так называемых фэнзинах, изданьишках, которые прочитывались так
называемыми фэнами, то есть типами, объединенными в так называемом -
вы уж простите за слово - фэндоме. Но даже и среди бывалых, всезнающих
и ярых фэнов про фэнтези практически ничего не было известно. И ничего
удивительного, ибо кроме вышеупомянутых Толкина, Ле Гуин, Лейбера и
Уайта на польский язык не было переведено НИ ОДНОГО значительного
произведения данного литературного направления. Чтобы не возникало
недоразумений, сразу же хочу объяснить, что имею в виду те
произведения, которые значительными считаю лично я.
Для тех, кто пожелал бы обвинить меня в субъективизме или вообще
в незнании, сообщаю следующее - из разработанного "Локусом" списка 33
бестселлеров фэнтези всех времен и народов в Польше переведено и
напечатано восемь наименований. Из опубликованного в книге Дэвида
Прингла "Modern Fantasy" сопоставления ста лучших произведений данного
жанра - девять наименований, причем четыре из них совпадают с
предыдущим списком. Каждый раз я упоминаю Толкина и Ле Гуин и
пропускаю книги, которые в обоих списках очутились, скорее всего,
случайно, поскольку принадлежат к стилю "хоррор" ("Сияние" С.Кинга),
научной фантастики ("Оседлавшие драконов" Энн МакКэфри - в изд.
"Северо-Запад" книга названа "Полет дракона" - прим.перев.) или же
детской фантастики ("Алиса в стране чудес").
Давайте же представим, по аналогии, что жанр научной фантастики
представлен в Польше "Марсианскими хрониками" Рэя Бредбери и циклом
"Перри Родан", а "Дюна" Херберта известна нам исключительно по
киноверсии. Ради коллекции польский любитель SF знает еще фильм
"Чужие" и смотрел на видике две-три серии "Стар Трэк - Следующее
Поколение". И на этом - представим - конец! Ни читатель, ни критик, ни
автор,который хотел бы писать фантастику, не знает НИКАКОГО ДРУГОГО
примера того, чем является жанр. Повторяю - никакого. Ну и что с того,
все твердят, что обожают фантастику, зачитываются Перри Роданом и в
сотый раз пересматривают "Стар Трэк". А критики недовольно морщат носы
и в тысячный раз доказывают вернейшую истину, что Брэдбери - да,
ничего, но все остальное в жанре - сплошная муть. Животики надорвешь,
ведь так? Но именно такая ситуация сложилась у нас в отношении к
фэнтези.
Фэнтези, какая она есть, видит каждый. А поскольку польский рынок
оголодал, запостившись на клубных изданиях и слепом ксероксе,
конъюктуру почувствовали, и сейчас, специализирующиеся в данном
бизнесе типы пытаются накормить нас, удовлетворить давние потери - и
заработать при том. Все лотки завалили книжками с цветастыми
обложками, на которых имеются наши вожделенные мечи, топоры,
мускулистые герои, голые дамочки и аксолотли, притворяющиеся
драконами.
На этих же лотках имеется куча новых авторов, а говоря точнее -
целых два. Ибо безжалостно раскручивается Говард со продолжатели и
Эндре Нортон. Издатели бредут путем, проложенным журналом
"Фантастика". У ежемесячника имеются все основания требовать от
издателей, этих, Боже упаси, бизнесменов, комиссионных за "подготовку
рынка". Зато у читателей и любителей фэнтези имеются все основания на
"Фантастыку" плевать и нарекать, ведь могла же она напечатать и
что-нибудь покачественней. Тем временем единственное переводное
качественное название, "Амбер" Роджера Желязны, после издания первых
двух томов куда-то затерялось, и камень в воду, тишина. Вместо него
запустили "Ксант" Пирса Энтони. Что ж, о вкусах не спорят.
ПИРУГ, или ПОЛЯК ТОЖЕ КОЙ ЧЕГО МОГЁТ
Царящее у нас полнейшее незнание относительно канонов жанра не
удержало, однако, родимых авторов от попыток написания фэнтези "made
in Poland". И всё было, о чудо, в меру неплохо до тех пор, пока
расклевывалась говардовско-толкиновская схемка, пока у Яцека Пекары
империи сталкивались в сражениях за овладение Страной Никогда-Никогда,
а у Феликса Креса мрачные герои сражались против фатума. Все
развивалось как-то и ничего, пока авторы, хотя бы в самых общих
основаниях знали, что они делают и чего хотят. Пользуясь музыкальной
терминологией - у них имелись ноты, был фрагмент партитуры и небольшой
слух, а поскольку ремесла и виртуозности набраться было некогда,
играли moderato cantabile, и это даже можно было слушать. Правда,
последователям их этого было уже мало. Младшим привиделось, что каждый
из них - Паганини. И вот тогда наша концертная эстрада загремела
ужасными фэнтези alla polacca fortissimo e molto maestoso e furioso
andante doloroso con variazioni.
