Фэнтези - Ричард Мид

Поход изгоев

                                Ричард МИД

                               ПОХОД ИЗГОЕВ




                                    1

     Огромный мраморный дворец в Мармбурге  со  своими  шпилями,  башнями,
куполами, галереями, массивными колоннами  отражал  красный  свет  солнца,
заходящего за рекой Джаал, и сверкал, как огромный  бриллиант.  В  большом
обеденном зале Сигрит, король Бурна и император Северных  Стран,  восседал
на троне среди своей знати. Дворяне собрались со всех уголков  государства
на  устроенный  королем  рыцарский  турнир  и  теперь   они   наслаждались
заслуженным отдыхом после дня трудных и не  всегда  бескровных  поединков.
Король был огромным мужчиной с густой светлой бородой и с волевым, как  бы
высеченным из камня лицом, и все же Голт, юный Барон Железных Гор, был  по
сравнению с ним гигантом. Он на правах победителя нынешнего турнира  сидел
по правую руку короля. Голт  одет  в  роскошный  камзол.  Плечи  его  были
широкими, покатыми, грудь  выпуклой.  Предплечья,  на  которых  выделялись
бугры могучих мышц, были толщиной с бедро обыкновенного человека.  Сегодня
на турнире никто не смог победить  его,  но  сейчас,  когда  вечер  только
начался, вино уже сделало то, что не смогли сделать лучшие бойцы империи.
     Голт выпил слишком много вина и меда. Капли холодного пота  выступили
на его лбу, голубые глаза неестественно блестели, речь стала  неуверенной,
запинающейся. Дважды за последние  пятнадцать  минут  он  прикладывался  к
своему кубку. Когда он потянулся в третий раз, король придержал его руку.
     - Тебе не кажется, мой друг, что тебе лучше поесть сейчас, чем пить?
     Голт взглянул на монарха, в глазах у него уже начало двоиться.
     - Прошу прощения, Ваше Величество!
     Сигрит рассмеялся.
     - После такого трудного дня, какой был у тебя, слабость поражает даже
сильнейших. Вино делает то, что не смогли соперники.
     Голт убрал руку. Он действительно был  очень  утомлен.  Но  ему  было
всего двадцать три года, он только что превратился в мужчину и  не  желает
слушать ничьих советов, даже короля.
     - Я в порядке, - сказал он. - Я в полном порядке.
     - Я в этом  сомневаюсь.  И  если  ты  будешь  продолжать  пить,  тебе
придется покинуть нас очень рано, как ни жаль. Мы так  редко  видим  тебя,
так далеко лежат твои владения и ты так занят после смерти твоего  отца  и
нашего доброго друга. Управлять огромными поместьями,  затем  ехать  через
всю страну, драться на турнире, как ты дрался сегодня - это трудная задача
для любого, а ты еще совсем молод. Ты устал больше, чем  тебе  кажется,  и
если бы ты был мой сын, я приказал бы тебе больше не  пить.  Вот...  -  он
придвинул к барону свое блюдо, полное всяких яств. -  Поешь,  а  уж  потом
можешь продолжать пить.
     Голт наклонился над едой. Вид еe вызывал в нем отвращение, и  все  же
он понимал, что король прав. Он слишком  много  пил  сегодня.  Как  сказал
Сигрит, ответственность и горе тяжким грузом легли на него. Только в  вине
он надеялся найти избавление.
     Сейчас он собрал все свои  силы.  Ножом  он  отрезал  огромный  кусок
жареной оленины, но, поднеся ко рту, покачал головой:
     - Я не могу, Ваше Величество.
     Сигрит вздохнул так громко, что его было слышно даже в царящем  здесь
шуме, который производили подвыпившие лорды, рыцари и их дамы.
     - Тогда тебе нужна небольшая прогулка по свежему воздуху. -  Тон  его
стал повелительным и не допускал возражений. - Иди прогуляйся  по  галерее
вдоль висячих садов. Пусть ветер с Джаала освежит твое лицо. Это  прояснит
твой мозг и возбудит аппетит.
     Голт вытер пот с лица рукой, покрытой шрамами, полученными во  многих
боях. Внезапно он ощутил настоятельную необходимость  прогулки  на  свежем
воздухе.
     - Да, - как всегда, слышал он свое бормотание как бы  со  стороны.  -
Как всегда, Его Величество прав. Я выйду из зала и пойду прогуляюсь,  пока
голова моя не освежится.
     - Хорошо, - сказал Сигрит.
     Голт встал и обнаружил, что очень нетвердо держится на ногах.  Он  не
без трудности перешагнул через скамью. - Вернусь через несколько минут,  -
сказал он и  начал  пробираться  через  холл  между  шутами,  трубадурами,
охотничьими  собаками  и  всеми  теми,  кто  заполнял  пространство  между
столами.
     Однако не успел он дойти до выхода, как  чья-то  рука  коснулась  его
плеча и остановила его.
     - Милорд, - сказал женский голос. - Ты уже покидаешь нас?
     Голт посмотрел на женщину. Это опять была она: эти темные,  огромные,
блестящие глаза неотрывно смотрели на него с того самого момента,  как  он
появился во дворце два дня назад. Они настойчиво преследовали его и  можно
было безошибочно сказать, чего они хотят. Голт отдернул руку. -  Да,  леди
Кирена. Но ненадолго. - Не в силах удержаться, он  окинул  взглядом  ее  с
головы до ног: ее волосы цвета вороньего крыла под  шапочкой  из  жемчуга,
полную грудь под простой белой, почти прозрачной  тканью,  соблазнительный
изгиб бедра...
     Им овладели безумные чувства: желание и страх. Желание,  потому,  что
она была совершенно прекрасна и недвусмысленно предлагала ему себя, обещая
неописуемое  блаженство.  Страх,  потому,  что  она  была  женой   другого
человека. - Я выпил чересчур много, и король отправил меня  освежиться.  Я
иду в висячие сады. Как только туман в моей голове рассеется, я вернусь.
     - Такой воин, как ты, имеет право на выпивку, - промурлыкала  она.  -
Разве не так, Гюнтер?
     Гюнтер Крилинг дважды терпел поражение сегодня от  юного  барона.  Он
был немного старше Голта, но значительно ниже ростом, хотя тоже  славился,
как великолепный боец. Его холодные темные  глаза  перебегали  с  жены  на
Голта.
     - Может быть, - натянуто сказал он и вернулся к своему вину.
     - Не может быть, а несомненно, - сказала Кирена. - Победителю  всегда
положен приз. Но ты же не оставишь нас надолго, барон Голт.
     - Конечно, - сказал Голт. - Я не задержусь.
     Затем он повернулся и пошел к выходу.
     Сигрит был прав. Холодный  вечерний  ветерок  с  Джаала  освежил  его
голову. Голт ходил взад-вперед по галерее вдоль цветущих и висячих  садов,
с этой высоты мог видеть почти весь город.
     Город никогда не переставал восхищать его. Его собственные поместья и
замки в Железных Горах были по-деревенски грубы и не цивилизованны.  Здесь
перед ним раскинулся  большой  город  с  широкими  улицами  и  бульварами,
чистыми красивыми домами. Даже небольшие дома были сделаны  из  мрамора  и
выглядели дворцами. Здесь царил покой. Здесь он был чужим. Там,  на  самом
краю империи, откуда он приехал, ему постоянно приходилось вести  войны  с
северными варварами, совершавшими набеги на его земли и замки.
     Или образование.  Сигрит  основал  здесь  центр  для  распространения
знаний, но только самых необходимых. Каждый человек  знает,  что  всеобщее
образование несколько сот лет назад привело к страшной  катастрофе.  Тогда
человек возомнил о себе так, что решил занять место среди богов, и боги  в
гневе ввергли мир во мрак. И только теперь люди начали немного приходить в
себя. Во всем были виноваты колдуны и они строго-настрого были запрещены в
Бурне и во всех Северных Странах. Но  конечно,  были  и  те,  кто  нарушал
запрет Сигрита.
     Сейчас, глядя на Мармбург, на  последние  лучи  заходящего  за  рекой
Джаал, и за развалинами старых замков  солнца,  Голт  ощущал  необъяснимый
страх. Ему казалось, что чья-то рука коснулась его, чьи-то глаза  смотрели
в его душу. Он понял, чем было вызвано это ощущение. Оно было вызвано тем,
что он был готов преступить закон Сигрита. На простолюдинов этот закон  не
распространялся, но Сигрит установил, что жены  дворян  неприкосновенны  и
Голт своим отуманенным алкоголем  мозгом  понимал,  чего  он  так  боится.
Потому что Кирена была рядом с ним с самого момента их первой встречи  два
дня назад.  Конечно,  не  в  прямом  смысле  слова,  но,  несомненно,  она
преследовала его, и Голт не был уверен, что он сможет долго сопротивляться
этому настойчивому желанию. Сейчас он думал об  этом,  расхаживая  взад  и
вперед по галереям и не торопясь  возвращаться  в  зал.  Он  понимал,  что
слишком пьян и не может управлять собой.
     Им правили сейчас не рассудок, а плотские желания. Быть рядом с  леди
Киреной в таком состоянии - это значит подвергнуть себя страшным мукам,  а
может...
     И поэтому он ходил и жадными глотками впитывал свежий воздух,  чистый
и сладкий, как будто мир только что родился. И не торопился  возвращаться.
Он должен отрезветь настолько, чтобы полностью взять контроль  над  собой.
Как же хорошо Сигрит знает человеческую натуру! Ведь он  настоял  на  том,
чтобы барон пошел проветриться.
     Завтра, размышлял Голт, он должен просить короля о помощи. Теперь  он
понимал,  что  должен  иметь  жену.  Женитьба  погасит  огонь   в   крови,
безжалостно сжигающий его. А к тому  же  он  теперь  Барон  Железных  Гор,
должен позаботиться о наследнике.  И  он  попросит  короля  подобрать  ему
подходящую жену, такую  же  одинокую,  как  и  он  сам.  Голт  редко  имел
возможность появляться при дворе и общаться с другими дворянами...
     Тем временем, размышлял он,  радуясь,  как  проясняется  голова,  тем
временем, он постарается не поддаться искушению. Сегодня  он  уже  выиграл
поединок, и пусть совесть останется чиста.
     Дойдя до конца галереи, Голт повернулся и остановился.
     По галерее навстречу  ему  шла  чья-то  женская  фигура  в  белом.  В
сумеречном свете она казалась привидением. Но затем он услышал свое имя.
     - Милорд Голт?
     Это был голос Кирены.
     Голт глубоко вздохнул.
     - Да, - сказал он.
     - Я решила, что тебе хочется пить и принесла вина.
     Она пошла к нему медленно, покачивая бедрами, и держа в руках большой
кубок с вином.
     Голт стоял неподвижно.
     - Мне кажется, миледи, - услышал он свой голос, - что  ты  поступаешь
неразумно.
     Она ласково проворковала:
     - Если бы женщина  всегда  поступала  разумно,  то  люди  вымерли  бы
давным-давно. - Она подошла совсем близко к  нему.  Он  ощутил  аромат  ее
духов и, он выругался про себя, тепло ее тела. Кирена поднесла кубок к его
губам:
     - Ты выпьешь?
     Голт закрыл глаза, глубоко вздохнул. Затем он  снова  где-то  вдалеке
услышал свой голос.
     - Да, миледи. Я выпью. - И он припал к кубку, сделал большой глоток.
     Когда он кончил, Кирена  поднесла  кубок  к  своим  губам  и  сделала
несколько глотков. Затем  она  поставила  кубок  на  каменную  балюстраду,
которая шла вдоль галереи.
     - Теперь наши губы имеют одинаковый вкус,  -  прошептала  она,  и  он
почувствовал,  как  ее  руки  обвились  вокруг  его  шеи,  как  ее  пальцы
запутались в его волосах. Голт со сдавленным хрипом обнял ее  и  прижал  к
себе  так  сильно,  что  почувствовал  каждую  линию,  каждый   изгиб   ее
податливого тела. Он прижался своими губами к ее жадному ждущему рту.
     Он не знал, сколько времени они  стояли  так,  в  темноте,  мягкой  и
пахнущей ароматом цветов. Он знал только, как ее губы жадно прижимались  к
нему. Он знал только, что она зажгла в нем огонь.  И  было  неудивительно,
что он не замечал ничего вокруг, пока внезапная жестокая сила  не  вырвала
Кирену из его рук и в горло его не уперлось острие меча.
     - Ты, пес! - прорычал Гюнтер. - Ты паршивый пес! - и он сильно  нажал
меч. Голт инстинктивно отступил назад. В глазах его рассеялся туман  и  он
увидел Кирену, распростертую на полу галереи.
     - Ты думаешь, что ты выше Сигрита, потому что победил на турнире?  Ты
знаешь, что я сейчас убью тебя? Раздавлю без жалости, как червяка! Меч его
был остр, как бритва, и Голт почувствовал, как теплая жидкость стекает  по
его коже. Еще немного давления, и его вена будет перерезана...
     Голт бросился в сторону и тут  же  пригнулся.  Первый  яростный  удар
Гюнтера чуть задел плечо Голта. А второй просвистел над его  головой.  Меч
барона  с  шипением  выскользнул  из  ножен  и  метнулся   вперед,   чтобы
скреститься с мечом Гюнтера.  Раздался  резкий  металлический  звук.  Голт
думал о том, как бы не убить противника. Он должен только обезоружить его.
Голт знал, что может это сделать, как уже сегодня ему удавалось это дважды
во время турнира.
     Он применил все свое искусство и  силы,  чтобы  потеснить  Гюнтера  и
освободить  себе  место  для  маневра.  Разгневанный  супруг  был  опасным
противником. Хотя он проигрывал в  силе,  но  не  уступал  в  искусстве  и
ловкости. И все же не мог он  сравниться  с  Голтом,  и  барон  постепенно
теснил  его  вдоль  галереи.  Дуэль  в  темноте   была   чревата   многими
неожиданностями, могло случиться всякое, и Голт был  очень  осторожен  при
каждом ударе, чтобы тот не привел к смерти. Используя все свое  искусство,
он понемногу оттеснил противника к свету, где он мог бы выбить у него  меч
из рук. А потом уже извиниться, покаяться перед королем перед  ним,  -  но
сначала он должен спасти свою жизнь, так как Гюнтер вознамерился убить его
и не желал слышать никаких извинений...
     Затем случилось что-то непонятное. Голт ударил, и Гюнтер обязан был с
легкостью отступить назад и отразить удар. Но вместо этого он вдруг  издал
какой-то звук и  упал  вперед.  Прежде  чем  Голт  успел  убрать  меч,  он
почувствовал тяжесть на нем. Острие наткнулось на  кость  и  Гюнтер  издал
сдавленный крик. Лезвие Гюнтера вывалилось из его рук и со звоном упало на
мраморный пол.
     Он опустился на колени, увлекая за собой меч  Голта,  за  который  он
ухватился руками. По лезвию тонкой струйкой стекала  кровь.  Гюнтер  снова
издал ужасный крик и затем, когда похолодевший от всего случившегося  Голт
выдернул меч из раны, он упал на пол лицом вниз.
     Из темноты раздался странно возбужденный голос Кирены:
     - Милорд, ты убил его!
     У Голта перехватило дыхание.
     - Клянусь богами, я не хотел этого. Он споткнулся и упал на мой  меч...
- Голт посмотрел на Кирену, которая поднялась с земли и  стояла  там,
где только что стоял Гюнтер,  перед  тем  как  упасть.  И  Голт  бессильно
опустил меч. - Или его толкнули, - сказал он угасшим голосом.
     - Какая разница? - Кирена подошла к нему, и он  ощутил  ее  ароматное
теплое дыхание.
     - Он сам напал на тебя, я  могу  подтвердить.  -  Ее  пальцы  гладили
бицепсы Голта. - И теперь его нет. У него не было детей, и если  мы  будем
вместе, король несомненно объединит наши  владения...  но  это  не  важно.
Важно то...
     Голт стоял неподвижно с окровавленным мечом в руке  почти  минуту,  а
она в каком-то безумии терлась об него всем телом.  Затем  Голт  пришел  в
себя и отшвырнул ее в сторону  еще  более  грубо,  чем  это  сделал  ранее
Гюнтер. Он с отвращением сказал:
     - Пошла прочь от меня, шлюха!
     Она сильно ударилась о колонну. В ее звенящем крике прозвучали  страх
и гнев:
     - Голт! Ты идиот! Ты знаешь, на что идешь?
     Ярость и отвращение в Голте были настолько сильными, что  он  не  мог
даже говорить. Наконец он собрался с силами и с трудом сказал:
     - Я отдаю себя на суд короля, - и не оглядываясь  пошел  в  обеденный
зал.
     Хотя юристы и адвокаты  были  в  Бурне,  Сигрит  ненавидел  их  и  не
