стране...
- Здесь забавно прогуляться, - сказал Терехин. - Но если
хотите что-то приличное и более или менее респектабельное, я знаю
один массажный салончик... Едем?
Джошуа снисходительно кивнул.
Он нарушал все служебные установки, идя на столь
неформальный контакт с объектом, но, с другой стороны, понимал,
что дальнейшая прокачка этого русского не имеет никакой
перспективы: неглупый парень успешно вывернулся из капканов всех
предыдущих игр, а в новые авантюры влезать не собирался, спокойно
доживая свой век на теплом тропическом побережье, чья экзотика
постепенно превращалась для него в устоявшийся быт... Так что
совместное безнравственное времяпрепровождение никого ни к чему
не обязывало, и ником образом ни на чем не могло отразиться...
Хотя, прознай об этом шефы из ЦРУ, выволочки бы не избежать.
В массажном салоне за стеклянным экраном, подобно курицам
на насестах, сидели, снабженные инвентарными номерами, довольно
привлекательные тайки.
- Встречаемся через полтора часа, - сказал Терехин,
подзывая менеджера и указывая ему на приглянувшуюся шлюху.
- Пожалуй, - отозвался Джошуа, - обойдемся без каких-либо
обязательств друг перед другом. Я не хочу смотреть на часы...
- Таким образом, наше знакомство исчерпано?
- Думаю, да. Но постарайтесь завтра остаться в отеле.
Вдруг какие-то уточнения?..
- Я понимаю.
Джошуа выбрал двух девиц, под руку сопроводивших его в номер -
прокуренный, с нечищенным ковром, сомнительной свежести
простынями на продавленной широкой кровати и ванной, стоявшей
впритык к стене.
Джошуа сразу же дал девочкам чаевые - по двадцать долларов
каждой. Сказал:
- Все должно быть очень хорошо, поняли?
Тайки согласно кивнули, тотчас же принявшись раздеваться.
Вымыв его в ванной, они около часа делали массаж, а затем
начался секс - профессиональный, равнодушный, с глупой имитацией
страсти.
Заведение Джошуа покинул в полночь.
Утром, отправив информацию в резидентуру, он отправился
загорать около бассейна, то и дело навещая бар, где вскоре
появился приветствовавший его небрежным кивком Терехин.
К нему Джошуа не подошел. Зачем? Философские пассажи
собеседника Паркера утомляли, а именно к ним тот неизменно
склонялся в своих пространных рассуждениях.
Странный вообще-то засранец. Эксцентричный. Подонок
философствующий. Но везучий же...
К вечеру из резидентуры пришло уведомление: объект оставить
в покое, завтра же возвратиться в Бангкок, после чего последуют
указания о новом задании.
Джошуа удовлетворенно улыбнулся. В распоряжении у него была еще
одна ночь рядом с многочисленными обителями разврата. И не
воспользоваться предоставляемыми ею возможностями, по его
понятиям, было просто-таки греховно!
Тем более СПИД его не страшил. Его вообще ничего не страшило.
* ЧАСТЬ 2. ШТУРМ БЕРЛИНА *
1.
Поздней ночью пожиратель дорожного пространства по кличке
"мерседес" остановился у подъезда моего дома.
Увидев знакомый дворик своего детства, я на какой-то миг испытал
ощущение, будто очнулся от привидевшегося кошмара, но два
персонажа этого кошмара, сидевшие рядом со мной в машине,
наглядно свидетельствовали о том, что попросту одна реальность -
неблагополучная - сменилась на иную - покуда неизвестную, однако
отмеченную любезными моему взору приметами.
- Слушай, Толя, боевой приказ, - устало произнес Михаил
Александрович, закуривая. - Сейчас ты поднимешься к себе в
квартиру и скажешь маме, что у тебя отпуск, после которого
отбываешь на новое место службы. То же самое говоришь не только
маме, но и вообще всем. Через три-четыре дня я тебе позвоню и
сообщу, что будем предпринимать дальше. Если, - с нажимом добавил
он, - в течение данного отрезка времени сподобишься угодить в
какую-либо историю, обещаю лично и очень больно дать тебе в
голову. Ясно?
