брел по караульной тропе, стараясь глубоким дыханием утихомирить
испуганно бьющееся мне в ребра сердце. Часовой-азиат,
нахохлившийся под навесом вышки, лениво крикнул: "Кто идет?",
исполняя уставную формальность, и я ответил хмуро:
- Люлей раздача! - вызвав его умиротворенный смешок.
- Совсем связь плохой, - грустно поведал он мне, когда я
поднялся на вышку.
- Наладим...
Загородив от его обзора караулку, я крутанул ручку постового
телефона, прислушиваясь к невозможному, конечно же, отклику.
- Зря звонить, Харитон ругать будет, пьяный сегодня... -
прокомментировал часовой, уныло наблюдая за внутренней, тщательно
взрыхленной граблями, полосой "запретки", раскисшей от дождя.
- Не будет, - отозвался я, глядя, как стремительной тенью
Олег скользнул вдоль стены и тут же нырнул в противотаранный ров,
скрывшись в нем.
Я повесил трубку.
- Опять не работает... - философски молвил часовой. - Все
время ломается. Побег будет, как сообщать?
- Это да, - сказал я, абсолютно согласный со справедливостью
такого утверждения.
- Иди сюда, двигай ногой! - внезапно крикнул часовой зеку,
воровато выглянувшему из-за штабеля со швеллером.
Зек подошел к "запретке", озираясь по сторонам. Часовой вытащил
из кармана леску с крючком и с грузилом и, обвязав ее вокруг
пальца, бросил заключенному.
Тот быстро нацепил на крючок сверток.
Миг - и сверток оказался в руках часового.
Солдат надорвал обертку, пересчитал деньги и, вынув из-за пазухи
полиэтиленовый пакет, швырнул его в сторону штабеля, куда, как
кот за мышью ринулся зек.
- Наркота? - вопросил я, удивленный откровенностью такого
мероприятия.
- Не-е, - расплылся в хитрой улыбочке часовой. - Я говно от
овцы брал, цвет такой же, вид такой же...
- А кайф?
- Не знаю... - Солдат пожал плечами. - Они балдеют... - Он
решил сменить тему, пожаловался: - Харитон стреляет, совсем водки
напился, опасный, как двадцать бандит, боюсь, убить зека может,
шайтан...
- Пьянствование водки ведет к гибели человеческих жертв, -
выдал я перл из филологических джунглей русского языка. - М-да...
Ничего не понимаю... Только что связь была!
- Был, сплыл... - Часовой сплюнул в зону. - Срать хочу,
скажи, пусть грузин подмена делает, совсем не хочет служить...
- Ладно, - пообещал я, осторожно спускаясь с вышки по
скользким, словно намыленным, деревянным ступеням.
Зона охранялась двумя постами, расположенными по диагонали ее
прямоугольника, и, сымитировав безуспешную попытку дозвониться в
караулку с другой постовой вышки, я неспешно двинулся к жуткому
месту бойни, гадая, что теперь буду делать.
Двери проходного тамбура остались незамкнутыми. Мне пришлось
выйти из караулки и затворить их, затем я снова вернулся в
помещение, вдвинул запорные штыри в трубы и позвонил на посты,
сообщив, что караул мертв, возможно, совершен побег и от часовых
требуется усиленное внимание. После, включив полевую рацию,
попробовал соединиться с радистом роты, но ничего, кроме грозовых
помех, в трубке не услышал.
У ворот внезапно просигналила машина, приехавшая для загрузки
арматурой.
Выскочив из караулки, я вспрыгнул на ее подножку, сказав водителю:
- Дуй в роту. Или в колонию, все равно... Сообщи: у нас
побег, караул убит...
Пожилой водитель обалдело кивнул, после перекрестился и наддал
газу, разворачиваясь обратно к шоссе.
Я снова остался один. Ливень усилился. В караулке, не
умолкая, трезвонил телефон: часовых волновали подробности. И,
конечно же, боязнь за собственные задницы: солдатики хорошо
усвоили армейский закон поисков крайнего.
Закон, вполне применимый в данном случае и к моей персоне.