позволял им вести важные дела.
     - Гиены, - говорил он, - они сосут кровь народа. - Так что и в случае
Голта ни один адвокат защищать его не мог.  Голт  знал  это,  когда  после
двухнедельного заключения, он под охраной шел в тронный зал Бурна.
     Зал   был   огромен.   Высокий   потолок,   разрисованный   фресками,
поддерживали колонны из радужного мрамора. Солнечный свет  проникал  через
большие полукруглые окна, и золотые зайчики отражались от  большого  трона
Бурна в дальнем конце зала,  на  котором  сидел  Сигрит,  король  Бурна  и
император  Северных  Стран.  Обычно  простой,  доброжелательный,   скромно
одетый, сегодня он был одет роскошно, под стать Львиному Трону, на котором
он сидел. Он был весь в алом, золотом и белом, на голове  золотая  корона,
вместо скипетра он держал Большой Меч Бурна. Дюжина вооруженных охранников
вели Голта по залу, держа мечи наготове. И молодому  барону  Железных  Гор
казалось, что это  самое  длительное  путешествие  которое  он  когда-либо
совершал. И когда он приблизился к  трону,  преклонив  перед  ним  колени,
поднялся и взглянул на короля, то ему показалось,  что  он  впервые  видит
этого человека.
     Губы Сигрита были плотно сжаты. Голубые глаза как  бы  заглядывали  в
душу барона, пальцы унизаны кольцами с драгоценными камнями, соперничая  в
роскоши с усыпанной бриллиантами рукояткой меча. Голт почувствовал, что он
не может сказать ни слова, он был полон трепета.
     - Ваше Величество, - сказал Альбрехт Вольфсгейм, родственник короля и
камергер. - Здесь убийца, Голт. - Альбрехт  стоял  рядом  с  предводителем
охраны Вольфсгейма Эро: полуволком. Когтистые руки Эро лежали  на  рукояти
меча, из открытого рта со страшными  клыками  выглядывал  кончик  красного
языка. Рядом с королем стоял Винчи, капитан  дворцовой  охраны  Мармбурга.
Голт хорошо знали любил его.
     - Да, - сказал Сигрит.
     Альбрехт рванул свиток.
     "Он обвиняется в нарушении королевского  закона,  в  том,  что  он
спровоцировал дворянина Гюнтера Крилинга на дуэль  в  стенах  королевского
дворца, дуэль была вызвана безнравственным поведением обвиняемого с  женой
Гюнтера леди Киреной, дело которой уже рассматривается в  суде.  Во  время
дуэли в стенах дворца обвиняемый убил Гюнтера, который был  дворянином  и,
следовательно,  находился   под   защитой   Королевского   Закона.   Такая
распущенность нравов и  убийство  дворянина,  как  сказано  в  королевском
указе, наказывается смертной казнью".
     - Ясно, - сказал Сигрит. - А теперь я хочу, чтобы все  оставили  нас.
Милорд,  Камергер,   Винчи,   охрана.   -   Его   глаза   остановились   с
неудовольствием на полуволке Эро. Их сохранилось много с  времени  великой
мировой  катастрофы,  но  к  ним  доброжелательно  относились   только   в
герцогстве Вольфсгейм,  где  они  ценились,  как  стойкие  и  мужественные
солдаты. - И ты, добрый Эро, - добавил он, чтобы Альбрехт не  почувствовал
себя обиженным.
     - Но, Ваше Величество, - запротестовал Альбрехт. -  Ведь  перед  вами
стоит убийца...
     Сигрит бросил на него холодный яростный взгляд.
     - Он не вооружен. - Король поднял Большой Меч Бурна.  -  Ты  думаешь,
что я беззащитен?
     - Прошу прощения, - пробормотал Альбрехт и рявкнул приказание охране.
Голт неподвижно  стоял,  пока  они  уходили.  Их  кованые  сапоги  звенели
подошвами по мраморному полу. Звуки их шагов эхом раскатились  по  залу  и
затихли под сводами потолка. Все вышли и  дверь  за  ними  захлопнулась  с
громоподобным звуком. Сигрит сидел неподвижно, пока все звуки не затихли и
не воцарилась тишина. Эта тишина показалась Голту совершенно  невыносимой.
Глаза короля непрерывно смотрели на Голта.
     - Ты не сказал ни слова  против  леди  Кирены,  -  наконец  заговорил
король.
     - Во всем следует винить только меня, - ответил Голт.
     - И понесешь наказание, - холодно ответил Сигрит. - Если бы ты не вел
себя по-свински и с ней.
     - Ваше Величество правы, - сказал Голт.
     - И все же она тоже виновата  в  том,  что  произошло.  Ее  дело  уже
рассмотрено и она навсегда изгнана из  Бурна.  Твое  преступление  гораздо
тяжелей. Нарушить королевский указ прямо в стенах дворца, убить дворянина,
- ты знаешь, как я неумолим в таких случаях.
     - Знаю, сэр.
     - И если у тебя нет веских оправданий твоего поступка, ты поплатишься
своей головой.
     Голт долго стоял  молча.  Было,  конечно,  обидно,  постыдно,  ужасно
умереть такой глупой смертью, и хорошо, что его отец умер и не видит этого
позора. И когда Голт обдумал все, что произошло с  ним  за  последние  два
дня, он почувствовал, что у него нет и желания жить. Сигрит не мог осудить
его так же сурово, как Голт осудил себя сам. Кровь  Гюнтера  была  на  его
руках и жить с нею было бы позорней, чем умереть.
     Затем он заговорил:
     - Сэр, мне нечего сказать.
     Сигрит сидел неподвижно. Затем он вздохнул и яростно выругался.
     - Будь ты проклят, горячая голова!
     - Сэр...
     - Молчи, если тебе не  дали  разрешения  говорить!  -  гневный  голос
Сигрита прозвучал, как удар грома. Он взмахнул мечом и  вскочил  с  трона.
Сбросив с плеч горностаевую мантию и сняв с головы корону, он  соскочил  с
возвышения и начал расхаживать по залу. Он стискивал в руке Большой Меч.
     Голт стоял поджав губы, ему было страшно.
     Ни один смертный не мог смотреть на Сигрита без страха, когда он  был
в гневе.
     Затем король остановился, резко повернулся. Глаза его метали  голубое
пламя, рот был перекошен.
     - Твой отец, - сказал он, - был моим другом с самого детства.  Бок  о
бок мы с ним сражались во многих битвах с варварами Темных Стран.  Не  раз
его доблесть и истинное искусство спасали мою жизнь. А ты - по всему  было
видно, что ты должен был стать великим воином, даже более великим, чем был
твой отец, стать моей правой рукой на северных границах  империи,  ты,  на
кого я возлагал надежды, кем гордился, как сыном! И ты, со своим пьянством
и грязной похотью, оказался в таком положении!  -  лицо  его  побагровело,
каждая прядь бороды топорщилась, выражая негодование. Он взмахнул мечом, -
Теперь мне придется убить тебя!
     - Ваше Величество, если вы этого хотите, я готов! - сказал  Голт  без
всякой напускной бравады. Он был удивлен, что голос его прозвучал твердо и
уверенно.
     - Ах ты, молокосос! - вскричал Сигрит, придя в еще большую ярость.  -
Ты думаешь, что я палач? Если тебе суждено потерять ту глупую  погремушку,
которая сидит у тебя на плечах, то это сделает не Большой  Меч  Бурна.  Ты
будешь казнен на эшафоте, как обычный преступник.
     - Я готов и к этому, - сказал Голт. Сигрит взглянул на него.
     - А почему ты не скажешь, что во  всем  виновата  эта  паршивая  сука
Кирена? Ведь из-за нее все произошло  и  мне  приходится  подвергать  тебя
наказанию!
     - Милорд, я взрослый человек. Я несу ответственность за свои поступки
и не возлагаю вину на женщин.
     Сигрит долго смотрел на Голта  горящими  глазами.  Затем  он  глубоко
вздохнул. - Хорошо сказано, - пробормотал он спокойным тоном. - Даже  если
бы ты возложил свою вину на нее, это тебе не помогло  бы...  -  он  провел
ладонями по лицу. Это было бы слишком легко и просто.
     - Он помолчал, яростно теребя свою бороду. - Я хочу наложить на  тебя
более суровое наказание. Я потребую от тебя, чтобы ты стал взрослым.
     - Ваше Величество? -  недоуменно  пробормотал  Голт.  Он  решил,  что
ослышался, или неправильно понял короля.
     - Да, да! Стать взрослым! - прогремел Сигрит, снова впадая в  ярость.
Затем на  лице  его  мелькнула  саркастическая  улыбка.  -  Ты,  наверное,
думаешь, что это легкое наказание? Скоро ты будешь думать иначе.  -  Затем
гнев отхлынул от его лица, глаза стали холодными. - Во-первых,  я  отбираю
твои владения, - сказал он. - На время баронство Железных Гор переходит  в
собственность короны.
     Это прозвучало как удар по лицу. Никакой физический удар  не  мог  бы
быть страшнее и обиднее. Голт отшатнулся.
     - Ваше Величество...
     - На время! - рявкнул  Сигрит.  -  Пока  ты  не  докажешь,  что  стал
взрослым мужчиной. - Губы короля  скривились.  -  Ты  ведь  считаешь  себя
великим воином? Я дам тебе возможность сражаться досыта. Идем со  мной.  -
Рука короля схватила Голта за предплечье и толкнула юношу вперед.
     Удивленный Голт, подталкиваемый королем, прошел к небольшой двери  за
троном. Сигрит распахнул ее, ткнул Голта острием меча. - Сюда!  -  рявкнул
он.
     Дверь за ними закрылась. Голт в изумлении осмотрелся вокруг. Он  даже
не подозревал о существовании этой комнаты. Она  была  отделана  мрамором,
как и весь дворец. Роскошные ковры  украшали  ее.  Через  высокие  окна  с
толстыми матовыми стеклами сюда проникало много  света.  Но  Голта  больше
всего поразило  содержание  комнаты.  На  мраморных  стенах  были  искусно
нарисованы карты. Масштаб их был таким, что мельчайшие подробности были на
них обозначены. В промежутках между картами у стен стояли огромные  шкафы,
забитые тяжелыми книгами в кожаных переплетах. Такого количества книг Голт
еще никогда не видел. В  другом  углу  комнаты  висела  прекрасная  лютня.
Говорили, что Сигрит очень искусный  музыкант  и  виртуозно  владеет  этим
сложным инструментом. Тут и там по комнате были  разбросаны  разнообразные
безделушки, взятые в качестве трофеев во время постоянных войн с северными
варварами.  В  другом  углу  стоял  письменный  стол,  заваленный  листами
пергамента. На столе лежали  приготовленные  для  работы  перья  и  стояла
золотая чернильница.
     - Слушай внимательно, -  рявкнул  Сигрит,  видя,  что  Голт  стоит  с
раскрытым ртом. Он прошел к дальней  стене,  на  которой  была  нарисована
карта. Голт сразу узнал, что на ней изображено.  Это  была  империя  Серых
Стран, раскинувшаяся через весь  континент  от  моря  до  Великих  Гор  на
востоке. На север от империи были расположены  Темные  Страны,  заселенные
дикими варварскими племенами. К югу от Северных Стран располагалась Страна
Света, прекрасная страна, где, как говорили, процветали науки и искусства.
     Эта страна давно оправилась от той жуткой катастрофы, в  которую  был
ввергнут весь мир. Голт видел, что Серые Страны и Бурн лежат между Темными
Странами и  Страной  Света.  Сигрит  всей  своей  военной  мощью  оберегал
пробивающиеся ростки знаний от  темных  северных  Варваров,  которые  ради
наживы и грабежа втоптали бы прекрасную страну в грязь.
     Кончик  большого  меча,  который  Сигрит  использовал,  как   указку,
путешествовал по карте.
     - Мармбург, - напряженно сказал он. Кончик меча пошел дальше, пересек
границу которая отделяла Северные Страны от Темных Стран  варваров.  Затем
указка прошла вперед, вправо, далеко вправо. Здесь уже была  область,  где
были обозначены только самые большие горы, реки и озера.  В  основном  это
было пустое пространство,  где  фантазия  художника  поселила  драконов  и
прочих фантастических чудовищ. Это  была  Терра  Инкогнита  -  неизвестная
земля.
     - А здесь, - сказал Сигрит, остановив движение  меча,  -  неизвестная
земля.
     Что-то в голосе короля заставило Голта затаить дыхание.
     - Да, - сказал он.
     - Ты знаешь рассказы  об  этой  стране?  -  глаза  Сигрита  буквально
сверлили барона.
     - Да, сэр. Неизвестная земля отделена  от  наших  владений  и  страны
Варваров Великими Топями Кушна.  Она  объявлена  ничьей  землей.  Согласно
слухам, она населена чудовищами, химерами, порождениями огня и льда и  еще
кое-чем похуже.
     - Да, возможно. А может быть, там  хорошие  леса,  богатые  пастбища,
медь, железо, серебро и золото или другие сокровища, которым нет  цены,  -
король опустил меч. - И я думаю, что  там  скрываются  те,  кто  бежал  от
карающего меча нашего закона - преступники всех мастей, колдуны, маги, чье
искусство я объявил вне закона в моем государстве. Никто не знает, что там
на  самом  деле.  Он  опустился  в  кресло.  -  Два  года  назад  я  решил
присоединить эти земли к своей империи. Я тайно послал туда экспедицию под
руководством Барта, кузена дюка Вольфсгейма и прекрасного воина.  В  отряд
входили сотня опытных солдат и несколько ученых. Их миссия  заключалась  в
том, чтобы найти путь через Топи, войти в Неизвестную Страну,  исследовать
ее богатства и объявить ее владением короля Бурны. - Он замолчал и комната
погрузилась в тишину на целую минуту. - С тех пор я не получил от  них  ни
единой весточки.
     Голт не сказал ни слова. Но надежда  пробудилась  в  нем.  Надежда  и
возбуждение.
     - Больше я не желаю рисковать  людьми,  -  сказал  Сигрит,  тщательно
выговаривая каждое слово. - Но в данном случае... - он посмотрел на Голта.
     - Но в данном случае моя жизнь ничего не стоит, - быстро сказал Голт.
- Она все равно потеряна.
     - Да, - сказал Сигрит почти с облегчением.  -  Так  или  иначе;  твоя
жизнь потеряна.
     - Когда же мне выходить? - горячо выпалил Голт.
     - Подожди, ты еще не знаешь условий. Я сказал,  что  не  хочу  больше
рисковать людьми, но не можешь же ты идти один. Тебе нужны люди, но  я  не
хочу приносить в жертву своих солдат. Конечно, я обеспечу экспедицию  всем
самым лучшим, что есть в империи, но люди...
     Он замолчал.
     - Что люди? - спросил Голт с тревогой.
     Сигрит долго молчал, а затем ответил.  -  Ты  убийца.  Следовательно,
тебе будет не на что жаловаться, если я поставлю тебя во главе армии таких
же, как ты. В тюрьмах Бурна мы наверняка найдем сотню человек,  осужденных
на смерть, которые предпочтут, идти с тобой в Неизвестную Страну,  встрече
с палачом.
     Голт разинул рот:
     - Но, Ваше Величество...
     Сигрит свирепо ответил:
     - Я же сказал, что не хочу жертвовать своими солдатами! Воры, убийцы,
насильники! Все отребье королевства! Вот твоя армия, барон Голт!  Поход  с
ними, или тюрьма и топор палача - вот твой выбор! Найди путь  через  топи,
исследуй Неизвестную Землю, выясни судьбу лорда Барта и его  людей!  Затем
возвращайся назад и ты получишь прощение.  И  не  только  прощение,  но  и
возвращение своих владений.
     Он встал. - Правда, скорее всего ты сложишь голову где-нибудь там, но
решай сам.
     Опять в комнате воцарилась тишина. Лицо короля казалось высеченным из
мрамора. Глаза Голта были прикованы к карте, к тому месту, где на ней было
пустое  пространство,   заселенное   воображением   художника   различными
чудовищами, воображаемыми или реальными, кто знает? Земля, которая  лежала
от Великих Топей Кушна к северо-востоку. Непроизвольно его рука потянулась
к поясу, хотя меча на нем не было.
     - Ну, - сказал Сигрит, - Ну?
     - Я пойду, -  сказал  Голт,  -  И  попытаюсь  выполнить  волю  Вашего
Величества.
     Король отвернулся.
     - Это не своей волей я посылаю тебя в такой путь. Это закон.
     В его голосе отчетливо слышалось горе. Затем он  встал  и  взял  руку
Голта. - Но, если ты сможешь сделать это, барон Голт, ты заслужишь больше,
чем прощение,  больше,  чем  возвращение  своих  владений.  -  Он  глубоко
вздохнул... - Ты заслужишь мою благодарность и любовь.
     - Значит, я буду не напрасно рисковать, - сказал Голт. -  Когда  Ваше
Величество желает, чтобы мы выступили в поход?