- Я объявляю себе домашний арест, - пообещал я. - Не
беспокойтесь.
- Документы твои останутся у меня. А теперь главное: ты,
Толя, пускай, перстами легкими как сон, но коснулся провода под
очень высоким напряжением. Что за провод и что за напряжение,
уточнять не стану. Но оно тебя шандарахнет с гарантией, если кому-
нибудь по глупости, доверчивости или...
- Можно я перебью вас? - спросил я.
- Попробуй.
- Я понял.
- Что понял?
- Все. В том числе, что на известных мне фактах стоит гриф
"хранить вечно".
- А я, Толя, - вступил в разговор Олег, - с тобой не
прощаюсь. Дослужи, а там, даст Бог, свидимся. И еще. В случае
абсолютно безвыходной ситуации можешь воспользоваться тем номером
телефона, что я тебе дал. Однако поправка: две последние цифры -
другие. Тридцать семь. Запомнил? Скажешь: говорит Сержант... Не
против такого наименования?- Пока соответствует... Пока не
разжаловали. Чудом!
- Вот оно - чудо, - кивнул Олег на своего приятеля. - В
общем, представишься, скажешь, что ищешь... кого?
- Карла Леонидовича.
- Именно. Ну, все. - Он протянул мне руку. - До встречи,
спаситель...
И я, подхватив вещмешок, покинул автомобиль.
Дома меня поджидал сюрприз: в квартире, помимо маман,
находилась еще одна личность - мужчина лет пятидесяти, с
физиономией номенклатурного погонялы, кто, в отличие от моей
ближайшей родственницы, встретил меня с ощутимым неудовольствием.
Я сразу же почувствовал себя явно лишним в данной компании.
Погоняла, как выяснилось, занимал в недавнем прошлом
должность заместителя министра какой-то вспомогательной
промышленности, ныне грабил страну с помощью посреднического
совместного предприятия и за поздним застольем, организованным в
мою честь, обещал мне должность менеджера в своей шарашке, на что
я отреагировал с обидным для него равнодушием.
Он даже не представлял, насколько далекими и абсолютно
чуждыми были для меня все его философствования о сегодняшней
общественной жизни и всякой коммерции; перед глазами моими
маячили лица солдат, офицеров и зеков, и я бояся выглянуть в
окно, дабы не обнаружить там строевой плац...
Да, жизнь в столице кипела, шла борьба за передел
собственности и за большие деньги, стремительно менялись люди и
ценности, но я находился в ином пространстве бытия, где
действовали незыблемые законы тюрьмы и казармы, и новые веяния
омывали это пространство, как волны остров, окропляя его лишь
отдельными брызгами.
Следующий день ознаменовало интересное событие: в "стране
мечтателей, стране героев" грянул путч, в дальнейшем уточненный
прилагательным "августовский".
Танки, пальба, бестолковые страсти, карикатурная компания
заговорщиков-дилетантов, чем-то напомнившая мне приехавшую после
побега комиссию и, наконец, торжество олицетворенной в Ельцине
демократии, чья суть для меня представлялась пока что весьма
неясной.
В слепом победном ликовании над поверженным коммунизмом и
его трухлявыми идолами, отчего-то мало кто задавался, во-первых,
вопросами конкретной будущей программы, а во-вторых, каким
образом бывший партийный руководитель, ставший лидером, со всеми
своими вошедшими в плоть и в кровь ухваточками и вообще
мировоззрением способен обновить заржавленный локомотив
государства и повернуть рельсы под ним в четко выверенном
направлении, пролегающим мимо пропастей, сулящих катастрофу.
Впрочем, в первую очередь меня заботили не столько мировые
проблемы, сколько сугубо личные.
Уже неделю я неотлучно сидел около телефона, но никаких
вестей от Михаила Александровича не поступало, зато начинали
поступать закономерные вопросы от маман в отношении моей
дальнейшей службы, и мне приходилось выкручиваться, чтобы не
выглядеть дезертиром.
