Анатолий Мошковский.
Семь дней чудес.
МОСКВА 1969
Скажите, вы никогда не замечали, что у вас вдруг начинают очень быстро
расти уши, а в голову при этом приходят странные и нелепые мысли? А не
случалось ли вам испытывать такую радость, когда ноги сами по себе
отрываются от земли и уносят вас вверх на метр, и два, и три? А не
загорались ли в ваших глазах необыкновенно яркие звёзды, когда ничего на
свете не страшно и, кажется, вы готовы на самый беззаветный подвиг?
Случалось это с вами? Нет?
А вот герои книги "Семь дней чудес", которая у вас в руках, всё это и
многое другое испытали на себе, потому что на них время от времени смотрел
волшебный Хитрый глаз, удивительное научное изобретение.
Впрочем, хватит. Нельзя заранее раскрывать всех тайн этой книги. Она о
самых обычных ребятах - Боре Крутикове, Наташке и их приятелях, ваших
сверстниках,- но она и о невероятных чудесах, которые с ними произошли, о
том, как нужно ценить дружбу и доброту, как важно быть в жизни щедрым,
мужественным, благородным.
Кроме этой повести, А. Мошковский написал для ребят много других книг:
"Твоя Антарктида", "Три белоснежных оленя", "Река моя Ангара", "Не погаснет,
не замёрзнет".
СИНЯЯ КОРОБКА
Боря защёлкнул на замок портфель, натянул куртку и шагнул к двери, но тут
зазвонил телефон. Маленький и чёрный, он стоял на столике в передней и
звонил громко и требовательно. Не звонил, а давал короткие пулемётные
очереди.
Кто в такую рань?
Боря даже оробел и с опаской снял холодную трубку.
- Слушаю... Кто это?
- Привет, это я,- бодро сказала трубка, и Боря узнал Глеба.-Что
новенького? Ничего?
- Ничего,-подтвердил Боря, потому что и в самом деле за вчерашний вечер и
сегодняшнее утро не произошло в его жизни ничего особенного.- В школу вот
собираюсь.- Боря вздохнул.
- Чувствую!..-ещё бодрей заорала трубка.- А знаешь, что мне вчера подарил
папа?
- Что? - Боря так и сник.
- Догадайся,- потребовала чёрная трубка.
- Не знаю.
- А ты подумай!
Боря молчал.
- Пошевели мозгами!
- Ну не знаю я, не знаю...
- Кинокамеру "Уран"! Крошечная, с ручкой как у пистолета, диафрагма и
выдержка сами устанавливаются. Нажми кнопку-и снимай. Фильмы делать буду!
Понял?
Чего ж тут не понять! Глебу всегда дарили необычные, замечательные вещи,
какие и сниться не могли ребятам их класса - ни Андрею, ни Вове Цыпину, ни
ему, Боре Крутикову, самому одинокому и невезучему: три месяца уже прошло, а
отец все собирается купить ему давно обещанную подзорную трубу.
- Дашь подержать? Снимать научишь?Ну, Глеб, умоляю...
- Там видно будет... А ещё знаешь новость? - радостно спросила трубка.
- Нет,- ослабевшим голосом сказал Боря.- А что?
- А то, что Андрей заявил вчера после уроков: если ты не извинишься при
всех перед Наташкой, не пойдёшь на экскурсию в аэропорт.
Боря прямо подскочил:
- Врёшь! Какое его дело? И я не виноват... Много берёт на себя!
- Это ты ему скажи,-ответил Глеб.-Ну, всего, до встречи...
И в трубке раздались гудки. Частые, холодные, едкие. Точно дразнили Борю.
Глеб любил первым обрывать разговор, и всегда в таком месте, когда так
хочется говорить.
И Боря положил трубку с этими дразнящими гудками на аппарат, и она сразу
притихла. И в квартире была полная тишина: мама с отцом на работе, братишка
Костик уже убежал в школу-он всегда убегает чуть не за полчаса до занятий.
Было тихо. Так тихо, что даже в ушах звенело.
Боря застыл у двери. Да... Вот как получается: у кого "Уран" с ручкой как
у пистолета и бодрый голос, а кого грозят даже не взять в аэропорт... Андрей
грозит! А почему? Да потому, что он главный в классе и его отец, знаменитый
воздушный ас, налетавший много миллионов километров, взялся устроить им эту
экскурсию; он сам покажет им кабину своего гигантского реактивного корабля,
и можно будет посидеть в пилотском кресле, увидеть чуткие стрелки десятка
приборов, коснуться штурвала и полазить внутри огромных крыльев. А потом...
