копеек 15 на игральный автомат. Мне захотелось подарить их славной малышке,
которую мамуля лишила счастья выпустить несколько торпед по кораблику. Не
осталось у нас 15 копеек, поэтому мы пили не закусывая. К концу бутылки
малышка выстрадала монетку и купила нам с Пашей пачку печенья.
- Нате, дядя, закусите.
- А ты говоришь - все сволочи!- укорил я Пашу.
- И особенно ее папа-алкаш,- ответил он сумрачно.
x x x
Три старушки сидели в бессменном карауле, похоже - в том же порядке и
одежде.
- Что ж вы, мамаши, за Анат-то не доглядели?- спросил я.
- А я так и знала, что это не ты ее убил!- обрадовалась мне
"корненная". - А эти-то,- кивнула она на потупившихся "пристяжных",-
обрадовались, видно молодость вспомнили, побежали в миштару фоторобот твой
составлять... Так кто ж ее все-таки?
- Ясно кто. Тот, кто после меня приходил.
- А кто после тебя приходил?!- затаила дыхание "тройка".
- Да, вот кто после меня приходил?!- затаил дыхание я.
- Да в том-то и дело, что никто!- пожаловалась "коренная".- Кроме тебя
вроде бы и некому.
- Ну как же некому,- начал я ломать старческие стереотипы.- Что значит
некому? Я же вас не про бандюгу татуированного спрашиваю. Убийцей кто угодно
мог быть. Меня все интересуют - от десятилетнего пацана до раввина.
- А!- опомнилась первой правая "пристяжная".- Так были! Из одиннадцатой
наш сосед вскоре пришел. Он хоть и не раввин, но такой, сильно дати[20].
Спокойный, вежливый. И пацан чужой прибегал, такой, олимовский. Постарше
десяти.
- Так,- сказал я.- Так. И что, этот мальчик к Анат приходил?
- Это мы не знаем,- с неохотой признала профессиональный промах левая.-
Это ты у местных спроси. Вон, на крыше сидят, ровно вороны!
- Вороны и есть,- подтвердила "коренная".- Сидят, следят за всеми
сверху, а с нами не сядут. Все пролеты лестничные просматривают. Ты их
спроси. Только потом нам расскажешь, ладно?
На крыше меня постигло разочарование. Старушки не воспринимали мой
иврит. Не сразу я понял, что они обходятся без государственного языка,
перебиваясь с идиша на румынский.
Мой единственный шанс жил в одиннадцатой квартире. И я был готов на
все, чтобы его не упустить.
x x x
Божий человек, как и предписано, "не лжесвидетельствовал", не не
лжесвидетельствовал столь изобретательно, что голова трещала, как после
доброго партсобрания. Только и разницы, что всю дорогу со стены улыбался не
Ильич, не Эдмундович, а Любавичский ребе. И как ему было не улыбаться, когда
на вопрос что вы можете сказать об убийстве жившего с вами по-соседству
человека, хасид чистосердечно признается, что на самом деле убито было не
более, чем полчеловека. И не потому, что он женщин за людей не считает. А
потому, что каждый еврей, сам по себе, является лишь половиной целого...
Нет, господин полицейский ошибается, что это неважно. Это как раз очень
важно! Ведь как на иврите пишется "половина"? "Мэм", "хэт", "цади", "йот",
"тав". Вы понимаете, что получается?! "Цади" в середине слова - намек на
"цадика" - "праведника". А "цадик", господин полицейский, это промежуточный
уровень, через который материальный мир черпает свою жизненную энергию из
мира духовного. И те, кто духовно близки к "цадику", духовно связаны с ним,
соответствуют соседним буквам - "хэт" и "йот", которые образуют слово "хай"
- "живой". Те же, кто далек от "цадика", соотносятся с буквами "мэм" и
"тав", составляющими слово "мэт" - "мертвый", в соответствии с тем, что
сказано в Талмуде: "Грешники и при жизни своей назывются мертвыми". А
покойница, если уж честно вам сказать, была совсем не безгрешна. Поэтому о
каком убийстве может идти речь?!
Так я оказался некрофилом.
Однако, мое ангельское терпение, проистекавшее из кровной
заинтересованности, позволило мне вышелушить несколько фактов. Очень
интересных фактов.
