Идти за каким-то изнеженным дворцовым щеголем, который использует нас,
чтобы спасти свою шею? Боги и дъяволы, я лучше выберу эшафот и умру чистой
смертью, вместо того, чтобы снова становиться пешкой в руках
труса-дворянина, который слишком слаб, чтобы сражаться самому!
Голт поджал губу.
- Скажи мне, человек, - спросил он. - Что привело тебя сюда? За что
ты осужден?
Гомон неприязненно посмотрел на Голта.
- За что осужден? Это один из твоих высокорожденных друзей упек меня
сюда. Но теперь ему уже не придется посылать на гибель хороших людей! - Он
снова выругался. - Чтобы удовлетворить твое любопытство, я расскажу. Я был
сержантом в конном пограничном отряде. Наш капитан был щеголь и трус,
второй сын герцога. И он занимал высокое положение не благодаря своим
заслугам, а благодаря рождению и связям при дворе. Ничего не понимая в
военном деле, разодетый, как петух, и такой же глупый, он вел нас,
пренебрегая советами опытных солдат, прямо в западню врагов. Из-за его
глупости хорошие люди гибли, как мухи, без малейшего шанса спастись, а сам
хлыщ сбежал, спасая свою шкуру, едва услышал звон мечей. Я спасся
единственный из всех, я пробился через ряды варваров. Я вернулся в лагерь
и увидел, что он наслаждается в своей палатке среди прихлебателей. Я убил
пятерых, прежде чем добрался до него. - Гомон хищно обнажил желтые зубы.
Он поднял свои скованные железом руки и медленно сжал пальцы.
- Вот этими руками я убил его, медленно. А он просил пощады. Я не
пощадил его тогда, не пощадил бы и сейчас. Я сломал ему шею. Петушиная
смерть для петуха. Он умер, стуча ногами, как цыпленок.
Он засмеялся.
- Это значило смерть и для меня тоже, но что смерть для меня? Ведь я
многие годы ходил рядом с ней. И затем я стал разбойником на дорогах.
Много кошельков я взял. Толстых дворянских кошельков. И много дворян
визжало, когда я щекотал их сталью, пока моя несчастливая звезда не
привела меня сюда. Меня взяла полиция короля, когда я валялся пьяный. И
теперь ты со своими мягкими изнеженными ручками, слабыми, в богатой одежде
и со своими щедрыми посулами! Ты предлагаешь мне идти с тобой, довериться
тебе, позволить тебе вести меня кончить жизнь в пасти какого-нибудь
чудовища, для твоего обогащения? Да пусть с тобой идут демоны! Я лучше
положу голову на эшафот, чем позволю обмануть себя снова!
Голт, глядя на этого взбешенного громилу, холодно улыбнулся.
- Значит, ты считаешь что у меня душа цыпленка и мускулы девочки?
Глаза Гомона сверкнули:
- Я никогда не буду служить человеку, который не сможет бросить меня
на землю. Я не хочу, чтобы моя сила служила человеку, слабее меня,
независимо от рождения!
Улыбка Голта стала широкой.
- Так. - Он подал поводья жеребца Линднеру. - Держи. - И затем он
повернулся к коменданту, - сбейте с него цепи.
- Милорд! - запротестовал главный тюремщик.
- Сбейте цепи, я сказал! - выкрикнул Голт.
Испуганный комендант поклонился.
- Хорошо, сэр!
Он выкрикнул приказ. Охранники вывели Гомона из строя, сверля глазами
Голта.
- В чем дело?
- Я тебе покажу, - рявкнул Голт. - Пусть они раскуют тебя и приведут
обратно. Если ты очень не ослаб, пока был а тюрьме, я покажу тебе, кто из
нас цыпленок, а кто боевой петух.
Из-под бороды показалась медленная торжествующая дьявольская улыбка.
- Милорд, ты хочешь попробовать свою силу на мне?
- Если у тебя хватит мужества...
- Мужества? Ха! - Крикнул Гомон. - Свинья, сними с меня эти железки.
Его увели. Голт отстегнул пояс, протянул его Линднеру. Шлем и
кольчуга последовали за поясом. Затем он снял сапоги. Теперь он стоял
обнаженный до пояса. На нем остались только кожаные штаны.
