"Неужели?.." - метнулась в моей голове изумленная мысль.
- Хуя себе, - сказал мужчина. - Гражданин начальник. Вот
это трансферы...
Подошел поезд, но мы, обоюдно пораженные, оставались стоять на
перроне.
- Ну и какими судьбами? - спросил я.
- Россия-Украина-Польша-Германия, - последовал ответ.
- Полями-лесами?
- Иначе не можем. У меня один документ - справка об
освобождении. А ты каким образом?..
Я поведал о протекции влиятельных знакомых,
способствовавших моему переводу в Германию, о бегстве к
противнику гвардейца-полковника, присовокупив в итоге фразу об
отказе мне в политическом убежище...
- Нормальный ход событий! - оптимистично заверил меня
Труболет. - Главное что? Мы на свободе. А вариантов прокрутиться
- куча! Я вот... - Поднес к моему носу потрепанную книжонку, -
осваиваю сербский язык. Освою - пойду сдаваться как беженец из
Югославии.
- Хорошая идея, - одобрил я, вспомнив о его таланте
полиглота. - А живешь где?
- А вот с крышей пока напряженно, - зябко поежился
Труболет. - Страдаю от недостатка полноценных гигеенических
процедур. А у меня между тем хобби: я санитар своего тела.
- Ну, поехали ко мне, - сказал я, поневоле откладывая
запланированный визит в клуб. - Найду тебе и ванную, и диван.
- А пожрать? - спросил Труболет. - Я тебе вон сколько
курей скормил, не забыл?
- И аз воздам! - согласился я.
После обильного обеда в кафе мы потопали на склад, застав там
шурующего в пиджачных и брючных завалах Изю, расхищающего
доверенные ему на ответственное хранение краденые материальные
ценности.
- Как без меня, справляешься? - спросил я.
- Ищем замену, - кратко ответил он, озабоченно
рассматривая на свет белый в черную клетку пиджак.
Мне в голову пришла идея.
- А я тебе ее нашел, - доложил я, выталкивая в проем
складской двери Труболета. - Вот, прибыл мой дядя. Грузчик первой
гильдии, прошу любить и жаловать.
Изя с нескрываемым сомнением осмотрел пальто грузчика, что по
всем приметам было много старше своего хозяина.
- Ты забыл... мне нужен одновременно и охранник, - внес он
поправку.
- Так это же мой учитель карате, - заявил я оскорбленно.
- Свежо питание, но серится с трудом... - процедил Изя, но
в интонации его сквозила и некоторая неуверенность - очевидно, он
вспоминал прецеденты из личного жизненного опыта, связанные с
обманчивостью внешности.
- Хотите, давайте попробуем... - быстро вник в суть
Труболет, принявшись с неторопливой уверенностью расстегивать
пальто.
- Не утруждайтесь этими глупостями, я верю, - сказал Изя.
- Но вопрос: где вы будете жить?
- А мы пока вместе, - сказал я. - Так что гордись: у тебя
теперь два складских сторожа в штате, а это может позволить себе
лишь очень солидная фирма.
- А ты за него ручаешься? - усомнился Изя.
- Изя, - ответил я, - давай сначала о тебе - хорошем
парне. Вот если я поручусь за тебя, не усмотришь ли ты в этом
признак, мягко говоря, беспечности?
- Да, но пойми, мне не нужны тут всякие жулики... -
промолвил Изя неуверенно.
- Я понимаю, - сказал я. - Конкуренция - штука неприятная.
- Хорошо, - сдался коммерсант. - Только пусть подберет
себе одежду... - Кивнул на кучу мануфактуры. - Куртку, джинсы...
А то видок, прямо скажем... Сразу вспоминается лозунг:
"Пролетарии всех стран, соединяйтесь". Ты в Германию что, мужик,
пешком из степей Забайкалья добирался?
- На что не пойдешь, дабы узреть любимого племянника, -
кротко откликнулся Труболет.
Вскоре Изя уехал, а я, препроводив старого своего знакомца в
неотапливаемую ванную, порекомендовал ему вначале напустить в нее
горячей воды, а уж затем, предварительно раздевшись на кухне,
согреваемой газовой плитой, стремительными прыжками проследовать
в умывалку, нырнув с головой в очистительную купель.
