не приблизился... Гур смотрел на Кедрина весело, словно ничего
неожиданного не было в этом позднем визите. Дуглас был, как обычно,
невозмутим. Холодовский кивнул:
- Вот и хорошо. Особое звено в сборе. Мы, правда, думали, что ты
спишь... Ирэн забрела на огонек.
Он смотрел на Кедрина; взгляд Холодовского в этот миг стал
пронзительным, он напоминал. Кедрин предпочел не понять взгляда, да и не
до этого было сейчас.
- Что с тобой? - спросил Гур.
- Запах, - пробормотал Кедрин, поднося руки к горлу, словно бы для
того, чтобы его лучше поняли. - Запах... только что.
Дуглас оставался невозмутим; все остальные повернулись, как на
пружинах.
- Где? - спросил Гур.
- Это был какой-то резервный выход...
- Который?
- Не знаю.
- Сможешь найти его?
- Может быть. Вдруг расхотелось дышать... И в двери заработали
автоматы. Разблокировали...
На этот раз пошевелился даже Дуглас.
- А ты уверен, что это... не спросонок? Ты ведь, наверное, спал до
этого? И вообще: что занесло тебя в такой поздний час...
- Желание прогуляться, - стараясь овладеть собой, ответил Кедрин. - Я
бродил, не следя за маршрутом.
Он мельком взглянул на Ирэн. Не обидел ли он ее? Ведь у людей не
принято изворачиваться; надо говорить прямо. Но этот случай был
исключительным... Лицо Ирэн не выражало ни облегчения, ни горечи; оно было
неподвижным. "Как у Велигая", - невольно подумал Кедрин.
- Что же, - молвил Гур. - Надо выходить. Пусть это и ложная тревога,
но мы сейчас - в положении пожарных.
- Безусловно, - согласился Холодовский. - Мне это и нужно было: хоть
одна вспышка. Ведь раз запах - излучение, то где-то должен существовать
его источник. Я собрал несколько приборчиков для пеленгации... Итак,
пошли!
- Вперед! - сказал Дуглас. - Ты, Кедрин, останься. Лучше проводи
женщину. У тебя еще слишком мало опыта, чтобы быть по-настоящему полезным
там.
Кедрин с удовольствием остался бы. Но он взглянул на Ирэн и с
предельной ясностью понял одно: если он согласится проводить ее сейчас, то
больше ему уже никогда не удастся ни проводить, ни сказать ей то, что и
сейчас на языке.
- Я попрошу даму простить меня, - от неловкости чуть развязно сказал
он, делая поклон в сторону Ирэн. - Опытом, конечно, похвалиться не могу...
но что там говорилось насчет безумства храбрых? А потом, как никак,
почувствовал запах я. Я же и помогу вам найти направление - даже если меня
не хватит на большее.
- О, - сказал Дуглас, поднимая брови. - Хороший мальчик.
- В нем что-то есть, - задумчиво произнес Гур, торжественно складывая
руки, как для благословения.
- Все нормально, - заключил Холодовский, - Пошли. Но риск будет
несколько больше обычного.
- В таких случаях надевают компенсационный костюм, - сказала Ирэн. -
Возьми мой; он достаточно эластичен.
Это были единственные ее слова; но Кедрин постарался услышать в них
гораздо больше того, что было сказано.
Четыре скваммера неслись, удаляясь от спутника, от почти уже
законченного круглого корабля, от мерцающих маяков - ко внешней границе
рабочего пространства, куда в конечном итоге направили их размышления и
сопоставления.
Солнце было за Землей, стояла темнота. Звезды висели неподвижно. Было
очень хорошо лететь: стремглав в пространство не одному, а вместе с тремя
людьми, на которых можно положиться и с которыми не будет страшно,
пожалуй, нигде.
