непредвиденных обстоятельств я могу переселиться к нему в любой
необходимый момент:
- Хоть сейчас... Я даже твои простыни с дивана не убрал,
только их одеяльцем накрыл. Приходи и ложись. Все, как в
мавзолее...
Я был бесконечно признателен этому простому рабочему
человеку, абсолютно равнодушному к происходящей вокруг него
криминально-коммерческой возне, органически бескорыстному и
привыкшему получать деньги за конкретный и нужный труд, которого
он никогда не чурался.
Став обладателем чистенького постельного белья, я сел на
трамвай и покатил в спорткомплекс, где одновременно размещалась
сауна.
Получив в кассе билет, спросил на английском у стоявшей за мной в
очереди очень красивой и хорошо одетой шатенки лет двадцати пяти,
как, собственно, пройти в сауну?
- Я тоже иду туда, - ответила она. - Вы... американец?
- Акцент? - спросил я, вздохнув.
Она рассмеялась, показав здоровые, жемчужной белизны зубы.
- Да. Акцент. Я часто бываю в Лос-Анджелесе, поэтому...
- А я вот ни разу в Лос-Анджелесе не был.
- Серьезно?
- Вполне.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж, отдали свои билеты
контролеру и затем прошли в пустую раздевалку.
- Здесь? - спросил я, оглядываясь на ряды шкафчиков из
серебристого пластика.
- Да, здесь раздеваются, - кивнула моя попутчица, стягивая
с себя платье и оставаясь в трусиках и прозрачном черном лифчике.
Я несколько озадачился, искоса глядя на ее идеально
округлые бедра и тяжелые упругие груди, которые в поддержке их
лифчиком, на мой взгляд, и не нуждались.
- Раздевайтесь, что вы стоите? - предложила она.
Чпок! Лифчик расстегнулся, скрывшись в глубине шкафчика,
куда полетели и трусики.
Я с невозмутимостью героя-висельника расстегнул рубашку,
выгадывая мгновения для окончательного прояснения сложившейся
ситуации, ибо опасался оказаться в роли чего-то недопонявшего
идиота, но тут в раздевалку вошли две абсолютно голые молодые
женщины и костлявый согбенный старичок, также никакой одеждой не
обремененный, хотя в наготе своей скульптур Микеланджело он не
напоминал.
До меня наконец дошло: у немцев так принято, и стесняться
здесь нечего.
Я тоже полностью разоблачился и в этом порнографическом
состоянии проследовал за шатенкой, с интересом глядя на ее очень
складную попу, наводящую на всякие естественные размышления,
которые лицемеры наверняка бы назвали грязными.
Как следует пропарившись в раскаленной духоте сауны и
наплескавшись в бассейне, я пригласил шатенку в небольшой бар,
располагавшийся на первом этаже спортивного комплекса, где
произошло окончательное закрепление нашего знакомства.
Шатенку звали Ингред, работала она в международном отделе
крупного банка, проживала в западной части Берлина, изначально
являясь "капиталистической" немкой, а здесь, на бывшей
гэдээровской территории города, оказалась, навещая свою
престарелую тетку, и, вероятно, после визита к родственнице
решила основательно помыться.
Естественно, со стороны Ингред последовали вполне логичные
вопросы относительно целей моего пребывания на германской земле.
Пришлось изворачиваться, туманно ссылаясь на предложение
поработать тренером карате в одном из спортивных клубов.
А, собственно, что я мог ей сказать? Что я русский,
которых здесь откровенно недолюбливали? Что дезертир с
неопределенным будущим, проживающий на вещевом складе
сомнительного дельца? Что имущество мое состоит из пистолетов,
угнанной машины и позаимствованного у воров тряпья?
Услышав о том, что я специалист в нанесении увечий роду людскому
утонченными методами восточных изуверов, Ингред устремила на меня
взор, преисполненный восхищения.
- И ты не куришь? И пьешь только минеральную воду? -
вопрошала она, гася сигарету и смущенно глядя на свой бокал,
наполненный джином с тоником.
