натиском. Малую группу фанатиков нужно организовать как авангард революции.
Строгая дисциплина и безусловное подчинение вождю сделают эту группу пригодной
для внезапной атаки. Они опрокинут царское правительство, а затем станут
править страной традиционными методами царской полиции.
Имена этих двух групп -- меньшевики и большевики -- были даны по результатам
голосования в 1903 году при обсуждении тактических вопросов. Отношение к
тактическим приемам было единственным различием между двумя группами. Обе они
были согласны относительно конечной цели -- социализма.
Обе секты пытались оправдать свои подходы обильным цитированием писаний Маркса
и Энгельса. Это, конечно, марксистский обычай. И каждая секта находила в этих
"священных книгах" высказывания, подтверждающие ее собственные позиции.
Ленин, глава большевиков, знал своих соотечественников куда лучше, чем его
противники и их вождь Плеханов. [Плеханов Георгий Валентинович (1856--1918) --
основатель первой марксистской российской группы. Стоявший у истоков
социал-демократии в России, после раскола на большевиков и меньшевиков (1903
г.) стал одним из лидеров меньшевистского течения. Плеханов не был
политическим вождем меньшевиков, но пользовался у них высоким авторитетом как
теоретик марксизма.] В отличие от Плеханова, он не стал ошибочно приписывать
русским качества западных народов. Он помнил, как дважды иностранки просто
захватывали престол и затем спокойно царили до конца дней своих. [Имеются в
виду Екатерина I и Екатерина II. Жена Петра I, литовка по происхождению, Марта
Скавронская после смерти мужа, не назначившего преемника престола, была
провозглашена гвардейцами императрицей Екатериной I. Занимала императорский
престол с 1725 по 1727 год. Немецкая княжна Софья Анхальт-Цербстская свергла,
опираясь на гвардию, своего мужа Петра III и с 1762 по 1796 год царствовала
под именем Екатерины II.] Он хорошо сознавал, что террористические методы
царской тайной полиции весьма успешны, и верил, что способен существенно
улучшить эти методы. Он был безжалостным диктатором и знал, что у русских не
хватит мужества сопротивляться силе. Подобно Кромвелю, Робеспьеру и Наполеону
он был честолюбивым узурпатором и совершенно не верил в революционный дух
большинства населения. [Кромвель Оливер (1599--1658) -- деятель английской
буржуазной революции, командующий вооруженными силами республиканцев. В 1653
г. установил режим личной военной диктатуры. Робеспьер Максимилиан
(1758--1794) -- деятель Великой французской революции, руководитель якобинцев.
С 1793 г. формально будучи только членом Комитета общественного спасения,
фактически возглавлял правительство, сосредоточив в своих руках диктаторскую
власть. Наполеон Бонапарт (1769--1821) в 1799 г. произвел государственный
переворот, в результате которого как консул получил всю полноту власти. В 1804
г. провозглашен императором.] Династия Романовых была обречена из-за
слабоволия незадачливого Николая II. Социалистический законник Керенский
проиграл из-за приверженности принципам парламентаризма. [Керенский Александр
Федорович (1881--1970) -- русский политический деятель, эсер, адвокат по
профессии. После февральской революции, свергнувшей царизм, вошел во временное
правительство как министр юстиции. С июля 1917 г. -- министр-председатель
Временного правительства, с сентября -- одновременно и Верховный
главнокомандующий.] Ленин преуспел, потому что никогда не стремился ни к чему,
кроме личной диктатуры. А русские томились по диктатору -- наследнику Ивана
Грозного.
Вовсе не революционное восстание прервало правление Николая II. Оно испустило
дух на полях сражений. С наставшим безвластием Керенский не смог совладать.