Они летели колонной. Так это полагалось на тот, хотя и маловероятный,
случай, если произойдет встреча с чем-либо: тогда опасность будет угрожать
только направляющему. По этой же причине монтажники менялись на ходу, как
меняются велосипедисты: чтобы одному не приходилось все время принимать на
себя давление возможных опасностей. Менялись трое; Кедрина никто не
приглашал вперед, да и сам он понимал, что рановато ему еще лететь впереди
Особого звена. Зато ему доверили нести небольшой контейнер с приборами
Холодовского, которые могли понадобиться.
Полет продолжался минут двадцать. Потом щупальца прожектора
зацепились за странную конструкцию впереди: громадная снежинка
замысловатого рисунка медленно перемещалась в пространстве. Это была одна
из антенн статического поля, окружавшего рабочее пространство спутника: в
этом поле теряли энергию микрометеориты. К антенне и направлялось звено.
Монтажники уменьшили скорость. Наступило странное ощущение: от
близости статического поля по телу стали разбегаться мурашки, приятно
закололо и защекотало сначала в кончиках пальцев, потом - по всему телу...
Пришлось еще сбавить ход; одновременно люди развернулись в цепь. При этом
Кедрин вышел точно на свое место - крайнее слева; все-таки скваммер
привыкал повиноваться ему.
- Вот в этом направлении примерно, - проговорил Кедрин,
присматриваясь к рисунку созвездий.
- Ладно, - сказал Холодовский. - Кедрин, раздай пеленгаторы.
Монтажники медленно плыли в избранном направлении, держась в
отдалении от антенн. Приближаться к ним нельзя - слишком сильно поле,
наведенное скрытыми внутри антенн мощными генераторами. Ничем не пахло, и
ничего такого, что могло бы навести на подозрения, не было. Они двигались,
описывая все расширяющуюся спираль, в плоскости, перпендикулярной
направлению, в котором мог находиться источник излучений - виновник
запаха. Потом Кедрин торопливо проговорил:
- Там, слева, что-то находится.
- Ничего особенного, друг мой, - сказал Гур. - То есть там, конечно,
что-то есть. Но это всего лишь запасные крупные детали. Пусть это тебя не
волнует. Остановимся, передохнем.
Никто не засмеялся, хотя смешно было говорить об отдыхе, когда их
плавно несли двигатели скваммеров и по пути не встречалось никаких
препятствий. Они, разумеется, не устали; но надо было подумать, что
предпринять дальше, не отвлекаясь при этом для наблюдения за пеленгаторами
Холодовского.
Они сблизились, хотя разговаривать с таким же успехом можно было и на
расстоянии; просто такова уж привычка - разговаривая, сходиться вместе.
Несколько секунд молчали, глядя туда, где, чуть в стороне от спутника,
мелькали огоньки. Это вторая смена вышла в пространство и вела работы,
кладя последние мазки на сферическое тело планетолета. И Кедрин вдруг
почувствовал себя кем-то вроде часового, которому поручено охранять этих
людей, очищавших место для закладки нового, самого нужного сейчас корабля.
Кедрин подумал, что пусть случится что угодно - он выполнит свою
задачу. Он не знал, думают ли то же самое монтажники из Особого звена.
Наверняка они не думали так торжественно; они просто не представляли себе,
что об этом нужно еще и специально думать. Но Кедрин встречался с такой
работой впервые. Странно: наверное, при помощи сделанных им машин была
оказана помощь многим людям, но он сам, своими руками, пытался сделать это
впервые. И, как ни странно, это было не одно и то же.
- Ну-с, - сказал Холодовский. - Пока - ничего.
- Это тебя смущает? - поинтересовался Гур.
- Да. Собственно, даже не это. Кедрин, ты говорил о какой-то яркой
звезде.
- Она возникла внезапно. Зеленая...
- А мне кажется, ты не мог ее заметить. Мы реставрировали обстановку
того момента. Установили с наибольшей долей вероятности, возле какого
выхода ты мог находиться. Все сходится: переулок, глазок... Но в тот
момент глазок восьмого резервного выхода упирался в Угольный Мешок. Там
нет ни одной звезды!
- Это убедительно, - промолвил Дуглас.
- Но я ее видел! Или вы думаете, это была галлюцинация?
