феодализму и галереям, но обогатил мир мышами-мутантами. Вот такой
поворот действия был бы научным, серьезным и - ха-ха! -
правдоподобным. Но вот магия? Феи? Нет. Исключается. Инфантильная
чушь! Выкинуть, цитирую Лема, в мусорную корзину!
Эх, дорогие мои, можете меня побить, но я не вижу особой разницы
между неправдоподобием волшебной тыквы и неправдоподобием далеких
галактик или Большого Взрыва. А дискуссия о том, что волшебных тыкв не
было и не будет, а Большой Взрыв был или когда-то там еще будет, для
меня останется дискуссией бесплодной и смешной, которую можно сравнить
с позицией тех цекистских деятелей от культуры, что когда-то требовали
от Теофила Оцепки, чтобы тот прекратил рисовать гномов, а переключился
на изображение коммунистических достижений, поскольку гномов нет и не
бывает, а коммунизм есть. И давайте договоримся раз и навсегда: с
точки зрения антиверизма фэнтези не лучше и не хуже, чем так
называемая научная фантастика. А наш рассказ о Золушке, чтобы уж был
совсем правдоподобным, в последних стоках обязан оказаться сном
секретарши из Бельско-Бяльского проектного бюро, укушавшейся вермутом
в новогоднюю ночь.
МЕЖДУ ИСТОРИЕЙ И СКАЗКОЙ
Но давайте вернемся к фэнтези и ее, якобы, сказочным корням. На
самом деле, к сожалению, все выглядит совершенно иначе. Существует
исключительно мало классических произведений данного жанра, которые
эксплуатируют сказочные мотивы, докапываются до символики,
постмодернистически интерпретируя послание; произведений, которые
обогащают сказочный сюжет разработанным фоном и играются с выделением
уже упомянутого детерминизма случайностей, пытаясь составить логичное
математическое уравнение из цитированной ранее "игры с ненулевой
суммой". Подобных книг не имеется вообще или же чрезвычайно мало.
Повод прост. Англосаксы, доминирующие в фэнтези и создавшие сам жанр,
имеют в своем распоряжении намного лучший материал : кельтскую
мифологию. Артурианская легенда, ирландские саги и поверья, бретонский
или же валлийский Мабиногион в сто раз более подходит как исходный
материал для фэнтези, чем инфантильная и примитивно сконструированная
сказка.
Артурианский миф у англосаксов живет вечно, он крепко врос в
культуру своим архетипом. И вот почему архетипом, прообразом ВСЕХ
произведений в жанре фэнтези является легенда о короле Артуре и
рыцарях Круглого Стола.
Если кто желает, пускай закроет глаза и протянет руку к полке с
книжками, чтобы вытащить оттуда наугад любой роман фэнтези. И пускай
проверит. В книге описываются два королевства (страны, империи) -
одна, это Страна Добра, а другая совсем наоборот. Имеется Добрый
Король, лишенный трона и наследства и пытающийся их восстановить,
против чего выступают Силы Зла и Хаоса. Доброго Короля поддерживает
Хорошая Магия и Добрый Волшебник, равно как и собравшаяся вокруг
справедливого повелителя Храбрая Дружина Молодцев. Для полной победы
над Силами Тьмы все же необходим Чудесный Артефакт, волшебный предмет
небывалой силы. Предмет этот во власти Добра и Порядка имеет свойства
интеграции и мира, в руках же Сил Зла - становится деструктивным
элементом. Следовательно, Магический Артефакт надо найти и овладеть
им, пока тот не попал в лапы Заклятого Врага...
Откуда нам все это известно? А известно это нам от сэра Томаса
Мэллори, из его "La Morte, Arthur". Правда, для нас это всего лишь
культурно чуждая легенда, одна из множества легенд, такая же чужая
нам, как и эскимосские сказки или предания краснокожих Союза Шести
Племен. Зато в англосаксонской культуре артурианский миф закреплен
чрезвычайно сильно, он полностью интегрирован в этой культуре. И еще -
следует сказать - не очень-то он сказочный. Он квази-исторический. До
настоящего времени в Англии проводятся серьезные дискуссии
относительно того, действительно ли Камелот находился на месте
нынешнего Винчестера, вроде бы даже соответствующие раскопки
проводятся. До настоящего времени Тинтагель или там Гластонбери
становятся местом сборищ различных маньяков, пост-друидов и
психомедиевистов.
