наркотиками. Дальнейшие сведения о жизни Мир Микала достаточно обрывочны.
Тот факт, что к его имени впоследствии стали присоединять слово "сейид",
указывает на то, что он возглавлял достаточно крупное воинское
подразделение. Мир Микал, как и его отец, сохранял верность единобрачию. У
него родились две дочери, и лишь после них - в 1955 году - долгожданный
сын и наследник, Дли абд-Аллах Ирани.
Проследить за судьбой представителя третьего послереволюционного
поколения царствующего дома значительно легче, чем за судьбой его отца.
В четырнадцатилетнем возрасте Али абд-Аллах Ирани эмигрирует в
Таджикистан и поселяется в местечке Иш-кашим у своих якобы дальних
родственников. Он называет себя таджиком и регистрируется под именем
Абдулло Саидовича Саидова. В Ишкашиме юноша работал в колхозе, был
чабаном. Года через два перебрался в район Пенджикента, где тоже нашлись
какие-то близкие - во всяком случае, так это объяснялось властям.
Абдулло был даже усыновлен председателем своего колхоза, человеком
влиятельным в тех местах, и получил советское гражданство. Абдулло
одновременно учился в школе, где выделялся блестящими успехами - хотя
сейчас трудно уже установить, насколько рассказы обо всем этом
соответствуют истине. Фактом является то, что, окончив школу с золотой
медалью, каким-то образом избежав призыва в армию и обладая необходимым
трудовым стажем, он в 1975 году был принят в Московский институт
международных отношений и в 1980-м успешно его окончил. Как человек,
обладающий несомненным пролетарским происхождением и знающий восточные
языки, он сразу получил дипломатическую работу и был направлен на работу в
советское посольство в Турции - третьим секретарем. Хотя как раз турецким
он владел далеко не в такой степени, как фарси или арабским.
Там Абдулло Саидович - или, если называть его настоящим, но тайным
именем, Александр Михайлович, великий князь и престолонаследник -
прослужил четыре года, а затем совершенно вроде бы неожиданно был
переброшен, как тогда любили говорить, в посольство во Франции - на ту же
должность. Не исключено, что он имел там отношение к анализу
франко-исламских отношений, прежде всего к алжирским проблемам, поскольку
движение ортодоксальных и крайне воинственных мусульман тогда уже
представлялось в Европе достаточно серьезным деструктивным фактором.
Можно предположить и то, что он как-то соприкасался с вопросом
исламского терроризма - следовательно, находился в определенных отношениях
с разведкой, хотя, насколько известно, в кадрах ее не состоял - во всяком
случае, прямых доказательств тому нет.
Казалось, что карьера молодого дипломата будет развиваться
последовательно и успешно; однако получилось скорее наоборот, и в этом
вряд ли можно обвинить кого-либо, кроме него самого. Причина заключалась в
его женитьбе. В 1985 году, когда в Советском Союзе ожидались уже небывалые
и для большинства неожиданные перемены, министром иностранных дел пребывал
еще Андрей Андреевич Громыко, вслух говоривший по-новому, но про себя
мысливший все тем же привычным образом, посольский секретарь Саидов
выкинул вдруг неожиданный кунстштюк: женился на француженке, и добро бы
еще скромного происхождения - однако Софи-Луиза происходила ни много ни
мало из Бурбонов, орлеанской ветви фамилии. В жилах ее текла кровь королей
Франции, и голубизна этой крови была почти стопроцентной.
Не существует точных сведений о том, как неожиданный мезальянс с
точки зрения французской стороны - брак с бывшим таджикским колхозником -
был воспринят семейством. Софи-Луиза училась на физическом факультете
Сорбонны, следуя тут за своим великим, хотя и не прямым родственником
герцогом де Бройлем, одним из столпов физики середины века. Она была
вообще самостоятельная девушка и делала все по-своему. Однако тот факт,
что благородная фамилия приняла это событие, не впадая в истерику,
заставляет полагать, что ей было - строго конфиденциально, разумеется -
открыто происхождение коммунистического дипломата. Иного объяснения мы не
видим.
Совсем по-иному, однако, восприняло этот факт дипломатическое
руководство Абдулло Саидовича. Ему дали понять, что подобное поведение
несовместимо с высоким званием советского дипломата, и было ясно, что
через считанные дни он будет отозван на родину, и все визы его окажутся
закрытыми. Так оно наверняка и получилось бы - если бы не пресловутая
перестройка, круто смешавшая устоявшиеся представления о том, что можно и
чего ни-з-зя! На сей же раз вернуться в Россию, конечно, пришлось, но
опала оказалась не до конца доведенной. Он продолжал работать в МИДе,
иногда выезжал за границу в служебные командировки, а иногда - и просто
так, к жене. Софи-Луиза, правда, до завершения образования в Москве бывала
наездами, но семья, однако, оставалась прочной. Когда она стала
дипломированным физиком, то устроилась в российской столице, где
открывались большие перспективы для деловой жизни. Прошло менее года после
этого - и молодая женщина уже оказалась во главе ею же созданного
транснационального, или, как тогда в России говорили, совместного
предприятия, причем не торгового, а - с дальним прицелом -
производственного в области современной электроники. Это не давало
сверхъестественных доходов, зато обеспечивало прочное положение и
репутацию в глазах как деловых людей, так и властей, которые готовы были
любить всех, кто шел на риск инвестиций в российскую промышленность.