Кому-то, по-видимому, вспомнилось, что мы не из леса вышли, и на
других не похожи. Исходя из вроде бы истинного предположения, что
опора на архетипы - это шаг назад и вторичность, авторы младшего
поколения взяли перья в руки - и пошло.
Внезапно в нашей фэнтези сделалось как-то славянско, красно и
квасно, молодцевато и холодцевато, холстинно и посконно. Свойски.
Запахло городищем, дерёвней и срубом в лапу, повеяло, как говорят
приятели-москали: летом, цветом и - звыняйте - гавном. Ба-бах! А чё
эт-там грохнуло? Болько в Одру столбы вбивает?
(легендарно-историческое отражение установления Болеславом Храбрым
границы по Одеру - прим. перев.) Или, может, Чцибор лупит Годона и
Зигфрида под Цедынью? А может это комар со священного дуба сверзился?
Нет, это всего лишь наша, родёмая, славянская фэнтези.
Ни с того, ни с сего исчезли вампиры, появились вонпеже и стрыгае
("стрига" - в славянской демонологии, чудовище, принимающее облик
красивой девушки, высасывает кровь; бывает исключительно женского
рода, поэтому и недоумение автора. См. его же рассказ "Ведьмин". -
прим. перев.), вместо эльфов у нас божета и всяческие там небожета,
вместо великанов и троллей имеются столины. вместо чародеев и магов
имеются вещие, волхвы и жерцы. Не хватает лишь хлевцов. (Со славянской
мифологией и демонологией можно познакомиться в различных появившихся
недавно и у нас книгах, напр. В.Шевчук "Мисленне дерево", "Украiнцi:
народнi вiрування, повiр'я, демонологiя", "Мифы древних славян". -
прим. перев.)
И что нам Конан, Гед Спарроухок, что нам "Братство Кольца". У нас
имеются свои вои, которых зовут тоже по-свойски: Збируг, Пируг, Коцей,
Поцей, Заграй, Забуй, Обуй и Позаметай. И двинулись все эти Пируги от
городища к городищу, ясный перец, зигзагом, через леса, боры и пущи,
через брамы и храмы, лапти, гусли и сусло; через поля буйные и степи,
заросшие бурьяном и обманом, переходя священные рощи и ручьи.
И вправду: Ой у гаю, при ручаю, ехал Пируг на бугае. Только не
русский. И не кельтский. Да наш я, свойский, славянский Пируг, опора и
надёжа фантастики. И только вопрос времени, чтобы народилась новая
культовая сага, эпическая фэнтези, Великая Пирогиада, Слово о Походе
Вещего Пируга на Стригаёв. Ой Ладо-Ладо, Купало!!! Поворотись-ка в
гробу, Толкин! Кусай бессильно губы от зависти, Эддингс! Завой от
зависти, Желязны! Плачь, Ле Гуин!
Тех, кто не может дождаться Великой Пирогиады, успокою,
представляя краткое содержание. В Серых Верхах, куда пойдет походом
Пируг с бравой дружиной, золота нет и, скорее всего, никогда и не
было. И все же, гадский Стрыгай и поддерживающие его ренегаты, злые
заграи Волец и Столец, погибнут от сулицы в Пируговой деснице, при
чем, у храброго Пируга и волос с головы не спадет. Украденные
Священное Жито и Вещая Сметана будут найдены и вернутся в храм
Свантевита, ибо там их место. Конец.
И рек Марек Орамус, что фэнтези, в массе своей, штука мизерная.
Глупость самих наименований данного жанра, которые нам подсовывают и
предлагают, в массе своей ужасающа. Дилетантизм, тупость и наглое
невежество творящих переводы "толмачей" в массе своей страшны.
Погоди-ка, Маречек, придут Пируги и Пирогиады, тогда попомнишь!
Завоешь, как Стрыгай на полную луну, замяукаешь, как котище на
жестяной крыше, и попомнишь со слезою на глазах Эндре Нортон, Говарда
и "Ксант".