Мышцы его тела сверкали на солнце, как смазанные жиром.
- Милорд, - взмолился комендант. - Бороться с этим человеком, значит
обречь себя на смерть. Он вовсе не ослаб в тюрьме, он отбирал пищу у
других. Цепи, которые он рвал голыми руками, могли бы сдержать льва. Не
надо пробовать свои силы на этом звере...
Голт холодно смотрел на него.
- Мне в походе нужны звери, сэр комендант, и чем злее, тем лучше. Мне
нужны сильные и горячие люди. Мы с ним испытаем друг друга. Если он убьет
меня, то мне нечего идти в этот поход. - Он повернулся к Линднеру. - Что
бы ни случилось, держи меч в ножнах.
Линднер улыбнулся. Он не раз видел своего господина в деле.
- Хорошо, милорд.
Послышалось звяканье доспехов. Вернулись охранники. Их луки были
наготове. Посреди шагал Гомон, плечи расправлены, руки напряжены, на них
четко выделялись громадные мускулы. В глазах горит дьявольский огонек.
Губы презрительно улыбаются.
Он встал перед Голтом. Поклон его был очень низким и насмешливым.
- Добрый господин, - сказал он. - Может мы начнем наш танец? - Затем
он напружинил могучие руки и встал в позу.
4
Голт широко расставил ноги и пригнулся, чтобы встретить нападение.
Гомон шел на него со скоростью, неожиданной для такого громадного
человека. Голова его была наклонена вперед и готова была встретиться с
любым препятствием, встретить любой встречный удар. Он намеревался
обхватить Голта. Барон понял его тактику - Гомон хотел захватить его руки
и изо всех сил нанести удар головой в подбородок. Тогда битва бы неминуемо
закончилась, не успев начаться. Голт выждал подходящий момент, когда Гомон
уже стал считать, что сделано дело, и, резко наклонившись, бросил свое
большое сильное тело под руки Гомона, ему в ноги. Удар получился очень
сильным, и Гомон упал через спину Голта. Голт подхватил его, резко
поднялся и поворотом туловища швырнул бандита. Гомон полетел как камень,
пущенный из пращи, и затем приземлился на голову и плечи, сильно
ударившись о мраморные плиты.
Такое падение оглушило бы любого обычного человека, но когда Голт
повернулся, то увидел, что Гомон легко вскочил на ноги, не хуже акробата,
и снова улыбаясь смотрит на барона.
- А ты кое-что умеешь. Да и спина у тебя крепкая. Теперь я буду это
знать...
Он снова пошел на Голта, быстрый и легкий, как танцор. Затем он
провел какой-то прием, против которого барон не нашел защиты. Голт ощутил
внезапно себя перышком. Захваченный за ногу и туловище, он легко вылетел
наверх, и затем Гомон швырнул его.
Голт приземлился на мраморный пол с такой силой, что у него
перехватило дыхание. Он поднял голову и увидел, что бандит летит на него,
намереваясь всей тяжестью обрушиться на беспомощное тело. Но Гомон не
рассчитывал, что Голт так быстро оправится от нападения и успеет
откатиться в сторону. Гомон упал рядом с бароном, и только одна нога
смогла задеть его. Хотя у Голта в голове все звенело от удара, он схватил
ногу Гомона и резко рванул ее. Тело бандита описало дугу, перелетело через
Голта и ударилось о пол. Однако во время падения Гомона, Голт успел
ухватить его за бороду и сильно стукнул его головой о камень. Но Гомон
уперся ногой в живот Голта и сильно дернув головой, так что в руке барона
остались лишь клочья грязных волос, перебросил его через себя. Голт
покатился по полу и вскочил на ноги. Гомон тоже был готов к борьбе. Барон,
опустив голову, кинулся на Гомона и сильно ударил его головой в грудь. При
ударе он подумал, что от такого столкновения у него лопнет голова или
сломается шея, однако Гомон не выдержал, он ахнул и упал на спину. Однако
он при этом успел схватить Голта за руку, потянул его вниз и опять с
помощью ноги перебросил его, сильно ударив при этом. Снова барон ракетой
взвился в воздухе. На этот раз бандит не повторил своей ошибки и не
бросился на упавшего противника, но пока тот поднимался на ноги, ударил
его в лицо.