А потом их обещали покатать на вертолёте и показать сверху город!
И все пойдут па эту экскурсию просто так, а он должен при всех
извиняться...
Даже в школу идти расхотелось.
А идти было нужно. Совсем недавно заходила к ним Марья Васильевна,
классный руководитель, из-за двоек по арифметике и русскому, и у неё был
неприятный разговор с мамой.
Только б с Наташкой не встретиться - её дверь на их же площадке,
напротив. Она в самый последний момент убегает в школу, за минуту до звонка,
и теперь из-за неё он не тронет штурвал самолёта и не увидит с неба свой
дом...
Боря высунулся из квартиры - у лифта пусто. Он бесшумно вышел и, не сводя
глаз с её двери - не открылась бы! -нажал кнопку вызова лифта. Прыгнул в
кабину и, сильно хлопнув дверью, поехал вниз.
И быстро-быстро зашагал к школе, оглядываясь по сторонам. Он не хотел
сейчас встречаться не только с Наташкой, по и с Вовой Цыпипым, добрым и
тихим, жившим в соседнем подъезде, которого в прошлом году так ловко провёл
Глеб...
Только подошёл он к школе - звонок.
Боря оглянулся: по тротуару, размахивая портфелем, со всех ног бежала
Наташка, а ноги у неё длиннющие - ни разу не опоздала. Боря кинулся в дверь
и взлетел на второй этаж. В классе он увидел почти всех ребят, и Глеба в том
числе, но поговорить с ним о кинокамере было некогда, потому что надо было
отвернуться от двери, в которую ворвалась запыхавшаяся Наташка, а потом в
класс вошла Марья Васильевна.
В середине урока Боря случайно глянул на Вовину парту и замер. В парте,
рядом с жёлтым ранцем, виднелся край большой синей коробки. Да, да, синей
коробки! Той самой коробки, из-за которой и завертелось всё, и не только в
их классе, и произошли совершенно невероятные события, в которые теперь и
доверить трудно.
Но они, эти события, произошли чуть попозже, после уроков, а пока что
Боря ошеломлённо смотрел на эту коробку в Вовиной парте и слушал, как бьётся
его сердце. А оно билось так, что даже руки у Бори слегка тряслись...
Опять? Опять что-то? Но что? Что?
ПОПКА ДУРАК
В прошлом году, по просьбе Андрея, Вова принёс в школу точно в такой же
синей коробке настоящую, только маленькую, подводную лодку. Боря увидел её и
понял: вот оно - то, о чём мечтал он всю свою жизнь!
Уж кто-кто, а Боря понимал толк в технике. Часами мог смотреть, как
вгрызается в землю разгорячённый экскаватор, прокладывая на улице траншею
для труб, как хитро загребают и подталкивают снег лапы снегоуборочной
машины; не отрывал он глаз и от экрана телевизора, когда во время парадов
проходила военная техника и на особых платформах ехали умопомрачительные
межконтинентальные ракеты.
И у Бори дома было кое-что. Пластмассовые и жестяные пушки,
бронетранспортёры, амфибии и тапки: заведи на полный оборот - весь коридор
проедут и уткнутся в дверь, продолжая вращать колёсами; боевые самолёты
разных систем-истребители, штурмовики, стратегические бомбардировщики
дальнего действия, и эсминцы, и стремительные заводные торпедные катера.
Всё, что крутилось, ездило, плавало, заводилось, взлетало, тарахтело,
ныряло, постукивало и стреляло,- всё это прямо сводило с ума Борю. Да, его
нелегко было удивить в технике. Но...
Но принёс Вова в тот день эту лодку, и Боря понял, что вся его военная
техника - только детские игрушки... Узкая, ловкая, с изящно выгнутым
металлическим винтом и тонким килем, она так и сверкала, так и лучилась на
солнце!
После уроков они всем классом бегали испытывать её на пруд-он был
недалеко от школы. Чего только не проделывала эта лодка! Ныряла, исчезая из
глаз, и пускала из-под воды ракету, которая круто врезалась в воздух...
Подумать только - из-под воды!
