поручик, Азия-с. Мы умеем разбивать собачьи головы, если надо -
прикрываясь трупами политических противников, а то и реанимируя их на
какое-то время. Главное - доказать, что тот, который еще жив и кусается,
политически вреден.
Чего, по сути требует мой коллега, применяя свою более чем странную
теорию на практике? И какие обвинения бросает?
Требует признать творчество Ю.Никитина, В.Щербакова, Ю.Тупицина и
Б.Лапина ненаучной фантастикой. Основание - национализм, шовинизм и еще
изображение "светлого будущего" (именно эти азиатские слова!) не таким,
каким мы все его желаем видеть.
Что дает признание их фантастики ненаучной? ПЕРЕВОД В ИДЕОЛОГИЧЕСКУЮ
ПЛОСКОСТЬ (В.Дудинцев). Возможность об'явить ее лженаучной и связать с
именем Т.Д.Лысенко. А поскольку Лысенко - политический труп, то... То еще
немного, и докатимся до политических доносов. Статья "Фантастика и процесс
познания" пример того, как теряет благородные очертания цель, к которой
идут, перенимая опыт у нечистоплотных противников. Постепенно все
приносится в жертву желанию скомпрометировать противоположную сторону, и
того и гляди, полемика с редакцией фантастики при "МГ" превратится в
противоборство НКВД и гестапо. Это не преувеличение, - экстраполяция к
крайнему случаю, ибо стадия "сам дурак" уже успешно пройдена, и не зря
статья напечатана под рубрикой "Концепция". Но концепция - это система
взглядов, а таковой в статье нет. (Возможно, она была в полном тексте
доклада, на основе которого статья написана - см. "Оверсан", 1988, #2, с.
25, - но здесь ее все-таки нет). Начинает Сергей с того, что об'являет
искусство (наряду почему-то, с религией) ВНЕНАУЧНЫМ МЕТОДОМ ПОЗНАНИЯ, а
заканчивает ОБВИНЕНИЕМ ФАНТАСТИКИ имярек В НЕНАУЧНОСТИ. Он говорит о
построении абстрактных моделей, а возмущен недостаточной светлостью
нарисованного имярек будущего. Ну, чистый тебе театр абсурда: не в том ли
самом обвинял три года назад А.Шабанов Стругацких ("Молодая Гвардия",
1985, #2, с. 282-289)? Мне могут возразить, что Шабанов клеветник и лжец,
а художественный уровень прозы "молодогвардейцев" и Стругацких
несопоставим. Но ведь этот-то, по сути, главный, момент вообще находится
вне сферы внимания критика. О художественности речь вовсе не шла. Нет,
автор статьи оперирует совершенно иными категориями. СТАТЬЯ, КАК СЛЕДУЕТ
ИЗ СКАЗАННОГО ВЫШЕ, НАПРАВЛЕНА НА КОМПРОМЕТАЦИЮ "МОЛОДОГВАРДЕЙЦЕВ" В
ГЛАЗАХ НЕ ЧИТАТЕЛЯ, А КОГО-ТО ТРЕТЬЕГО, ОБЛЕЧЕННОГО ВЛАСТЬЮ ПРИМЕРНО
НАКАЗЫВАТЬ НЕЧИСТЫХ И ЛЖЕУЧЕНЫХ.
Читателя мой коллега даже не имел в виду. Полноте, не будем хоть
себе-то лгать: какое нам дело до прогрессивности и реакционности, если
книга хорошо написана? Аль у нас самих стал отрастать драконовский хвост и
теперь мы, поправ ногами еще трепещущее старческое тело Фазанского,
возьмемся решать, кому и что не следует читать? неужто никогда не станем
здравомыслящими людьми? Как-то мне попалась в руки книжка с фотографией,
изображавшей стену бейрутского дома, украшенную афишей фильма "Рэмбо.
Первая кровь: часть 2". Автор сетовал, что фильм продолжал идти, и когда
на город падали снаряды с американского корабля. Этот человек лицемерил,
как и многие из нас (правда, ему-то хоть платили): фильм смотрели не
потому, что реакционный, а потому, что отлично сделан. Но очень
сомнительно, чтобы это пещерное восхваление американского духа было
аргументом более действенным, чем снаряды большого калибра. "Но признаемся
же и мы, живущие в веке признаний: с нетерпеливостью, хотя и с
отвращением, ожидаем мы "Записок парижского палача" (Пушкин А.С. О
записках Самсона. - Полн. собр. соч.: в 10-ти т. - Л.: Наука, 1978, т. 7,
с. 74).