Конечно, занятия бизнесом не могли не отразиться на делах семейных, и
наверное, именно по этой причине первый ребенок в этой семье появился на
свет лишь в 1999 году и назван был без всяких затей - Александром. По
отчеству же в российских метриках он был записан отнюдь не Абдуллоевичем
но Александровичем. Этот ребенок и стал впоследствии претендентом на
российский престол - человек, для продвижения которого на трон и создалась
новая политическая партия азороссов.
Тут необходимо отметить, что и во время своей службы во Франции, и
впоследствии, бывая за границей, Александр Михайлович - так он стал
именоваться вскоре после ухода из мидовского аппарата, как бы окончательно
порывая с восточным прошлым, - не вступал ни в какие контакты с
зарубежными ветвями дома Романовых, претендовавшими на русский трон, и
даже полусловом не упоминал о своих правах на царство.
Профессиональный политик, он понимал, что когда настанет пора решать
этот вопрос (а он уверен был, что настанет; окончательно он в это уверовал
после реставрации Габсбургов в Испании), то решаться он будет не по
принципу "у кого глотка шире" и уж никак не в зависимости от того, за кем
пойдет и кого предпочтет российская аристократия, как за рубежом, так и на
родине, отказывающаяся признать существование прямых потомков Николая II.
Конечно, законность прав на престол оставалась важным фактором. Но еще
более важным - устойчивое экономическое положение и политический вес. У
Александра Михайловича было и то, и другое, и третье. Есть все основания
полагать, что отец нынешнего претендента стал разрабатывать диспозицию
предстоящего сражения за престол весьма заблаговременно, и Александр
Александрович, Искандер, был воспитуем в этом духе с младых ногтей. Что,
разумеется, пошло ему только на пользу.
Образование он получил весьма недурное: сперва - одном из частных
московских лицеев, где ему, пользуясь термином из области слесарного
искусства, придали форму болванки. Обточкой же ее и полировкой занималась
уже во Франции его материнская родня. Он продолжил образование в Сорбонне.
Предметом своим он может быть, по склонности, а может, по рекомендации
семьи избрал востоковедение. Потом, что называется, сделал финт ушами:
вернувшись в Россию, предложил свои услуги министерству обороны и был
принят с распростертыми объятиями.
Ему, в порядке исключения, разрешено было экстерном пройти курс
военной академии, вслед за чем он в звании майора направлен был, согласно
собственному рапорту, служить на Северный Кавказ, где командовал особым
батальоном горных стрелков. Такой род цойск был к тому времени
восстановлен в Российской Армии, хотя вернее было бы называть их
горно-десантными войсками. Боевую подготовку они проходили как десантники,
но с учетом специфики действий в горных условиях - горные стрелки носили
коричневые береты, и в них зачисляли только славян. Затем Александр Саидов
был переведен для дальнейшего прохождения службы в штаб округа, а затем и
возвращен в Москву, уже в Генеральный штаб. Прослужив в общей сложности
почти полных десять лет, получив звание полковника, он подал рапорт об
отставке - и рапорт этот, ко всеобщему удивлению, был принят и
удовлетворен. Сняв мундир, Александр Александрович начал работать в фирме
своей матери, постигая премудрости бизнеса. Через некоторое время он стал
полномочным разъездным представителем директората, и дни свои проводил в
перелетах, инспекциях, знакомствах и переговорах - в равных долях в России
и за границей. Таким образом, он досконально изучил и производство, и
управление, и маркетинг, обзавелся нужными друзьями и деловыми связями в
области электроники - главной отрасли и промышленности XXI века.
Материально, естественно, был обеспечен весьма и весьма неплохо, а кроме
всего - пользовался даже в самых аристократических кругах (доступ куда ему
давало пока лишь происхождение его матери, всем известное, а не отца,
которое до поры до времени не приходила возможность обнародовать)
репутацией человека безукоризненно светского и столь же безукоризненно
порядочного. Невзирая на далеко уже не юношеский возраст, у него не было
даже никаких неприятностей с женщинами - белый фрак его оставался идеально
чистым. Было известно, что он - хозяин своего слова, что не имеет
обыкновения обманывать, даже когда это было бы выгодно; с другой стороны,
и его обмануть весьма сложно, да и чревато нежелательными последствиями:
память, ко всему, у него была отменная и на добро, и на зло. И, наконец,
все понимали, что связи, опыт, способности и деловая хватка делали его
единственным претендентом на пост главы фирмы - с того самого мгновения,
как Софи-Луиза решит удалиться на отдых. Безусловно, это общее мнение было
правильным. Он и впрямь собирался возглавить фирму, только название ее
было - Россия. Российская империя, если угодно, акционерное общество с
неограниченной ответственностью.
Вот как выглядели - или должны были выглядеть - происхождение и
жизненный путь человека, которого многие хотели видеть государем всея
Руси.
Так это было изложено в документе, который был составлен "Реаном"
после анализа нескольких секретных архивов и, очевидно, негласных
контактов с самим Искандером и который теперь - это я понял сразу -
следовало как можно быстрее размножить и повсеместно распространить еще до
открытия Программного съезда партии азороссов.
- У меня там утюг, - сказала Наташа, пытаясь встать.
Я не пустил ее:
- Подожди...
- Я уже давно жду, - сказала она, - что на меня обратит внимание
кто-нибудь из присутствующих.
- Обращаю! - сказал я и немедленно обнял ее...
Полчаса спустя она сказала:
- Какой мужчина! Конечно, поношенный слегка, местами потерт до
основы, краски повыгорели, да и заплатки... но вот греет же - временами,
когда не очень холодно.
Я не обиделся. Так оно и было.
- А почему, - поинтересовалась она, - повелитель не мог обождать до