                                    2

     Эту ночь, находясь под домашним арестом, Голт спал  в  своей  спальне
королевского дворца и ему снился дом.
     Старкбург! Древняя крепость в Железных Горах. Во сне он  снова  видел
могущественные башни, которые  вонзались  в  темнеющее  вечернее  строение
неба, как гигантские пальцы. Крепость была выстроена  высоко  в  горах,  а
фундаментом служили огромные  камни  гор.  Это  был  неприступный  бастион
холода, каменных глыб, вздыбившихся из глубин  самой  земли.  При  дневном
свете эти укрепления, башни,  большая  стена,  опоясывающая  город,  чтобы
защитить его от нападения снизу, казались серыми и невыразительными. Но на
восходе или закате солнца, когда его  лучи  освещали  крепость  под  углом
ярким светом, горы, в которых было много железной руды, начинали  сверкать
и весь замок окрашивался в сияющие цвета, которые постепенно переходили  в
кровавый горящий цвет.
     Голт стонал и ворочался. Он видел  семейное  гнездо  и  гордился  им.
Видел широкие плодородные поля в предгорьях,  видел  темные  леса,  где  с
малых лет он охотился на зверей. Видел раскидистые укрепления деревни, где
каждый крестьянин был хорошо обученным солдатом, готовым по  первому  зову
трубы  выступить  на  защиту  своего  гнезда  от  вторжения  варваров  или
нападения таинственных существ, которых много расплодилось на земле  после
всемирной катастрофы. Это было самое сильное и мощное укрепление  во  всем
Бурне, оно закалялось в жестоких битвах,  которые  вели  многие  поколения
предков Голта. И теперь, подумал он пробуждаясь, всего этого он лишился  в
результате пьяной глупости. Но он должен вернуть все назад во что бы то ни
стало.
     Он отбросил одеяло, поднялся и в одной сорочке начал  расхаживать  по
комнате. Он выпил  холодной  воды  из  графина.  Правда  он  предпочел  бы
что-нибудь  покрепче,  чтобы  прогнать  черную   депрессию   и   отчаяние,
стиснувшее его душу. Но под рукой ничего  не  оказалось,  так  как  король
запретил давать ему спиртное. Он выпил  еще  воды,  и,  наконец,  так  как
рассвет был уже близок, умылся  и  оделся  в  одежду,  в  которой  он  мог
появиться при дворе. Затем он подошел к огромному окну  и  распахнул  его,
глядя на Мармбург, раскинувшийся перед ним и  просыпающийся  на  рассвете.
Лучи солнца осветили его мраморные дома  и  весь  город  казался  россыпью
драгоценных камней. Свежий воздух трогал его лицо. Голт пил  его  большими
глотками. Непроизвольно его левая рука поглаживала  могучие  мышцы  правой
руки.
     - Хорошо, - подумал он, жребий брошен. Теперь уже не имеет  значения,
что ему выпадет, орел или решка. Он  должен  теперь  отбросить  прочь  всю
жалость к себе и должен всем сердцем и всеми силами  отдаться  тому  делу,
которое ему поручено. Если возвращение Баронства Железных Гор  зависит  от
этой сильной искусной руки, которую сейчас оглаживают его пальцы, то  дело
не так уж и безнадежно. Сколько бы воли и сил не потребовал этот  поход  в
Неизвестную Страну, он найдет их в себе.
     Решение было принято и настроение сразу улучшилось. Принесли  завтрак
и Голт поел с аппетитом. Затем  его  вызвали  к  королю  и  он  шел  через
лабиринт коридоров широким уверенным шагом. Голова его была гордо поднята,
плечи расправлены.
     В большом холле не было никого, кроме  короля,  одетого  в  охотничий
наряд и развалившегося на троне, и старика в красно-золотых  цветах  армии
Бурна. Старик стоял рядом с королем, приземистый, толстый. На  голове  его
были совсем седые волосы. Голт  опустился  на  колени,  затем  поднялся  и
посмотрел на своего монарха.
     Король махнул рукой.
     - Ты, конечно, знаешь моего генерала Вальцхера.
     - Да, сэр, - поклонился Голт. - Он  был  другом  моего  отца,  и  они
вместе участвовали во многих сражениях.
     - Верно, - сказал король, - именно потому  я  решил,  что  он  должен
заменить тебя в баронстве, пока  ты  будешь  отсутствовать.  Ты  дашь  ему
письма управляющим и капитанам, что он  будет  править  вместо  тебя.  Его
слово будет таким же законом, как и твое, и ему должны подчиняться, как  и
тебе - беспрекословно.
     - Хорошо, сэр. Я сделаю это. - Голт почувствовал приятное  облегчение
во всем теле и приступ нежной любви к своему королю. Ведь при дворе  много
таких дворян, которые были способны на все, чтобы получить в свое владение
такое богатое поместье, как баронство Железных Гор.  И  даже  если  бы  он
вернулся с победой из своего похода, пришлось бы приложить немало  усилий,
чтобы выдворить их оттуда. Но Вальцхер был умен, честен, и ему можно  было
довериться без опасений.
     И как бы в подтверждение этому, генерал заговорил.
     - Милорд, ты понимаешь, как неохотно  я  берусь  за  это  дело.  Меня
заставляет только необходимость.
     Он помолчал, задумчиво приглаживая седые волосы.
     - Но я могу тебя заверить,  что  мое  правление  будет  справедливым,
человечным и, насколько я смогу, мудрым.
     - Я не сомневаюсь в этом, сэр. Я только прошу иметь в  виду,  что  по
традиции, мой народ имеет права и свободы более широкие.  Мы  все  там,  в
Железных Горах, пограничники, и нас трудно вставить в  обычные  рамки.  Но
они подчиняются дисциплине, конечно в тех пределах, в которых  находят  ее
разумной и необходимой, - он повернулся к королю и продолжал. - Благодарю,
сэр, за столь мудрый выбор. Теперь мой разум будет более свободен, а  рука
сильнее.
     - Этого я и хотел, - сказал Сигрит.
     - Благодарю, генерал, ты можешь идти.  Мне  еще  нужно  поговорить  с
бароном Голтом.
     Вальцхер поклонился и вышел. Развалившись на  троне,  король  ковырял
кончиком кинжала в зубах. Он лукаво взглянул на юного барона.
     - Ну как?  Твое  мужество  еще  сохранилось?  Твоя  решительность  не
исчезла?
     - Сэр, если бы мой отряд уже был готов, я выехал бы  немедленно.  Чем
скорее начать, тем скорее кончить.
     Король улыбнулся довольный:
     - Я же сказал, что хочу,  чтобы  ты  выехал  как  можно  скорее.  Все
приказы уже отданы: лошади, мулы, снаряжение - все уже готово.  Ты  можешь
сам убедиться, что в этом смысле я сделал  все,  чтобы  ты  смог  добиться
успеха. Раз уж я не рискую людьми,  то  с  радостью  отдаю  деньги.  -  Он
нахмурился. - С тобой здесь при дворе есть свита?
     - Да,  Ваше  Величество.  Линднер,  капитан  рыцарей  и  с  полдюжины
оруженосцев, пажей... Я хочу, отослать их в Старкбург вместе  с  генералом
Линднером.
     - Они уедут. За исключением... - король залез в карман и достал  лист
бумаги.
     - Что ты думаешь об этом послании? Я опущу все формальности,  которые
идут вначале,  и  с  которыми  оно  адресуется  к  нам.  Перейду  прямо  к
содержанию.
     Он держал лист далеко от глаз. Ведь лет ему уже много  и  зрение  его
было не такое острое, как в молодые годы.
     "... и как  Ваше  Величество  знает,  я  заслужил  во  многих  битвах
награды, которые получил из ваших рук. Поэтому я осмеливаюсь обратиться  к
Вам с просьбой. Это был я, кто по поручению его отца впервые вложил меч  в
его руки, впервые дал  поводья  в  руки  молодого  барона.  Я  обучал  его
воинскому искусству, которым он неоднократно и успешно служил  империи.  И
за это я прошу вашей милости. Я прошу разрешить не нарушать  моей  клятвы,
данной его отцу. Я поклялся, что никогда не оставлю молодого  барона,  что
всегда буду ехать с ним навстречу  любой  опасности,  оберегая  его  своим
собственным мечом. Поэтому прошу милостивого разрешения Вашего  Величества
сопровождать барона Голта в его походе в Неизвестные Страны".
     Король опустил бумагу.
     - Подпись, - сказал он. - Линднер,  капитан  Голта,  барона  Железных
Гор.
     Голт проглотил слюну. Затем он покачал головой.
     - Сэр, я прошу, чтобы вы отказали ему. Вы сказали,  что  поход  очень
опасен, и вы не хотите рисковать никем, кроме меня, так как моя жизнь  все
равно потеряна. Я очень люблю Линднера,  который  действительно  был  моим
отцом. Я люблю его может всего лишь немногим  меньше,  чем  родного  отца,
упокой Боже его душу. Из всех людей он единственный, чьей жизнью я не хочу
рисковать. Я не хочу брать его с собой, а  кроме  того,  генерал  Вальцхер
будет нуждаться в нем. Скажите ему, пожалуйста.
     - Я не могу, - сказал Сигрит. -  Линднер  заслужил  это  право  своей
службой короне. Но если ты хочешь, ты можешь не  брать  его.  Он  ведь  на
службе у тебя. Если ты не хочешь, чтобы он сопровождал тебя, просто  скажи
ему.
     Голт покачал головой.
     - Я не могу сделать этого. Ни лицом к лицу, ни прямо в глаза.
     Король засмеялся:
     - Он честно служил тебе?
     - Не раз он спасал мне жизнь.
     - Тогда я думаю, что он должен ехать. Твоя жизнь представляет большую
ценность, и этот поход очень важен для империи, а он зависит от твоей воли
и жизни. Но все же решение остается в твоих руках. - Он громко  хлопнул  в
ладоши. - Капитан Линднер!
     Зашевелилась портьера. Голт повернулся и  увидел  человека  в  шлеме,
кольчуге и кожаном пальто, из-под которого был виден  меч.  Лицо  Линднера
было жесткое, суровое с серыми глазами, которые постоянно были  настороже,
чтобы опасность не настигла врасплох. Он был таким и  в  молодые  годы,  а
сейчас ему было больше сорока лет. Он улыбнулся Голту и поклонился ему.
     - Так как король согласился с моей просьбой, а  ты  признал,  что  не
можешь сказать "нет", то я полагаю, что все улажено, и я еду с тобой!
     Голт смотрел на него.
     - Черт побери, Линднер. Ты вступил в заговор с королем...
     - Так я еду? - глаза Линднера встретились с глазами Голта.
     Голт расслабился, рассмеялся, хлопнул Линднера по плечу.
     - Хорошо, Линднер, едем.
     Линднер усмехнулся.
     - Отлично.
     Послышался голос Сигрита.
     - Ну, с этим покончено. Линднер, передай дюку Вольфсгейму чтобы через
час все приготовленные к смерти узники были под сильной охраной и в  цепях
выстроены на площади тюрьмы. Там ты и твой господин подберет  себе  нужных
людей.
     Линднер поклонился и вышел, бросив взгляд на Голта.
     - Ну а теперь, - сказал король, поднимаясь с трона,  -  остается  еще
одно дело уладить. Но это дело секретное. Идем.
     Он снова  привел  Голта  в  забитую  книгами  и  увешанную  картинами
комнату. Указав молодому  барону  на  кресло,  король  уселся  на  краешек
письменного стола, все еще поигрывая кинжалом. Он испытующе  посмотрел  на
Голта, затем кивнул, как бы согласившись со своими размышлениями.
     - Я решил рассказать тебе дело чрезвычайной секретности.
     В голосе короля было что-то такое, от чего дрожь  пробежала  по  телу
Голта.
     - Веришь ли ты, или  имел  когда-нибудь  дело  с  колдунами?  Магами?
Волшебниками? - Сигрит  наклонился  к  Голту,  пристально  глядя  на  него
голубыми горящими глазами. - Скажи мне.
     Голт помолчал. Затем он покачал головой.
     - Сэр, у меня нет никакого опыта в таких делах. Ведь вы запретили  им
появляться в империи. Я тоже запретил их в своих владениях.
     - Конечно, - король поднялся,  начал  расхаживать  по  комнате.  -  Я
сделал это потому что не верю... а может потому что верю...
     -  Но,  Ваше  Величество,  это  бессмысленно.  Магия   и   колдовство
обманывают все ощущения человека, насмехаются над чувствами, превращают их
в ничто! Вера в колдовство открывает большие возможности перед  нечестными
людьми  с  обычными  способностями  играть  на  суеверии  людской   массы,
обманывать людей. Законы природы человека  предсказуемы.  Их  легко  можно
установить и на этой основе  создать  законы  справедливости,  гуманности,
честности. Законы магии, если они и существуют, не знают никаких  пределов
рациональности, они  хаотически  и,  следовательно,  они  работают  против
любого проявления порядка. Поэтому я выпустил закон, согласно  которого  в
Бурне и в Серых Странах магия и колдовство запрещены, и колдуны изгнаны из
государства. Это, - рявкнул  он,  -  положило  конец  анархии,  и  в  моем
государстве правит закон и порядок.
     - Да, сэр!
     - И все же, - король яростно мерил ногами комнату, - и все же...  кто
знает? Ведь как говорят  легенды  именно  колдуны  своими  заклинаниями  и
кабалистическими штучками вызвали мировую катастрофу, которую человечество
едва пережило. Говорят,  что  в  древние  времена  были  великие  колдуны,
которые могли вызвать всемирный пожар, послать с помощью своих  заклинаний
несчастных людей на Луну или звезды, которые могли видеть  через  время  и
пространство! Обо всем этом говорят старые  легенды,  и  пусть  лучше  эти
опасные знания погибнут, если они конечно когда-либо существовали.
     Потрясенный услышанным, Голт смотрел на короля.
     - И еще говорят, что существует  искусство  более  древнее,  чем  то,
которым занимаются эти колдуны. Искусство, которым колдуны пренебрегают  и
над  которым  насмехаются,  хотя  почему  люди,  сделавшие  это,  чуть  не
уничтожили мир, могут насмехаться над тем, что  более  могущественно,  чем
они сами со всем своим  искусством,  рассказывают  о  происхождении  самой
вселенной. Они здесь, - он показал книги в шкафах. - Здесь я нашел их. Эти
книги очень старые, никто не может сказать, когда они  написаны.  Говорят,
что они были написаны на листах металла, спрятанных в каменных  глыбах,  и
только катастрофа - Всемирный Пожар - открыл их  миру.  В  них  рассказана
история Камня Могущества!
     Голт озадаченно заморгал:
     - Чего, Ваше Величество?
     -  Камня  Могущества!  -  Рот   Сигрита   скривился   в   улыбке.   -
Отвратительная, но увлекательная история.  Она  здесь.  -  Сигрит  вытащил
старый том в обложке из буйволовой кожи. - Я много дней и ночей изучал ее.
С того самого дня, когда древний старик, хотя  он  был  достаточно  молод,
чтобы иметь дочь, ребенка, пришел ко мне.
     Он замолчал, а Голт боялся прервать его молчание.
     - Я был молод, и не так хорошо знал жизнь, как сейчас.  Этот  старик,
который назвался Ганоном, откуда-то появился со своим ребенком и  попросил
у меня аудиенции. Через некоторое время я встретился с ним, и  он  заявил,
что он занимается древним искусством, как я понял это  магия,  колдовство,
некромания.
     - Ясно, - сказал Голт, хотя ему ничего не было ясно.
     - Вместе со своей дочерью он принес маленькую шкатулку, оправленную в
серебро, так он сказал мне. Он объяснил, что  лежит  в  ней,  но  в  таких
выражениях, которые я не мог принять в те дни. Тогда я не верил ни во что,
чего не мог попробовать пальцем. - Он глубоко вздохнул.  -  С  тех  пор  я
многое повидал, многое узнал и теперь я не столь ортодоксален, как раньше.
Король сел. - Этот старик сказал, что в шкатулке  находится  талисман.  Он
похож на кусок камня и назвал его Камнем  Могущества.  Его  происхождение,
как сказал он, затеряно где-то в древности, у истоков Вселенной. Но это не
обычный земной камень, - сказал он,  -  и  не  драгоценный,  нечто  совсем
другое. - Говорят, - сказал  он  мне,  -  что  до  Вселенного  Пожара,  до
катастрофы, на Земле была жизнь. И тогда камень назывался разными  именами
- философский камень, Святой Грааль и другими. Этот  камень  был  объектом
бесчисленных поисков, но тогда не знали, что искать. Тех,  кто  знал,  как
выглядит этот камень, было очень немного, и они были объединены  в  тайное
общество, в котором тайна свято хранилась. Но камень  обладал  магическим,
огромным могуществом.
     Голт  сел  прямо.  Слышать  о  существовании  могущественного  камня,
могущественной магии было очень странно от человека, который запретил ее.
     - Тот, кто обладает этим камнем, приобретал и его мощь и неуязвимость
в битвах. Он назвал  их  имена,  которые  я  никогда  не  слышал,  которые
затерялись в  вихрях  истории.  Но  все  они  были  могущественные  воины.
Некоторых из них я потом вспомнил. Один  из  них  по  имени  Александр,  с
помощью камня, который он получил в дни своей молодости, когда еще у  него
не выросли усы, завоевал почти весь мир. Другой, по имени Юлиус. Он правил
там, где теперь столица Света Страны Неорома. Старик говорил еще об одном,
чье имя я теперь забыл, но он начал свою карьеру, как капрал  в  армии,  а
кончил тем, что завоевал полмира. А позже  камень  перешел  еще  к  одному
капралу, вернее ефрейтору, который  был  очень  близок  к  тому,  чтобы  в
результате  кровопролитных  войн,  которые  велись  с  помощью   странного
ужасного оружия, захватить всю Землю. Вообще, как я  понял,  талисман  все
время попадал в руки нечистоплотных людей, и он  превращал  этих  людей  в
оружие завоеваний. Все эти люди  в  конце  концов  терпели  поражение,  но
только в результате того, что хранители камня, члены древней гильдии снова
похищали его. Затем камень снова исчезал, и тот,  у  кого  он  оказывался,
возносился  над  миром.  И  история  повторялась:  хранители  камня  снова
возвращали его себе, а новоявленный завоеватель погибал. Этот  старик  был
последним из гильдии хранителей.  Он  почувствовал,  что  конец  близок  и
принес этот камень мне, предложил его мне.
     - И, - затаив дыхание, спросил Голт, - вы его не взяли?
     - Я не взял его, - снова улыбка перекосила рот короля.  -  Я  смеялся
над ним, не верил, несмотря на все его уговоры. Он сказал мне, что из всех