Но наконец-таки звонок раздался, и знакомый голос
бесстрастно произнес:
- Завтра в семь часов утра спускайся к поъезду. С вещами.
Форма одежды - полевая. Деньги у тебя остались?
- Я практически не выходил из дому...
- Спасибо. Теперь выйди и обменяй бумажки на немецкие
марки.
- Я еду в Германию?
- Да.
- Дополнительная информация возможна?
- Пожалуйста. Возьми иголку, лезвие и нитки.
- И все?
- И себя не забудь.
Отбой.
Пожав плечами, я начал собирать вещички. А вечером, доложив
маман и ее дружку, что отбываю на службу в Восточную Европу,
услышал от них логичный вопрос: а по какой, собственно, причине
за рубеж посылаются внутренние войска?
- Там что, тоже грядет путч? - осведомился коммерсант от
номенклатуры.
- Я куда ни приеду, везде путч... - кратко ответил я.
- Но все же странно... - подала неоконченную реплику
маман.
- Так, братва, - сказал я, припомнив лексику недавних
сослуживцев. - Завязали с базаром. У меня подписка о
неразглашении. И вообще тут особый случай...
Утром, выглянув в окно и, узрев во дворе "мерседес" с
мигалкой, я распрощался со счастливой парой, сообщив, что
транспорт за мной прибыл, так что желаю здравствовать.
департаментом финансовых махинаций Николая Степановича, причем
что, дескать, да, случай тут очевидно особый...
Когда я выходил из квартиры, то почему-то с горечью ощутил,
будто покидаю какой-то чужой дом. Ни я ему не был нужен, ни он
мне... Или детская ревность к маминому очередному дружку меня
укусила? Да нет, наверное...
Мы выехали на Окружную дорогу, держа путь к военному
аэропорту в Чкаловской.
Михаил Александрович передал мне пакет с сургучной печатью.
Пояснил:
- Твои бумаги. Для командира дивизиона. А это, - извлек из
кармана конвертик, - военный билет и права.
- Какого дивизиона, какие права?..
- Ты едешь, - пояснил он, отделяя слово от слова, - в
дивизион наших войск в Германии. Шофером и вообще доверенным
лицом командира дивизиона. Он - знакомый моего знакомого. А мой
знакомый, в свою очередь, приятель твоего дяди, генерала из
Генштаба. Понимаешь, о каком дяде идет речь?
- Понимаю, - сказал я, вспоминая незабвенного мужа своей
мамы.
- Такова легенда. Ну, а с индийскими правами ты если и мог
рулить, то исключительно по просторам донских степей, посему
импортный документик пришлось обменять на отечественный.
- Но тут проставлены все категории... - искренне удивился
я.
- Да, перестарались ребята из ГАИ, - кивнул Михаил
Александрович. - Но ты уж оправдай их доверие.
- Служу... - усмехнулся я, осекшись. Продолжил: - Чему,
впрочем, неизвестно. Кому - тоже.
- Давай тешить себя той мыслью, что Родине, - мрачно
отозвался Михаил Александрович.
- Ну а что теперь?.. - обтекаемо вопросил я, имея в виду
провалившийся путч и опального коммуниста-ленинца Ельцина,
перевоплотившегося в беспредельного демократа.
Суть вопроса Михаил Александрович уяснил верно, несмотря на
его недоговоренность.
- Теперь поживем некоторое время в бардаке. - Он скользнул
по мне взглядом воспаленных от бессонницы глаз. - В соответствии
с правилами, бытующими в данных заведениях. А дальше - посмотрим.
- Простите, - сказал я, - вам что, очень нравился прежний
режим?
- Нет. Но мне еще больше не нравится, что на смену идиотам
приходят авантюристы, ворье и невежды.
- А где же тогда всесильное КГБ? Почему не противостоит?..
- А КГБ и не может противостоять историческому процессу. А
потом... у царизма тоже было мощное охранное подразделение,
