рассказать об этом, кроме тебя...
- Хороший ход, сынок... Пока я буду думать, возьми ручку и напиши: "Ты
шлюха, Анат! И поставляешь русских христианок в еврейские бордели!
Оскверняешь святую землю и позоришь нравственность народа. Приговариваем
тебя, как палестинского агента, к смертной казни. С Божьей помощью." И
подпись... ну, ты сам знаешь какую, да?
- Какую?..
- Совет по Чистоте и Вере, естественно... Стоп, писать надо печатными
буквами, ты же знаешь. Пойди, попей водички, чтобы рука так не дрожала и
перепиши печатными.
-...З-з-зачем?..
- Для графологической экспертизы. Странно, что ты спрашиваешь... Просто
те детективы, в которых по печатным буквам почерки не идентифицируют,
написаны еще в прошлом веке. До всеобщей компьютеризации, сынок.
Плачет. Плачет уже по-взрослому. Раньше раскрывал рот и выворачивал
нижнюю губку... Он уверен, что я знаю все. Поэтому через минуту я
действительно буду все знать... А ведь до последнего надеялся, что минует.
Ладно. Пора поговорить о маме... Черт! Звонит. Легка на помине. Не
открывать, что ли? У нее ключ...
Долго думал - Левик уже у двери...
- Шалом, Шуш! Тиканси[44], тиканси...
Кого черт принес?.. Красивая девчушка... Надо же, у нас с ним не только
уши-вареники, но и общность вкусов... Ого, даже не одноклассники, даже из
соседней школы? Ладно, замыкайся на своем мирпэсэте, шушукайся с Шушей.
Отсрочка приговора...
Сейчас очень пригодился бы хороший внутренний стержень. Как у Тараса
Бульбы или у Петра I. Или у майора Деева... Но стержня у меня нет. И
давно.
Вместо него был запущенный колодец... Из него еще удавалось порой
вычерпнуть что-нибудь живительное. Но сейчас он пуст. Только сыплется со
стен какая-то дрянь...
Я тупо курил в спальне, пока не вспомнил, что она теперь "газоубежище".
Пришлось разгерметизироваться и проветривать...
Свежий воздух наждачил мозги, счищая спасительное отупение. Жизнь
заканчивалась и была прожита зря. И эта алия, совершенная, если отбросить
пафос, ради Левика, обернулась падением. Уж лучше бы маразматики из
Политбюро слали его убивать афганцев, чем собсвтенная мать - евреек...
Впрочем, с Ленкой - не факт. А факт то, что мне, в общем-то, уже безразлично
- соучаствовала Ленка или нет. Это ее биография. Жена-убийца - это бывает, с
этим можно жить. А с убийцей-сыном жить нельзя. Да и не очень хочется... Что
я могу сказать? "Убивать нехорошо, сынок"? "За убитых теть ты получишь
ремнем"? Клин вышибают клином - придется самоубиваться. Он должен понять,
что смерть не то, чтобы искупается смертью, а что смерть - это всегда
потеря. В данном случае это будет потеря отца...
А, может быть, у нас не только общие уши и вкусы, но и заниженный порог
"допуска смерти"?.. Пристреливал же я в Афгане новый автомат по фигурке
старика на ишаке. Вряд ли служит оправданием то, что уплощенная расстоянием,
в аляповатом халате, она казалась жестянкой в тире. А потом бугристые
потрескавшиеся руки из рукавов этого же халата - к вечеру, когда спустились
в кишлак. И "рембрандтовские" глаза. И все. И я уже был плохой солдат,
потому что начинал думать, прежде, чем стрелял. И терял те самые доли
секунды, из-за которых теряют друзей... Какого черта я это все вспоминаю?..
А-а, это же я перед смертью, как подобает порядочному, жизнь начал
вспоминать. "Вам надо исповедаться! Покайтесь в содеянном..."
Очевидно одно, до прихода Ленки Левик эту Шуш не отпустит. Шушукаются,
шушукаются... а должно бы быть не до шуток и шашней... не до шашек и
шахмат... При чем тут шашки и шахматы? А, это он в дневнике своем сегодня
зашифрует: "После игры в шашки...а, мы же в шахматы играли, отец с шашкой
наголо взял меня на пушку, но пришла Шуш - для шуток и шашней... шушукались,
пока не пришла мамаша..."
