Вода для фарватера стала узка,
От соли замерзли в гортани слова,
Дописана ветром вторая глава.
Свивайте сосновые мачты в клубок,
Смешайте штурвалы в единый комок,
Я здесь и Матфей, и, наверно, Лука,
Станцуй со стихией на водах, рука.
Stan
Вторник, 29 декабря 1998 00:22:08
Выпуск 13
Не знала я, что будет так,
Уже стерпев утраты жженье,
Что это только был затакт,
А дальше - головокруженье,
Что это - взрыв, а не закат,
Что после - дерганым стаккато
Аккорды быстрые токкат,
Как электрические скаты,
Пронзали судорогой нас,
Небесным истончали током,
Ломали, как хрустящий наст,
Кусками складывали в строки,
И рвали строки на слова,
И рассыпали их на звуки,
А мне хотелось целовать
Нас сокрушающие руки
Над черно-белым полотном
Раскрытого до дна рояля..
И это тоже было сном -
А яви мы с тобой не знали.
Ежинька
Ветер неразборчиво ревет
В рупор.
И минут тускнеющие рвет
Трупы.
Мира короли - рабы воды
Злобной.
Рыбам будет досыта еды
Сдобной.
Тайны неразрезанных страниц
Тонут.
Тащит лепестки увядших лиц
В омут.
Локи
ОНА
Сильный ветер распахнул окно, и в комнату ворвались черные тени. Но никого
не было, все ушли, кто-то пить чай, кто-то спать. С трудом протиснувшись
под запертой на щеколду дверью, она заполнила пустой коридор. На кухне звон
разбитой посуды и гортанный смех заливал желтый электросвет. Толстое стекло
удерживало внутри сигаретный дым такой плотности, что она не смогла войти.
Метнувшись в маленькую спальню, она обнаружила спертый воздух и смятую
кровать. Внезапно открывшийся глаз телевизора нервными вспышками стал
разгонять темноту. Она никого не коснулась. Сильный ветер унес прочь черные
тени и закрыл окно. Из кухни донесся нестройный ряд голосов. Начиналась
песня. За окном занимался рассвет.
(С) Вадим Тарасов, 1998 г.
Маска
Никого ни о чем не молю
И ни в чем никому не каюсь
От стоящего в этом строю -
Отрекаюсь
Да вот выдержу ли - сквозь строй?
В ноги я не упасть стараюсь...
От всего, что было со мной -
Отрекаюсь.
И научат меня всему
Кол осиновый и свечение
Сквозь ненужное никому -
Отречение.
Zoom
Солнце яркое, море темное,
Зелень леса, синь гор.
Нас, молодых, помню я,
Обманутых в 65-м. И до сих пор.
Оттуда - и в вечность на Кодаке,
Оттуда - и навсегда,
Не блеклая периодика, -
Веселье и красота.
Локи
А почему бы и нет? Кто сказал, что всем можно, а нам тут нельзя?
А вот, кстати, и Oscar Wilde во всех своих орфографических неожиданностях.
Да и, как выясняется, давненько мы все не брали в руки шашек. А тут еще
общественное мнение не оставляет сомнений в том, что тема назрела, и надо
не дать ей переспеть и упасть на сырую землю. А посему с ностальгической
дрожью в голосе предлагается цвету салонной прослойки между рабочим классом
и крестьянством развлечься переводами. Нет, не денежными (хотя для желающих
развлечься этим самым человеколюбивым жанром с большой радостью будет
оставлен номер счета в банке), и даже не через майдан, а просто переводами
с вражеского на наш. Так уж повелось, что после неудачной попытки отстроить
Вавилонскую башню появилась благородная профессия переводчиков, поначалу
они просто выполняли функции интерфейса между строителями вавилонских башен
разных версий и релизов, потом тем строить надоело, они начали в свободное
от занятий вольным каменщичеством время писать стишки, а эти, не заметив
перемен, продолжали переводить.. Да, так вот, с вольными каменщиками тут у
нас уже все в порядке, теперь предлагается освоить смежную профессию... Что
вы говорите? Покороче? Еще покороче? Вот так? Нормально? Так и оставим.
Значит так, на счет раз:
КОНКУРС ПЕРЕВОДОВ имени Вольных Вавилонских Каменщиков
Oscar Wilde (задумчиво). Oscar Wilde, Oscar Wilde... Где-то вот
прям щас это имя уже произносили... Ну не важно.