Из носа Голта рекой хлынула кровь. Сзади послышались крики гнева,
шум, но Голт повелительным криком успокоил их, приказав сохранять тишину.
Он вовремя пригнулся, и следующий удар Гомона только просвистел возле уха.
Голт схватил ногу Гомона, дернул, и тот рухнул на пол. Пока он поднимался
на ноги, Голт увидел своего жеребца, который рвался из рук Линднера и еще
нескольких людей. Жеребец был приучен приходить на помощь хозяину, когда
ему приходилось трудно. Если лошадь вырвется, то Гомон вряд ли уйдет живым
от его могучих копыт и челюстей.
Это падение оглушило Гомона, а у Голта в глазах было темно после
сильнейшего удара по носу. И тот и другой уже достаточно пострадали во
время схватки, так что теперь они разошлись подальше и стояли, тяжело
дыша. Их могучие груди вздымались и опускались, мышцы, мокрые от пота,
блестели на солнце. Голт откинул светлые волосы со лба, вытер кровь
тыльной стороной ладони. Теперь они кружились друг возле друга, выискивая
удобный момент для нападения. И теперь барон почувствовал возбуждение,
которое уничтожило боль и страх. Он любил борьбу, но редко ему встречались
достойные противники, с которыми он мог бы справиться один на один. И вот
теперь такая встреча состоялась. И он от этого ощущал радость, подъем
духа. К нему пришло второе дыхание, мускулы снова стали свежими, мозг
ясный и острый, как бритва. Именно теперь пришло время проверить свои
силы.
Он бросился на Гомона без всяких ухищрений, стараясь захватить его
тело обеими руками. Они схватились, как два быка, обхватив друг друга
руками и острый тюремный запах ударил в ноздри барона. Каждый из этих
двоих гигантов старался своими могучими руками сокрушить грудную клетку
противника, сломать позвоночник, вырвать из груди воздух.
Гомон был ужасно силен. Голт чувствовал, как ребра его трещат и
гнутся.
Бандит шепнул в ухо Голту: - Ну, дворянчик, сейчас ты получишь, чего
сам хочешь. Я сокрушу твои ребра, как спички.
Голт не тратил драгоценного воздуха на ответ, так как могучие руки
все крепче стискивали его. И сам Голт прикладывал все свои силы, чтобы
сломать кости соперника. Он дотянулся своей правой рукой до левой и раз за
разом все сужал и сужал кольцо рук. Он слышал, что дыхание Гомона
изменилось, но в то же время остатки воздуха покинули его легкие. Он
пытался вдохнуть воздух, но внутри у него казалось, все перестало
работать. Теперь уже все должно было решиться в ближайшие секунды. Ни один
из них не смог бы выдержать и минуты такого напряжения. Зрение у Голта
затуманилось, легкие горели, ребра трещали, но он все давил и давил. Но то
же самое делал и Гомон. В глазах у Голта было темно от недостатка воздуха
и от боли в груди. Через секунду, через полсекунды, его объятия ослабеют,
он не сможет сдерживать мощь Гомона и...
Гомон внезапно крикнул, издал какой-то утробный звук. Его хватка
начала почти незаметно ослабевать. Голт вдохнул немного воздуха в свою
пострадавшую грудь и с новой силой начал сжимать Гомона.
- Боги! - это был крик отчаяния. Затем руки Гомона разжались, упали
вниз, колени подогнулись, и он чуть не увлек своим весом Голта. Преступник
беспомощно распростерся на полу, голова запрокинулась. Голт с дрожащими
коленями и руками стоял над ним. Он почти ослеп и оглох и знал только одно
- наконец его противник повержен и лежит у его ног.
- Милорд, оставьте его для палача. - Полдюжины охранников бросились
на Гомона, прижали его неподвижное тело к земле.
Тот лежал на полу, как мешок с зерном.
Голт отошел в сторону, грудь его болела, когда он вдыхал жадными
глотками воздух, из носа текла кровь, кровь выступила и из царапин,
оставленных ногтями Гомона на его спине. Он покачал головой, вытер пот,
посмотрел на тело у своих ног. Разум уже возвращался к нему.