Далее я навестил Валеру, посидел с ним в его тесной кухоньке,
выпив чайку с шоколадом, а после, заведя трофейный "БМВ",
тронулся на станцию техобслуживания, где меня дожидалась Ингред.
- Что у тебя с работой? - озабоченно спросила меня она.
- Представь себе, я принял предложение, - ответил я. -
Вошел в состав местной берлинской команды. Играющим, так сказать,
тренером.
- Ты пригласишь меня на какое-нибудь состязание? -
спросила она.
Ее простодушие меня растрогало.
Я посмотрел в ее доверчиво устремленные на меня глаза.
- Опасаюсь твоей чисто женской впечатлительности, -
признался честно.
7.
С Сеней мы, в общем-то, сработались. Парень он был простой,
туповатый, питавший страстишку к дорогим автомобилям, кабакам,
безнравственным женщинам, злату и серебру, но корни таковых
влечений происходили, как я понимал, из его прошлой беспросветной
и нищей жизни в одной из заброшенных российских деревень, и
атрибутами этой жизни были классический алкоголик-недоумок папа,
пропивавший скудную колхозную зарплату; издерганная, битая и
больная мать-кляча, тащившая на себе тяжкий воз крестьянского
хозяйства и из сил выбивавшаяся, чтобы прокормить ораву голодных
своих малышей; редко посещаемая школа, расположенная в пятнадцати
километрах от дома...
Словом, ничего слаще морковки мой партнер в своей
предыдущей жизни не видел, а потому ныне бешеными темпами
наверстывал упущенное.
По сути, Сеня был существом добродушным, блатные манеры его
носили характер наносной, он и сам сознавал, что, скорее, играет
в бандита, нежели способен причинить кому-то какой-либо
существенный вред.
- У нас, Толик, все в основном на понтах, - признавался он
мне. - Главное - нагнать жути. Серьезная кровь, она никому не
нужна. Да и стремно... А вот "бабки" нужны, да. Ну, а с
покойника чего получишь? Только срок. Я лично на мокруху
принципиально не пишусь... Хотя бывает такое, да. Как правило,
заказ. Но это к Лехе, он в Афгане столько народу положил, что уже
в рай визы точно не видать. Монгол такой же волчище.
Я уже знал, что Монгол, он же Алик, - один из криминальных
авторитетов мафии в Германии, над которым стоят шефы из воров в
законе.
Мы же с Сеней занимали в преступной иерархии нишу разменных
рабочих лошадок, работающих в многочисленных "двойках",
"тройках", "пятерках". Изувеченный мной Леха числился у нас в
бригадирах.
До того как угодить в компанию бандитов, Сеня проходил
срочную службу в берлинском гарнизоне сержантом-танкистом.
Незадолго до демобилизации повздорил со взводным, вступив с ним в
рукопашную схватку, из которой вышел победителем, сломав
лейтенанту челюсть, и попал под трибунал.
Содержась на гауптвахте, Сеня, воспользовавшись положенной по
режиму прогулкой, мощным ударом в нос нейтрализовал конвойного
солдатика, бежав из военного городка. Какое-то время скитался по
окрестностям Берлина, примкнув к разноплеменному сообществу
бродяг, затем был отловлен армейской контрразведкой и
депортирован в Брест, но по пути следования, закованный в
наручники, вновь совершил дерзкий побег, нанеся увечья
сопровождающему офицеру и похитив у него табельное оружие.
Словом, был Сеня парнем с боевой биографией.
- А сейчас-то у тебя какой статус? - полюбопытствовал я.
- Познакомился тут с одной бабушкой... - поведал он. - Ну,
выпил литру... Дай, думаю, устрою человеку радость, ведь она меня
из сострадания приютила. Да и мы, думаю, в конце концов такие же
станем, если доживем, конечно...
- Сколько же ей лет?
- Семьдесят.
- Ого!
- А чего "ого"? У страха глаза велики, кореш, вот чего
скажу.
- И... ты женился? - спросил я, следуя логике событий.