Позволю себе несколько отвлечься от статьи С.Переслегина, чтобы
коснуться еще одной темы, постоянно муссируемой критиками
"молодогвардейцев" и позволяющей последним постоянно уводить русло
разговора в сторону от основной темы: художественности их произведений. Я
имею в виду ставшую притчей во языцех склонность героя романа В.Щербакова
"Семь стихий" подглядывать за обнаженными купальщицами. Первым ее подметил
Всеволод Ревич в статье "Звездолет или электричка" ("Юность", 1986, #9, с.
98). он, правда, не делая из своего наблюдения каких-то фундаментальных
выводов, оговорившись, что для описания вуайеризма фантастика, в общем, и
не обязательна и присутствует он в романе на правах "оживляжа". Но
В.Щербаков, как редактор, уловил, естественно, совсем не то, что имел в
виду критик: гораздо больше, чем обвинение в слабом владении писательским
ремеслом, его встревожила "аморалка", которую он и отмел с порога в своей
отповеди обидчику. Заметна подмена? И тут пас принял великолепный
В.Казаков (КЛФ "отражение", г. Саратов), чей доклад в сокращении
публикуется в том же втором номере "Оверсана". К сожалению, именно эта
часть попала в журнале под сокращение, но и из изложения редакции видно,
что автор "О принципах нуль-полемики" поддался этому немудреному приему и
принялся с жаром доказывать, что да, герой-де и в самом деле того,
подглядывал. А Щербаков, беря поправку, в четвертой книжке "В мире книг"
заявляет, что пускай он подглядывал, потому как он ее любит. По логике
вещей очередному критику придется занимать на редкость невыгодную сегодня
позицию моралиста, доказывающего, что даже за любимыми девушками, когда
они голые, подглядывать грешно. сно, как он это будет делать.
Вот так, желая во что бы то ни стало уязвить противника (причем держа
за пазухой дубинку административных мер) мы ставим под удар себя. Ни в
коем случае нельзя играть по правилам своего противника, ибо он знает их
лучше, чем те, которые ты выработал для себя сам. Если ты сам не ханжа, не
пытайся воспользоваться в качестве критического фундамента ханжеством
принимающих решения, иначе тебе придется заявить о своей с ними
солидарности. Не проще и не честнее было бы отказаться от соблазна
сомнительной победы и просто не заметить в книге своего оппонента того,
что, если быть честным, в книгах любимых авторов только приветствуется?
Или В.Казаков с А.Чертковым целомудренно отворачиваются при виде красивой
женщины и с негодованием рвут на части любой экземпляр "Плэйбоя" или
"Пентхауза", до какого могут дотянуться? "Молодой человек ночью осмелился
войти в спальню молодой женщины и получил от нее пощечину! какой ужас! как
сметь писать такие отвратительные гадости? Автор спрашивал, что бы на
месте Натальи Петровны сделали петербургские дамы: какая дерзость!"
(Пушкин А.С. Опровержение критики. Там же, т. 7, с. 131).
С каких это пор любители фантастики стали заключать нравственные
союзы с теми, кого всего несколько лет назад числили в своих гонителях?
Апеллируя к ним, строя свою критику с учетом их былого (и сущего)
могущества, мы тем самым убеждаем их (и себя!) в нужности их обветшавших
институтов. И сами не видим, как отрастает у нас драконий хвост.
Ведь не в защиту "МГ" я это пишу. Наоборот. Я призываю прежде, чем
бросаться в бой, думать, какое выбирать оружие. Тот, кто идет в атаку,
служит примером тем, кто в резерве. Наши шпаги не должны быть отравлены, а
автоматы - без пуль "дум-дум". К тому же оружие должно быть безотказно.
Ведь стоит только прочесть статью С.Переслегина с карандашом в руках, как
сразу станет ясно, что автор дела не знает, а вместе с ним и те, кто
предоставил ему трибуну. Это, кстати, укор Черткову: отчего не работает с
авторами?