И ракета взрывалась!
И никаких заводных пружин, и пруд-не жалкая ванная, где Боря проводил
морские бои, а почти океан, и плавать лодка могла хоть час, хоть два...
Её построил Вове старший брат Геннадий, он-то и пришел после уроков к
пруду, чтоб пустить её, потому что Вова никак не мог запомнить, какие
рычажки в её двигателе надо было перевести. До чего ж Боре хотелось тогда
получить её: купить, выменять па что-нибудь и даже... даже отобрать! Никогда
ничего не отбирал Боря у ребят, а тут мелькнула такая мысль.
И пока Боря ломал голову, что бы такое предпринять, страдал и обвинял
себя в трусости, лодка на следующий день уже была у Глеба. Вот так... И
отдал её Вова совершенно добровольно. И за что! За три пакетика гашёных
марок с разными зверюга ми и рыбами. А ещё за попугайчика...
Знал, на что менять! Ведь Вова жить не может без разных там птичек,
жучков и ёжиков; приходил в класс с собачьей шерстью на куртке, с каким-то
пухом в волосах, а однажды - даже вспомнить смешно! -явился с помётом на
колечке берета: это его наградил сверху кто-то из благодарных перна тых! А
тут Глеб предложил ему не что-то пустяковое, а попугайчика, и какого!
Голубенького! Да еще африканского! Как тут устоять?
Но как потом обрушились на Глеба ребята: это же, кричали они, сплошной
обман и надуватель-ство!..
К тому же оказалось, что попугай больной: через несколько дней он умер.
Никто в классе не разговаривал с Глебом, и до сих пор многие не замечают
его, а те, кто замечает, называют не Глебом, а Попугаем, а Андрей ещё
хлестче-Попкой-ду раком.
Боря тоже хотел поссориться с Глебом, и поссорился бы, но в последнюю
минуту опомнился: тогда ведь и лодку он больше не увидит, и ничего другого.
Пришлось не ссориться.
И до истории с лодкой не мог он обойтись без Глеба. Чего только не было у
того! Папа Глеба работал в огромном универмаге, мог достать любую вещь и,
наверно поэтому, ходил, важно выпятив грудь и сильно выдающийся живот,-и у
Глеба будет такой! А важность у него уже была. И был он, как и папа, очень
бодр и носил на руке плоские, изящные, очень точные часики и то и дело -
особенно при людях - поглядывал на них. Он с удовольствием показывал Боре
свои новые вещи, но голос у него чуть терял бодрость, когда Боря
подкатывался к нему:
- Дай покататься на гоночном... Не сломаю ведь!
- Сейчас не могу,- отвечал Глеб.
Как-то Боре понадобилась масляная краска- подкрасить торпедный катер, а у
Глеба был целый фанерный ящик с тюбиками, и Боря попросил:
- Мне чуть-чуть выдавить, незаметно будет.
- А если потом не хватит на картину?
- Ещё останется! И ты ведь никогда не рисуешь.
- А если вдруг захочу?
Боря замолчал. Ведь совсем немножко было надо...
У Глеба ещё была уйма "конструкторов", три, фотоаппарата новейших систем
и в больших зелёных альбомах лучшая в школе коллекция марок английских и
французских колоний; и еще был у него маленький, но очень сильный телескоп,
и однажды вечером он направил его на Луну и разрешил Боре посмотреть в
окуляр. И Боря увидел совсем рядом темные пятна лунных морей, пики гор и
хребты...
- Ой! - крикнул вдруг Боря и подпрыгнул от изумления.-Там космический
корабль! Прилунился!
- Муха села на линзу. Сгони,-сказал Глеб и громко зевнул.
И оказался прав. Боря прогнал муху и стал бродить глазами по Луне, потом
перебросился на звёзды, а рядом с ним нетерпеливо сопел Глеб.
- Посмотрел, и хватит,- сказал он минуты через три и стал закрывать
особыми крышечками оба края трубы.- Хватит пылиться оптике... Луна -
пустяки! Посмотрел бы ты на Марс...
- Он тоже виден? И каналы? И полюсы?
- Запросто. Скоро, между прочим, великое противостояние, отлично будет
виден.
- Глебочка, хороший... Будь другом, покажи!
- Там досмотрим... Я тебе позвоню тогда.
- Ну спасибо, Только не забудь! Не забудешь?