У нас уже имеются многочисленные Пируги, являющиеся производными
Конана и классической sword and sorcery, есть нечто вроде
пирогизированного Лавкрафта, имеются пробы пироговатого
посттолкинизма, есть даже Черные Пируги, притворяющиеся dark fantasy.
Не могли не появиться и производные от "Туманов Авлона", то есть
Пируги фантастико-исторические. И вот уже вместо Артура, Ланселота и
Гевэйна имеются у нас Пируги, Кушмидры и Свеннссоны из Йомсборга.
Вместо пиктов и саксов у нас свеи, даны и поморцы. Вместо Мерлина и
Морган Ле Фей имеем волхвов и вышеупомянутых жерцов. Война и пожары,
кили норманнских драккаров скрежещут о песок славянских берегов,
столины воют, Йомсборг атакует, берсеркеры зубы скалят, немцы на град
валят, наши их бьют, кровь рекою, Сварожич сварожится, а антилопа гну.
Жерцы, как и все жерцы, жрут и пользуют чарами в половых отношениях.
Всех и вся. И что?
И Пируг, Пируг, Пируг, трижды Пируг.
ПОСТМОДЕРНИСТСКИЙ ЛЯП
Касаясь явления, называющегося "польская фэнтези", я стараюсь не
называть имен, поскольку это кто-нибудь мог посчитать беспардонной
войной с конкурирующими авторами. И все же, хотя бы из обязанности
хроникера - ведь говорили же мы о Говарде и Толкине - следует
упомянуть, что Праотцем Пиругов Польских в Славянской Сметане является
молодой м способный автор Рафал Земкевич, который поначалу потряс
читателей комиксом "Волчье проклятие", а затем создал "Сокровища
столинов", роман фэнтези. Chapeaux bas, mesdames et messieurs! Voila
le Grande Pirogue Brillante! (Шапки долой, дамы и господа. Перед вами
Великий Пируг! - прим. перев.)
И как раз в этом месте я обязан с грохотом ударить себя в хилую
грудь. Я написал, покаянно признаюсь, несколько рассказов
довольно-таки, скажем, антиверистического характера. В этих же
рассказах, не оглядываясь на святые законы и установления фэнтези, на
каждом шагу делал я - как назвала это молодая критикесса из "Феникса"
- ляпсусы. Молодая критикесса, со свойственной себе въедливостью
безошибочно расшифровала меня, доказывая, что данные ляпсусы слишком
часты, чтобы быть случайными. Бью себя в хилую грудь во второй раз.
Случайными не были.
Самым же страшным ляпсусом, который невозможно было выбросить или
поправить в тексте внимательным исправителям из "Фантастыки", были
батистовые трусы Ренфри из рассказа "Меньшее зло". Так называемое
литературное общество вскипело и начало дискутировать. Трусы! В
фэнтези! Чушь и отсутствие уважения к конвенции! Грех и анафема!
Толкина не читал, или как? Канонов не знает, или что? Да разве
Галадриэль носит трусы? Не носит, потому что тогда трусов не носили!
Через некоторое время общество несколько поостыло и
утихомирилось, а трусики посчитали "оригинальными". возможно, кому-то
и другому кроме Мацека Паровского в трусиках этих запахло в этих
трусиках постмодернизмом и путешествиями во времени. Только один
молоденький Пируг отреагировал на трусы Ренфри гордо, холодно и
презрительно, описывая собственную героиню, которая, приступая к
половому акту снимает "...набедренную повязку и жгут, поддерживающий
груди". Сам же эффект холодного презрения, равно как и знаний
относительно того, что "тогда" носили девушки под юбкой, был
безнадежно испорчен самого полового акта, без всяческой меры и
воображения смешного.
Другие Пируги глубоко задумались. Ага, сказали они, Сапковскому
можно делать ляпсусы, и это еще называется постмодернизмом. Так что
ежли мы, надумали Пируги, будем всаживать ужасные ляпы, то и мы
доростём до постмодернистов.
И пошло - поехало. Одна молоденькая Пиружка вооружила городскую
стражу рыцарскими копьями. раз уж Ренфри можно носить трусы, так и
пехотинцам можно таскать копья, ведь правда? Но эти копья возмутили
другого молодого Пируга, зацепили его за живое. Этот молодой Пируг
очень чутко реагирует на подобные раздражители, ибо он пурист. Но сам
в многочисленных своих произведениях выдал такие примерчики
постмодернизма, что батистовые трусы от смеха лопнут. Вот первый,