правителей на Земле только мне может доверить этот камень. Что,  возможно,
я  единственный  могу  сопротивляться  таинственному  излучению,   которое
вселяет в людей жажду власти,  завоеваний  и  тираний.  И  что  он  должен
поместить этот талисман в надежные руки до того, как  черная  рука  смерти
коснется его, так как не выполнит  страшную  клятву,  которую  дал  членам
своей гильдии. Так он говорил мне, а я смеялся. Я только что издал  против
искусства магии закон, запрещавший всех колдунов. И мое неверие в колдунов
и магию было максимальным. Но с тех пор... - он снова покосился на шкаф. -
Но с тех пор я узнал очень много. Я читал эти древние книги и нашел в  них
много того, что подтверждало слова старика. Но уже было поздно.
     - Было поздно, Сэр?
     - Да, - Сигрит вздохнул. - Я издал законы, запрещающие магию  в  моем
государстве, и он исчез. Он, и его дочь, и Камень Могущества. Они  исчезли
в Неизвестной Стране, как и все остальные колдуны. С тех пор я  ничего  не
слышал о талисмане. - Он прикусил губу.  -  И  это  очень  досадно.  И  я,
конечно, не верю всему этому. И все же читая эти книги, я понемногу  начал
сомневаться в справедливости своего неверия. - Он поднял голову, посмотрел
на  Голта,  -  Ганон,  его  дочь  и  Камень  Могущества  давно  исчезли  в
Неизвестной Стране. Я послал туда  Барта,  от  которого  не  имею  никаких
известий. Теперь я посылаю тебя. Ты должен узнать о судьбе Барта.  И...  У
меня есть еще одно поручение. Я хочу, чтобы ты разузнал все о судьбе этого
талисмана, Камня Могущества, философского  камня,  или  как  его  еще  там
называют. Если ты найдешь его,  и  он  все  еще  находится  в  опечатанной
шкатулке, то я прошу тебя - принеси его мне,  не  распечатывая,  шкатулки.
Пока он находится внутри, он не может  ни  на  кого  воздействовать  своей
магией. Но когда шкатулка откроется, кто знает, какие силы зла  ли,  добра
он может пробудить в людях.
     Голт добросовестно переваривал все услышанное. Король терпеливо ждал.
Затем барон заговорил.
     - Ваше Величество, верю я или не верю в  силу  этого  талисмана,  но,
предположим, я его добуду.  Что  может  остановить  меня  от  того,  чтобы
раскрыть шкатулку и присвоить все его могущество себе? Вы говорите, что он
делает людей неуязвимыми.  Если  у  меня  будет  этот  камень,  что  может
остановить меня от того, чтобы напасть на королевство и занять власть,  и,
мне кажется, что вы  слишком  много  доверяете  мне,  возлагаете  на  меня
слишком большую ответственность. Ведь я даже не смог удержаться от вина.
     - Я думал об этом, - сказал Сигрит. - И...
     - Ты молод и горяч, - сказал Сигрит, - но ты  честен.  И  ты  слишком
много поставил на карту. Не только  Баронство  Железных  Гор,  но  и  свою
честь. А честь много значит для тебя, барон Голт.
     - Ваше Величество, я готов положить голову, чтобы восстановить ее.
     - Знаю. Следовательно, если ты найдешь  Камень  в  шкатулке,  я  могу
верить, что ты не откроешь ее. Таково  мое  требование.  Вернуть  шкатулку
нераспечатанной. Вполне возможно, что там, самый обычный камень, моя  вера
в магию не так уж велика... Но я хочу иметь этот камень и хочу,  чтобы  он
был тщательно упакован в свинец и серебро. Тогда я  смогу  заняться  им  и
решить, чего он стоит и как распорядиться им. Ты понял меня?
     - Да, что бы Вы не возложили на меня, я выполню. - Голт встал. - Но -
один вопрос. Когда Вы посылали лорда Барта, Вы  тоже  рассказали  ему  про
Камень?
     - Нет, - глаза Сигрита сверкнули.
     - Могу я спросить - почему, сэр?
     - Барт - кузен Вольфсгейма. Они оба великолепные солдаты. Но они  оба
обладают амбицией и рвутся к власти. Эти качества я старался  направить  в
русло, где они были бы полезны империи. Я не могу сказать  ничего  плохого
об этих людях. Но все же мне не хотелось бы, чтобы этот талисман  попал  в
руки Вольфсгеймов. Если он будет у них, то, независимо от  того,  обладает
ли этот камень могуществом или нет, будут большие  неприятности.  Будь  он
самым обыкновенным булыжником, а это вполне может быть,  они  такие  люди,
что  когда  камень  будет  у  них,  искушение  будет  слишком  сильным   и
королевство будет ввергнуто в жестокую междоусобную войну. Нет, о Камне  я
не говорил еще никому, ни Барту, ни Вольфсгейму. И сказал  тебе  здесь,  в
Мармбурге, надежно укрытом от всяких посягательств. Если ты  найдешь  его,
ты принесешь его сюда.
     Голт молчал.
     - Ваше Величество.
     - Да.
     - Предположим, лорд Барт уже нашел этот камень.
     Сигрит подумал.
     - Вряд ли. Ведь он ничего о нем не знает. Более того,  я  думаю,  что
Барт погиб. Если бы он нашел Камень, то он наверняка  объявился  бы  здесь
тем или иным способом. Но...
     Сигрит вздохнул. Он бросил кинжал,  который  воткнулся  в  письменный
стол и торчал там, покачиваясь.
     - Если Камень у Барта, ты должен отобрать его. Если Барт ищет его, ты
должен найти его первым. Голт, я хочу этот Камень  Могущества.  Ты  должен
принести его мне.
     Голт кивнул.
     - Сэр, если он существует, и если я смогу найти его, он будет здесь.
     - Хорошо, - Сигрит  сделал  паузу.  -  Может,  я  дурак.  Может,  мне
следовало послать целую армию опытных солдат, чтобы найти его,  или  вести
отряд самому. Может, этот Камень ценнее всего на свете. А может, и нет.  И
моя ставка в этой игре - Барон Голт и отряд изгоев. - Он вырвал кинжал  из
доски стола и сунул его в ножны. - Сейчас ты пойдешь в тюрьму  и  наберешь
себе людей, - он повернулся к двери. - Я еду на охоту, но мне хотелось бы,
чтобы ты выехал завтра на  рассвете.  Я  буду  у  городских  ворот,  чтобы
увидеть твой отъезд. Все остальное я возлагаю на тебя.
     - Сэр, - сказал Голт. - Я выеду завтра.



                                    3

     Прозвучали трубы.
     Мраморные  ворота  королевской  тюрьмы  широко  распахнулись,   чтобы
принять молодого барона на сером жеребце. Затем эти ворота толщиной в пять
футов,  наверху  которых  были  установлены  острия,   отравленные   ядом,
закрылись за ним.
     Голт въехал в широкий двор. За ним шли ряды бараков, в  которых  жили
преступники. А  за  бараками  помещались  подземные  камеры,  пещеры,  где
помещались особо опасные заключенные, приговоренные к смертной казни.
     Законы Сигрита были суровы, но справедливы. Как Голт узнал  на  себе,
эти законы были более жестоки к дворянам, чем к  простому  люду.  Ни  один
человек не приговаривался к смерти, если  имелась  хоть  малейшая  надежда
перевоспитать его. Ни одна голова не скатилась с плеч,  если  это  не  был
убийца, насильник,  вор,  или  предатель.  Ведь  среди  людей  встречаются
настоящие хищники, звери на двух ногах, и с ними Сигрит не церемонился,  и
не проявлял по отношению к ним никакой жалости.
     Он защищал своих подданных  от  этих  зверей  с  помощью  тюрьмы  или
топора, и это не мешало ему спокойно спать. Но даже эти преступники  имели
право на обращение в суд.  И  поэтому  они  содержались  здесь  в  течение
времени, пока разбиралось их дело и пока топор палача  не  покончит  с  их
земными заботами.
     Их было больше трехсот. Немного больше трех  сотен  человек,  которые
вскоре должны были взойти на эшафот. Это не так  много,  учитывая  большие
размеры государства. Сейчас они стояли во дворе, в цепях и под  тщательным
надзором лучников.
     Комендант тюрьмы, Линднер,  Альбрехт  дюк  Вольфсгейм  и  королевский
камергер, его слуга полуволк Эро въезжали во двор, и Голт присоединился  к
ним. Барон сидел на  своем  семилетнем  жеребце  Ужасе,  который  верой  и
правдой служил ему во многих битвах.
     - Милорд, - сказал Линднер, увидев своего  господина.  -  Эта  подлая
толпа ждет тебя.
     - Да, - подтвердил статный красивый Альбрехт. -  Подонки  империи.  -
Его губы скривились в  сардонической  улыбке.  -  Вот  твоя  армия,  армия
проклятых.
     - Благодарю, - бесстрастно  произнес  Голт.  Он  ударом  шпор  послал
жеребца вперед и проехался вдоль  рядов  заключенных.  Линднер  и  пузатый
комендант  сопровождали  его.   Действительно,   подонки!   Сердце   Голта
опустилось, когда он увидел этих заросших  бородами,  закованных  в  цепи,
одетых в тюремную одежду людей. Они были бледны от долгих недель заточения
под землей, тела их похудели от скудной пищи. Они были похожи  на  зверей,
которые были ослаблены долгим пленом, но все еще опасны и полны коварства.
Сотня вот таких? И это его отряд?
     Но это его наказание, и ему ничего не остается, как выбрать лучшее из
того, что есть.
     Он остановился, еще раз обвел их взглядом и затем  обратился  к  ним,
громко и отчетливо выговаривая слова.
     - Слушайте меня, приговоренные к смерти! Меня зовут Голт. Когда-то  я
был Бароном Железных Гор, а теперь, как  и  вы,  приговорен  к  смерти  на
эшафоте!
     Шепот удивления прошелестел по рядам.  Они  подняли  головы,  проявив
некоторый интерес к нему.
     - Я сказал, приговорен к смерти на эшафоте! Но король своей  милостью
дал мне шанс спасти свою жизнь! Этот шанс я хочу дать и сотне  человек  из
вас. Если среди вас найдется сотня  человек,  которые  предпочтут  сменить
ворота  ада  на  свободу  от  оков,  чтобы  заслужить   прощение   короля,
восстановление всех прав, то я готов их взять с собой.
     Снова шепот. Внезапно почти под носом  у  его  жеребца  чей-то  голос
произнес:
     - Интересно, что они задумали? Ни один дворянин, а тем более  король,
не даст ничего такому отребью, как мы,  без  того,  чтобы  не  потребовать
больше, чем дал. Какую ловушку они приготовили нам?
     Голт посмотрел на говорившего. Этот человек был гигантом, может  даже
больше, чем сам барон. Тюрьма не ослабила его  могучее  тело,  на  котором
громоздились чудовищные бугры мышц, и не затуманила свирепый блеск  черных
глаз. Под спутанной бородой  ухмылялся  широкий  рот.  На  лице  уродливый
сломанный нос. Щеки все были покрыты шрамами. Голт заметил, что в  отличие
от своих собратьев,  этот  тип  имеет  дополнительные  цепи  на  кистях  и
коленях.
     - Не обращайте внимание, барон, - быстро сказал комендант. -  Его  ты
все равно не возьмешь. Все его жалобы отклонены  судом,  и  он  завтра  на
восходе будет казнен. По правде говоря, его не следовало  приводить  сюда.
Самый опасный тип во всем этом сброде. Он очень упрям, несговорчив  и  все
время с ним одни неприятности. Для такого один путь - на эшафот.
     - Может быть. Но он задал вопрос со смыслом. - Голт поднял голову.  -
Здесь нет ни ловушки, ни западни. Король Сигрит посылает меня в поход  для
исследования Неизвестной  Земли,  которая  лежит  на  северо-востоке.  Эта
земля, - голос был громкий и разносился по всему тюремному  двору,  -  эта
земля - дьявольское место за Болотами  Кушна,  и  никто  не  знает,  какие
опасности, какие ужасы  таятся  там.  Король  не  хочет  рисковать  своими
солдатами, он не желает их  посылать  в  такой  опасный  поход.  Он  решил
послать отряд осужденных на смерть. И я -  тоже  осужденный,  поведу  этот
отряд. Я ничего не обещаю, кроме того, что те,  кто  согласятся  пойти  со
мной, выполнять мои приказания, будут раскованы, снаряжены и вооружены как
солдаты, они будут сражаться и погибать. Может, мы все погибнем. Чудовища,
колдуны, преступники, как говорят населяют эту землю. Король  уже  посылал
туда опытных солдат. Отряд не  вернулся,  возможно,  они  все  погибли.  Я
предлагаю только это и не больше - возможность поехать со  мной  в  поход,
переносить трудности, встречать опасность  лицом  к  лицу,  может  быть  и
умереть. Может, все мы сложим свои кости там, в Неизвестной Земле,  но  те
из  нас,  кто  вернется,  заслужит  полное  прощение  Сигрита  и  вернется
свободным человеком! - Он взглянул на чернобородого громилу. -  Я  ответил
тебе, приятель?
     Человек молчал.
     -  Отвечай,  Гомон,  -  рявкнул  комендант.  -  Отвечай,  когда  тебя
спрашивает дворянин.
     Гомон ухмыльнулся, и глаза его сверкнули.
     - Дворянин? Но он же сам признался,  что  такой  же  приговоренный  к
смерти, как и мы. И он хочет положить сотню  наших  жизней,  чтобы  спасти
свою! - Он грязно выругался, а затем взорвался. - Ты думаешь,  мы  дураки?
Идти за каким-то изнеженным дворцовым  щеголем,  который  использует  нас,
чтобы спасти свою шею? Боги и дъяволы, я лучше выберу эшафот и умру чистой
смертью,  вместо  того,   чтобы   снова   становиться   пешкой   в   руках
труса-дворянина, который слишком слаб, чтобы сражаться самому!
     Голт поджал губу.
     - Скажи мне, человек, - спросил он. - Что привело тебя сюда?  За  что
ты осужден?
     Гомон неприязненно посмотрел на Голта.
     - За что осужден? Это один из твоих высокорожденных друзей упек  меня
сюда. Но теперь ему уже не придется посылать на гибель хороших людей! - Он
снова выругался. - Чтобы удовлетворить твое любопытство, я расскажу. Я был
сержантом в конном пограничном отряде. Наш  капитан  был  щеголь  и  трус,
второй сын герцога. И он занимал  высокое  положение  не  благодаря  своим
заслугам, а благодаря рождению и связям при дворе.  Ничего  не  понимая  в
военном деле, разодетый, как  петух,  и  такой  же  глупый,  он  вел  нас,
пренебрегая советами опытных солдат, прямо в  западню  врагов.  Из-за  его
глупости хорошие люди гибли, как мухи, без малейшего шанса спастись, а сам
хлыщ сбежал,  спасая  свою  шкуру,  едва  услышал  звон  мечей.  Я  спасся
единственный из всех, я пробился через ряды варваров. Я вернулся в  лагерь
и увидел, что он наслаждается в своей палатке среди прихлебателей. Я  убил
пятерых, прежде чем добрался до него. - Гомон хищно обнажил  желтые  зубы.
Он поднял свои скованные железом руки и медленно сжал пальцы.
     - Вот этими руками я убил его, медленно. А он  просил  пощады.  Я  не
пощадил его тогда, не пощадил бы и сейчас. Я  сломал  ему  шею.  Петушиная
смерть для петуха. Он умер, стуча ногами, как цыпленок.
     Он засмеялся.
     - Это значило смерть и для меня тоже, но что смерть для меня? Ведь  я
многие годы ходил рядом с ней. И затем  я  стал  разбойником  на  дорогах.
Много кошельков я взял.  Толстых  дворянских  кошельков.  И  много  дворян
визжало, когда я щекотал  их  сталью,  пока  моя  несчастливая  звезда  не
привела меня сюда. Меня взяла полиция короля, когда я  валялся  пьяный.  И
теперь ты со своими мягкими изнеженными ручками, слабыми, в богатой одежде
и со своими щедрыми посулами! Ты предлагаешь мне идти с тобой,  довериться
тебе, позволить тебе  вести  меня  кончить  жизнь  в  пасти  какого-нибудь
чудовища, для твоего обогащения? Да пусть с тобой  идут  демоны!  Я  лучше
положу голову на эшафот, чем позволю обмануть себя снова!
     Голт, глядя на этого взбешенного громилу, холодно улыбнулся.
     - Значит, ты считаешь что у меня душа цыпленка и мускулы девочки?
     Глаза Гомона сверкнули:
     - Я никогда не буду служить человеку, который не сможет бросить  меня
на землю. Я не  хочу,  чтобы  моя  сила  служила  человеку,  слабее  меня,
независимо от рождения!
     Улыбка Голта стала широкой.
     - Так. - Он подал поводья жеребца Линднеру. - Держи.  -  И  затем  он
повернулся к коменданту, - сбейте с него цепи.
     - Милорд! - запротестовал главный тюремщик.
     - Сбейте цепи, я сказал! - выкрикнул Голт.
     Испуганный комендант поклонился.
     - Хорошо, сэр!
     Он выкрикнул приказ. Охранники вывели Гомона из строя, сверля глазами
Голта.
     - В чем дело?
     - Я тебе покажу, - рявкнул Голт. - Пусть они раскуют тебя и  приведут
обратно. Если ты очень не ослаб, пока был а тюрьме, я покажу тебе, кто  из
нас цыпленок, а кто боевой петух.
     Из-под бороды показалась медленная торжествующая дьявольская улыбка.
     - Милорд, ты хочешь попробовать свою силу на мне?
     - Если у тебя хватит мужества...
     - Мужества? Ха! - Крикнул Гомон. - Свинья, сними с меня эти железки.
     Его увели.  Голт  отстегнул  пояс,  протянул  его  Линднеру.  Шлем  и
кольчуга последовали за поясом. Затем он  снял  сапоги.  Теперь  он  стоял
обнаженный до пояса. На нем остались только кожаные штаны.
     Мышцы его тела сверкали на солнце, как смазанные жиром.
     - Милорд, - взмолился комендант. - Бороться с этим человеком,  значит
обречь себя на смерть. Он вовсе не ослаб  в  тюрьме,  он  отбирал  пищу  у
других. Цепи, которые он рвал голыми руками, могли бы  сдержать  льва.  Не
надо пробовать свои силы на этом звере...
     Голт холодно смотрел на него.
     - Мне в походе нужны звери, сэр комендант, и чем злее, тем лучше. Мне
нужны сильные и горячие люди. Мы с ним испытаем друг друга. Если он  убьет
меня, то мне нечего идти в этот поход. - Он повернулся к Линднеру.  -  Что
бы ни случилось, держи меч в ножнах.
     Линднер улыбнулся. Он не раз видел своего господина в деле.
     - Хорошо, милорд.
     Послышалось звяканье доспехов.  Вернулись  охранники.  Их  луки  были
наготове. Посреди шагал Гомон, плечи расправлены, руки напряжены,  на  них
четко выделялись громадные мускулы. В  глазах  горит  дьявольский  огонек.
Губы презрительно улыбаются.
     Он встал перед Голтом. Поклон его был очень низким и насмешливым.
     - Добрый господин, - сказал он. - Может мы начнем наш танец? -  Затем
он напружинил могучие руки и встал в позу.