- Ты че?.. - нахмурился Сеня. - Это ж смешно... Кто ж в
такой брак поверит? Немцы не дураки, просекут: фиктивка...
- А тогда... как?
- Она меня это... - неохотно доверился Сеня. - Ну...
усыновила, в общем.
Я подавленно молчал, не зная, каким образом
прокомментировать такое знаменательное событие в Сениной
непростой судьбе.
- Она вообще-то у меня бабка ничего, - повествовал между
тем Сеня. - Хозяйственная. Пивнушка у нас, магазин... Вот скоро
закончится эта бодяга с армией, займусь домом. Гараж построю,
веранду... А то мама уже заела: сутками дома не появляюсь...
- А она знает, чем ты...
- Знает, - подтвердил Сеня с ухмылкой. - А ей даже
интересно, понял? Нравится ей... Романтика. Уважает. Бабы,
кстати, разбойников любят. А потом... это ж временно, мама
понимает...
- Ты думаешь, все лопнет, как только уйдет армия?
- Конечно! - решительно мотнул головой Сеня. - Закроют
Шпиренберг - труба всему "контрабасу". Девки продажные? Да они
уже в Москву едут, а не в Берлин, там это дороже. Эмигранты тоже
обратно ломанутся, в России дела колбасить... Ну, кто
наворовался, как Изя, к примеру, куда-нибудь в Америку намылится;
лично он собирается, кстати...
- Чего там делать?
- А здесь чего? - резонно заметил Сеня. - Как только армия
уйдет, немцы сразу же гайки начнут заворачивать. Ну, вот у тебя,
допустим, есть магазин. Все знают: хозяин - русский. И кто в
магазин ходит? Русские и ходят. А немцы - нет. Ну, какие-нибудь
залетные разве... Немцы идут к своим. Мне это моя старуха четко
прояснила. Ну ладно, поехали к литовцам, они какой-то бардак в
Карлсхорсте для туристов-автомобилистов открыли, надо с них
начинать получать...
С кого мы брали мзду? Исключительно с тех, кто занимался
нелегальными делишками. С владельцев всяческих подпольных
притонов, самодеятельных распространителей наркотиков, торговцев
краденым...
Немалый доход приносили разборки между коммерсантами. Отмечу,
разборки с нашей стороны отмечала объективность и справедливость.
Ни одной из спорящих сторон заведомого предпочтения не
отдавалось.
Если ответчик был не прав, ему приходилось платить, как бы он
ни старался выкрутиться. Если же истец заблуждался в своих
претензиях, заблуждения выходили ему тяжким материальным уроном,
и никакие его дружеские отношения с нашей командой роли тут не
играли.
Литовцы-нелегалы, которых мы собирались рэкетнуть, занимали две
квартиры в старом доме, стоявшим на окраине Карлсхорста,
неподалеку от госпитального комплекса. Квартиры, ясное дело, были
сняты за изрядную взятку, отданную местному армейскому
начальству.
Вначале нас приняли за клиентов, радушно пригласив в апартаменты,
но затем, узнав о цели нашего визита, владельцы бардака - ребята
крепкие, ушлые и, по всему чувствовалось, агрессивные - заметно
напряглись, готовясь пойти на откровенный конфликт и
категорический отказ что-либо платить.
Сеня между тем вел себя с обескураживающим добродушием и
непосредственностью: похлопал по попам девочек, попросил
стаканчик лимонада и, усевшись с ним в плюшевое кресло,
неторопливо изложил свою позицию.
- Мы, ребята, люди подневольные, - сказал он. - Находимся
при исполнении, так что на нас обижаться - как на телеграфные
столбы... - Он указал в окно, где действительно какие-то столбы
высились. - Вот. Мы от Монгола. То есть никакой самодеятельности
и туфты. Если "крыша" у вас есть, давайте встречаться с "крышей".
Только ее нет - уже проверено. А значит, так: у вас бизнес, и у
нас бизнес. Хотите зарабатывать - надо делиться. Не хотите -
лавочку придется закрыть. Теперь слушаю вас.
- Сколько? - спросил мрачно один из литовцев.