Что за маразм - мне намедни помирать, пристало о душе думать, а не о
всякой шушере. До старческого сексуального маразма я еще не дошел... и уже
не дойду. Почему же мысли о Шуш в башке шуршат и копошатся?.. Может,
неспроста? Может, интуиция что-то подшептывает? Скажем, Господь великодушно
решил показать мне перед смертью мать моих внуков? Сколько же их будет?
Хамеш, шеш, шева, шмонэ, тэша...[45] Шиш!.. Мысли какие-то шепелявые,
шуршат, словно пустая магнитофонная лента.
Я стоял у окна, докуривая сигарету, когда понял, что докуриваю
последнюю сигарету. Последнюю в пачке. Последнюю. Окурок выпал и летел себе,
пока не шмякнулся на темный асфальт, разбрызгав искры, чтобы еще помаячить
там, подманивая.
Тут я обнаружил, что последние несколько сигарет я циклился на мантре:
"Шла Шуша по шошше и шошала шушку". И вот тут-то у меня "шкурка
поднялась". Что это значит, тому, кто не испытывал, объяснить невозможно. У
собак, вернее, у их хозяев, это называется "взять след". Полицейская ищейка
Боря, боясь спугнуть интуицию, сделал у окна стойку.
Ощущение удачи схлынуло, и на песке осталась элементарная, но эдравая
идейка, что скорее всего я не расшифровал дневники Левика из-за того, что он
уделил в них Шуш должное внимание. Редкая буква "ш" стала частой, и весь
частотный ряд за ней сдвинулся...
- Господи!- истово бормотал я, раскладывая листки.- Сделай так, чтобы
это был не Левик! А я сделаю все, что ты хочешь... Обрежусь... Кипу
нацеплю... впрчем, ханжей тебе и без меня хватает... Ну что я могу
сделать?.. Хочешь, я на территориях поселюсь?!
Новый ключ вошел в Левикину шифровку, как в притертый замок. И я
прочитал:
"...Не пошел в школу. Нашел девушку. Хорошую. Шушана. Шлялись по шуку.
Ее учительша из класса вышвырнула, за то, што шумела и шалила...
...Шуш - девушка ништяк! Не пошли в школу...
...В их школе учительша страшно шпыняет Шуш...
...Ништяк! Папаша шепнул мамаше, што Шушина школьная учительша пришла в
миштару, потому што ее школьная подруга-шлюха ушла подшабашить шекелей. Есть
шикарная шутка! Шуш будет в штопоре!
...Решили, што шутка хороша. Прошантажируем учительшу. Напишу, што она
шлюха, штобы на Шуш не шипела. Што ее пришьют, как шалашовку!
...Шаа шалош[46]. Швырнули учительше наш шантаж в ящик. И пошли шляться
по шхуне[47]. Шуш разрешила поцеловать. Вышло в шею. Это што-то!
Ошеломительно! Шикарная девушка! Решил, штобы учительше было еще страшней!
Напишу, што задушим... Пришел пришпилить новый шантаж на дверь. Помешал
датишник в шляпе шахор[48]. У учительши слышался шум. Когда датишник прошел,
решил пришпиливать, а дверь нараспашку! Замешкавшись, не отшмыгнул. Вышла
роскошная шалава, внешностью почти што Шуш, но шире и крашеная. Шуш лучше.
Шалава отшатнулась и ушла. И я ушел, не пришпилил - слишком много датишников
и шалав шлялось...
...Шел с Шушей по шошше и шошал Шушку..."
От такого катарсиса я сел на пол, прислонился к стене и впал в
нирвану...
Великий Драматург явно испытавал слабость к своему оскотинившемуся
персонажу Боре. И, поиграв с ним за "красной" чертой, решил сохранить его
для действия за "зеленой"[49]... Но каков Левик! Сукин сын! Пошл не по
годам... Шушку... Действительно, кровь не водица... Но не дурак! "Шепелявый"
код - зто просто и изящно... Значит, все-таки Ленка. Ну и фиг с ней. А,
может, вообще - Кира Бойко? Как было бы мило с ее стороны!..
Нирвана перешла в эйфорию, и с песней "Ам Исраэль хай!"[50] я явился на
мирпэсэт - обласкать нашу замечательную молодежь.
Молодежь в ласках извне явно не нуждалась и встретила меня крайне
настороженно. Чтобы завязать непринужденный разговор, я спросил Шуш - где,
по ее сабровскому мнению, лучше жить - в Иудее или Самарии?