Во-первых: эта подружка Анат, как ее... Кира Бойко, сразу по приезде
явилась к этому хаббаднику выяснять, как ей быстренько принять гиюр[21]. И
была очень недовольна, услышав, что это можно сделать не раньше чем через
год, и только через его труп, потому что порядочнвя женщина с Анат не
дружила бы!
Во-вторых: хоть он и отрицал, что знает что-либо о "Совете по Чистоте и
Вере", но его отсыревший русский образца 1950 года вполне
соответствовал стилю так испугавшего Анат письма.
В-третьих: он утверждал, что, когда проходил в вечер убийства мимо
двери
Анат, слышал, как "исчезнувшая" Кира кричала: "Плевать мне на тебя, я
сегодня вообще отсюда исчезаю! И уж теперь-то я буду счастлива!"
Было ясно: или эта бойкая Бойко действительно явилась и отравила
подругу, или "пингвин"[22] очень хочет, чтобы я так считал, а,
следовательно, сам, как он выражается, "если уж честно вам сказать, был
совсем не безгрешен". И то и другое меня, как отца, вполне устраивало.
А что меня совершенно не устраивало, так это то, что у меня "на хвосте"
с левантийской небрежностью "висел" Мики.
ЖИВОЙ СИМВОЛ ИЗРАИЛЬСКОЙ ДЕМОКРАТИИ
Теща доказывала, что надо идти на шук в пятницу перед закрытием, когда
все дешевле. Но я живо представил, как она меня навьючит, и отстоял свое
полицейское достоинство.
Ненавижу шуки, рынки и базары. И вообще все места, где больше
торгуются, чем торгуют. Мерзостность их усугубляется с каждым часом, а вот
ранним утром они еще ничего. Пока торговцы не вопят, как мартовские коты, а
отара покупателей не вошла в загоны. И можно ходить с высоко поднятой
головой, не боясь наступить на какую-нибудь рыночную "медузу".
...Кроме яда старик торговал специями, крашенными под кораллы и бирюзу
бусами, мезузами[23], кипами[24], тюбетейками, мышеловками, птичьим и рыбьим
кормом и так далее. И на свой товар, и на покупателей он смотрел с
одинаковой брезгливостью. Минут десять я хладнокровно наблюдал, как теща и
старик хихикали и перемигивались. В соседнем ряду Мики столь же хладнокровно
изучал свиной окорок. Наконец, Софья Моисеевна вспомнила и обо мне:
- Ты представляешь, Боря, у нас нашлись общие знакомые!
- А они тоже покупали у него яд?- деликатно намекнул я.
- Нет, Боря, они уже покойники,- с энтузиазмом ответила она.- Не делай
такое лицо, они уже были покойники, когда Израиля еще не было.
Не прошло и получаса, как моя переводчица доложила, что "примерно
вместе с ней" этот же яд купила молодая религиозная женщина, причем явно не
для крыс.
О религиозности свидетельствовал парик, а о том, что яд не для крыс -
большой жизненный опыт продавца. Мне пообещали, что через полвека я тоже
смогу знать, что собирается делать с купленным у меня ядом молодая
женщина...
Лелея хрупкий образ религиозной дамочки с ядом, уносил я ноги с шука.
Теща тоже уносила ноги. Свиные. Мики смотрел на них так, что хотелось
пригласить его на холодец.
Мою шею все еще стягивали галстуком события последних дней, но, похоже,
тройной узел убийств чуть ослабел. Во всяком случае, дышалось легче.
Надежда, что убийца не живет со мной в одной схар-дире[25], подпиталась хоть
каким-то фактом.
Говоря простым милицейским языком, план оперативно-розыскных
мероприятий ясен и ежу. Установить, с каким бабами этот хаббадник связан;
оттащить их фотографии на шук для опознания; колоть гада, пока не сдаст свою
изуверскую секту по чистоте и вере; и если в ней окажется хоть кто-то из
моих прежних "клиентов", то Мариша - это его месть. Почему бы пресловутому
мстителю из Союза не действовать через организацию религиозных фанатиков? Не
худший способ отвести от себя подозрения. Правда, есть еще третий труп, в
смысле - который был первым. Но он как-нибудь приложится.