                                    4

     Голт широко расставил ноги и пригнулся,  чтобы  встретить  нападение.
Гомон  шел  на  него  со  скоростью,  неожиданной  для  такого  громадного
человека. Голова его была наклонена вперед и  готова  была  встретиться  с
любым  препятствием,  встретить  любой  встречный  удар.  Он   намеревался
обхватить Голта. Барон понял его тактику - Гомон хотел захватить его  руки
и изо всех сил нанести удар головой в подбородок. Тогда битва бы неминуемо
закончилась, не успев начаться. Голт выждал подходящий момент, когда Гомон
уже стал считать, что сделано дело, и,  резко  наклонившись,  бросил  свое
большое сильное тело под руки Гомона, ему в  ноги.  Удар  получился  очень
сильным, и Гомон  упал  через  спину  Голта.  Голт  подхватил  его,  резко
поднялся и поворотом туловища швырнул бандита. Гомон полетел  как  камень,
пущенный  из  пращи,  и  затем  приземлился  на  голову  и  плечи,  сильно
ударившись о мраморные плиты.
     Такое падение оглушило бы любого обычного  человека,  но  когда  Голт
повернулся, то увидел, что Гомон легко вскочил на ноги, не хуже  акробата,
и снова улыбаясь смотрит на барона.
     - А ты кое-что умеешь. Да и спина у тебя крепкая. Теперь я  буду  это
знать...
     Он снова пошел на Голта, быстрый  и  легкий,  как  танцор.  Затем  он
провел какой-то прием, против которого барон не нашел защиты. Голт  ощутил
внезапно себя перышком. Захваченный за ногу и туловище, он  легко  вылетел
наверх, и затем Гомон швырнул его.
     Голт  приземлился  на  мраморный  пол  с  такой  силой,  что  у  него
перехватило дыхание. Он поднял голову и увидел, что бандит летит на  него,
намереваясь всей тяжестью обрушиться на  беспомощное  тело.  Но  Гомон  не
рассчитывал,  что  Голт  так  быстро  оправится  от  нападения  и   успеет
откатиться в сторону. Гомон упал рядом  с  бароном,  и  только  одна  нога
смогла задеть его. Хотя у Голта в голове все звенело от удара, он  схватил
ногу Гомона и резко рванул ее. Тело бандита описало дугу, перелетело через
Голта и ударилось о пол.  Однако  во  время  падения  Гомона,  Голт  успел
ухватить его за бороду и сильно стукнул его головой  о  камень.  Но  Гомон
уперся ногой в живот Голта и сильно дернув головой, так что в руке  барона
остались лишь клочья  грязных  волос,  перебросил  его  через  себя.  Голт
покатился по полу и вскочил на ноги. Гомон тоже был готов к борьбе. Барон,
опустив голову, кинулся на Гомона и сильно ударил его головой в грудь. При
ударе он подумал, что от такого столкновения  у  него  лопнет  голова  или
сломается шея, однако Гомон не выдержал, он ахнул и упал на спину.  Однако
он при этом успел схватить Голта за руку,  потянул  его  вниз  и  опять  с
помощью ноги перебросил его, сильно ударив при этом. Снова  барон  ракетой
взвился в воздухе. На этот раз  бандит  не  повторил  своей  ошибки  и  не
бросился на упавшего противника, но пока тот поднимался  на  ноги,  ударил
его в лицо.
     Из носа Голта рекой хлынула кровь.  Сзади  послышались  крики  гнева,
шум, но Голт повелительным криком успокоил их, приказав сохранять  тишину.
Он вовремя пригнулся, и следующий удар Гомона только просвистел возле уха.
Голт схватил ногу Гомона, дернул, и тот рухнул на пол. Пока он  поднимался
на ноги, Голт увидел своего жеребца, который рвался из рук Линднера и  еще
нескольких людей. Жеребец был приучен приходить на помощь  хозяину,  когда
ему приходилось трудно. Если лошадь вырвется, то Гомон вряд ли уйдет живым
от его могучих копыт и челюстей.
     Это падение оглушило Гомона, а у Голта  в  глазах  было  темно  после
сильнейшего удара по носу. И тот и другой  уже  достаточно  пострадали  во
время схватки, так что теперь они  разошлись  подальше  и  стояли,  тяжело
дыша. Их могучие груди вздымались и опускались,  мышцы,  мокрые  от  пота,
блестели на солнце. Голт  откинул  светлые  волосы  со  лба,  вытер  кровь
тыльной стороной ладони. Теперь они кружились друг возле друга,  выискивая
удобный момент для нападения. И  теперь  барон  почувствовал  возбуждение,
которое уничтожило боль и страх. Он любил борьбу, но редко ему встречались
достойные противники, с которыми он мог бы справиться один на один. И  вот
теперь такая встреча состоялась. И он  от  этого  ощущал  радость,  подъем
духа. К нему пришло второе дыхание,  мускулы  снова  стали  свежими,  мозг
ясный и острый, как бритва. Именно  теперь  пришло  время  проверить  свои
силы.
     Он бросился на Гомона без всяких ухищрений,  стараясь  захватить  его
тело обеими руками. Они схватились, как  два  быка,  обхватив  друг  друга
руками и острый тюремный запах ударил в  ноздри  барона.  Каждый  из  этих
двоих гигантов старался своими могучими руками  сокрушить  грудную  клетку
противника, сломать позвоночник, вырвать из груди воздух.
     Гомон был ужасно силен. Голт  чувствовал,  как  ребра  его  трещат  и
гнутся.
     Бандит шепнул в ухо Голту: - Ну, дворянчик, сейчас ты получишь,  чего
сам хочешь. Я сокрушу твои ребра, как спички.
     Голт не тратил драгоценного воздуха на ответ, так  как  могучие  руки
все крепче стискивали его. И сам Голт прикладывал  все  свои  силы,  чтобы
сломать кости соперника. Он дотянулся своей правой рукой до левой и раз за
разом все сужал  и  сужал  кольцо  рук.  Он  слышал,  что  дыхание  Гомона
изменилось, но в то же время  остатки  воздуха  покинули  его  легкие.  Он
пытался  вдохнуть  воздух,  но  внутри  у  него  казалось,  все  перестало
работать. Теперь уже все должно было решиться в ближайшие секунды. Ни один
из них не смог бы выдержать и минуты такого  напряжения.  Зрение  у  Голта
затуманилось, легкие горели, ребра трещали, но он все давил и давил. Но то
же самое делал и Гомон. В глазах у Голта было темно от недостатка  воздуха
и от боли в груди. Через секунду, через полсекунды, его объятия  ослабеют,
он не сможет сдерживать мощь Гомона и...
     Гомон внезапно крикнул, издал  какой-то  утробный  звук.  Его  хватка
начала почти незаметно ослабевать. Голт вдохнул  немного  воздуха  в  свою
пострадавшую грудь и с новой силой начал сжимать Гомона.
     - Боги! - это был крик отчаяния. Затем руки Гомона  разжались,  упали
вниз, колени подогнулись, и он чуть не увлек своим весом Голта. Преступник
беспомощно распростерся на полу, голова запрокинулась.  Голт  с  дрожащими
коленями и руками стоял над ним. Он почти ослеп и оглох и знал только одно
- наконец его противник повержен и лежит у его ног.
     - Милорд, оставьте его для палача. - Полдюжины  охранников  бросились
на Гомона, прижали его неподвижное тело к земле.
     Тот лежал на полу, как мешок с зерном.
     Голт отошел в сторону, грудь его  болела,  когда  он  вдыхал  жадными
глотками воздух, из носа  текла  кровь,  кровь  выступила  и  из  царапин,
оставленных ногтями Гомона на его спине. Он покачал  головой,  вытер  пот,
посмотрел на тело у своих ног. Разум уже возвращался к нему.
     - Он мертв? - прохрипел Голт.
     Толстый комендант опустился рядом с Гомоном на колени. Он слушал  его
грудь, затем поднялся на ноги и покачал головой.
     - Нет. Любой человек, не выдержал бы такого,  а  этот  громила...  Но
ничего, завтра топор доделает то, что не сделал ты, барон.
     - Нет, нет, он мне нужен. Если... - Голт замолчал. Огромная и  потная
грудь Гомона начала хрипло работать, как мехи, он постепенно начал дышать.
Вскоре глаза его открылись,  рот  был  широко  разинут,  вгонял  воздух  в
легкие. Медленно, с мучениями, гигант  поднялся  на  колени,  бессмысленно
помотал головой.
     Затем глаза его  постепенно  просветлели  и  он  взглянул  на  Голта,
стоящего над ним.
     Голт отступил назад. Он внезапно ощутил беспокойство и приготовился к
новому бою.
     - Хочешь еще?
     Рот не слушался Гомона, и в конце-концов он смог выдавить:
     - Еще! Боги и дьяволы! - он сел. - Но если... я мог бы  тренироваться
и лучше питаться... а не сидеть взаперти,  как  рождественский  гусь...  я
уверен... что исход борьбы был бы другим...
     Барон взял одежду, принесенную Линднером, вытер пот и кровь с лица.
     - Когда мы поедем, ты будешь хорошо  питаться.  Тогда  мы  попытаемся
побороться еще раз, и ты опять проиграешь... Но тогда тебе ссылаться будет
не на что.
     В глазах Гомона вспыхнул огонек. Он с  трудом  поднялся  на  ноги,  и
встал, шатаясь и потирая грудь.
     - Когда поедем? Это не для таких, как я.
     - Ты поедешь, если захочешь подчиняться  мне,  -  Голт  встретил  его
взгляд. - Или ты считаешь, что я из тех щеголей,  которым  ты  служить  не
можешь? - Рот его искривился, в словах прозвучала ехидная насмешка.
     -  Милорд,  ты  боролся  хорошо,  -  поспешно  вступил   в   разговор
управляющий. - Но я опять хочу сказать,  что  ты  не  должен  брать  этого
человека. Нет пределов его вероломству и коварству. Он принесет экспедиции
гораздо больше вреда, чем пользы!
     - Об этом должен беспокоиться я, а  не  ты,  -  сказал  Голт.  -  Ну,
парень? Завтра эшафот, или хорошая лошадь, добрый меч и шанс  на  свободу,
если ты поедешь со мной и будешь выполнять мои приказы.
     В  глазах  Гомона  не  было  ни  особой  почтительности,  ни  чувства
поражения. Силы возвращались к нему, а с ними гордость, презрение, чувство
собственного достоинства. Он долго молчал, глядя на Голта.
     Затем он еле заметно улыбнулся, и это вовсе не была приятная улыбка.
     - Хорошо, милорд, - сказал он, - Я поеду с тобой и буду выполнять все
твои приказы - но до тех пор, пока буду видеть, что ты лучше меня.
     - Отлично, - Голт улыбнулся, преодолевая боль в лице. - Теперь  мы  с
тобой связаны этим условием. Я должен доказывать  свое  превосходство  над
тобой, и пока я это смогу, твой меч, -  мой.  -  Он  повернулся  и  пошел,
слегка прихрамывая.
     - Смотри за ним, Линднер. Теперь из этих подонков мне  нужно  набрать
еще девяносто девять.
     Действительно подонки - убийцы, разбойники с  большой  дороги,  воры,
сутенеры, насильники... Из двух сотен человек,  которые  изъявили  желание
поехать с ними, вместо того, чтобы кончить жизнь под топором палача,  Голт
выбирал очень тщательно, принимая во внимание силу, возраст,  ум,  отдавая
предпочтение тем, кто хорошо владел оружием. Тем не менее выбор был не так
широк, и отобранная сотня  привела  бы  в  отчаяние  человека,  привыкшего
командовать  опытными,  преданными,  дисциплинированными  солдатами.  Даже
мужество Линднера поколебалось.
     - Милорд, как мы будем командовать этой бандой обезьян? -  Голт,  уже
полностью одетый, горько ответил.
     - Я думаю,  что  нам  Гомон  поможет  ответить.  -  Он  повернулся  к
укрощенному гиганту, который ходил за ним вдоль рядов, изредка  показывая,
кого ему следует взять с собой.
     - Этого. И этого ублюдка тоже... - Но Голт  не  всегда  следовал  его
советам.  Он  вовсе  не  хотел,  чтобы   Гомон   сколотил   группу   своих
приверженцев. Голт сказал:
     - Гомон, ты будешь выполнять все мои приказы, верно?
     - Я сказал, милорд.
     -  Тогда  я  приказываю,  чтобы  ты  нес  полную  ответственность  за
дисциплину этой толпы. Те, кто нарушат ее, будут отвечать перед  тобой,  и
ты можешь поступить с ними по собственному разумению. В свою  очередь,  ты
будешь ответственен передо мной. Понял? Ты в ответе за этих подонков и бог
помоги тебе, если будут случаи неподчинения, измены, трусости, отказа идти
в бой.
     Гомон недоуменно молчал и моргал.
     - Ты поручаешь мне командовать ими?
     - До той степени, что я сказал.
     - Отлично, черти, дьяволы, - Гомон недоверчиво качал  головой.  Затем
он расхохотался, глаза его горели дьявольским огнем. - Хорошо! -  Внезапно
он повернулся к толпе и встал, уперев руки в бока, расставив свои  толстые
ноги.
     - Вы слышите, грязные подонки? Вы согласились идти в поход,  воевать,
быть армией! Клянусь всеми демонами ада, я прослежу,  чтобы  вы  выполняли
свою клятву! Тот, кто ее нарушит первым, конечно если  первым  не  буду  я
сам, будет иметь дело со мной, а вы знаете, что я могу  сделать!  Со  мной
вам лучше не уклоняться от боя с врагами. Если вы не хотите  познакомиться
с кулаками и мечом Гомона, то вы будете сами рваться  в  бой!  Вы  слышите
меня, вонючки? Вы хорошо слышите меня?
     В рядах людей пробежал шепот, в  котором  слышался  страх  и  трепет.
Гомон снова засмеялся.
     - Они все поняли, милорд. Тебе можно не беспокоится о них.  Но  только...
- Он еле заметно улыбнулся. - Но только тебе  придется  присматривать
за мной. Если ты потеряешь мое уважение или будешь плохим командиром...
     - Я постараюсь, чтобы этого не произошло, - сказал Голт и  уселся  на
коня. Он взглянул на Гомона, охранников  и  коменданта.  -  Сбейте  с  них
оковы, вымойте и накормите. Отряд солдат отведет их  во  дворец,  где  они
получат одежду, лошадей, оружие и прочее снаряжение. Не  теряйте  времени.
Мы должны выехать завтра на рассвете. - Едем, Линднер.
     И он развернул коня к воротам.
     Альбрехт в сопровождении полуволка Эро присоединился к  Голту,  когда
тот проезжал через ворота.
     - Ты очень силен, барон, - но его обычная  ирония  лишила  комплимент
всякой искренности. - Но мой кузен Барт тоже был очень силен. Он пропал  в
Неизвестной Земле, той самой, куда ты поведешь это войско оборванцев.
     Голт внимательно посмотрел на него.
     - Ты думаешь, что твой кузен мертв?
     - Мой дорогой кузен, - сказал Альбрехт, - был очень умен и хитер.
     - Это относится и ко всей вашей семье.
     Альбрехт захохотал, довольный замечанием Голта.
     Действительно, - Затем он посерьезнел. - Ты,  Голт,  учти,  Барт  был
хороший воин, да и отряд его состоял  из  опытных  солдат.  Может,  он  не
возвратился не потому, что погиб. Может он сам решил пока не возвращаться.
     - В таком случае он отправил бы королю донесение.
     - Может быть. А может и  нет.  Может  он  там  нашел  сокровища,  или
что-нибудь еще, что решил использовать для  себя.  Я  же  сказал,  что  он
хитер. Если жив, что наверняка  возможно,  он  не  хочет,  чтобы  об  этом
узнали. Так что добавь еще одну опасность к тем, что  ждут  тебя  впереди.
Если Барт остался в Неизвестной Земле по доброй воле, то он  наверняка  не
позволит тебе доставить вести об этом королю. Если  это  случиться,  то  я
очень надеюсь, что ты убьешь его, если будет необходимо.
     Голт повернулся в седле.
     - Странно слышать это. Ведь он твой кузен. -  Он  нахмурился.  -  Мне
кажется, что ты хочешь, чтобы он был мертв, а если он жив, ты желаешь  мне
убить его.
     - Я скажу только, что там, куда вмешивается Барт - добра не жди. Если
он тебе встретится, не доверяй ему. Если он будет угрожать тебе, не  давай
ему ни малейшего шанса. Он безжалостен, упрям и считается только со своими
интересами.
     - Я думаю,  что  говоря  все  это,  ты  тоже  не  забываешь  о  своих
интересах, - намекнул Голт.
     - Конечно, - не моргнув глазом сказал Альбрехт. - Пока его смерть  не
удостоверена, его земли находятся во владении короны; как и твои. Но когда
он будет мертв, и это будет доказано, я унаследую его земли.  Однако  и  я
хочу только предупредить тебя, если он жив, не верь ему ни в  чем,  и  при
малейшей угрозе бей первым и  посильнее,  насмерть,  -  он  повернул  свою
лошадь. - Я покидаю тебя, так как у меня много дел. Увидимся завтра. Идем,
Эро, - и он, пришпорив коня, поскакал.
     Голт смотрел ему вслед,  а  затем  вместе  с  Линднером  поскакал  во
дворец.
     Размышляя по дороге, он решил,  что  о  предупреждении  Альбрехта  он
ничего королю не скажет, но будет иметь  его  ввиду.  Трубач  поднялся  на
стременах и из его блестящей трубы вырвались золотые звуки. Голт, сидя  на
своем Ужасе, одетый в сверкающую кольчугу, внимал последние глотки воздуха
Мармбурга. Он повернулся и  осмотрел  колонну  всадников  и  обоз  вьючных
животных. В рядах его разношерстной армии  не  было  никакого  порядка,  и
Гомон разъезжал  вдоль  отряда,  ругая  их,  угрожая  им  адскими  муками,
проклятиями и страшными наказаниями здесь, на земле, если они не выровняют
ряды и не будут держать соответствующие интервалы. Звуки  трубы  поднялись
вверх и стихли, отражаясь угасающим эхом от мраморных башен. Голт, стоя на
стременах, поднял руку, резко опустил ее вниз.
     - Вперед! - приказал он.
     Ужас пустился рысью. За ним по мраморной мостовой  зазвенели  подковы
копыт,  звяканье  металлических  доспехов  и  оружия,  фырканье  и  ржание
лошадей, ругань Гомона. Колонна постепенно набирала скорость, она  выехала
через ворота дворца и поехала по просторным улицам города  под  любопытным
взглядом зевак, которые встали в такую рань.
     Справа от Голта ехал  сам  король.  Его  молочно-белый  конь  казался
огромным даже рядом с гигантом Ужасом. Доспехи короля, украшенные  золотом
и драгоценными камнями, сверкали в лучах восходящего солнца. Они  ехали  в
тишине по прекрасному  бело-розовому  городу.  Изредка  эти  нежные  цвета
оживлялись зеленью парков, затем перед ними  появилась  стена,  толстая  и
массивная, сделанная из сверкающего мрамора. Ворота были открыты.  Вход  в
город был свободен для всех желающих. Они  проехали  через  рукав  Джаала,
широкой лентой опоясывающий город. И здесь над рекой, Сигрит остановился.
     - Ну, Голт, - сказал он. - Отсюда ты едешь один. Ты  знаешь,  дорогой
барон, что все мои добрые пожелания с тобой, -  губы  короля  под  светлой
бородой  искривились  в  улыбке,  когда  он  посмотрел  на  остановившуюся
колонну. - Подписать сотню прошений о помиловании и прощении - это большая
работа. Но я с радостью проделаю это, если они все вернуться назад живыми.
- Глаза его сузились,  стали  более  мягкими  и  добрыми  под  золотистыми
бровями. - А ты сам, особенно, - добавил он.
     - Ваше Величество, я сделаю все, что смогу, не  пожалею  ни  сил,  ни
жизни, чтобы поход закончился удачей. Больше я ничего обещать не  могу,  и
не буду.
     - Ты больше и не должен ничего обещать, -  Сигрит  хлопнул  Голта  по
плечу. Он пристально  посмотрел  в  глаза  Голта,  и  у  того  перехватило
дыхание. - Возвращайся, мальчик, - хрипло  сказал  Сигрит.  -  Возвращайся
живым. - Затем он сильно, хотя в этом и не  было  необходимости,  хлестнул
своего коня и поскакал обратно через мост.
     Голт смотрел ему вслед. Затем он снова дал сигнал, прозвучала труба и
колонна изгоев двинулась в путь.
     В этот день они проехали сорок миль и сделали лагерь у  самых  границ
Бурна. Еще один такой переход, и они  будут  у  северных  границ,  где  от
Великих Болот Кушна  их  будет  отделять  только  тонкий  перешеек  Страны
Варваров, Темной страны.
     Голт вместе с Линднером ужинал в своем шатре. Вместо вина у них  была
вода. После долгой изнурительной  езды,  когда  тело  его  все  болело  от
последствий вчерашней борьбы, Голт  предпочел  бы  вино,  но  в  поход  по
приказу короля вина не взяли. И хотя вино можно было  достать  в  деревне,
Голт удержался и не послал никого за ним.
     Когда все устроились на  ночлег,  Голт  проехал  по  лагерю.  Линднер
сопровождал  его.  В  лагере  царило  приподнятое   настроение.   Отовсюду
слышались веселые песни. Люди праздновали временное избавление от  смерти.
О том, что ждет их завтра, они не думали. Самое главное было  в  том,  что
они были свободны, животы полны, на руках и ногах не было цепей, и  их  не
ожидал топор палача.
     Да, это крепкие люди, - подумал Голт, - и если ему удастся держать их
в руках, сделать из них боевой отряд, то с ними можно  идти  куда  угодно.
Вдруг он напрягся, рука потянулась  к  мечу.  Невдалеке  раздались  крики,
самая страшная ругань, какую он когда-либо слышал. С  земли  вскочили  два
человека. Их силуэты четко выделялись на фоне  костра,  в  руках  сверкали
мечи. Голт уже приготовился вмешаться,  как  из  темноты  появился  третий
силуэт и раздался громовой голос Гомона. - Ну, вы,  ублюдки!  Разве  я  не
говорил, чтобы среди нас не было драк? - Оба повернулись к нему,  держа  в
руках мечи, но он бесстрашно прыгнул между ними, так  что  они  не  успели
сообразить. Его огромные руки схватили двух спорщиков  и  сжали  их.  Мечи
вырвались у них из рук. Тогда Гомон  схватил  их  за  воротники  и  сильно
ударил головами. Раздался глухой стук и оба  в  бессознательном  состоянии
рухнули у костра. Гомон выругался. - В следующий раз я сломаю вам  шеи,  -
сказал он и снова исчез в темноте.
     Линднер перевел дыхание.
     - Да, этот человек, не теряет времени зря.
     - Да, - подтвердил Голт. - Он держит свое обещание.
     - Пока новая метла чисто метет.
     - И пока она новая, мы можем пойти отдохнуть. Идем  в  шатер.  Завтра
долгий путь.
     Пришло утро. Они поднялись рано и ехали весь день.  Они  остановились
на ночь у самой границы империи, охраняемой конным отрядом  пограничников.
На рассвете следующего дня они пересекли границу и въехали в  мрачный  лес
Страны Варваров.
     Теперь каждую минуту их подстерегала опасность.
     Голт выслал конный разъезд разведчиков. Основной отряд пробирался  по
старому, густому, дремучему лесу. Еще до того, как они углубились в  него,
Голту показалось, что за  ними  следят.  А  однажды  он  увидел  человека,
закутанного в меха и одетого в рогатый серебряный шлем. Человек  шагнул  в
густые непроходимый заросли и исчез из виду.  Голт  даже  не  был  уверен,
действительно ли он видел кого-либо.
     Гомон был везде - впереди и сзади отряда, с разведчиками,  с  конными
разъездами. В полдень они выехали из леса на равнину, и тут на них напали.
Варвары неслись на остророгих красных быках, размахивая боевыми  топорами,
с двумя лезвиями, издавая воинственные  клики  на  чужом  языке.  Бой  был
долгим, упорным и кровавым. Но  варвары  в  конце  концов  уступили.  Голт
потерял троих, но это всего десятая часть того, что потеряли варвары. Один
Гомон, как успел  заметить  Голт,  прикончил  с  полдюжины  этих  свирепых
наездников. Он действовал очень умело и мужественно,  как  старый  опытный
солдат, впрочем он и был таким.
     Наконец они скрылись под  покровом  леса.  Варвары,  получив  хороший
урок, больше их не беспокоили, и люди, вложив окровавленные мечи в  ножны,
поехали дальше.
     Этой ночью они устроили лагерь без костров, и каждый по  очереди,  не
исключая  Голта  и  Линднера,  охраняли  лагерь.   В   промежутках   между
дежурствами Голт проверял лагерь, но всегда Гомон оказывался раньше его.
     Голт встретил Гомона, когда тот распекал задремавшего часового. Когда
он навел порядок, Голт пошел за ним.
     - Молодец, Гомон. Твое усердие мне нравится.
     Он скорее почувствовал, чем увидел в темноте сардоническую  улыбку  и
блеск в глазах, когда гигант посмотрел на него.
     - Каждый человек занимается своим делом, милорд. Мое ремесло - война,
я солдат, и мастер своего дела. Когда мастер занимается своим делом, то он
забывает обо всем, а тем более от этого зависит  и  моя  жизнь.  Я  всегда
уважаю того, кто равен мне по мастерству. Должен сказать, что  ты  хороший
солдат, милорд. Я еще никогда не видел дворянина, который бы отказался  от
сна, чтобы проверить часовых.
     - Значит ты никогда не служил королю, который в этом деле превосходит
нас обоих. Или моему отцу, у которого я постигал военную науку.
     Гомон хмыкнул.
     - Но все же ты первый дворянин, который  мне  понравился  в  бою.  Но
время покажет. - Он повернулся и исчез в ночи.
     Голт посмотрел ему вслед и вернулся  в  свой  шатер.  Он  лег  спать,
положив меч возле себя, как любовницу.
     Снова утро, и снова трудный переход по дремучим  зарослям.  В  десять
часов новое нападение варваров. Здесь не было места, чтобы  встретиться  и
отражать нападение, но лошади были быстрей,  чем  неповоротливые  быки,  и
Голт отдал  приказ  отряду  скакать  вперед.  А  сзади  несколько  человек
отбивали яростные атаки. К полудню отряд во главе  с  Голтом  вырвался  из
лесного мрака. И  барон  выругался,  когда  его  жеребец  сбился  с  шага,
замедлив скорость. Голова отряда попала прямо в болото, в трясину, которая
захватывала ноги лошадей,  и  люди  становились  легкой  добычей  людей  в
рогатых шлемах, которые ощущали мрачное удовольствие  от  крови  и  резни,
безжалостно давили их, прижимая к болоту, загоняя в трясину.
     Стоял ужасный шум. Лошади жалобно ржали, пытаясь вырваться из  топкой
грязи. Сзади, в лесу звенела сталь и кричали люди. Странные звери  кричали
впереди, в болоте и сзади, в лесу. Голт попытался повернуть жеребца назад,
к лесу, чтобы помочь обороняющимся людям, но грязь слишком сильно схватила
лошадь. Она могла только скакать прямо вперед, утопая  по  самый  живот  в
грязи. Варвары теснили обороняющихся в  болото.  Голт  кричал  и  ругался.
Поражение казалось неминуемым. А поход еще только начинался. Но он  ничего
не мог поделать.
     Вскоре весь отряд был уже в болоте вокруг него. Варвары  выезжали  из
леса, широкие  копыта  их  быков  давали  им  большое  преимущество  перед
лошадьми в этой трясине, а так как их гораздо больше, чем людей Голта,  то
битва была совершенно безнадежной. Исход ее был очевиден. Но тут случилось
чудо. Когда варвары выехали из  леса,  они  остановили  своих  быков.  Они
стояли на краю болота и в страхе  смотрели  на  раскинувшийся  перед  ними
бескрайний океан жидкой грязи. Кое-где на поверхности  лопались  пузыри  с
каким-то зловещим  утробным  звуком.  Варвары  что-то  говорили  на  своем
гортанном языке. Внезапно  они  повернули  своих  неповоротливых  быков  и
исчезли среди переплетенных стволов в лесном мраке.
     Это было очень неожиданно и  совсем  непонятно.  Голт  вложил  меч  в
ножны, пытаясь сообразить, что же произошло. Затем он понял. Когда  лошадь
Гомона с хлюпаньем приблизилась к нему и Линднеру, он уже все знал.
     Гомон, весь в крови от десятка  ран,  полученных  в  битве,  ехал  на
лошади, которая по грудь погружалась в жидкую массу прежде,  чем  находила
опору для ног. Лицо Гомона сияло, глаза возбужденно блестели.
     - Милорд, мы отбили этих ублюдков!
     Губы Голта изогнулись в горькой улыбке.
     - Не ты, Гомон, это... Болота Кушна. Они прикончили бы и тебя и меня,
и всех остальных. Но их остановили Болота Кушна.
     Возбуждение постепенно угасло на лице Гомона. Он посмотрел вдаль,  на
унылую бесконечную грязь.
     - Это, - сказал он, - и есть Болота Кушна?
     - Это только начало. Вероятно,  лесные  люди  не  пожелали  забраться
сюда. Голт плюнул с остервенением. - Должен сказать, что я понимаю их.  Но
во всяком случае теперь наши тылы в безопасности от них.
     Покрытое шрамами лицо Гомона темнело, когда  он  смотрел  на  мрачную
картину.
     - И мы должны  все  это  пройти?  И  только  тогда  мы  доберемся  до
Неизвестной Земли?
     Голт хрипло расхохотался.
     - Гомон, это только край болот. Самое начало. - Глаза его  сверкнули.
- Помни - стойкость характеризует солдата. Подожди, мы  еще  доберемся  до
трудного места. - Затем он  взял  поводья  и  тронул  жеребца  шпорами.  -
Поехали, - сказал он и подал знак трубачу. Его огромный жеребец, по  грудь
утопая в грязи, с трудом пошел вперед.
     Остаток дня был сплошным кошмаром. Голт ехал  во  главе  и  выискивал
твердые участки, где могли бы проехать остальные. Но в  этом  море  жидкой
грязи это было неимоверно трудно.  Его  жеребец  трудился  изо  всех  сил.
Каждый шаг отнимал у него столько сил, сколько он истратил бы в  скачке  в
течение часа по нормальной дороге.
     С морды лошади хлопьями слетала кровавая пена, бока  вздымались,  как
огромные кузнечные меха, под бедрами Голта. Но когда он выдохся и  не  мог
двигаться дальше, встал неподвижно, весь дрожа и опустил  голову,  впереди
перед ним простиралось все такое же безбрежное море серой грязи.
     Во время  пути  они  потеряли  еще  двоих,  которые  погибли  ужасной
смертью. Они сошли с пути, который  проложил  Голт.  Их  лошади  увязли  в
трясине. Они почти мгновенно утонули. Только жалобное ржание  лошадей,  да
предсмертные крики всадников были  погребальной  песней  на  их  бездонной
могиле. Хотя их товарищи пытались бросить веревки,  но  было  уже  поздно.
Дюйм за дюймом грязь засасывала эти открытые  в  крике  рты,  затем  носы,
глаза и вскоре грязь сомкнулась над их головами, и ничто уже не напоминало
об ужасной трагедии.
     Они исчезли и казалось, что их  никогда  не  было.  Земля  взяла  их,
поглотила без следа. Зловеще краснеющее  небо  стало  будто  снижаться  на
болото.  Ядовитые  испарения  наполнили  воздух.  Даже  Голт  почувствовал
безысходное отчаяние. Но вот его жеребец поднял голову, встряхнул  гривой,
закусил удила и снова пошел вперед.
     И когда уже близился вечер, Голт, у которого забилось сердце,  увидел
далеко впереди зеленую растительность, а за ней  кроны  деревьев.  Значит,
близится суша. Он едва сдержал желание пришпорить коня. Он  и  так  делал,
что  мог.  Голт  взглянул  на  небо,  которое  приняло  кровавый  цвет,  и
вздрогнул.
     Высоко над ним, почти на  пределе  видения,  зловеще  кружили  черные
точки, как стая ворон. А эти птицы, или может летающие существа, вероятно,
были огромных размеров - и их были сотни. Как клочья  пепла  от  сожженной
бумаги над огнем, они кружились, парили над ними. Это  было  что-то  новое
для него, новое и пугающее.
     Наконец жеребец с хлюпаньем выбрался из чавкающей  грязи  на  твердое
место. Эти черные создания развернулись и полетели к  северу.  Вскоре  эта
громадная стая растаяла в вечернем небе.
     Голт вздрогнул и схватился за меч. Жеребец выбрался на высокое  место
и снова остановился. Он  стоял,  тяжело  дыша,  весь  облепленный  грязью.
Вскоре весь отряд  собрался  возле  него  и  начал  разбивать  лагерь  для
ночлега.