Symphony in Yellow
An omnibus across the bridge
Crawls like a yellow butterfly,
And, here and there, a passer-by
Shows like a little restless midge.
Big barges full of yellow hay
Are moved against the shadowy wharf,
And, like a yellow silken scarf,
The thick fog hangs along the quay.
The yellow leaves begin to fade
And flutter from the Temple elms,
And at my feet the pale green Thames
Lies like a rod of rippled jade.
***
In the forest
Out of the mid-wood's twilight
Into the meadow's dawn,
Ivory limbed and brown eyed,
Flashes my Faun!
He skips through the copses singing,
And his shadow dances along,
And I know not which I should follow,
Shadow or song.
O Hunter, snare me his shadow!
O Nightingale, catch me his strain!
Else moonstruck with music and madness
I track him in vain!
***
To my wife
I can write no stately poem
As a prelude to my lay;
From a poet to a poem
I would dare to say.
For if of these fallen petals
One to you seem fair,
Love will waft it till it settles
On your hair.
And when wind and winter harden
All the loveless land,
It will whisper of the garden,
You will understand.
***
Да, все три стихотворения классические и многократно переведены, что и
интересно. Классические переводы можно использовать в качестве
подстрочника. "Желтое" стихотворение часто относили к "классическому"
импрессионизму. Temple в нем -- это район в Лондоне, в том квартале
находится замок/храм тамплиеров, но все возможные аберрации допускаются.
Если кому покажется мало, то в качестве дополнительного отягощения:
Edgar Poe
I heed not that my earthly lot
Hath -- little of Earth in it --
That years of love have been forgot
In the hatred of a minute: --
I mourn not that the desolate
Are happier, sweet, than I,
But that you sorrow for my fate
Who am a passer by.
А, вообще-то, можно и не ограничиваться приведенными и неоднократно
переведенными гениями. Пожалуйста - любой поэтический текст на иноземном
языке, lingua barbara - подстрочник (для лингвы, отличной от английской) -
ваш шедевр.
И не забудьте - в ТЕНЕТАх имеет место быть и номинация переводов. Итак, ad
opus. Удачи!
Story Teller и Ежинька
Среда, 30 декабря 1998 17:28:24
Выпуск 14
ИЗ СБОРНИКА "И ТАК ДАЛЕЕ"
За окнами февраль иной
Шумит метелью виновато,
Не предвещая стылый зной
Чужих тропических пассатов.
Забъется снег в дверной проем,
Дорожкой ляжет к изголовью,
Мне этот чистый снег знаком
по лыжным тропкам Подмосковья.
По узнаваемым шагам
сугробных скрипов переклички,
по перепуганым гудкам
ночной последней электрички.
За окнами метель - волчок
узоры лепит снежной ватой,
Жизнь наша, впрочем, лишь щелчок
Затвора фотоаппарата.
И фотографией в альбом
уютно ляжет месяц новый,
А мыї а мы с тобой живем
былой метелью подмосковной.
Февраль 1994
Даллас, Техас
Alwxander Apple
Shakespeare. Sonnet CXIX
What potions have I drunk of Siren tears
Distilled from limbecks foul as hell within,
Applying fears to hopes and hopes to fears
Still loosing when I saw myself to win!
What wretched errors hath my heart committed
Whilst it hath thought itself so blessed never!
How have my eyes out of their spheres been fitted
In the distraction of this madding fever!
O, benefits of ill! Now I find true
That better is by evil still made better;
And ruined love when it is built anew
Grows fairer than at first, more strong, far greater.
So, I return rebuked to my content,
And gain by ill thrice more than I have spent.
Сирена злая, над судьбой глумясь
Мне поднесла отравленный бокал.
Боялся верить, веровал страшась,
К победе близок был, но проиграл!
О, что за тяжкий грех я совершил
В тот миг, когда так сердцу было сладко?
Кто тот злодей, что глаз меня лишил
В смятеньи сумасшедшей лихорадки?
О, мой недуг! Тебя благодарю!
Добру злодейство навредить не в силах!
Любви погасшей новую зарю
Ты даришь, снова страсть пылает в жилах!
Что ж, могут упрекнуть меня друзья -
Мне принесла любовь болезнь моя.
Dina
Стори!
ВДОХ:
Symphony in Yellow
An omnibus across the bridge
Crawls like a yellow butterfly,
And, here and there, a passer-by
Shows like a little restless midge.