Но тут чуть не приложился четвертый. У озиравшегося типа с
саддамовскими усами вывалился огромный кухонный нож и звякнул об асфальт.
Карман прорезал.
Я и араб замерли, а Мики взвился "соколом-орлом", а потом коршуном
кинулся на пискнувшего террориста.
Дальнейшее было вполне общечеловеческим. Вокруг "арены" столпились,
теща оказалась в "партере".
Террорист произносил какой-то страстный восточный монолог. Блистал
глазами и русским матом, сволочь. И так грамотно, кстати, матерился, что
было совершенно ясно - не меньше пятилетки оттрубил он в советских вузах.
Мики, правда, тоже пытался вставить что-то русское непечатное, но это
выглядело жалкой пародией.
Коллега мой, подбадриваемый базарным людом, зверел прямо на глазах. К
счастью для террориста, мне хватило иврита напомнить коллеге о том, что в
его личном деле записано: "Не допускать к работе с арабами". Расширив ноздри
и зрачки, Мики долго смотрел на меня, потом процедил:
- Он не араб. Он шиит. Я арабский знаю. А это персидский. Он иранский
террорист.
Но теща, как всегда, не дала мне договорить с человеком.
- Боря!- радостно объявила она.- Это не араб! Он - наш! Я точно такую
рубашку перед отъездом в универмаге видела!
- Я не араб!- судорожно подтвердил террорист почти без акцента.- Я -
ваш!
Я - свой! Из Самарканда! Он мне руку сломал! Сам террорист! Как я с
одной рукой на стройке буду?! Тут больничный дают?
- Мики, Мики,- мягко пожурил я, используя лексику шефа,- теперь тебе
цена полставки. Смотри, ты сломал руку оле-йегуди[26]. Тебя перестанут
допускать и к работе с олим. Даже следить за мной тебе теперь не доверят.
Мики хватило еще на то, чтобы потребовать теудат-зеут[27]. Но, получив
теудат-оле, он побледнел и скис. Очаровательное это было зрелище - белый
Мики с голубым теудатом - "кахоль вэ лаван"[28], живой символ израильской
демократии в действии.
- Зачем он носит этот нож?!- сокрушался Мики.
- Зачем ты таскал нож?- спросил я потерпевшего.
- Тут террористы,- объяснил он.
Извинения Мики оказали на брата-оле целебное воздействие. Наконец он
крякнул, словно стакан водки хватил, и выдохнул:
- Слушай, земляк... А ведь здесь - свобода. Тут, я думаю, нельзя руки
просто так выламывать. Ну-ка, как его зовут? Я на него в суд подам!
Это сообщение Мики принял покорно:
- Я теперь с ним до смерти не расплачусь. Особенно, если у него будет
хороший адвокат...
- Переведи!- потребовал террорист.
- Он советует тебе найти хорошего адвоката,- охотно перевел я.
- Это ж дорого!- поскучнел террорист.- А! Правды нигде нет...
- Переведи,- робко попросил Мики.
- Переводить мне сложно,- честно признался я.- Мне проще советы давать.
Я ведь из страны Советов.
И я посоветовал ему выписать чек на названную потерпевшим сумму.
Потерпевший брякнул: "Сто!" Я при переводе добавил от себя нолик, и они
разошлись, довольные друг другом.
Растроганный Мики, восстановивший средиземноморский оттенок, отвез тещу
и свиные ноги домой на своей машине.
- Тода раба! Елэд тов![29]- оценила теща его тимуровский поступок.
Потом мы поехали в нашу полицию. За квартал до миштары он смущенно
попросил меня выйти и тихо покатил за мной.
x x x
..."Майор Пронин сидел на телеграфном столбе и делал вид, что читает
газету". Так и не дослужившийся до майора Бренер сидел на своем рабочем
месте в израильской полиции и делал вид, что читает русскую газету. И даже
конспектирует ее, как ленинскую "Искру". На самом же деле, бывший капитан
МВД, а ныне - трудящийся Востока считал, сколько раз встречается каждая из
тридцати трех букв русского алфавита в произвольно взятых текстах. Не то,
чтобы я совсем свихнулся от своей абсорбции по-голливудски, а просто до