- Если честно, - отвечал я, - то иной раз алкоголь себе
позволяю. А вот насчет курева - по-моему, это глубоко
античеловеческое занятие. Ты уж меня извини, Ингред...
- А что извинять? Ты прав... - Она накрыла мою руку своей
узкой нежной ладонью. - Тем более у меня полгода назад умер муж
от рака легкого...
В этот момент я, нисколько не претендующий на роль
искушенного психолога, тем не менее остро почувствовал, как между
нами проскочила тепленькая искорка взаимного влечения.
- Ингред, - предложил я, руководимый идеей марксисткого
толка - разжечь из искры костер, - ответь: не против ли ты
отужинать с молодым, честно неженатым лицом американского
происхождения? Если не против, берем такси и...
- Зачем такси? У меня есть машина, - рассудительно сказала
она.
6.
Я проснулся в шесть часов утра, движимый чувством долга
перед предстоящей работой, но тут вспомнил, что сегодня
воскресенье и торопиться мне некуда.
Я лежал на широкой, как плато, кровати с зеркальной спинкой
в спальне Ингред и, сонно всматриваясь в сумрак комнаты, из
которого блекло выступал гарнитур цвета слоновой кости, вспоминал
события прошедшего вечера и ночи, и виделся мне зальчик
ресторана, высокие бокалы с легким ледяным вином, ее тревожный
взгляд зеленоватых глаз в темноте салона машины, осторожный
поцелуй, внезапно превратившийся в жаркое, ненасытное слияние
губ, а затем эта комната, горячечная круговерть наших тел, мокрых
от сладкого любовного пота, слившихся в неразрывное, не
способное, кажется, разделиться целое...
Я осторожно нащупал висевший на спинке стула белоснежный
махровый халат, выданный мне вчера неожиданной любовницей в
качестве домашней спецодежды, и, поднявшись с ложа, босиком
прошлепал по прохладному навощенному паркету на кухню.
В окне занимался серенький октябрьский рассвет; виднеющиеся
за стеклом дома с мокрыми скатами крыш казались безжизненными
нагромождениями унылого камня.
Я выпил кофе, затем принял душ и, ощупывая пробившуюся за
ночь щетину, вернулся в спальню, сразу же угодив в сладкие
утренние объятия Ингред.
- Никуда тебя не пущу, - шептала она. - Никуда...
Останешься здесь.
Лишь поздним вечером я улучил минутку для того, чтобы
позвонить Изе -сказать, что заезжать за мной в Карлсхорст не
следует и утром я сам приеду к его дому.
Утром, высадив меня у подъезда обители моего работодателя,
Ингред, подозрительно покосившись, спросила, не выйдет ли сейчас
мне навстречу какая-либо прелестная дама, которую я условно
именую своим менеджером?
В голосе ее сквозила явная ревность.
- Вот и дама, - указал я на появившегося в дверях Изю. -
Прости, она несколько полновата, кривонога и ей необходим
парик...
Ингред рассмеялась, поцеловав меня в щеку.
- Знаешь, кого ты мне напоминаешь? - спросила, влюбленно
глядя на меня.
- Кого же?
- Ни-ко-го! - Она приложила палец к моим губам, дрогнувшим
в невольной усмешке. Затем довольно суровым тоном сказала: -
Прошу вас явиться после работы домой не очень поздно. Вы
поняли?!.
- Йес, сэр... - вздохнул я.
Разъезды с Изей по знакомому маршруту "таможня - Кантштрассе -
магазины" завершились вечерним посещением склада, где Валера уже
установил железную дверь с сейфовым замком.
Мы прошли на недоустроенную кухню, чтобы выпить по кружке
чаю, но едва уселись за столиком, как в коридоре послышались чьи-
то шаги, и через мгновение перед нами возникли двое парней -
рослых, с короткими стрижками, в спортивных костюмах и кроссовках
на высокой пухлой подошве. Лица парней отмечало полнейшее
отсутствие какого-то ни было интеллекта и каменная
невозмутимость.