                                    5

     Он проводил и лучшие ночи.
     За ними был океан грязи и топи, впереди - неизвестность.  Вокруг  них
росли странные незнакомые  деревья  и  кустарники.  Люди  наломали  веток,
разожгли костры и собрались вокруг них,  недовольно  бормоча.  Однако  они
замолкали, когда Голт делая обход, проходил мимо них. Но он чувствовал  их
недовольство. Погибло шесть человек - трое в бою с варварами, один умер от
ран, двоих поглотило болото. Они не рассчитывали на такое. Тюрьму и  топор
палача их разум мог понять. Но что ждало их впереди, если  то,  через  что
они прошли, всего только  небольшая  часть  и  даже  не  начало.  Их  мозг
отказывался это воспринимать.
     И все же, несмотря ни на что, ночь прошла спокойно, если  не  считать
ужасных пронзительных криков, которыми наполнилась ночь,  когда  на  землю
спустилась  тьма.  Звуки  были  самыми  разнообразными  -  рев,  хрипенье,
кваканье, вой - ни один смертный не мог бы назвать тех, кто производил эти
леденящие кровь звуки. Но кто бы это ни был, он  держался  на  расстоянии,
оставался невидимым. Может быть, огонь удерживал его. И когда пришло утро,
все стихло. Люди поднимались встревоженные,  напряженные.  Завтрак  их  не
развеселил. Они оседлали усталых лошадей и поехали. Только Гомон был шумен
и неутомим, как обычно. Он  беззаботно  ругался,  подгонял  их,  будто  бы
пастух.
     Они перевалили  через  холм  и  начали  спускаться  вниз,  по  другой
стороне, продираясь через первозданный лес, состоящий  из  неизвестных  им
деревьев, перевитых лианами, и колючками кустарника...  Туман  -  нет,  не
туман, а пар, исходящий из самых глубин земли, скапливался у  поверхности.
Уши лошади Голта были напряжены. Она боялась  этой  земли,  где  все  было
незнакомо, чуждо, враждебно.
     Они спустились с холма и увидели деревню.
     Деревня была очень бедная, и, казалась, совсем не  приспособлена  для
человеческого  жилья.  В  деревне  стояли  избушки,  сделанные  из  ивовых
прутьев, обмазанных грязью,  а  крыши  покрыты  тростником.  Ничего  более
жалкого и несчастного Голт не видел никогда. Однако он не стал въезжать  в
деревню сразу. Он остановил лошадь и стал осматривать окрестности.
     Эти жалкие домишки расположились на топкой грязной  равнине.  За  ней
виднелись примитивные причалы, о которые бились лодки. На берегу  сушились
растянутые  рыбацкие  сети.  За  причалами  начинались   болота.   Заросли
тростника поднимались из грязной стоячей жижи, и эти заросли  простирались
далеко-далеко, насколько можно было видеть глазом. Чайки и цапли кружились
над болотами, изредка ныряя вниз за добычей.
     Внезапно Голт  насторожился.  Посреди  деревни  он  увидел  небольшую
площадь,  на  которой  собрались  жители  деревни.  Они  были   наполовину
обнажены, а вокруг бедер у них были  какие-то  зеленые  повязки,  очевидно
сделанные из тростника.
     Они толпились в самом центре площади вокруг  чего-то,  чего  Голт  на
таком расстоянии не смог рассмотреть.  Что-то  большое  и  зеленое.  Голту
показалось, что оно привязано к столбу.
     Сзади послышался голос Линднера.
     - Кажется эти люди вполне безобидны. Рыбаки, а не  воины.  Время  для
них остановилось, да и нас гораздо больше.
     - Да, - сказал Голт. - Мы идем. - Он  поднял  руку  и  подал  сигнал.
Отряд двинулся дальше.
     Когда звук сотен копыт нарушил тишину жалкой грязной деревушки, толпа
народа на площади распалась, и все повернулись к пришельцам. Они  свободно
пропускали отряд, проезжающий мимо с обнаженными мечами. Голт остановился.
Он смотрел, как проезжали его люди, с изумлением  рассматривавшие  жителей
деревни. Да, тростник. Их набедренные повязки из тростника. Глаза  жителей
со страхом и трепетом  смотрели  на  проезжающих.  Голт  увидел,  что  они
действительно безобидны  -  маленькие,  щуплые,  они  имели  все  признаки
вырождения, деградации  -  пустые,  ничего  не  выражающие  глаза,  полное
отсутствие подбородков. Все они были похожи друг на друга, как  будто  они
все были членами одной большой семьи, и  в  деревне  жили  только  братья,
сестры, отцы и матери, двоюродные братья и сестры. И если бы они были овцы
или коровы из его стада, он  бы  без  жалости  перерезал  их  всех,  чтобы
избавиться от последствий такого противоестественного кровосмешения.
     Но они были всего лишь затерянное в бескрайних болотах племя жителей.
И когда Голт  спешился  и  прошел  между  ними  с  обнаженным  мечом,  они
испуганно жались друг к другу, что-то щебеча на странном  языке,  которого
Голт никогда не слышал, хотя сам говорил на трех языках.
     Затем, когда толпа расступилась перед ним, он увидел столб на площади
и то, что  было  привязано  к  нему.  Голт  остановился,  разинув  рот  от
изумления.
     После катастрофы,  Всемирного  Пожара,  постигшего  Землю,  появилось
много загадочных  существ.  До  катастрофы,  как  утверждалось  в  древних
легендах, человек был человеком, а зверь -  зверем.  Но  во  время  недели
пожара в воздухе появился какой-то дьявольский дух или  что-то  другое,  и
когда Земля чуть не сгорела  дотла,  все  на  ней  изменилось.  Катастрофа
породила существ, которые не были ни людьми,  ни  животными,  и  одним  из
примеров были полуволки. А это существо, как предположил Голт,  тоже  было
порождением мировой катастрофы, хотя он  никогда  не  видел  и  не  слышал
ничего подобного.
     Крепко связанное веревками, существо прижималось к столбу,  глядя  на
Голта выпученными глазами, сидящими  в  обезображенной  голове.  Оно  было
такое же высокое, как Голт,  с  могучими  толстыми  ногами  и  слабенькими
тонкими руками. Это не был человек, но и не  лягушка,  а  какая-то  жуткая
смесь их обоих размером с человека. Он был покрыт  зеленой  кожей  и  имел
огромный рот, способный, как ни странно, выражать эмоции.  Огромные  глаза
светились страхом, нет,  смертельным  ужасом.  Мускулистые  зеленые  ляжки
непрерывно боролись со стягивающими их  узлами.  белый  мешочек  кожи  под
горлом пульсировал в такт дыханию. Бесцветный язык,  длиной  с  предплечье
человека, высовывался изо рта.
     Голт посмотрел на него, а затем, почувствовал  неодолимое  отвращение
от безобразного вида этого существа, отвернулся.
     - Боги и дьяволы! - выдохнул Линднер.  -  Что  это  за  чудовище?  На
четверть человек и на три четверти - жаба! Клянусь бородой  отца,  он  еще
безобразнее, чем полуволк!
     Голт повернулся к шушукающей толпе деревенских жителей.
     - Кто здесь вождь? - спросил он. Но люди выразили полное непонимание.
Голт повторил вопрос на языке Страны Света, и опять никто не  откликнулся.
Затем он перешел на гортанный язык, и хотя большинство людей все равно  не
поняли его, отозвался какой-то старик, у которого  почти  не  было  лба  и
седые волосы смешивались с бородой.
     С ужасом глядя на меч Голта, он чуть не упал в обморок от страха.
     - Скажи, - сказал Голт на языке варваров. - Кто этот народ?  Что  они
здесь делают, и что это? - он показал на это  существо,  покрытое  слизью,
которое было привязано к деревянному столбу.
     - Мы жители болот, и наша деревня называется Трах. Мы  всегда  здесь,
сиятельный.
     - Ясно, - пробормотал Голт. - А что это? -  и  он  опять  показал  на
привязанное чудовище.
     - Это Ранах, сиятельный, - старик съежился. - Он был ранен и полз  по
берегу. Наши юноши схватили его и притащили сюда для развлечения.
     - Развлечения?
     - Да, сиятельный. Это большой праздник, когда  нам  в  руки  попадает
Ранах. Он умирает так медленно.
     - Что? - Голт удивленно посмотрел на него сузившимися глазами.
     - Сиятельный никогда не убивал  лягушек?  Сиятельный  не  знает,  что
когда ноги лягушки поджаривают, они живут,  танцуют  на  сковороде?  Разве
сиятельный не знает, что если лягушку разрезать на  части,  то  они  будут
жить целый день и ползать самым уморительным образом? Таковы все лягушки и
таковы Ранахи. И теперь мы поймали Ранаха, мы  разрежем  его  на  части  и
будем развлекаться, глядя, как ползают эти две половинки.
     - Ясно, - сказал Голт, стараясь не встречаться взглядом со  стариком,
в глазах которого сиял восторг. - А эти Ранахи опасны? Они рвут ваши сети,
крадут рыбу, убивают людей?
     Старик расхохотался.
     - Ранахи опасны? Нет, сиятельный. Только  очень  проворны.  Мы  редко
ловим их, хотя Болота Кушна кишат ими. Но когда нам удается поймать его, у
нас большой праздник. Ведь две половинки живут целых двенадцать часов.
     - Но почему? - Голт отчетливо выделял слова. - Почему?  Ведь  они  не
вредят вам?
     Старик посмотрел на него с искренним непониманием. - Почему?  Потому,
что это забавно. А почему нельзя? Ведь  он...  -  старик  почесал  голову,
подыскивая слова. - Ведь он не человек. Разве этого не достаточно?
     - Достаточно. Для таких, как вы, - сказал Голт.  -  Он  повернулся  и
подошел к столбу. Выпученные глаза были действительно совсем другими,  чем
у людей. Таких глаз он никогда не видел. И все же в глубине этих глаз жабы
Голт уловил чувства, разум. Это были глаза и жабы и в то  же  время  глаза
человека. Они смотрели на Голта с отчаянием  и  все  же  с  надеждой.  Они
умоляли Голта, и тот отвернулся.
     - Старик!
     - Да, сиятельный!
     - Ты сказал, что это существо пришло из Болот Кушна. Там много, таких
как оно?
     - Да, сиятельный.
     Голт глубоко вздохнул.
     - Тогда освободи его.
     Старик заморгал.
     - Почему, сиятельный?
     - Освободи его. Меня послал могущественный король из страны,  которая
лежит за этими болотами. Я принес с собой меч  и  закон  короля.  Ни  одно
существо без его приказа не может быть подвергнуто такой пытке.
     - Пытке? Сиятельный, - это же удовольствие!  -  Старик  повернулся  и
что-то  прокричал   в   толпу.   Голт   увидел   удивленные   взгляды.   -
Присоединяйтесь к нашему празднику! Посмотрите, как две  половинки  Ранаха
будут  ползать  по  площади.  Это  зрелище,  которым  никогда  не  надоест
наслаждаться.
     Голт посмотрел на него и плюнул. Он повернулся.
     - Линднер, - сказал он. - Следи за толпой. Я освобожу его. - Затем он
острым мечом разрезал веревки, которыми был связан Ранах.
     Большое сильное  существо  сильным  прыжком  соскочило  со  столба  и
присело на корточки, глядя со странным выражением на Голта, возвышающегося
над ним, Голт отшатнулся на месте, когда перепончатая лапа - рука,  совсем
не похожая на человеческую, дотронулась до него чужим, холодным, скользким
пальцем. Затем Ранах взял его руку и прижал ее к холодному  широкому  лбу.
Дрожь пробежала по телу Голта.
     Крики гнева и разочарования донеслись из толпы жителей.
     - Все нормально, - сказал Голт  Ранаху,  убирая  свою  руку.  Розовый
шейный мешочек затрепетал и из широкого  рта  раздался  мурлыкающий  звук.
Затем он снова сел на корточки, совсем по-лягушачьи.
     Голт  был  удивлен  разумным  выражением,  которым  светились   глаза
гигантской лягушки. И вдруг понял,  что  ему  надо  делать.  Голт  показал
рукой, в которой был меч на свой отряд. Затем он показал на болота...
     Ранах выпучил глаза,  повертел  головой.  Шейный  мешочек  непрерывно
пульсировал. Затем он подпрыгнул, снова квакнул и внезапно он поднялся  во
весь рост на своих перепончатых лапах. В этой позе, почти  величественной,
он был ростом с Голта. Он повернулся, как человек и направился к воде.
     - Подожди! - инстинктивно крикнул  Голт,  но  Ранах  продолжал  идти.
Решительно  он  спустился  по  склону  неуклюжей  походкой.   Он   шел   с
напряжением, но и гордостью. У края  воды  он  остановился,  повернулся  и
посмотрел на Голта.
     Голт взглянул на солнце. Оно было еще высоко. И теперь ему надо  было
рисковать. Голт задержался на мгновение и  взглянул  на  жителей  деревни.
Голту показалось, что  в  огромных  глазах  человека-лягушки  было  больше
разума, чем в глазах этих идиотов. Они смотрели на него враждебно, ведь он
лишил их любимого развлечения. Затем Голт решился. Он сел в седло,  махнул
мечом и послал жеребца в воду. Ранах все еще  шел  на  задних  лапах,  как
человек, и все  углублялся  в  болото.  Сердце  Голта  сжалось,  когда  он
направил жеребца за Ранахом, и отряд последовал за ним.
     Жеребец фыркал и тряс головой, шагая в вонючей  болотной  жиже.  Голт
шпорами подбадривал его, и конь шел, аккуратно нащупывая копытами  твердую
почву. Голт ехал за зеленой спиной Ранаха, который по пояс высовывался  из
воды, и подкованные ноги лошади находили опору под слоем ила,  устилавшего
дно.
     Когда весь отряд вошел в болото,  на  берегу  собрались  жители.  Они
вдруг обрели мужество. Они кричали вслед им что-то, кидали грязь, а  затем
разбежались и попрятались по своим хижинам.
     Все это утро Голт ехал  вперед,  вслед  за  зеленой  головой  Ранаха,
которая маячила впереди. Это было легко. Тугой тростник рос зеленой стеной
по краям  узкой  тропы  в  болоте,  по  которой  их  вел  Ранах.  Странные
отвратительные змеи шныряли в тростнике.  Они  смотрели  на  людей  своими
злыми немигающими глазами, показывая клыки и высовывая раздвоенные  языки.
Но они уплывали при приближении людей. Скорее всего они боялись Ранаха.
     В этих болотах встречались и другие животные. При  их  приближении  в
воздух поднимались птицы, зловеще каркая. Они были больше грифов, и  имели
загнутые клювы. Головы были красные и без перьев. Но это были не те птицы,
подумал Голт, которые кружили высоко в  небе,  когда  они  вчера  вошли  в
болото. Те были намного больше. И все же их противное  карканье,  хлопанье
крыльев и щелканье клювов действовало на нервы. Голт ни  разу  не  вытащил
меча из ножен, но все время держал его наготове,  пока  фыркающий  жеребец
осторожно нащупывал путь, двигаясь по болоту за  этим  зеленым  существом.
Позади него ругался Линднер, слышались недовольные возгласы людей,  скорее
не возгласы, а бормотание. Только голос Гомона звучал как  всегда  громко,
когда он подгонял отстающих:
     - Ну, вы, бараны. Держитесь плотнее! Двигайтесь  плотнее!  Двигайтесь
поживее. Если понадобиться, идите прямо в ад, прямо в пропасть  или  пасть
дьявола! Не отставайте! Если вы не можете ехать на лошади, тогда  плывите,
но не отставайте. Может вы хотите попробовать мой  меч  на  своей  спине?!
Двигайтесь, двигайтесь! - Они шли в темной вязкой воде.  На  ветру  гнулся
тростник. Затем болото стало глубже. Вода уже  достигала  пояса  Голта,  и
лошади иногда приходилось плыть.  Ранах  все  время  шел  впереди,  иногда
замедляя ход и потому, насколько он погружался в воду, можно было  судить,
какая дальше глубина. Солнце светило сзади сквозь  тонкую  дымку  облаков.
Болото издавало невыносимое зловоние. Пахло гнилыми остатками  растений  и
животных.
     И вдруг Линднер вскрикнул.
     Голт быстро остановил жеребца. Тот  поднялся  на  дыбы,  развернулся,
стоя  на  задних  ногах  и  с  брызгами  опустился  на  все  четыре  ноги,
повернувшись  лицом  к  колонне.  Голт  тут  же  увидел  какое-то  ужасное
существо, впившееся в бедро Линднера.
     Темно-полосатое, покрытое слизью, без глаз, оно болталось в  воде,  и
было длиннее человеческой руки  и  втрое  толще.  Рот  присосался  к  ноге
Линднера в том месте, где его кожаные штаны были порваны во  время  боя  с
варварами.
     - Убей его! - кричал Линднер! - Ради бога, Голт, убей эту гадину!
     Голт ударил шпорами лошадь, и они ринулись вперед. его меч сверкнул в
воздухе и упал вниз. Отрубленное  тело  гигантской  пиявки  отвалилось  от
Линднера и, извиваясь, исчезло в  воде.  Но  присосавшаяся  голова  крепко
держалась на ноге Линднера и продолжала высасывать  кровь.  Алая  жидкость
вытекала в темную воду, окрашивая ее в алый цвет.
     Ранах повернулся,  быстро  приблизился  к  ним,  схватил  эту  голову
зелеными перепончатыми лапами и оторвал ее. К ужасу  Голта,  длинный  язык
выскользнул из широкого рта Ранаха, обвил голову пиявки и  исчез  во  рту.
Человек-лягушка  проглотил  эту  ужасную  голову.  Но  Линднер   продолжал
всхлипывать в  ужасе.  Он  закалился  во  многих  битвах,  но  это  жуткое
нападение очень подействовало на его  нервную  систему.  Кровь  продолжала
вытекать из раны,  сделанной  пиявкой,  и  они  ничего  не  могли  с  этим
поделать. Голт вспомнил, что у пиявок, даже у  самых  маленьких,  в  слюне
содержится вещество, препятствующее свертыванию крови. А  такая  огромная,
как эта, наверняка впрыснула гигантскую дозу такого вещества  в  Линднера,
когда присосалась к нему.
     Голт поддержал Линднера в седле, и капитан постепенно успокоился.  Он
покачал головой.
     - Отпусти меня? - голос его был подозрительно спокоен.
     - Линднер, только без паники.
     - Нет-нет, я не паникую, - но кровь выходила  из  раны.  -  Но...  но
после всего этого... Идти в такой поход... Как ужасно, Голт, я  засыпаю,
я...
     - Линднер, друг, держись! Держись! - Голт старался завязать рану,  но
тряпка моментально пропитывалась кровью. - Линднер!
     Пальцы капитана судорожно впились в его плечи.
     - Голт... сын. Я всегда любил тебя... Спать... Проклятое  чудовище...
Оно взяло мою жизнь...
     Он покачнулся, но Голт удержал его, потерявшего сознание, от  падения
в воду. Он держал Линднера, прижимая его к груди, как ребенка, и ничем  не
мог ему помочь. Кровь продолжала хлестать из раны. Слезы  текли  по  щекам
Голта, когда на руках его умирал его старый друг. Эти слезы капали в воду,
окрашенную кровью. Голт не бросил тело в болото. Он  положил  его  поперек
седла и привязал кожаным шнурком. В это время к нему приблизился Ранах. Он
тронул ногу Голта, и тот моментально повернулся, непроизвольно подняв меч.
Голт вспомнил, как Ранах проглотил голову пиявки, и его едва не  стошнило.
Но Голт сдержался, опустил свой меч. Он увидел, что делает Ранах.
     У Голта к седлу была привязана сумка, в которой хранились запасы пищи
и еще кое-какие мелочи. Рука Ранаха скользнула в сумку и  извлекла  оттуда
стеклянный пузырек. Ранах поднес его к ране Линднера, а  затем  показал  в
том направлении, где исчезла пиявка. Голт смотрел на все это, и  вдруг  он
все понял.
     - Гомон, - крикнул он.
     Бородатый  гигант  оказался  рядом.  Его  тоже   взволновала   смерть
Линднера. Лицо его было бледно.
     - Милорд?
     - Соль! - крикнул Голт. - Ты понял? У  нас  же  есть  запасы  соли  в
обозе. Пусть каждый наполнит сосуд солью, прежде чем идти дальше, и держит
его наготове. Здесь, вероятно много пиявок, но они ведь похожи на  садовых
улиток и очень боятся соли. Если пиявки прицепятся к кому-нибудь, пусть он
посолит ее, и она отвалится, а еще лучше посолить воду перед ней.
     Голт посмотрел на Ранаха. Тот как будто понял, кивнул, а  когда  соль
разделили между людьми, он кивнул в знак одобрения.
     Отряд пошел дальше и соль работала безотказно.  Голт  вовремя  увидел
тень в воде, которая приближалась к его бедру. Он насыпал немного  соли  в
воду возле нее. Он увидел, как пиявка свернулась  тугим  кольцом  и  после
минутного колебания устремилась  прочь.  Голт  мрачно  улыбнулся.  Он  был
доволен, что  ему  удалось  отомстить  за  друга.  Он  слышал,  что  сзади
временами   слышались   испуганные   крики,   которые   затем    сменялись
восторженными восклицаниями. Очевидно,  что  люди  подвергались  нападению
пиявок, и успешно отражали их с помощью соли.
     И они продолжали идти вперед, и небо уже начало краснеть, и однажды в
этом багровом свете Голту показалось, что он опять увидел трех  гигантских
птиц, если это были птицы. Они снова в зловещем безмолвии кружились высоко
в небе.
     Это было мучительное путешествие. Они пробирались  по  отвратительной
болотной жиже, конца которой не было видно,  и  в  конце  которой  плавали
отвратительные существа, ожидающие свою жертву. И не было никого,  включая
самого Голта, чье мужество бы не поколебалось. А что будет, когда наступит
ночь? Не могут же они провести всю ночь в седлах?
     И вот, когда последний багровый луч заходящего солнца скользнул по их
лицам, Голт вздохнул с облегчением.  Впереди  показался  островок.  Темный
бугорок  в  стоячей  маслянистой  черной  воде.  На  нем  росло  несколько
неизвестных им деревьев  странной  формы.  Дно  под  ногами  лошади  стало
постепенно подниматься, и, радостно фыркая, она ускорила  шаг,  следуя  за
человеком-лягушкой, надеясь, что скоро ее копыта вступят  на  сравнительно
твердую почву.
     Здесь они решили устроиться на ночлег, и здесь Голт решил  похоронить
Линднера.  Они  вырубили  кустарник,  чтобы   очистить   место,   зарубили
несколько, по-видимому,  ядовитых,  зловеще  раскрашенных  змей,  устроили
небольшой костер и выкопали могилу в топкой земле.  Они  чересчур  устали,
чтобы выполнить полный  похоронный  ритуал.  Голт,  чье  тело  дрожало  от
безмерной усталости и горя, а в  глазах  стояли  слезы,  прочел  Последнюю
Молитву Солдата над могилой и отвернулся. И очутился перед Гомоном.
     - Милорд!
     Что-то в лице Гомона заставило Голта опустить руку к рукояти меча.
     - Что случилось, Гомон?
     Гомон показал на кучку людей, сидевших  вокруг  костров.  Он  понизил
голос.
     - Милорд, они говорят о мятеже. Слишком много ужасов. Они на  это  не
рассчитывали.  Они   хотят   вернуться   назад.   Лучше   варвары,   лучше
преследование короля, лучше даже эшафот, чем все это.
     Голт взорвался.
     - Так прекрати эти разговоры! Ведь ты теперь, после смерти  Линднера,
мой помощник. Если требуется, расколи несколько черепов. Мне не нужны...
     - Нет, - сказал Гомон. - Разве ты не видишь? Я с ними.  -  Его  голос
резко изменился и он повелительно крикнул. - Хватайте его!  -  и  выхватил
меч.
     В то же мгновение  с  полдюжины  людей  схватили  сзади  руки  Голта,
скрутили его. Чья-то рука вынула его меч  из  ножен.  Кончик  меча  Гомона
коснулся подбородка Голта.
     - Стой спокойно, милорд. Мы не будем убивать  тебя,  если  ты  сам  к
этому не вынудишь. Ты  сильный  и  мужественный  человек,  и  мы  все  это
признаем. Но мы требуем, чтобы ты повернул назад. Закончим этот поход,  мы
лучше попытаем счастье в Бурне.
     - Нет. - твердо сказал Голт. - Я пойду один, если придется, но...
     - У тебя нет выбора. - сказал Гомон. - Ни ты, ни мы не можем идти без
проводника.
     - Ранах...
     - Обречен, - сказал Гомон. - Мы схватили его, видишь?
     Голт повернул голову и убедился, что это правда. Они каким-то образом
захватили врасплох человека-лягушку и накинули на него веревку.  И  теперь
дюжина  разбойников  подтащила  его  к  дереву  и  крепко  привязали  его.
Выпученные глаза существа блестели и выражали  удивление,  шейный  мешочек
пульсировал.
     - Когда он умрет, мы не сможем продолжить путь дальше.  Ты  проведешь
нас назад или умрешь на этом острове.
     - Проведу назад? Не будь дураком. Как я смогу провести вас  по  этому
болоту?
     - Ты умеешь ориентироваться. Я заметил, что ты внимательно следил  за
дорогой и изредка делал зарубки. Ты можешь провести нас обратно. Мы  убьем
Ранаха, а ты убьешь короля и...
     - Каких подонков и трусов я выбрал  в  свой  отряд!  -  Голт  яростно
плюнул. - Освободи меня, Гомон. Освободи меня и Ранаха и все будет забыто.
В противном случае, я предупреждаю тебя, что тебе не поздоровится.
     - Может быть, но не так, как Линднеру. Милорд, мы все  взяли  в  свои
руки. Привяжите его к дереву, люди!
     Они прикрутили его к дереву по соседству с  человеком-лягушкой.  Голт
не мог бороться со  всеми  ими.  Ему  ничего  не  оставалось,  как  только
подчиниться. Они позволил привязать себя. Из груди его вырвались  короткие
стоны, вызванные яростью и беспомощностью.
     Ранах посмотрел на него  выпученными  глазами,  в  которых  светилось
изумление и смятение. Затем он повернулся к Гомону, который подошел к нему
с обнаженным мечем.
     - Мне не хочется делать это, - пробормотал он, - Не... - и он  поднял
меч.
     Ранах забился в узлах веревки, внезапно его шейный мешочек затрепетал
и раздулся до невероятных  размеров.  Затем  из  его  рта  вырвался  самый
невероятный звук,  который  когда-либо  слышал  Голт.  Этот  звук  был  на
половину Громом,  наполовину  пронзительным  звучанием  трубы  -  кваканье
гигантской лягушки. Гомон отшатнулся назад и встал  в  нерешительности.  А
этот мешочек раздувался снова, и  снова,  и  снова  леденящий  кровь  звук
пронесся по погружающемуся в ночной мрак болоту. Гомон наконец справился с
собой и снова шагнул вперед, но остановился, когда на призыв Ранаха пришел
ответ.
     Казалось, что этот звук пришел со всех сторон, что его излучало  само
болото. Этот звук исходил из сотен широких  ртов,  сотни  шейных  мешочков
трепещут, рождая этот ужасный звук. Это кваканье сотрясало воздух,  и  вся
ночь наполнилась ужасным грохотом и визжанием  сотен  труб.  Голт  застыл.
Бесчисленные орды Ранахов выползали из  окружающего  болота  на  островок!
Целая армия их окружила клочок суши, где к дереву был привязан их  собрат,
молящий о помощи.
     Лошади в панике рвались и ржали. Люди сбились в  кучу,  обнажив  свои
мечи и в ужасе глядя во тьму за  кострами,  откуда  несся  этот  леденящий
кровь звук, откуда на них  надвигались  эти  сверхъестественные  существа,
собирающиеся со всего бескрайнего болота.
     - Боги и дьяволы! - Гомон застыл с поднятым мечом.
     - Освободи его! - крикнул  Голт.  -  Идиот!  Освободи  его,  или  его
собратья сомнут вас, несмотря на все ваши мечи, скинут в болото и  утопят.
Обрежь веревки, идиот!
     Шум стал таким, что человеческие уши  уже  не  могли  его  выдержать.
Гомон  неуверенно  двинулся  вперед,  оглушенный  и  потрясенный  этим,  и
разрезал веревки. Веревки упали на землю, и  в  то  же  мгновенье  мешочек
перестал  трепетать  и  опал.  Звуки  прекратились.  И  тут  же   внезапно
установилась тишина.  Эта  тишина  была  такой  же  оглушительной,  как  и
невероятный шум.  Во  мраке  что-то  шуршало,  плескалось,  и  вскоре  все
успокоилось.
     Ранах прыгнул и приземлился у ног  Голта.  Как  бы  предупреждая,  он
квакнул один раз,  и  тут  же  тьма  откликнулась  грозным  хором  звуков,
исходящих из сотен глоток его собратьев. Ранах сделал повелительный  жест,
в значении которого сомневаться не приходилось.
     Гомон колебался, а затем  обрезал  веревки  Голта.  Голт  выпрямился,
глаза его были холодны, как сталь.
     - Дай мой меч, - сказал он.
     Молча Гомон поднял его с земли, и протянул Голту и поднял свой.
     Движение Голта было быстрым, как молния, глаз не смог бы уловить его.
Он сделал выпад, парировать который Гомон не мог. Меч сверкнул,  как  жало
змеи. Гомон выругался, когда лезвие Голта выбило меч из его рук, и  острие
Голта уже уперлось в горло мятежника.
     - Ты грязный предатель! - крикнул Голт.
     - Боги и дьяволы, какой великолепный боец, -  выдохнул  Гомон.  Затем
его глаза встретились с глазами Голта. - Ну  что  же,  милорд.  Я  нарушил
слово. Бей. Лучше умереть так, чем  погибать  потихоньку  в  этом  грязном
болоте.
     - Если тебе придется умереть, ты умрешь, - сказал Голт. - Ты мне  дал
слово, и, черт бы тебя побрал, ты сдержишь его. Я доказал, что  я  сильнее
тебя и в рукопашной, и в фехтовании, ты будешь служить мне,  или  я  отдам
тебя Ранахам, и они будут забавляться тобой всю ночь! Ты слышишь? Отвечай!
- сверкая взглядом, он легонько повернул меч. - Ты будешь, - крикнул он, -
служить мне?
     Гомон стоял в напряжении. Затем  он  прерывисто  вздохнул.  Он  прямо
посмотрел в глаза Голту, и барон увидел в его глазах что-то,  чего  раньше
он не замечал. Голт кивнул. Ни тени страха не было видно на его лице.
     - Хорошо, милорд, - спокойно сказал он.  -  Хорошо.  Я  буду  служить
тебе.
     Голт еще мгновение держал меч  у  горла  бандита,  затем  отвел  его,
наклонился, поднял меч Гомона и бросил его бандиту рукоятью вперед.  Гомон
ловко поймал эту сверкнувшую в свете костра молнию.
     - Тогда покончим с этим, - сказал Голт. - Ничего не случилось. Просто
день был очень труден, и у всех разгулялись нервы. Даже сам Сигрит вряд ли
бы признал нас виноватыми в минутной слабости. С этим кончено, Гомон.
     - Да, милорд. С этим кончено. - Он стоял, глядя с удивлением на  свой
меч, изредка с уважением поглядывая на Голта. Затем он резко повернулся.
     - Вы слышите, подонки? - крикнул он. - Вы слышите, грязные ублюдки? С
этим кончено. Этого не было. Голт нас ведет, и  мы  идем  за  ним.  И  все
вопросы будете решать со мной, так же, как с ним! Вы все, все поняли?!
     Ранах повернулся к Голту. В его  глазах  был  вопрос.  Люди  пятились
назад, испуганные необузданным гневом  Гомона.  Голт  кивнул  успокаивающе
Ранаху, и тот, казалось  понял.  Затем,  без  всякого  предупреждения,  он
присел на землю на задние лапы и совершил  чудовищный  прыжок  во  тьму  и
моментально исчез из виду.
     Гомон повернулся.
     - Лягушка? - в голосе его послышалось отчаяние. - Ругайте  меня.  Это
он из-за меня ушел, покинул нас!
     Голт  смотрел  во  мрак.  Там  слышалось   какое-то   перешептывание,
всплески, шорох.
     - Я не знаю, -  сказал  он.  -  Может  быть,  если  нам  повезет,  он
вернется. А сейчас нам ничего не остается  делать,  кроме  как  поужинать,
ложиться спать, но оставить надежную охрану.