Конечно же, было бы чрезмерным упрощением параллельное чтение
"Повелителя Колец" и "Смерти Артура", было бы упрощением открытие, что
Артур - это Арагорн, Андурил - это Экскалибур, что Кольцо - это
Грааль, Фродо - это Галахэд, Мерлин - это Гэндальф, а Саурон - это
комбинация Морган ле Фей и диких саксов, которых победили под Маунт
Бадон /на полях Пелленора/. Но нельзя не заметить подобий в более
глубоких слоях обоих произведений и того факта, что весь жанр фэнтези
эксплуатирует артурианский миф в одном, базисном каноне - в лейтмотиве
борьбы Сил Добра и Прогресса, представленных Артуром, Мерлином,
Экскалибуром и Круглым Столом, с Силами Мрака и Разрушения,
воплощением которых стали Моргана, Мордред и стоящие за ними силы.
Легенда об Артуре стала не только архетипом, прообразом фэнтези -
она была и полем возможности показать свое умение для тех авторов,
которые предпочли творчески эксплуатировать сам миф, вместо того,
чтобы опирать на нем "собственные" замыслы. Прежде всего здесь следует
упомянуть Т.Уайта и его "Короля Былого и Грядущего", правофланговое
произведение "камелотской" фэнтези. Следующим событием стала
публикация "Туманов Авалона" - прелестного и награжденного
произведения Марион Циммер Брэдли. Среди других авторов данного
поджанра можно назвать - уже значительно тише, чем два предыдущих
имени - Джиллиан Брэдшоу, Питера Хэнретти и Стивена Лоухеда. Совсем
недавно к ним присоединилась Диана Пекссон с интересным, хотя и ужасно
вторичным по отношению к "Туманам Авалона" романом "Белый Ворон".
ГЭНДАЛЬФА В ПРЕЗИДЕНТЫ !
Итак, у нас имеется первый корень, root фэнтези - им стал архетип
артурианской легенды. Но фэнтези - это не дерево с одним корнем. Жанр
завоевал популярность только лишь потому, что играл на звучных струнах
легенды, сплетенной с культурой. Популярность была завоевана, потому
что сам жанр стал продуктом определенного ВРЕМЕНИ.
А точнее - времен. Того способа, которым авторы фэнтези
отреагировали на времена, в которых им пришлось жить. Вспомним - взрыв
популярности фэнтези на переломе шестидесятых и семидесятых годов,
когда эта литература была воспринята и вознесена в ранг символа
наравне с Битлз, детьми-цветами и Вудстоком, был реакцией на выстрелы
в Далласе и на Вьетнам, на технизацию, на отравление окружающей среды,
на расцвет религии вещизма, исповедываемой филистерской частью
общества, на культ ленивого потребленчества перед экраном телевизора,
с которого сочится "Бонанза", "Династия" или очередной гимн во славу
Американского Способа Жизни. В это же время рождается и другой культ -
культ бунтарства. На стенках станций метро появляются оптимистичные
надписи "FRODO LIVES!" и "Gandalf For President!". Газетная заметка о
бессмысленном загрязнении окружающей среды называется "Еще один кусок
Мордора!"
Естественно, в то же самое время происходит истинный взрыв
воинственной, бунтарской или же предупреждающей SF, но ей далеко до
популярности фэнтези. Ибо читатель начинает понимать и чувствовать
тлеющее внутри желание сбежать от гнусной и пугающей действительности,
от окружающей его бездуховности и бесчувствия, от отчуждения. Он хочет
бежать от "прогресса", поскольку это вовсе и не прогресс, но "Дорога в
ад", как споет об этом через несколько лет Крис Ри. Сойти с этого пути
хотя бы на несколько мгновений, углубиться в чтение, сбежать в Страну
Никогда-Никогда, чтобы вместе с героями податься в Серые Горы, где
золота, как известно, нет. Чтобы рядом с верными друзьями побороться с
Силами Тьмы, потому что вышеупомянутые Силы Тьмы, тот самый Мордор,
который на страницах книги угрожает фантастическому миру,
символизирует и воплощает те силы, которые в реальности угрожают
индивидуальности, а еще - мечте.