П.С. И ведь есть в статье С.Переслегина рациональное зерно, которое в
землю не пало, там не умерло, осталось одно и не принесло плода. Отчего бы
и в самом деле не рассмотреть футурологическую фантастику как
экспериментально-познавательную модель общества будущего?
Л.ТКАЧУК
РЕАЛЬНЫЕ МИРЫ ФИЛИППА ДИКА
Один из величайших писателей-фантастов мира Филипп Киндред Дик
родился вместе с сестрой-близнецом Джейн 16 декабря 1928 года в Чикаго в
семье Джозефа Эдгара и Дороти Киндред Дик. Однако в возрасте чуть больше
года сестра умерла, да и сам Филипп был на волосок от гибели. Большую
часть своей жизни он прожил в Калифорнии, в Сан-Франциско и Беркли, где
учился в Калифорнийском университете. Необыкновенно одаренный человек,
Филипп Дик, тем не менее, не закончил учебы и вынужден был оставить
университет из-за антивоенных убеждений. Особое место в его жизни занимала
классическая музыка. Еще подростком он начал работать на одной из местных
радиовещательных станций. С 1948 по 1952 годы работал в музыкальном
магазине.
Разносторонние интересы писателя и его активная гражданская позиция
приводили его к участию в работе самых разныхорганизаций, начиная от
"Института защиты животных" до "Писатели-фантасты Америки". Невозможно
сделать исчерпывающий обзор творчества Филиппа Дика в одной небольшой
статье и остаться при этом объективным, полностью охватить все творческое
наследие, оставленное им. Свыше 30 романов и 110 рассказов были написаны
всего лишь за двадцать лет. Но какие! Ни одно из произведений не может
быть оценено ниже среднего мирового уровня, а некоторые из них настолько
выше, что являются сами по себе наилучшим возражением тем литераторам,
которые пытаются определять фантастику, как литературу второго сорта.
Даже если бы Ф. Дик не написал ничего большего, чем "ЗАТВОРНИК ИЗ
ГОРНОЙ ТВЕРДЫНИ", "УБИК", "ГРЕЗЯТ ЛИ АНДРОИДЫ ЭЛЕКТРООВЦАМИ?" уже одного
этого хватило бы для того, чтобы считать его великим писателем-фантастом,
одним из столпов жанра. В своих произведениях Ф. Дик ввел в оборот такую
массу новых идей, ситуаций, совершенно необычных трактовок уже известных
сюжетов, что заставил писателей, работающих в жанре НФ, по-новому
использовать старые сюжеты и темы. Поэтому его называют прежде всего
открывателем новых путей в фантастике.
В одном из своих интервью Дик высказался о своих пристрастиях:
"Главное, что меня интересует, это вопрос "Что такое реальность?" Многие
из моих рассказов и повестей имеют дело с состоянием психики или
состоянием, вызванным наркотиками, через которое я мог представить
концепцию множественности миров, а не его уникальность. Музыка и
социология являются темами моих романов, так же, как и радикальные
политические тенденции; я писал о фашизме, о моем страхе перед ним..."
Классической стала книга "ЗАТВОРНИК ИЗ ГОРНОЙ ТВЕРДЫНИ." Ее часто
называют романом об альтернативном настоящем. Действие происходит в наше
время в Соединенных Штатах, разумеется, в мире, альтернативном нашему. Дик
делает традиционное для фантастики предположение "а что, если..." А что,
если США с союзниками проиграли Вторую Мировую войну? Развивая эту
единственную фантастическую посылку, он создает шедевр
научно-фантастической литературы. За исключением основной посылки все
остальное до скрупулезности реально. На Западном побережье США хозяйничают
японцы, Восточное побережье оккупировала Германия, а полуавтономная
область, Штаты Скалистых Гор, является нейтральным промежуточным звеном
между двумя хищниками, готовящимися вцепиться друг другу в глотку. Автор
рассказывает о событиях с помощью нескольких главных героев, показывая их
жизнь на Западном побережье под управлением японцев вроде мистера Тагоми,
который занимает высокое положение в Торговой Миссии и коллекционирует
остатки американской культуры. В романе переплетается несколько интриг,
начиная от нацистского плана уничтожения японцев неожиданным ядерным