- Изя, вчера был последний срок, - встав на пороге,
произнес один из парней вместо приветствия.
Я посмотрел на своего шефа. Он как-то моментально и ощутимо
сник, густо покраснев лысиной и тревожно озираясь по углам кухни
своими младенческими глазками. Скинь ему набежавшие годы, он
вполне бы сошел за дитя, испугавшегося заглянувшего к нему в
спаленку злого буку.
- Ты меня слышишь, Изя? - ровным голосом вопросил парень.
- Но я же сказал... - Изя словно бы пытался преодолеть
некий языковой барьер. - Я же сказал...
- Что ты сказал?
- Это... Сказал, я тут ни при чем...
- Изя, - поморщился парень. - Тебе все объяснили... Ты
заказал товар, товар закупили, теперь надо за него заплатить.
- Я ничего не заказывал... Я просто сказал: хорошо бы...
- Изя, хватит бегать по кругу. Ты заплатишь за товар и еще
десять тысяч за наши услуги.
- Но...
- Сегодня.
- Но какие еще услуги?!.
- Услуги, - терпеливо продолжил парень, - оказанные нами
нашему клиенту. За беготню, базары с тобой...
- Я ничего не собираюсь платить! - выкрикнул Изя визгливо
и привстал со стула. - Это... какой-то рэкет!
- Тогда поедем прокатимся с нами, - зевнул второй парень,
широко разверзнув зубастую пасть, и шагнул к Изе, ухватив его за
ворот куртки.
Хотя внимание незваными гостями мне выказывалось не большее,
нежели кухонному столу, я нашел необходимым проявить свое
присутствие при данном деловом разговоре.
- Эй, любезный... - Не вставая со стула, я перехватил
кисть парня, вцепившегося в Изину верхнюю одежду. - Полегче. По-
моему, коммерческие споры в этой стране решаются в судебном
порядке, а не частным силовым давлением. Так что убери свою
лапку.
- Надо говорить "пожалуйста", подонок, - поправили меня.
- Пожалуйста, подонок, - смиренно повторил я.
- Это кто? - не глядя на меня, спросил парень у Изи.
Вместо ответа тот издал какой-то беспомощный звук, обычно
употребляемый для выражения своих мыслей крупными рогатыми
животными.
- Я грузчик, - скромно представился я.
- Ах грузчик... - процедил парень. - Ну, тогда иди
перекури, героизм не входит в твои обязанности.
- И по совместительству охранник этого человека, - учтиво
продолжил я.
- О, это меняет дело, - озабоченно произнес второй парень,
доставая из-под куртки граненые нунчаки темного дерева,
соединенные гибким металлическим тросиком, закрепленным в узенько
блеснувших хромом подшипниках.
Вышибала материальных ресурсов имел очень хороший инструмент для
своей работы, это я уяснил сразу.
Попутно мной уяснилось и другое: сейчас последует удар деревом
твердых пород по моему черепу, и главное - уловить мгновение,
предшествующее контакту предметов живой и неживой природы.
Мизансцена оставалась прежней: Изя парализованно замер в обмякшей
позе деморализованной жертвы, рука первого злодея крепко держала
его ворот, а мои пальцы столь же крепко обхватывали запястье
противника.
Нунчаки с присвистом описали в воздухе стремительную дугу. Я, не
вставая со стула, подсек ударом пятки лодыжку воротодержателя,
одновременно дернув его за руку резким движением книзу.
Ах, какая же это элегантная штука - айкидо, позволяющая
точным расчетом направить силы недругов, устремленные на тебя, им
же во вред!
Деревяшка точно и беспощадно вклеилась в стриженый затылок невольно
прикрывшего меня вышибалы, кулем рухнувшего под стол, и тут же,
не давая опомниться выведшему его из строя дружку, я плеснул
очень горячий чай из кружки прямо в его удивленно разинутую
пасть, что дало мне необходимое время для того, чтобы подняться
со стула, миновать разделяющее нас пространство и, во избежание
второго удара нунчаками, плотно приблизиться к агрессору,