Исходящий из подобных желаний эскапизм остается, все-таки,
эскапизмом меланхолическим. Ведь, что ни говори, всего того, что
творится вокруг нас, с помощью мечтаний ни остановить навечно, ни хотя
бы удержать невозможно. и вот тут мы вновь возвращаемя к Легенде
Круглого Стола, ибо артурианский архетип живьем переносит в фэнтези
особенную, поэтическую меланхолию, свойственную этому жанру. Ведь
легенда о Короле Артуре, прежде всего, легенда печальная и
меланхоличная, она - как наверняка сказал бы Лем - легенда с
"ненулевой суммой". Мы же помним: смерть Артура от руки Мордреда
делает невозможным создание Царства Добра, Света и Мира. Грааль,
вместо того, чтобы объединить рыцарей - распыляет их в разные стороны
и делает антагонистами, делит их на достойных и недостойных
прикосновения к Священной Чаше. А для наидостойнейшего, для Галахэда,
встреча с Граалем означает прощание с этим миром. Ланселот сходит с
ума, Мерлин дает себя обмануть Нимюэ и погружается в колдовской сон в
темнице. Что-то заканчивается - кончается эпоха. Древний, Старший
Народ Великой и Малой Британии - эльфы и другие расы - должен уплыть
на Запад, в Авалон или Тир-Нан-Ог, потому что в нашем мире для них уже
нет места.
И действительно, не слишком-то чувствуется здесь "гомеостат
сказки". А борьба Добра со Злом?
В легенде триумф зла происходит не прямо и вообще, не очевидно:
Мордред гибнет, Морган Ле Фей тоже проигрывает. Но сама смерть Артура
должна - ведь мы это знаем - вызвать крушение великолепных планов
короля. Отсутствие наследника должно вызвать хаос, борьбу за власть,
анархию, мрак.
Но в то же время, Мерлин вечен и когда-то вернется - как и
Гэндальф? А следовательно - ГЭНДАЛЬФА В ПРЕЗИДЕНТЫ. Вернется с Авалона
и Артур, который, все-таки, Король Былого и Грядущего. А вернется он
тогда, когда с нашим миром будет уже по-настоящему паршиво, он очистит
наш мир от остатков Мордора, и вот тогда-то воцарится мир, согласие и
вечное счастье, viribus units, с божественной (чародейской) помощью.
ВОЗЗВАНЫЙ - ПРЕСЛЕДУЕМЫЙ
Именно эту лирическую меланхолию, печаль уходящего времени и
заканчивающейся эры, смягченной оптимизмом и надеждой, прекрасно
использовал Толкин в "Повелителе Колец". У автора данных строк слезы
стояли в глазах, когда Серый Корабль забирал Фродо с Серой Пристани, и
он даже утирал нос платочком, эх, утирал, когда Сэм Гэмджи докладывал
Розочке Коттон о своем возвращении. Да, да. С Серой Пристани. На
Запад. В Авалон. Все так. Великий Толкин проехался по артурианскому
архетипу как казак по донской степи, но что ж - он был Первым и
Великим. Каждый, кто впоследствии пускался по тому же самому,
архетипному следу, тут же получал этикеточку последователя. А как же
еще не получить? Ведь архетип был тем же самым. и остается тем же
самым.
В пользу Учителя Толкина следует сказать, что он использовал
вышеупомянутый архетип так великолепно, вложил столько упорного труда
в претворение архетипа в роман, воспринимаемый нашим современником,
что... создал собственный архетип, архетип Толкина.
Давайте повторим эксперимент, снова возьмем любую книжку фэнтези
с нашей полки и поглядим, о чем же она.
Итак, в более-менее селянской местности живет себе наш герой, и
живет, заметим, неплохо. Внезапно появляется таинственный некто, чаще
всего волшебник, и сообщает нашему протагонисту, что тот должен
незамедлительно отправиться в длительный поход, ибо от него, от
героя-протагониста, зависит судьба всего мира. Дело в том, что Зло
собирается совершить агрессию на Добро, и единственное, что можно
противопоставить этому Злу - это Волшебное Что-то-там. Волшебное
Что-то-там спрятано Где-то-там, черт знает где, скорее всего, в Серых
Горах, где золота, как всем известно, нет.
Вызываемый делает большие глаза, поскольку даже в самых смелых
своих мечтах не представлял, что от него будут зависеть судьбы мира.
Он даже немножко сомневается в словах волшебника, но тут неожиданно на
него нападают, совсем уж непременно, Черные Посланники Зла, и ему
приходится от них удирать. Удирает он в Доброе Место, там чуточку