Уличные волнения в Санкт-Петербурге смели Керенского. Спустя недолгое время
наступило 18-е брюмера Ленина. [18 брюмера VIII года по введенному во время
Великой французской революции календарю (9 ноября 1799 г.) Наполеон Бонапарт
захватил власть во Франции. С тех пор выражение "18 брюмера" стало символом
политического переворота.] Несмотря на весь большевистский террор, в
Учредительном собрании, избранном на основе всеобщего прямого голосования,
большевике" было не более 20 процентов. [Л. Мизес несколько неточен: из 715
избранных депутатов было 175 (24,5%) большевиков. На заседание Учредительного
собрания явилось только 410 депутатов, вследствие чего доля большевиков
возросла примерно до 30%.] Ленин силой оружия разогнал Учредительное собрание.
Краткосрочная "либеральная" интерлюдия закончилась. Из рук неспособных
Романовых Россия перешла под власть настоящих авторитаристов.
Ленину было мало завоевания России. Он был вполне убежден, что ему суждено
принести благодать социализма не только России, но и всем другим народам
Официальное название, которое он выбрал для своего правления, -- Союз
Советских Социалистических Республик -- не содержало никаких намеков на
Россию. Оно было создано, как зародыш мирового правительства. Предполагалось,
что все иностранные товарищи обязаны повиноваться этому правительству, а вся
иностранная буржуазия в случае сопротивления виновна в измене и подлежит
казни. Ленин ни в малейшей степени не сомневался, что все страны Запада -- на
грани великой последней революции. Он со дня на день ожидал ее.
По мнению Ленина, только одна группа в Европе могла -- хотя без надежды на
победу -- попытаться предотвратить революционный взрыв: развращенные
интеллигенты, захватившие руководство социалистическими партиями. Ленин
издавна ненавидел этих людей за приверженность парламентским процедурам и за
то, что они стояли на пути его диктаторских поползновений. Он ненавидел их,
поскольку только на них взваливал вину за то, что социалистические партии
поддержали военные усилия своих стран. Уже во времена швейцарской эмиграции,
которая закончилась в 1917 году, Ленин начал раскалывать социалистические
партии Европы. Теперь он основал новый. Третий Интернационал, который им
контролировался столь же своевластно, как большевистская партия. Для этой
новой партии Ленин выбрал имя Коммунистическая партия. Коммунистам предстояло
сокрушить социалистические партии Европы, этих "социал-предателей", и тем
самым подготовить немедленное уничтожение буржуазии и захват власти
вооруженными рабочими. Ленин не делал различия между социализмом и коммунизмом
как социальными системами. Его целью не был коммунизм как противоположность
социализма. Официальное имя страны было Союз Советских Социалистических (не
коммунистических) республик. В этом плане он не собирался менять традиционную
терминологию, в которой оба термины были синонимами. Он назвал своих
последователей, единственных искренних и надежных защитников революционных
принципов ортодоксального марксизма, коммунистами, а их тактику --
коммунистической, дабы отличить их от "вероломных выкормышей капиталистических
эксплуататоров", продажных лидеров Социал-демократии вроде Каутского и Альбера
Тома. [Каутский Карл (1854--1938) -- немецкий экономист и философ, ученик
Маркса и Энгельса, один из лидеров и теоретиков германской социал-демократии и
II Интернационала. В деле завоевания власти пролетариатом он выдвигал на
передний план мирные методы; Октябрьскую революцию встретил отрицательно. Тома
Альбер (1878--1932) -- французский историк, один из лидеров французских
социалистов. В годы первой мировой войны стоял на позициях классового мира,
входил в состав французского правительства. Активно выступал против выхода
России из войны с Германией после Февральской революции.] Эти предатели,
подчеркивал он, стремились к сохранению капитализма. Они не были истинными
социалистами. Единственными подлинными марксистами оказались те, кто отверг
имя социалистов, ставшее навеки позорным.
