- Все? - спросил, подняв глаза на дотошных бюрократов.
- Нет, не все, - сказал один из них. - В вашей машине под
задним сиденьем мы обнаружили сто тысяч немецких марок. Кому они
принадлежат?
Я посмотрел на Сеню, задумчиво поглаживающего ладонью
небритую щеку.
- Как я понимаю, деньги принадлежат не вам, -
утвердительно произнес полицейский.
Сеня шумно выдохнул воздух через нос. Произнес, заведя глаза к
потолку:
- Не, почему?.. Это мои деньги.
- Вот как! Тогда почему вы оставили такую значительную
сумму в машине?
- А что с ней будет? - ответил Сеня безучастно. - Машина
же в полиции... Значит, охраняется.
- Но тогда надо подписать акт и на возвращение денег!
- Подпишем, - пожал плечами Сеня. - Это легко.
Один из полицейских принес пакет с деньгами, предложив нам
пересчитать их во избежание недоразумений.
- Все точно. - Сеня, исполнив требуемые формальности,
размашисто подписал протокол.
- Нет, не все, - донесся ответ. - Данные деньги -
фальшивые, и теперь вам следует объяснить, откуда они у вас.
- Я так и знал, - сказал Сеня, укоризненно глядя на меня.
- Что вы знали? - встрял полицейский, владевший, видимо,
русским языком, как и многие подданные бывшего ГДР.
- Что день сегодня не задастся, - откликнулся Сеня. -
Прошу вас позвонить моему адвокату. Без него давать показания
отказываюсь.
- Номер телефона? - деловито осведомился страж порядка.
Сеня продиктовал телефон Алика. После этого нас развели по
одиночным камерам.
Через час в участок заявился Алик с двумя немецкими
юриспрудентами, должными организовать наш "отмаз".
Рабочая версия была таковой: Сеня продал неизвестному лицу
турецкого происхождения автомобиль "БМВ", числящийся за одним из
друзей Алика, а турок - вероятно, мошенник - всучил незадачливому
продавцу кило туфтовых марочек.
Полицейские промурыжили нас в участке до позднего вечера, но все-таки
на ночлег у себя не оставили.
Вызволив нас из каталажки, Алик устроил незамедлительный разбор,
категорически обвинив в случившемся меня.
- Завтра в десять утра будешь в офисе, - приказал
звеневшим легированной сталью голосом. - Понял? А теперь валите
на хрен, говнюки! Тоже мне - работнички, мать вашу! На нарах
кайфовать приспособились, а я носись, как обосранный верблюд!
Он отобрал у меня ключи и документы от "мерседеса" и,
осатанело газанув с места, уехал, оставив нас с Сеней у дверей
злосчастного полицейского учреждения.
- Пощады не жди, - предупредил меня Сеня, глядя вслед
отъезжающему шефу. - Завтра он тебе насчитает... Мало не
покажется. Он умеет. Основная его специальность.
Это был действительно какой-то черный день сплошных неудач!
На каждом шагу сюрприз!
Покидая участок, я вспомнил, что не успел наведаться в
Карлсхорст, на склад, где хранились бланки удостоверений служащих
Западной группы войск, которые я уже три дня забывал отдать
одному из клиентов Монгола, начавшему угрожать справедливой
неустойкой, ибо деньги за документы он заплатил давно. Пришлось
ехать в Карловку - так именовался данный район Берлина среди
русскоязычного населения.
Примчался туда голодный, озверевший, наткнувшись при входе в склад
на Труболета.
Тот, изрядно поддатый, широко расставив ноги, стоял,
покачиваясь, в своем тяжелом пальто в размытом свете замызганной
лампы на лестничной площадке и перебирал связку ключей,
бессмысленно на нее таращась.
О, проклятье! Оказывается, выходя со склада, он захлопнул
дверь, а ключи взял не те!
Исходя решительной злобой, я отправился к Валере, одолжив у него
монтировку и топор.
Изрядно вспотев, я изуродовал железную раму косяка, погнул
монтировку, сломал лезвие топора и язычок замка, но дверь так и
не открыл.