Что же касалось иного закона, предусматривающего преследование
за умышленное содействие побегу осужденного, то об этом законе я
боялся даже вскользь и задуматься.
Басеев приехал, подняв по тревоге отдыхающую смену караула жилой
зоны, со всеми взводными, старшиной, лагерным "кумом" и
проводником служебной собаки.
От картины, представившейся в караульном помещении взорам
прибывших, многим стало не по себе. Двое солдатиков тут же начали
блевать, утратив всякий боевой запал.
- Где ты - там лажа! Как это могло?!. Молчать, я тебя
спрашиваю! - заорал на меня изрядно побледневший от увиденного
Басеев, но вопли его пресек "кум" - бесстрастный капитан с сонным
взглядом много чего повидавших на своем веку глаз.
- Тихо, - едва не шопотом урезонил он Басеева, а затем
обратился ко мне, вопросив по-отечески успокаивающим голосом: -
Как все случилось? Изложи, милок, по порядку и ничего не бойся.
- Излагаю, - сказал я. - Прибыл сюда для проверки связи.
Неисправность обнаружил. Харитонов и Мзареули играли в карты.
Пьяные.
- Почему не пресек?! - завизжал Басеев.
- Спокойно, лейтенант, - отодвинул его рукой в сторону
"кум". - Пресечь он ничего не мог, это ясно... Дальше, сержант...
- Харитонов попросил бригадира принести ведро воды из
рабочей зоны. Даже стрельнул ему вслед...
- К-как?
- Да шутя, в воздух...
- Шутник, - покладисто согласился "кум", выразительно
посмотрев на Басеева. - И?..
- А дальше - не знаю, пошел по постам... Прихожу, два трупа,
двери в тамбур нараспашку, ведро стоит... Ну и все. Позвонил
часовым, а после машина пришла...
- А выстрелов не слышал?
- Гроза была...
- Что-нибудь трогал в "караулке", передвигал?..
- Только двери запер, - вздохнул я.
- Считаем осужденных. Всех - на выход, - отрывисто сказал
"кум" хмуро кивнувшему ему в ответ Басееву. - В машине рация
есть? Вызывайте Волгодонск, лейтенант, пусть выезжает
следственная группа.
И он двинулся в рабочую зону.
- Слушай, Подкопаев, - обратился ко мне Басеев, и в голосе
его внезапно прорезалась какая-то просительная интонация. - А не
могли их... зеки... как-то?
- Оружие на месте, - сказал я. - Не могли.
- А вдруг они хотели...
Я понял: Басеева наиболее устраивала версия побега,
сопряженного с насилием над караулом. И абсолютно не устраивали
факты пьянки, картежной игры, пальбы в воздух скрытыми от учета
патронами.
- Зеки бы взяли оружие, - сказал я. - Инсценировки тут не
пройдут. Глупо!
- Значит, ты считаешь, что они друг друга...
- Они ругались по крайней мере.
- Слушай, ты пока - никому, ладно? Я про подробности - как
там, чего...
- Хорошо.
- И давай забудем обиды, понял?..
- Но тогда забудем и рапорт.
- Само собой. Строй свой забор, э-э...
Басеева перебил возвратившийся из зоны "кум" - крайне
взволнованный.
- Так я и думал! - проговорил он с отчаянием и злобой. -
Меркулов...
- Только одного нет? - с некоторым облегчением вопросил
лейтенант.
- Этот один... он всей зоны стоит! - кусая губы, посетовал
"кум". - Полковник бежал!
- Из КГБ который? - проявил я любопытство и одновременно
осведомленность.
- Горим ясным пламенем, лейтенант, - не ответив мне,
констатировал "кум", пристально глядя в сырой степной простор,
застланный серой пеленой дождя. - Если не найдем его, последуют
выводы...
- А что собака? - обернулся Басеев к одному из взводных.
- Да какая там собака, потоп кругом, - отмахнулся тот. -
Засады надо расставлять срочно, я поехал, перекрою проселки...
- Осужденных в колонию, караулку забить, оставить двух
часовых... - посыпал приказами Басеев. - Ты, Подкопаев, вместе со
мной в роту, надо организовать перехват...