                                    6

     Когда пришел день. Ранах  уже  был  здесь.  Он  сидел  весь  покрытый
слизью, с  него  стекала  вода.  Он  был  готов  прыгнуть  при  первом  же
угрожающем движении. Когда Голт подошел к нему с дружеским  жестом,  Ранах
вытянулся во весь рост и неуклюже  ступая  на  своих  перепончатых  лапах,
повел его через остров. Люди безмолвно смотрели на них. Гомон шел сзади  и
когда они подошли к северо-восточному  берегу  озера,  Гомон  в  изумлении
воскликнул:
     - Боги и дьяволы! Смотрите! Их сотни!
     Это было действительно так. Голт увидел огромные зеленые спины  среди
тростников, тысячи выпученных глаз смотрели на них. Все болото было  полно
Ранахами.
     - Спокойно, Гомон, - быстро крикнул  Голт,  так  как  Ранах,  стоящий
рядом, делал своей маленькой ладошкой успокаивающий жест. Глаза  Ранаха  и
жест были такими выразительными, что Голт все понял. Вероятно, это  чудище
оказалось способным  понять,  почему  эти  люди  прошлой  ночью  были  так
враждебны к нему, он смог  понять,  что  эти  люди  очень  устали  и  были
подавлены чужой незнакомой еще землей, и это привело их к взрыву страстей,
в эпицентре которого оказался он. Ранах смог понять  -  и  смог  простить.
Теперь он пытался сказать Голту, что, несмотря ни на что, он  держит  свое
слово, что он выведет их из болота. Но чтобы  исключить  повторение  того,
что произошло, он имеет свою охрану.
     Люди  не  смогли  воспринять  это   хладнокровно   -   сначала.   Они
волновались, боясь довериться ордам этих  водяных  чудовищ.  Гомон  быстро
вывел их из этого состояния, презрительно ругая их.
     - Тогда оставайтесь тут, трусливые черви.  Оставайтесь  и  погибайте.
Барон и я поедем на  северо-восток.  По  крайней  мере  у  нас  есть  шанс
спастись.  А  те,  кто  останется  здесь  или  попытается  вернуться   без
проводника - погибнет! - Он резко отвернулся от  них  и  твердой  походкой
пошел к своей лошади - Едем, милорд, - он вскочил в седло  и,  дождавшись,
когда Голт сядет на лошадь, поехал в воду.
     Они проехали всего несколько ярдов, как услышали сзади шум,  лязганье
оружия и вскоре копыта лошадей  сзади  уже  захлюпали  в  болотной  грязи.
Следовательно, люди боялись оставаться и боялись ехать вперед. Они из двух
зол выбирали наименьшее.
     Через полчаса их стражи полностью  рассеялись.  Это  путешествие  уже
отличалось от вчерашнего. Проводник шел впереди, указывая  путь,  в  вдоль
отряда все время кружили остальные Ранахи. Они  охраняли  колонну,  создав
плотный кордон, через который не могло проникнуть ничто  враждебное.  Голт
еще не раз видел, как длинные языки хватали гигантских пиявок и отправляли
в огромные рты. Ранахи глотали их целиком. Огромные невиданные  насекомые,
страшно  кружа  и  выставив  острые  длинные  жала,  которые  могли  убить
человека, пикировали на людей. Ранахи  выскакивали  из  воды,  хватали  их
своим языком и тоже  отправляли  в  рот.  Им  в  пищу  годилось  все,  что
попадалось по пути. Змей теперь видно не было, а если  лошади  спотыкались
или увязали в трясине, лягушки подпрыгивали, поддерживали их,  вытаскивали
из топи. Настроение людей изменилось, теперь они начали смеяться,  шутить.
Они уже не чувствовали себя одинокими и беспомощными.
     К Голту подъехал Гомон и откашлялся.
     - Все идет отлично, милорд, относительно прошлой ночи...
     - Я же сказал - все забыто.
     - Может быть, но не мной. - Гомон выглядел каким-то неуверенным. -  Я
вчера снова дал слово служить тебе.  На  этот  раз  я  не  ставлю  никаких
условий. С этого момента я  последую  за  тобой  всюду,  без  колебаний  и
сомнений, - он печально улыбнулся. - Я никогда бы не  подумал,  что  смогу
сказать такое дворянину, но... но это правда, - закончил он.
     - Тогда благодарю. - Голос Голта был  мягок.  -  Я  сказал,  что  все
забыто и это действительно забыто. Колонна растянулась, - иди, подтяни их!
     - Хорошо, милорд. - Гомон поднял руку в знак приветствия и  пришпорил
коня.
     Ближе  к  полудню  Голт  почувствовал,  что  Ранах   как-то   странно
возбужден. Проводник подплыл к Голту, встал на ноги и показал вперед. Голт
встал на стременах, заслонил глаза от сверкания солнца и  воды.  Затем  он
замер.
     Далеко впереди длинная твердая линия отделяла небо от  болота.  Ранах
еще раз возбужденно показал вперед, и Голт кивнул. Затем он  повернулся  в
седле, выхватил меч и завертел  им  над  головой.  Он  приказал  людям:  -
Вперед!
     - Вот она! - прогремел его голос. -  Прямо  перед  нами!  Неизвестная
земля!
     Послышались радостные крики. Его жеребец как будто почувствовал запах
земли, раздул ноздри, поднял уши и  ускорил  шаг.  Вода  забурлила  вокруг
него. Дно под ногами стало постепенно подниматься.  Теперь  они  двигались
очень быстро, и земля все приближалась. Сердце Голта билось  все  быстрее,
он напрягал  глаза,  желая  бросить  первый  взгляд  на  землю,  куда  они
стремились, на землю, которая будет их судьбой.
     Вскоре чернота воды сменилась  зеленью.  Вода  достигала  всего  лишь
колен лошади. Голт снова приподнялся на стременах лошади. Ему  показалось,
что он видит впереди узкую полоску белого песка, сверкающего на солнце.  А
за ним виднелись джунгли, деревья невероятной высоты. Вскоре стало  совсем
мелко и жеребец пустился в галоп. Отряд двигался совсем быстро,  и  Ранаху
приходилось скакать за ними длинными прыжками.
     Внезапно к Голту вернулась осторожность. Хотя он был  и  рад  наконец
оказаться на суше, нельзя опрометью врываться  в  неизвестное  место,  где
могут ожидать опасности. Он с трудом остановил коня и просигналил  колонне
остановиться.  Голт  снова  поднялся  на  стременах  и  начал  внимательно
всматриваться в берег.
     Он долго смотрел, замерев, в благоговейном трепете. Он ожидал увидеть
заброшенную дикую землю, непроходимые первобытные джунгли, где не  ступала
нога человека. Но он не был готов к тому, что открылось его глазам.  Перед
ним был открыт лес необычной красоты, который  начинался  сразу  за  узкой
полоской песка. Деревья стремились вверх и были такой высоты, что чуть  ли
не царапали небо своими ветками. Земля под ними  была  чистая,  как  будто
аккуратно подметенная, и ее украшали причудливые  светлые  пятна,  которые
бросали  на  землю  лучи  солнца,  пробивавшиеся  сквозь  крону  деревьев.
Ласковый ветерок, дувший в лицо, приносил аромат - цветов  и  земли.  Этот
запах резко контрастировал с запахом стоячей воды и гнили болота.  Ветерок
приносил и птичье пение, которое вызывало сладостную истому во всем  теле.
Голт ожидал увидеть ужасы ада, а вместо этого увидел рай.
     Гомон остановился возле него.
     - Клянусь кинжалом моего отца! - прошептал он. - Посмотри, милорд!  -
Голт никак не ожидал, что красота может подействовать на  огрубевшую  душу
этого бандита, но Гомон был так же потрясен и очарован, как и сам барон.
     Затем Голт покачал головой.
     - Да, - сказал он. - Прекрасная земля. Но кто знает, что ждет нас  за
деревьями, - голос его внезапно стал твердым и  деловым.  -  Мы  поедем  в
колонне по четыре. Мечи обнажены и луки наготове. По флангам разъезды.  Ты
и я будем регулярно объезжать отряд.
     - Да, сэр. - Гомон поскакал отдавать соответствующие  указания.  Голт
въехал на берег. Глаза его  обшаривали  весь  лес,  чтобы  заметить  любую
угрозу.  Но  было  трудно  сохранить  бдительность:  испещренные  веселыми
солнечными зайчиками тени, птичьи голоса, как прикосновение  любовника,  -
все располагало к наслаждению, хотелось  бросить  оружие,  наполнить  душу
миром и покоем.
     Затем Ранах тронул ногу Голта. Он смотрел на барона, и  Голт  мог  бы
поклясться, что чудище улыбается широким ртом. Затем Ранах поднял  зеленую
перепончатую руку, как  бы  прощаясь,  и  прыгнул.  Прежде  чем  Голт  мог
моргнуть, Ранах исчез, и в  то  же  самое  мгновение  исчезли  и  все  его
собратья, как будто их и не было.  Мелкая  и  прозрачная  вода  плескалась
между копытами лошадей и люди остались одни на пороге Неизвестной Земли.
     С Голтом и  Гомоном  во  главе  отряд  медленно  двинулся  на  берег,
пересекая полосу золотого песка, на котором не было ни  единого  отпечатка
ноги. Лошадь Голта фыркала, когда они въехали в лес. Но Голт знал, что это
фырканье выражает удовольствие. Ветерок дул  им  в  лицо  и  Голт  немного
расслабился. Если впереди будет что-либо угрожающее,  то  его  умный  конь
почувствует это. Но  конь  только  звенел  сбруей  и  трепет  удовольствия
пробегал по его телу. Ему было приятно снова очутиться на твердой земле.
     Лес сомкнулся за Голтом и  Гомоном,  когда  они  углубились  в  него.
Любопытно, что здесь под деревьями не было опавших листьев. На земле  была
мягкая трава, кое-где высились моховые кочки. В траве тут и  там  мелькали
самой разной окраски цветы. Создавалось впечатление, что кто-то  заботливо
ухаживает за этими прекрасными лесами. А если так, то эти люди великолепно
выполняют свою работу. Немногие парки смогли бы сравниться  по  красоте  с
этим лесом.
     Пока никакой опасности они не обнаружили  и  остановились  для  того,
чтобы впервые за много дней поесть в условиях более-менее сносных.  Теплый
ветерок высушил их  одежду,  пища  восстановила  их  силы,  аромат  цветов
причудливых форм, игра солнечных зайчиков, мягкий зеленый ковер под ними -
все это действовало усыпляюще и Голту стоило немало сил уговорить  себя  и
своих людей снова садиться в седло и продолжать путь.
     Лес был чистый, без кустарников и  высокой  травы.  Поэтому  разъезды
могли быстро обнаружить врага, но было мало вероятно, что их ждет западня.
И все же они ехали, у Голта исчезла сонливость, что-то его обеспокоило. Он
вертелся в седле вправо и влево, стараясь увидеть то, чего здесь не  было.
Гомон заметил это и подъехал к нему.
     - Ты тоже ощущаешь это?
     - Что именно?
     Гомон сплюнул.
     - С самого  полудня.  -  Он  стал  осматриваться,  его  черные  глаза
сузились. Как будто за нами следят. Но здесь нет никаких следов зверей или
людей. И все же я готов поспорить на свою правую руку, что за нами следят.
     Голт кивнул:
     - Я думал, что мне это только кажется.
     - Может и мне только кажется. - Гомон потер подбородок. -  И  потому,
что, как это ни странно, но я не боюсь. Ведь если кто-то следит,  а  я  не
вижу его, я должен испугаться.
     - Ты прав. У меня тоже  нет  ощущения  опасности.  Это  действительно
странно. Но это не означает, что нам не нужно  быть  внимательными.  Скажи
людям, чтобы не теряли бдительности.
     Голт тронул поводья, и они поехали дальше. Все то же ощущение  слежки
и снова  никакого  предчувствия  опасности.  И  все  так  же  пели  птицы,
совершенно не обеспокоенные появлением чужаков. С точки зрения Голта  пели
они невыразимо красиво. Даже несмотря на  смутное  ощущение  беспокойства,
ехать по этому чудесному лесу было прекрасно.
     Затем впереди стало светлее. Вероятно, они подъехали к концу леса.  И
чудесно, подумал Голт. Ночь уже близится. Наверное, ее лучше  провести  на
открытом пространстве.
     Он пришпорил жеребца, и отряд поехал быстрее. Через десять минут он и
Гомон выехали из похожего на парк леса, и Голт резко остановил коня.
     Теперь все  резко  изменилось.  Они  попали  из  рая  прямо  в  дикую
затерянную страну, какую барон и ожидал увидеть.
     - Боги и дьяволы! - ругался Гомон. - Что здесь случилось?
     То, что лежало перед ними, когда-то было лесом, и может  быть  таким,
из которого они выехали. А теперь в красном свете заходящего солнца  перед
ними простиралась пустыня, такая черная, что  душа  человека  содрогнулась
при взгляде на нее.
     Здесь свирепствовал Всемирный  Пожар.  Казалось,  что  все  силы  ада
обрушились сюда и уничтожили поголовно все.  Когда  жеребец  Голта  сделал
шаг, его копыто подняло облако пыли,  черной  мельчайшей  пыли.  Все  было
сожжено до самой земли. И  везде,  насколько  хватало  взгляда,  виднелись
обгорелые остатки того, что  некогда  было  могучими  зелеными  деревьями.
Теперь  эти  столбики   стояли   печальными   древними   монументами   под
кроваво-красным закатом неба. Неожиданно над этой черной равниной пронесся
ветер, и один из столбов рухнул, подняв облако черной пыли. Теперь в ветре
уже не было аромата - только  запах  горелой  земли,  запах  пепла,  запах
смерти. И не было слышно пения птиц.
     Подавленный необычайной грандиозностью опустошения,  Гомон  посмотрел
на Голта
     - Мы поедем дальше?
     - Да, - ответил Голт. - По  крайней  мере  еще  час,  прежде  чем  мы
остановимся на ночлег.
     И они поехали по выжженной равнине между мертвыми сожженными стволами
деревьев. Лошади фыркали, а люди кашляли. В их рот, нос  забивался  пепел.
Вдруг Гомон крикнул:
     - Милорд, осторожно!
     Голт уже и сам видел. Прямо  перед  ним  зашатался  и  упал  огромный
ствол. Он рухнул в нескольких дюймах от него. Конь рванулся, встал на дыбы
и вновь рванулся. Это спасло Голта. Он почувствовал, как ствол  просвистел
рядом с ним, и затем туча золы скрыла из вида и коня и всадника.
     Когда Голт выехал из этого облака, жеребец весь  дрожал.  Голт  вытер
запорошенные золой глаза. Где-то впереди рухнул еще один  ствол.  А  затем
снова раздался треск.  Еще  один.  Это  поднявшийся  ветер  развлекался  в
горелом лесу.
     - Прикажи людям, чтобы были повнимательнее, - хрипло сказал Голт.
     -  Эти  стволы  подгнили  у  основания  и  могут  рухнуть  совершенно
неожиданно. А каждый из них может угробить половину  отряда.  -  Затем  он
тронул шпорами лошадь, и та неохотно поехала дальше.
     Путь был очень трудным. Они проехали три-четыре мили по этому черному
океану, черному скелету леса, со всех сторон то и дело  падали  стволы,  и
невозможно было предсказать, когда и который из  них  рухнет.  Один  ствол
упал поперек колонны и зазевавшийся всадник вместе с лошадью  были  убиты.
После этого все остальные удвоили бдительность.
     Солнце клонилось к горизонту. Небо  становилось  все  краснее.  Голт,
обеспокоенный тем, что день кончается, нахмурился. Далеко впереди он снова
увидел громадную стаю черных существ, которых он видел раньше. Они кружили
в небе, еле заметные на фоне красного неба. А если эти существа хищники...
     Отряд ехал дальше. Мечи были наготове.  Все  были  подавлены  ужасной
смертью товарища и ужасной пустыней, по которой они двигались. Эта пустыня
ничего хорошего не предвещала им впереди.
     Сожженный лес казался бесконечным. Голт начал  думать,  что  совершил
ошибку, решив пересечь пустыню в конце дня.
     Черные птицы уже скрылись из виду,  так,  как  будто  с  наступлением
темноты они улетают в свои гнезда. И это было хорошо, остальные и так были
встревожены.
     - Милорд, - сказал Гомон. - Любопытная картина. - И он показал рукой.
     - Да, - ответил Голт. - Я тоже заметил это. Тут и там стояли каким-то
чудом сохранившиеся,  избежавшие  пожара  деревья.  Их  распростертые  без
листьев ветви и  сучья  образовывали  на  фоне  красного  неба  жутковатые
картины. Они были так же мертвы, как  и  остальные  их  братья.  Внизу  по
окружности стволов этих деревьев топор сделал глубокие канавки,  полностью
срубив крону.
     - Работа лесника. Эта зарубка убивает дерево,  -  сказал  Голт.  -  Я
думал, что этот лес сгорел  случайно.  Это  сделал  человек.  Те,  которые
пощадил пожар, были уничтожены топором.  Как  будто  решено  не  оставлять
здесь ничего живого.
     - Я тоже так думаю, - сказал Гомон. - Я слышал, что жители  деревень,
когда лесные звери опустошают поля, выжигают участки леса, или  уничтожают
деревья, подрубая кору, чтобы в лесу не могли укрыться те, кто  вредит  их
посевам. Иногда охотники делают то же самое, чтобы легче было охотиться.
     Голт повернулся в седле.
     - Там, в живом лесу, тебе казалось, что за  нами  следят.  У  тебя  и
сейчас такое же ощущение?
     Гомон нахмурился.
     - Нет милорд. Теперь мне этого не  кажется.  Да  и  кто  здесь  может
укрыться?
     - Мне тоже показалось, что слежка пропала.  Но  сейчас,  внезапно,  я
снова ощутил ее. - Лошадь шла  вперед,  а  Голт  с  беспокойством  смотрел
вокруг. - Я чувствую.
     - Там, - крикнул Гомон, прервав его. Тотчас  же  он  пришпорил  коня,
вырвался из отряда и понесся по  горелому  лесу  с  поднятым  мечом.  Голт
пришпорил коня и поскакал за ним. Затем он  тоже  увидел:  что-то  зеленое
мелькнуло и скрылось за горелым стволом. Затем кто-то  маленький  выскочил
из-за ствола и побежал  по  пустыне.  Гомон  неотступно  преследовал  его.
Погоня была недолгой. Бегущий споткнулся и упал. Гомон  соскочил  с  коня,
подняв меч.
     - Гомон! - крикнул Голт. - Стой! Оставь его живым,  -  он  пришпорил
коня.
     Предупреждение пришло как  раз  вовремя.  Одетая  в  зеленое  фигурка
выкатилась из под копыт коня Гомона. Гомон наклонился над ним и  приставил
меч к горлу.
     - Это мальчик, - сказал Гомон. Когда подскакал Голт, тоже спрыгнувший
с коня Гомон надавил меч, говоря, - Ну парень, что ты скажешь?
     Где-то вдали с грохотом рухнуло дерево. Мальчик лежал на спине, глядя
на Гомона огромными глазами, которые выделялись на бледном лице.  Страх  и
ненависть отражались в его глазах. Быстро наступала темнота, и все же Голт
успел увидеть, что мальчик очень красив, на вид ему лет пятнадцать.
     - Отойди, - сказал он Гомону, и отвел меч в сторону.  Он  наклонился,
держа меч наготове, взяв мальчика за руку и поднял его с земли. Он казался
карликом по сравнению с двумя великанами, взявшими его в плен.
     - Хорошо, - сказал Голт. - Ты шпионил за нами, парень.  Кто  ты?  Кто
тебя послал? Скажи нам, или тебе будет плохо.
     Лицо мальчика казалось бледным  пятном  в  наступающих  сумерках.  Он
только покачал головой. Губы его были плотно сжаты.
     - Дай, я поработаю с ним, милорд, - сказал Гомон. - Он у меня  быстро
запоет, как птичка.
     - Нет, только не пытка,  -  ответил  Голт.  -  Может,  он  просто  не
понимает нашего языка. Позже я попробую с  ним  другие  языки.  Уже  стало
темно. Прикажи устраиваться на ночлег: разбить лагерь и выставить  сильную
охрану.
     Гомон что-то  проворчал  и  неохотно  пошел  к  лошади.  Голт  подвел
мальчика к своему коню.
     - Ты видишь эту лошадь? Если ты попытаешься бежать,  то  она  догонит
тебя и откусит голову своими зубами. - Мальчик не подал виду, что он понял
что-нибудь, но стоял неподвижно, пока Голт  доставал  из  седельной  сумки
веревку, связывал кисти рук за спиной, обматывая колени и затягивая узлы.
     Люди разбили лагерь, собрав дрова,  развели  костер.  Часовые  заняли
свои посты. Голт подвел связанного мальчика к костру,  указал  место,  где
тот мог бы сесть. Затем он сел рядом с ним, пристально глядя в испачканное
грязью лицо. Из-за оборванной грязной шапочки выбивались  светлые  волосы,
которые казались чуть ли не белыми на фоне испачканного золой лица.
     - Ну, парень,  -  начал  Голт,  стараясь  казаться  как  можно  более
грозным.
     - Ты в трудном положении! Тебе лучше рассказать нам, кто ты и откуда.
- Он повторил этот вопрос на языке варваров  и  на  языке  жителей  Страны
Света. Но на красивом лице мальчика не дрогнул ни один мускул.  Видимо  он
ничего не понял.
     - Милорд, он заговорил?, - это появился Гомон.
     - Нет.
     - Тогда пойди немного прогуляйся и оставь нас вдвоем.
     - Спрячь кинжал, - голос Голта был тверд.
     - Милорд, если парень не заговорит, это может стоить нам  жизни!  Кто
знает, что нас ждет здесь... - он показал  во  тьму.  -  В  этой  чертовой
пустыне все возможно. Нам нужно все узнать и как можно быстрее!
     - Согласен. Но если он не говорит на нашем языке, а мы не говорим  на
его, то что даст эта пытка? А кроме того, я  не  хочу  применять  пытки  к
такому юному мальчику - пока не использую все возможное.
     - Юный, - презрительно фыркнул Гомон. - Гниды превращаются  во  вшей.
Вероятно, он из тех, кто уничтожил эту землю.
     - Может, да, а может и нет. Но мы попробуем  другую  тактику.  Ласка.
Тогда он немного отойдет от испуга и будет больше доверять нам.
     - Ласка? - Гомон даже подскочил. - Со шпионом - ласка?
     Голт укоризненно посмотрел на него.
     - Ранах, - сказал он. - Помнишь? Если бы ты поступил с ним жестоко...
     Гомон после некоторого замешательства пожал плечами.
     - Да, милорд. Пожалуй ты прав.
     - Тогда принеси ему еды.
     Мальчик с жадностью, но и с некоторой деликатностью ел грубую пищу.
     Грязь черными пятнами покрывала все его тело,  лицо,  кроме  огромных
голубых глаз, в которых, как заметил Голт, светился живой разум. И  пропал
страх. После ужина Голт опять попытался говорить с ним на  трех  языках  и
призвал тех из отряда, кто знал какие-нибудь диалекты. Но  мальчик  только
качал головой. Свет в глазах потух.
     Наконец, Голт сдался. Придет утро и, может, тогда удастся  что-нибудь
выяснить у мальчика, а  сейчас  он  устал.  Смертельно  устал.  Отходя  от
мальчика, он подумал о вине. Что бы он дал  сейчас  за  бутылку  вина!  Он
сейчас выпил бы целый галлон, чтобы уменьшить боль в ноющих мышцах,  снять
напряжение, которое разрывало голову. Но  вина  не  было,  и  это  хорошо.
Впереди долгая ночь,  и  он  должен  иметь  светлую  голову  и  не  терять
бдительность.
     Он и Гомон по очереди проверяли посты. Люди очень  устали,  и  только
тревога заставляла их держаться на ногах. Ночь была черной, как смола, как
сама смерть и  почти  такой  же  тихой.  Тишину  нарушали  только  изредка
падавшие  с  треском  деревья,  но  эта  тишина  была  более  жуткой,  чем
загадочные крики Великих Болот.
     После двух часов Голт подошел к  своему  месту,  чтобы  поспать.  Но,
отстегивая пояс, он положил меч у седла так, чтобы его  можно  было  легко
достать. Бросив последний взгляд на пленника, который был связан и  крепко
спал, барон бросился на землю, закутался в плащ и провалился во  мрак  еще
до того, как голова его коснулась седла, которое служило ему подушкой.
     И затем, после того, что показалось ему секундами, пришло неожиданное
пробуждение.
     Сердце бешено билось в груди, руки непроизвольно потянулись  к  мечу.
Он поднялся на ноги. Костры уже догорели, в них светились  только  угли  -
значит он спал час, а может и больше. И что-то было здесь. Он не знал что,
но что-то было - странные тени двигались во мраке почти беззвучно,  но  не
совсем, шум,  который  они  производили  и  разбудил  его.  Он  ощущал  их
присутствие, они были везде, а  часовые?  Он  открыл  рот,  чтобы  поднять
тревогу, затем его схватили.
     Сильные, жилистые, они навалились на него, эти  создания.  Дюжина,  а
может и больше, рук, схватили его правую руку,  вырвали  меч  и  отбросили
его. Рука обхватила горло, не дала крикнуть. Он наклонился, сбросил с себя
нападающих под ноги, но его сбили. Он рухнул на землю и на него  бросились
все. Его могучие  кулаки  делали  свое  дело,  но  вскоре  руки  его  были
схвачены, тяжесть, которую он не мог сбросить, придавила его  к  земле.  В
рот его сунули кляп. Сильные руки вертели его, обматывая крепкой веревкой.
Сквозь шум своей борьбы он слышал другие шумы.  Очевидно,  нападение  было
совершено на всех. Затем он был связан полностью и был беспомощен. Во  рту
у него торчал кляп. На  глаза  наложили  повязку.  Связанный  как  свинья,
которую везут на базар, он лежал и ругался про себя на свою беспомощность,
проклинал часовых.
     Затем его подняли на ноги. Ноги его не были связаны, и он  мог  идти.
Кто-то толкнул его и потянул. И он понял, что он на веревке,  как  лошадь.
Голт пошел вперед, делать было нечего.
     По звукам он понял, что ведут всех его людей. Они  все  были  связаны
одной веревкой. Прислушавшись, он понял, что ведут  лошадей,  и  это  было
странно. Он не слышал ни одного звука, который  бы  произвел  его  жеребец
Ужас. Тот должен был бы поднять тревогу ржанием при нападении на лагерь, и
он должен был отчаянно бороться копытами  и  зубами,  когда  его  пытались
захватить. Так он был приучен.
     Мозг Голта распух от многочисленных вопросов, но ответа ему  неоткуда
было ждать. Нападавшие на них не разговаривали, а его люди были несомненно
с кляпами во рту. Они только шли, потому, что их тянули  на  веревке.  Шли
они уже несколько часов. Только по звуку под ногами и вкусу пепла на губах
понял, что они пересекают пожарище. И вдруг он пошел по какому-то упругому
мягкому грунту. Запах золы и пепла сменился ароматом цветов  и  трав,  под
ногами шуршали листья. Они снова были в лесу. И они  опять  шли  часами  в
полной тишине.  Шли  по  лесу,  изредка  останавливаясь  для  того,  чтобы
отдохнуть. Местность начала меняться. Они шли уже  не  по  равнине,  а  по
холмистой местности. Они шли вероятно весь день, и Голт полностью выдохся.
Он даже засыпал на ходу. Но даже во сне он чувствовал, что  он  все  время
поднимается по пологому склону. Затем его дернули за  веревку,  приказывая
остановиться.
     Кто-то толкнул его вниз, и он уселся на что-то мягкое, вроде подушки,
и впервые за все время прозвучали слова.
     - Пока путешествие  кончилось,  -  это  был  женский  голос,  мягкий,
мелодичный и приятный. - Вы можете спать.
     Приглашение было излишним. Голт был сломлен усталостью и еще до того,
как она закончила фразу, он глубоко заснул на мягкой траве, и ему снилось,
может этот сон был навязан легким  ароматом  ветерка  -  тенистые  леса  и
залитые солнцем луга, усыпанные цветами.
     Затем он проснулся, все еще связанный, с кляпом во рту и повязкой  на
глазах, но отдохнувшим и освеженным. И ночью он не испытал  ни  гнева,  ни
страха. Голт  большими  глотками  вдыхал  ароматный  воздух,  который  был
немного влажный. Голт решил,  что  еще  вероятно  не  кончилась  ночь,  и,
следовательно, с момента их пленения прошли  сутки.  Он  немного  полежал,
затем сделал попытку сесть. Руки схватили его, стали прижимать к земле, но
снова раздался ласковый женский голос.
     - Нет, все  нормально.  Отпустите  его.  Снимите  повязку  с  глаз  и
вытащите кляп.
     Сначала убрали кляп. Голт облизал пересохшие губы,  и  кто-то  смочил
ему рот водой. Затем с глаз сняли повязку, и он мог видеть.