Труболету пришлось отправиться ночевать к Валере, в "мавзолей", а
я, матерясь, покатил на метро домой, к Ингред, едва успев
вскочить в отходящий поезд и билета, конечно, не взяв.
В вагоне, куда я, запыхавшись, вломился, сидели, скучая,
контролеры. С двумя жизнерадостными ротвейлерами, все как
полагается.
- Ваш билетик...
Пришлось заплатить штраф.
Дома включил телевизор. Какой-то тип вещал о хронобиологии:
мол, у человека есть дни неудач, что доказано и обосновано
наукой.
Тоже сюрпризик-совпадение!
Да, есть такие дни, в которые надо сидеть дома, не
высовывая носа наружу.
Но обойдется ли? Помогая Ингред в стряпне, начал резать
картошку и располосовал тесаком мизинец.
Вот и сиди дома... Ничто не спасет!
Скрепя сердце, позвонил клиенту насчет удостоверений, объяснил
ситуацию, услышав в ответ возмущенное рычание.
Далее перезвонил Изе, сказал, что случилась лажа с замком, но
за его замену я отвечу материально.
- Ты там всю раму разворотил, паскуда! - завизжал Изя,
побывавший, оказывается, на складе сразу же после моего отъезда
оттуда. - Теперь без автогена не обойтись! А завтра ребята должны
свои пиджаки с утра забирать! Что им скажу?! А?! Тра-та-та-та-та!
Изя ругался так, что я, блея оправдания, был страшно рад, что
говорю с ним по телефону, а не воочию.
В итоге у меня страшно разболелась голова, и я выпил
аспирин, при ближайшем рассмотрении оказавшийся противозачаточной
таблеткой. Коробки - копия просто, твою мать!
Так закончился этот жуткий денек.
Явившись утром в офис, я застал там Алика и травмированного мной
Леху, до сих пор проходившего какие-то восстановительные
физиотерапевтические процедуры.
- Ну чего орел? - начал Алик, посмеиваясь. - Признаешь
вину?
- Отчасти, - сумрачно отозвался я.
- Ну и чего делать будем? Залет-то серьезный...
- Я расплачусь, - сказал я, еще вчера решив отдать Алику в
качестве компенсации свой "БМВ".
- Он расплатится, эта рвань! - вступил в разговор Леха. -
Что из тебя, кроме дерьма, вытрясешь-то, а?!
- Леша, что за мансы? - урезонил его Алик. - Мы все-таки
друзья, свои ребята... не будем обострять...
- Я расплачусь, - повторил я. - У меня есть дорогая
машина, берите...
- "Бээмвуха", имеешь в виду? - сощурился Алик.
- Да...
- На которой твоя телка сейчас ездит?
Я сжал зубы. Задело меня и подобное определение Ингред, и
нехорошая осведомленность Монгола о частностях моей личной жизни.
- У меня у самого машин - море, - продолжил Алик. - И дело
не в машинах и даже не в деньгах. Машины гниют, деньги
тратятся... Дело в другом - в ответственности и профессионализме.
Раздолбаи и дилетанты в бизнесе не нужны. И за ошибки в нашем
профсоюзе платят кровью, Толик. "Бабки" решают многое, но не все.
Ясно?
- Ты решил перерезать мне глотку?
- Хм... - Алик тонко усмехнулся. - Платят не обязательно
своей кровью, - уточнил вкрадчиво. - Но и чужой.
- Я кого-то должен грохнуть?
- Обязан! - громогласно подтвердил Леха, взгромождая ноги
в кроссовках на письменный стол. - Именно так и покроешь должок.
- И кого же? - бесстрастно спросил я.
- У тебя, считай, два заказа, - поведал Алик, ногтем
ковыряясь в зубе. - Первый: есть одна баба... Живет здесь давно.
Вышла фиктивно замуж за одного делового из Союза. Парень нуждался
в документах. За брачок он ей чин-чинарем проплатил, все шло как
надо, а потом клиент нажил денег... Больших. Ну, у девочки
загорелись глазки, появился нездоровый аппетит... Заявила: я,
мол, законная жена, так что в связи с разводом, гони монету...
- А мозг ей вправить нельзя?
