинченный, сидел в кресле, сжав обеими руками
маленький белый штурвал. Так сжимал, точно был намерен никогда уже не
выпускать его. Глаза его смотрели пристально и зорко.
- Колесников! - позвал Толя, но тот с таким вниманием смотрел вперёд и
прислушивался к рёву двигателей, что не услышал его.
Толя пошёл в свой отсек. Отсек почти весь был завален белыми пакетиками с
бабочками. Глянув на них, Толя уже не чувствовал себя таким виноватым и
легкомысленным перед отцом. Дома у них были тысячи разных бабочек, но здесь
были такие, каких он никогда ещё не видел. Возможно, отец не знает об их
существовании. Вот будет радость!
Толе захотелось проверить, какие бабочки есть, а каких нет в
справочниках. Он пошёл в библиотечный отсек и стал перебирать глазами
корешки книг. Нужного справочника не было, однако неожиданно Толины глаза
наткнулись на толстую книжищу с его фамилией на серебристом корешке. Толя
вытащил её. Автором книги был отец, и называлась она "Мир бабочек". Странно,
что она была в библиотеке космического корабля!
Толя не раз видел эту книгу дома и даже, случалось, рассеянно листал,
разглядывая рисунки диковинных бабочек Земли и других планет. Разглядывал,
но не читал: были у Толи книги поважней этой. Сейчас это была единственная в
звездолёте книга о бабочках. Толя вернулся в свой отсек, раскрыл её и стал
разглядывать картинки.
Сколько здесь было бабочек! Каких только расцветок здесь не было!
Черно-бархатистое сияние крыльев чередовалось со снежно-белым,
лимонно-золотым, изумрудно-синим, оранжево-красным... Прочитав в книге
фразу, что существуют бабочки, запросто перелетающие через океан. Толя
заинтересовался и стал читать дальше. Он читал и не мог оторваться от тонких
белых страниц. Книга втягивала его в себя, как некогда картины Алькиного
отца втягивали в свои глубины. Толя читал и не верил: оказывается, отец
открыл пятнадцать новых видов бабочек на Земле; он специально ездил за одной
из них к Кордильерам и поймал её там на краю пропасти, и пока что во всей
Вселенной известен только один-единственный экземпляр этой бабочки.
Расцветка её крыльев так ошеломляюще красива и необычна, что один из
крупнейших гобеленных мастеров Земли создал по её мотивам шесть
великолепнейших огромных гобеленов и подарил каждому материку по одному, и
они висят, радуя глаз, в Дворцах искусств... А одна из бабочек отцовской
коллекции натолкнула самого знаменитого композитора Земли на создание
Симфонии Алых Проблесков, одной из лучших симфоний последнего десятилетия...
Толя читал. Он то глотал текст целыми страницами, то замедлял чтение,
отвлекался и думал. Поиски и добыча каждой новой бабочки были для отца
величайшим событием. Как-то раз Толя ехал с ним на автолёте на просмотр
нового фильма о самой далёкой планете, куда сумели добраться земляне.
Выехали поздновато и опаздывали. Внезапно отец заметил из окна какую-то
бабочку, порхавшую над клумбами проспекта, и, забыв обо всём на свете,
вскочил с места и ринулся к кабине водителя (разумеется, Толя - за ним),
упросил его немедленно остановить автолёт. Они выскочили из него и со всех