Big barges full of yellow hay
Are moved against the shadowy wharf,
And, like a yellow silken scarf,
The thick fog hangs along the quay.
The yellow leaves begin to fade
And flutter from the Temple elms,
And at my feet the pale green Thames
Lies like a rod of rippled jade.
ВЫДОХ:
Желтая симфония
По стеблю моста омнибус
Лимонной бабочкой ползет
Как мошек, улица несет
Прохожих беспокойный груз.
Вот баржи облепили верфь,
Набиты сеном золотым;
И желтым шелком, точно дым,
Тумана над причалом шлейф.
А листья желтые кружат
От вязов Темпла, как костер,
В моих ногах река растет,
Прутом нефритовым дрожа.
P.S. Кстати, любопытненько было бы какой-нибудь канонический перевод
почитать.
Hoaxer
Есть работа. Затащить стиральную машину по узкой лестнице на 5 этаж.
Перевести хорошее стихотворение неизвестного автора. Работа полезна.
В стиральной машине можно стирать белье. По переводу люди, языком не
владеющие, если и не узнают кого-то нового, так хоть ... Хоть так.
Хотя так полезно язык чужой освоить и самому друзей искать.
Есть спорт. Один поднял полированную железку в 211.500 кг, другой - в
211.600. Кроме того второй был и сам легче на полкило. Но, увы, попался на
допинге - вчера, без всякого удовольствия, ел манную кашу.
Один перевел decline как упадок, второму бедняге осталось только падение,
третий, сопя, выбирает между спадом и убылью. Опоздавшие к раздаче роются в
хламе: понижение? ухудшение? истощение? Соревнования по спортивному
переводу. В ластах. Впрочем, и это не совсем правда.
Вспомним Сологуба.
Есть речь. Очевидное преимущество речи в том, что она к речи не сводима и
речью не описывается. Прочитал чужой текст - напиши свой.
Как прежние. Поднимем Пушкина со дна и положим опять на корабль
современности. В рамках ДвзаВозТр объявляется смотр текстов "Из..."
Итак, из Уайльда.
Автобуса желтое тело
с натугой всползает на мост
прохожих желтеющих тени
несутся попарно и врозь
И солнце, стоящее низко,
простреливает насквозь
весь город Лучи его - ось
кружения выжженных листьев
И некто, не старый на вид
но старый для осени новой
на новой скамейке садовой
как прежде сутулясь сидит
И чувствует он у плеча
в пальто своем старом и желтом
пришла и уселась тихонько
но - оборотиться нельзя
(1978)
10111101
Мне нужен только листик мяты,
немного масла и вина, -
чтоб обозначить в прошлом даты,
события и имена,
из ничего - осколок счастья
на серой скатерти судьбы,
да разделить твое ненастье,
день, осушающий мольбы;
И капельку нежданной ласки,
и синий бархат тишины,
чтоб, завернув в него все сказки,
швырнуть с осенней вышины;
Два спелых зернышка граната,
фальшивый шелк, тяжелый дым,
и в уши - рваную кантату,
и в душу - хохотом пустым
забросить золото презренья
и ожидание вины.
И ложь вечернего прозренья
похитит ропот новизны.
Я стану ждать чужие слезы.
Без них на языке горчит.
--я что-то влил себе сверх дозы.
Кого-то это огорчит?
Я разглядел, как шевелилось
у основания ресниц.
Застал врасплох - остановилось,
- Исчезло в мешанине лиц.
viveur
Психбольной
Я просто не думал в бездушности ада
И потной рукою скользя по стеклу
Смотрел как за этой прозрачной преградой
Архангел в халате брал в руки метлу
Потом забывался под крики соседей
Ждал тихо врача, чтобы плюнуть в него
Иль в мыслях играл в пару белых медведей
И просто рычал, даже ни на кого
Когда было скучно - любил санитарку
За нею следил, затолкавшись за дверь
Сжимая в руке свою мягкую палку
Сжимал до безумства. Но только теперь
Решился сказать, может скоро и выйду
И сам стану дворником, чтобы другой
Свою до кишок затаивши обиду
Подумал о том, что я тоже святой.
Гена
Я скала. Мне уже пять тысяч лет, но я не собираюсь умирать, потому что я
еще кому-то нужна. У меня побаливает в задней части восточного склона, у
меня постоянно отрывают куски плоти эти надоедливые волны, что колотят мою