- А зачем? - Алик почесал мизинцем бровь. - Мы не
нейрохирурги. К тому же есть заказ... именно на конкретное
устранение. И ты его выполнишь. Сначала этот, потом другой.
- Но мы же договаривались насчет мокрухи... - начал я, но
Леха прервал меня утробным ревом:
- Ты чего менжуешься, падла?! Ты Сеньку чуть под кичу не
подставил! Мы одним адвокатам десятку марчел отстегнули! Не
договаривались, блин! Бери волыну - и вперед! И безо всяких
разговорчиков в строю!
- Да, Толя, - грустно подтвердил Алик, - у нас тут не
детский садик, пора бы уяснить... Так что завтра получишь все
необходимые данные, хорошую пушку с глушаком и - приступай, с
Богом...
- И еще! - потряс пальцем в воздухе Леха. - Если начнешь
чего выкозюливать, бабу твою завалю лично. Обещаю. Сначала ее,
после и до тебя доберемся. На дне океана найдем, если финтить
вздумаешь. Без понтов заявляю.
- Давай, Толик, давай, милый... - ласково подтолкнул меня
к выходу из кабинета Алик. - Гуляй, настраивайся
психологически... Съезди к Стефану, отвлекись... Очень помогает,
проверено.
Я молча покинул кабинет, обреченно сознавая, что меня
"развели" и "загрузили" по полной, что называется, программе.
Особенно удручало то, что бандиты проследили, где и с кем я живу,
и теперь под удар подставлена Ингред.
Я отправился в американское посольство. Назначенный мне
консулом срок ожидания ответа еще не истек, но вдруг уже есть
какой-то отклик на мое заявление?
- Оу! - Появившийся за бронированным стеклом консул
улыбнулся мне как старому, желанному приятелю. - Вы пришли очень
кстати! У нас есть для вас новости!
Сердце мое радостно подпрыгнуло в истомившейся душевным
страданием груди.
- Вы действительно родились в Вашингтоне, - учтиво говорил
консул, - действительно выросли там... Это правда, мы
проверили...
Я насторожился, хотя тоже улыбался ему в ответ и кивал, как
заведенный болванчик. Интонация консула несла в себе перспективу
произнесения им неблагополучного слова "но".
- Но! - произнес консул сокрушенно. - Ваши родители, к
сожалению, занимались на территории США шпионской и подрывной
деятельностью, а потому на ваше заявление о гражданстве наложена
отрицательная резолюция... Впрочем, вы можете подать апелляцию.
- Какой шпионской деятельностью?! Вы сошли... это... -
воскликнул я сорванным голосом.
- До свидания... - Консул, не переставая мило улыбаться,
отодвинулся от окна.
- А кому подавать апелляцию?! - заорал я в проделанные в
пуленепробиваемом стекле дырки.
- В сенат! - дружески помахал мне рукой дипломат,
скрывшись в неведомых глубинах своей посольской кухни.
Едва я вышел из консульства, на голову мне что-то шмякнулось.
Я снял кепку. Голубь. Хотя по тому, что я увидел на кепке, можно
было предположить, будто в берлинском небе летают коровы.
Я бросил головной убор в урну, стоявшую на углу
консульства, и, настороженно вглядываясь в вышину, пригорюнился,
не зная, что предпринять.
И вдруг, подобно скользнувшей в мутной воде блесне, явилась
мысль: а что, если позвонить по связному телефону Олегу?
Я подошел к телефонной будке, вставил в прорезь автомата
карточку. Набрал номер.
Ответил приятный женский голос.
Тут я забыл, какое надо произнести имя. Помнил, что я -
Сержант, а вот имя...
- Так, блядь... - сказал я.
- Что?
- Ой, извините... - смутился я. - Сейчас вспомню. Голубь
тут еще...
- Кто говорит?
Я наконец вспомнил пароль.
- Говорит Сержант, - произнес я. - Нахожусь в Берлине. Мне
срочно надо связаться с Карлом Леонидовичем.
- Вас не затруднит перезвонить через час, полтора?
- Хорошо. Но передайте: у меня большие проблемы. - И я
повесил трубку.
Затем решил съездить в Калсхорст, навестить Труболета и узнать
заодно, отремонтирован ли дверной замок. Мне было необходимо как-