- Все может быть, - задумчиво проговорил Гур. - И все же - в этом
что-то есть... В одновременности вспышки, возникновения запаха... И
заметь: по записям мы установили, что автоматы Восьмого резервного на
краткое время действительно разблокировали выход.
- Прогносеологу позволительно мыслить так, - сказал Холодовский, и в
его тоне Кедрину почудилась усмешка. - Но строить на этом гипотезы мы не
вправе.
- Я никому не навязываю своих гипотез, - кратко ответил Гур.
Кедрин знал, что Гуру не очень нравилось, когда касались
прогносеологии - его второй, немонтажной специальности. Прогносеология, в
отличие от науки, не проходила путь шаг за шагом. Она миновала
отсутствующие звенья и продвигалась вперед прыжками. На заключениях
прогносеологов нельзя было строить теории. Но иногда эти люди ухитрялись
удивительно верно устанавливать направления поиска.
- Я все-таки думаю, - сказал Холодовский, - что это была
галлюцинация.
- Что же, - негромко произнес Гур. - В таком случае сейчас,
по-видимому, галлюцинирую я.
Все скваммеры повернулись разом.
Что-то произошло в пространстве. Только что спокойно державшиеся
вместе детали внезапно сдвинулись с места. Казалось, кто-то метался между
ними и расталкивал их, старался разбросать, рассеять. Колонки
гравитационных фиксаторов, до сих пор удерживавших детали на месте,
окутались голубоватыми облачками, развивая предельную мощность.
Но ее, очевидно, не хватало; что-то более сильное старалось растащить
детали в разные стороны. Казалось, сейчас фиксаторы не выдержат - и
детали, словно выстреленные, разлетятся в разные стороны с сумасшедшей
скоростью, и горе будет всему, что окажется на их пути... Это было
совершенно необъяснимо, но в то же время это происходило у людей на
глазах, и надо было сейчас же что-то сделать, чтобы предотвратить
катастрофу.
Монтажники не успели даже перемолвиться словом. Все четверо кинулись
вперед, к деталям: трое одновременно, и один - на долю секунды позже. Не
потому, чтобы он колебался: просто у него еще не было той быстроты
реакции, которой отличались монтажники.
Они рванулись каждый в определенное место, хотя никто не давал им
команды и не составлял диспозиции. Масса мелких, пронумерованных и
расположенных в нужном порядке деталей как бы охватывалась несколькими
большими деталями - участками броневой сферической обшивки планетолета.
Эти куски оболочки и надо было удержать на месте - тогда беда ограничилась
бы, в худшем случае, порчей нескольких мелких деталей. Чтобы не позволить
броневым выгнутым треугольникам разлететься, прикладывалась сейчас вся
мощь гравификсаторов. Но ведь они были всего лишь автоматами, и не могли
сделать больше, чем в их силах.
Гур был первым. Все четыре руки его скваммера вцепились попарно в
края двух медленно расходившихся деталей. Напрягая мускулы, передавая
сервомоторам усилие, Гур попытался снова сблизить детали. Но для этого
нужны были бы совсем другие силы, и все, что Гур мог сделать, - это не
позволить деталям расползаться дальше, удержать их на месте. Следующий
промежуток занял Кедрин и тоже схватился за детали. Тут он не был слабее
других, сервомоторы его скваммера развивали не меньшее усилие... Дальше
Холодовский уже развел, готовясь, все четыре руки, увенчанные могучими
клешнями.
- Слава, - сказал Гур хрипло. - Слава... - И Кедрин удивился тому,
что Гур еще в состоянии говорить: сам Кедрин напрягся так, что не мог бы
даже разжать зубы. - Не вцепляйся, пусть возьмет Дуг. Давай на пределе на
спутник. Так быстрее всего... Нужны механизмы, дополнительные фиксаторы...
Мы здесь долго не удержимся.
Очередной необъяснимый толчок перекосил детали и Гура вместе с ними.
В какой-то миг казалось, что конечности скваммера вылетят из суставов, но,
как выяснилось, скваммер все-таки был крепким устройством.