- Солдатам скажите, что он нам нужен мертвым, - вставил
"кум". - Я серьезно, лейтенант, тип крайне опасный... Прошел в
свое время специальную подготовку, профессиональный диверсант...
Пусть мочат его без предупреждения, прокурора я беру на себя!
- Так и исполним! - согласился Басеев с горячностью. - Такие
рябята погибли...
- Вы о чем? - спросил "кум" с откровенным недоумением.
- В смысле... Я бы его сам, гада, с превеликим моим
удовольствием...
В искренности слов Басеева сомневаться не приходилось. Как и
в том, что у бежавшего из мест заключения гражданина Олега
Меркулова, столкнись он с нашими группами поиска, шансы остаться
в живых были весьма незначительны.
Мы вернулись в роту, куда уже прибывали спешно снятые с
дежурства караулы рабочих объектов, занявшись срочным
формированием оперативно-розыскных групп, должных перекрыть все
выходы из района.
План мероприятий был уже отработан, с успехом реализован на
прошлых редких беглецах, его составители грамотно и хитро учли
все детали возможных перемещений вырвавшихся на временную свободу
зеков за исключением одного фактора, который являл собой я -
всецело посвященный в схему преследования и знающий, как выйти за
ее жесткие пределы.
В казарме тем временем царило оживление: рота собиралась на
охоту...
Старшина Шпак выдавал солдатам сухой паек, вызванный вертолет ГАИ
ожидал очередного вылета в места ночных засад, Басеев не
отрывался от телефонной трубки, названивая то в полк, откуда уже
выехало подкрепление, то в УВД близлежащего Волгодонска; радист
отбивал шифрограммы и ориентировки; конвойные собаки, щерясь и
захлебываясь лаем, запрыгивали в кузова автомобилей, а их
водители до горловин заливали бензином баки.
Вскоре казарма опустела. Остался радист, запертый за стальной
дверью своей комнаты, дневальный, дежурный по роте и я - в
качестве телефониста-координатора, вооруженный выданным мне
пистолетом.
Перед своим отбытием на охоту Басеев проинструктировал нас,
оставшихся, держать ухо востро - мало ли, мол, что...
В чем-то лейтенант был прав: беглый чекист находился в
десятке метров от входа в казарму и, имей намерение перерезать
нам глотки, мог бы такое намерение благодаря своей квалификации и
осуществить.
Когда суматоха улеглась, я вышел к уличному туалету, негромко
позвав:
- Ты здесь?
- Да, - сдавленно раздалось из кущи шиповника.
- Дождешься темноты, - продолжил я. - И... видишь пожарную
лестницу? По ней - на чердак. Он открыт. Все. Жратву и часы
передам тебе завтра. Привет мышкам.
На чердак мне приходилось наведываться частенько - там я
хранил свои криминальные гонорары за алкогольную контрабанду.
- Запомни номер телефона, - проговорил Олег. - Позвони из
поселка в Москву. Скажешь: "Привет от Карла Леонидовича". Тебе
ответят: "Вы звоните из Эстонии?" Скажи: "Нет, я такой-то, звоню
оттуда-то, Карл Леонидович приболел, но просит передать, что
будет рад вас увидеть у себя в гостях. Вам он дозвониться не
смог".
- Насчет "Эстонии" - это отзыв?
- Отзыв. Не будет его - клади трубку. Все запомнил?
- Так точно.
Я вернулся в роту и запер за собой на засов входную дверь.
Как и полагалось. Во избежании проникновения, нападения и
прочих злоумышлений в тревожной обстановке розыска бежавшего
преступника.
11.
Вымокший, невыспавшийся, с налитыми кровью глазами и
лицом, окаменевшим от хронической злобы, Басеев вернулся в роту
под утро, скинул у входа сапоги с налипшими на подошвы комьями
грязи и прошел в столовую, где, в несколько глотков опорожнив
стакан чаю, выслушал со стылой усмешкой жизнерадостный доклад
дежурного о полнейшем порядке и благолепии в стенах вверенного
ему подразделения.
Я стоял неподалеку и, дождавшись завершения доклада,
спросил, могу ли пойти проведать свое заборное хозяйство.
- Давай, но после обеда - ко мне в канцелярию, - даже не