Так возникло различие между коммунистами и социалистами. Те марксисты, которые
не подчинились Московскому диктату, называли себя социал-демократами, или
социалистами. Для них было характерно убеждение, что наилучшим способом
перехода к социализму, -- конечная цель, роднившая их с коммунистами -- было
завоевание поддержки большинства населения. Они отбросили революционную
риторику и обратились к демократическим методам борьбы за власть. Их не
заботила проблема: совместим ли социализм с демократией. Но ради перехода к
социализму они были готовы ограничить себя демократическими методами.
Коммунисты, напротив, в первые годы Коминтерна были твердыми приверженцами
принципа революции и гражданской войны. Послушные только своему русскому
вождю, они выбрасывали из своих рядов каждого заподозренного в том, что для
него законы страны важнее, чем приказы партии. Кровавые мятежи и заговоры --
такова была их жизнь.
Ленин не мог понять, почему коммунисты потерпели неудачу всюду, кроме России.
Он не ожидал многого от американских рабочих. Коммунисты понимали, что в США
рабочим недоставало революционного духа, поскольку их развратило благополучие
и испортила погоня за деньгами. Но Ленин не сомневался в классовой
сознательности и приверженности революционным идеалам европейских масс
Единственной причиной провала революций были, по его мнению, трусость и ошибки
коммунистических руководителей. Вновь и вновь он менял своих наместников, но
дела лучше не стали.
В демократических странах коммунисты мало-помалу "выродились" в парламентские
партии. Подобно старым социалистическим партиям до 1914 года, они продолжали
ханжески славословить революционные идеалы. Но революционный дух
могущественнее проявляет себя в салонах наследников больших состояний, чем в
скромных домишках рабочих. В англо-саксонских и латиноамериканских странах
социалистические избиратели верили в демократические методы. Здесь число
искренних приверженцев коммунистической революции было очень небольшим.
Большинство тех, кто публично клянется в верности идеалам коммунизма,
почувствовали бы себя крайне неуютно в случае, если бы революционный взрыв
поставил под угрозу их жизнь и собственность. В случае вторжения русских армий
или успешного восстания местных коммунистов, они бы присоединились к
победителям в надежде на то, что верность марксистской ортодоксии будет
вознаграждена. Но сами по себе они не гнались за революционными лаврами.
Ведь это факт, что за все тридцать лет страстной просоветской агитации ни одна
страна за пределами России не стала коммунистической с согласия собственных
граждан. Восточная Европа стала коммунистической, только когда дипломаты
сговорились обратить эти страны в зону исключительного влияния и гегемонии
России. Крайне маловероятно, что Западная Германия, Франция, Италия и Испания
подпадут коммунизму, если только США и Британия не примут политику абсолютного
дипломатического desinteressement [desinteressement (франц.) --
незаинтересованность, равнодушие]. В этих и ряде других стран некоторую силу
коммунистическим движениям дает только вера в безудержный "динамизм" России,
контрастный безразличию и апатии англосаксонских стран.
Маркс и марксисты прискорбно ошибались, предполагая, что массы стремятся к
революционному перевороту "буржуазных" основ общества. Воинственные коммунисты
обретаются только среди тех, для кого коммунизм уже сейчас служит источником
средств к жизни и кто ожидает от революции удовлетворения своих честолюбивых
притязаний. Разрушительная возня этих профессиональных заговорщиков опасна как
раз в меру наивности тех, кто просто флиртует с революционной идеей. Эти
заблуждающиеся и запутавшиеся доброжелатели, которые называют себя
"либералами" и которых коммунисты зовут "полезные простаки", "попутчики", и
даже большинство зарегистрированных членов партии, были бы жутко испуганы,
узнав однажды, что их вожди всерьез и буквально зовут к мятежу, но тогда
отвратить беду будет поздно.
В данный момент коммунистические партии Запада опасны, прежде всего, своими
позициями по внешней политике. Отличительной чертой всех современных компартий
является их поддержка агрессивной иностранной политики Советов. В чем бы им ни
приходилось выбирать: между интересами России или собственной страны, -- они