- В Калифорнии,- отрезала она.
Сын подобострастно рассмеялся...
...Вскоре пришли еще трое: реанимированная теща, исцарапанная Ленка и
кот.
- Мама отказывалась уходить без него из больницы,- объяснила Ленка,
глядя на меня безумными глазами.
Левик перевел. Все посмотрели на кота. Он был зауряден.
- Я за ним по всему двору бегала,- пожаловалась Ленка.- Он нашего
"кис-кис" не понимает, шарахается.
Это Левик переводить не стал, а объявил:
- Я ему противогаз сделаю!- и сделал авторский перевод.
- Не болтай глупости!- возмутилась теща.- Лучше придумай, как его
назвать...
- Назовем Индикатор. Как его еще называть,- сурово сказал я и посмотрел
на тещу буравящим взглядом капитана МГБ Гольдфельда.
Кот хрипло мявкнул и исчез под шкафом.
- Действительно,- согласилась теща.- Назовем его Индикатор. Он так
чутко реагирует на гнусные намеки!
СЕЙЧАС ВЫЛЕТИТ ПТИЧКА...
Я вошел в Жекин двор и уселся на ту самую скамейку, на которой встретил
начало войны. Во время чрезвычайного положения, когда квартиры полностью
укомплектованы слоняющимися от безделья жильцами, а каждая комната - как
проходной двор, проходные дворы становятся идеальными рабочими кабинетами.
Было пусто, тихо и сосредоточенно. Подъезды, как пылесосы, втягивали
последних прохожих - чем ближе, тем быстрее. И даже Жека, как образцовый
обыватель, вписался в рамку окна и слегка почернел на желтом фоне с голой
лампочкой, коптя небо.
Вот я и получил возможность не торопясь все спокойно обдумать. Но
обдумывать было уже особенно и нечего. К эндшпилю на доске осталось слишком
мало черных фигур: Ленка, да Жека с Кирой Бойко в уме. Дневник Левика обелил
как его самого, так и "черного" хасида. Террористический "Совет по Чистоте и
Вере" в полном составе мирно гонял чаи у меня дома, с очищенной предсмертной
исповедью тещей. Несостоявшимся убийцам чай разливала потенциальная. То
есть, что значит - несостоявшимся? Первую-то женщину отравила теща. Но не
преднамеренно. А двух моих любовниц - Ленка. Что против нее? Яд хранила, за
мной следила. Достаточно, чтобы прижать и расколоть. Но, как мать моего
сына, она заслуживает не менее бережного отношения, чем какая-нибудь
партийная номенклатура. Значит, за нее я возьмусь при полном и окончательном
отсутствии альтернатив.
Является ли Жека альтернативой? При наличии воображения - да.
Израильский мафиози. Меня ненавидит. Считает вопросом своей уголовной чести
отомстить. А тут еще теща "подбрасывает" ему труп, и он как-то узнает, что я
занят в расследовании. Следит за мной, обнаруживает двух любовниц. Узнает
через своих людей в полиции каким ядом была отравлена первая жертва,
"стреляет" дуплетом, и я надолго у параши. А Кира Бойко - исполнительница. А
потом прячет ее в "Саудовскую Аравию". Полный бред.
x x x
- А-а...ты..,- уныло сказал Жека,- приятнее слышать сирену, чем твой
голос... Но учти, в хэдэр-атум я тебя пускать не обязан. И не пущу. Поэтому
советую не задерживаться.
Задерживаться, действительно, смысла не имело. С Жекой надо работать
быстро и примитивно.
- Киру Бойко вчера видели в городе,- блефанул я.- Зачем врал?
Жека пожал плечами:
- Так только вернулась. Прекрасно отдохнула, заработала, даже
поправилась на рахат-лукуме. Между прочим, я ее возвращение рассматриваю как
патриотический поступок... Вроде этого дирижера - разорвала контракт и
приехала первым же верблюдом...
Неформальность наших отношений была обоюдоострой. Он мог позволить себе
надо мной издеваться. Но и я мог себе позволить...
Пока Жека в ванной заговаривал матом кровь из носа, я осмотрелся. Хотя
осматривать было особенно и нечего. Квартирка тянула разве что на приют
барахтающегося наркомана, а не на логово крутого мафиози. По-видимому, в
израильской мафии Жека занимал ту же экологическую нишу, что я - в полиции.