                                    7

     Это была большая поляна в лесу. Ее так освещала луна, что было видно,
как днем. И теперь Голт мог отчетливо рассмотреть, кто взял  его  в  плен.
Его окружали люди самые красивые, которых он когда-либо видел. И  мужчины,
и женщины были великолепно сложены - и почти полностью  обнажены.  Одеждой
им служили венки из цветов и гирлянды свежих листьев. Они стояли вокруг  и
смотрели на него. На их красивых лицах было написано любопытство.  Бледный
лунный свет серебрил широкие плечи, хорошо развитые мускулы, узкие бедра и
длинные ноги мужчин и мягкие нежные округлые формы женщин. Голт поморгал и
потер глаза. Он решил, что это ему снится.
     Никто не говорил, никто не двигался и Голт осмотрелся.
     Его люди все были здесь, связаны, как и он. Сотни  людей,  таких  же,
что окружали его, суетились вокруг них, вытаскивая кляпы, снимая  повязки.
На краю поляны их верховые и вьючные  лошади  с  аппетитом  щипали  сочную
траву, которая в изобилии росла между громадными деревьями.
     Затем снова раздался мелодичный женский голос.
     - Добро пожаловать, милорд, в Иннистейл.
     Голт резко повернулся.
     Появился мальчик, который следил за ними,  и  которого  они  взяли  в
плен. Он стоял, уперев руки  в  бедра,  лицо  было  отмыто  от  грязи.  Он
улыбнулся Голту, и веселье заплясало в его огромных голубых глазах.
     - Мы не причиним вам вреда, и вам бояться нечего, конечно, если и  вы
не будете причинять нам неприятностей,  -  мальчик  снял  свою  шапочку  и
роскошные золотые волосы дивным водопадом обрушились на плечи, затянутые в
зеленый  камзол.  Это  оказалась  женщина.  Волосы  обрамляли  лицо  такой
красоты, что рядом с ним любая другая красавица казалась бы дурнушкой.
     - Ты? - глуповато спросил Голт. - Да,  милорд,  меня  зовут  Тайна  -
королева Неизведанной Страны, -  она  небрежно  сбросила  с  себя  зеленый
камзол и целое  мгновение  стояла  перед  ним  в  лунном  свете  полностью
обнаженная.
     Она совершенно  не  смущалась,  и  Голт  был  поражен,  увидев  какие
прекрасные совершенные  формы  скрывались  под  грязью  и  одеждой.  Слуги
принесли  ей  тунику  из  какой-то  легкой   прозрачной   ткани,   которая
переливалась в лунном свете. Туника была совсем  короткой,  и  ее  длинные
прекрасные ноги оставались обнаженными. Она засмеялась.
     - Я знаю, что у тебя голова кипит  от  вопросов.  Когда  ты  поешь  и
выпьешь, я постараюсь тебе на все ответить,  -  она  повернулась,  сказала
что-то на неизвестном языке, похожем на птичьи трели, которые он слышал  в
лесу в день их прибытия сюда. Двое слуг тут же принесли вазы  с  какими-то
очень вкусными фруктами и бутылки вина, которое  имело  аромат  роз.  Хотя
Голт выпил очень много вина, и все мышцы его и нервы расслабились,  голова
его оставалась абсолютно чистой, незатуманенной винными парами.
     По всей поляне его людей обслуживали таким же образом, Голт  услышал,
как один из них сказал:
     - Гомон! Мне кажется, что мы умерли и попали в рай!
     Гомон ответил.
     - Заткнись! Никто ни на что не отвечает, пока не ответит барон!
     С Голта срезали все веревки, стягивающие его. Теперь, когда  голод  и
жажда были утолены, и все его  тело  наполнилось  бодростью  и  силой,  он
поднялся, потянулся, размял руки и ноги. Тайна,  которая  сидела  поодаль,
показала ему подушку из мягкого мха рядом с собой.
     - Иди сюда, барон. Давай поговорим.
     Голт опустился рядом с ней на мох. Теперь, сидя совсем близко от нее,
он не нашел изъяна в ее красоте, которая была вполне зрелой и совершенной.
     - Твой маскарад, - сказал он совершенно искренне, - был великолепен.
     - Как и твоя терпеливость.  Даже  тот  черноволосый  монстр  не  смог
убедить тебя и склонить к пыткам. Я благодарю тебя за милосердие и  хотела
отплатить тебе за него гостеприимством.  -  Она  пристально  взглянула  на
него. - Ты из Бурна?
     - Да, меня зовут барон Голт. Я пришел сюда по  приказу  моего  короля
Сигрита, императора Серых Скал.
     Голос ее стал сухим.
     - Полагаю, что ты пришел искать человека короля Барта?
     Голт застыл.
     - Ты знаешь о Барте?
     - Конечно,  -  она  казалась  не  способной  на  такие  чувства,  как
ненависть, но жгучая ненависть звучала в ее голосе. - Конечно, я его знаю.
Ведь это он отнял у меня трон и королевство. Именно поэтому я  переоделась
и следила за вами. Мне нужно было узнать, такие же вы жестокие  люди,  как
он, или нет. То, как ты обошелся со мной, убедило меня, что нет.  Конечно,
я многим рисковала, но надеюсь, что моя игра не проиграна.
     - Значит, Барт еще жив? - возбужденно воскликнул Голт.
     - Да, еще жив, - и правит Неизвестной  Страной  на  моем  месте.  Она
приняла сосуд с розовой жидкостью, принесенный слугой, отпила  немного  из
него и предложила Голту. - Но, пожалуй, лучше начать сначала.
     - Ганон был мой отец. - Это имя показалось Голту знакомым.
     - Ганон - этот колдун, которого Сигрит прогнал в Неизвестную Страну с
ребенком на руках?
     - Да, тот  самый  Ганон.  Он  хотел  предложить  твоему  королю  дар,
ценность которого неисчислима, и взять с него обещание не использовать его
силу, или же использовать с большой осторожностью и  разумно.  Но,  к  его
великому сожалению, он был изгнан из Серых Стран. И,  как  он  рассказывал
мне, благодаря своей магии он спасся от рук Варваров и топей Болот  Кушна,
и добрался сюда, где и обрел безопасность и убежище.
     - Камень Могущества...
     - Не торопись,  сначала  одно,  а  потом  другое.  Ганон,  мой  отец,
добрался до этих стен. Здесь он встретил этот народ. - И она  показала  на
увешанных цветочными  гирляндами  жителей  долины.  -  Они  себя  называют
Невинными, и это правда. Это прекрасный безвредный народ, и  когда-то  они
были самыми многочисленными жителями Неизвестной Страны.
     Этот народ возник после Всемирного Пожара, как и остальные  обитатели
этой страны. И думаю, что здесь загадочные лучи во время  катастрофы  были
сильнее, чем в остальном мире. Они изменили людей,  смешав  их  с  другими
живыми существами. Никто из обитателей, обычных людей  не  выжил,  говорил
мой отец, выжили только те, кто не  совсем  человек  и  не  совсем  другое
существо.
     Голт показал на Невинных.
     - Но эти кажутся обычными людьми.
     - Да, во многих отношениях это люди. Но... - она опять что-то сказала
голосом, похожим на птичье пение.  Одна  из  женщин,  гибкая  и  стройная,
поднялась с земли. Она очень грациозно подошла к большому  дереву,  встала
на два огромных корня и обняла  дерево  обеими  руками.  И  только  спустя
некоторое время Голт осознал,  что  трансформация  совершилась.  Очертания
женского тела заколебались, размылись, превратились  во  что-то  зыбкое  и
слились с корой дерева. В течение  секунды  она  стала  частью  дерева,  и
дерево стало частью ее, а затем она  стала  снова  сама  собой  и,  лукаво
улыбнувшись, пошла назад, на свое место позади ее госпожи.
     - Так она кормится, - сказала Тайна. - Питается соками самого дерева.
Вот так они живут. Они являются нитью, связывающей людей  и  растения.  Но
разве все живое не связано между собой? Они не едят ни мяса, ни  рыбы,  ни
птицы. Им не нужно никого убивать, так  они  сохраняют  свою  первозданную
невинность. Они живут только на зеленых растениях и в основном  на  лесных
деревьях, от которых они, не причиняя вреда, берут пищу.
     Голт в изумлении потер подбородок.
     - Ты шутишь?
     - Нет. Да ты и сам видел это. Это очень мягкие  и  нежные  люди,  как
лес, в котором ты сидишь, как  деревья,  как  этот  мох.  Но  позволь  мне
продолжить.
     - Да.
     - Шло время, и ваш король выселил сюда многих других людей.  Колдуны,
бандиты, убийцы - отбросы государства. Многие погибли в болотах, некоторые
все же добрались сюда. Эти люди вступили в союз с Бирами и Слитами...
     - С кем?
     - Это хищные существа, которые живут здесь. Сначала их было  немного,
и пока не пришли люди, они не  были  объединены.  Они  охотились  друг  на
друга. Биры - это жуткая помесь человека с летучей  мышью,  отвратительные
существа с острыми клыками, грубой шерстью и кожаными крыльями...
     Внезапно Голт вспомнил черные точки, кружащие в небе.
     - Мне кажется, я видел их.
     - Да. И  они  тебя  тоже  отлично  видели.  Барт  использует  их  для
постоянной разведки, конечно, когда они не  висят  вниз  головой  в  своих
пещерах. Слиты совсем другие. Это зеленые  существа  -  смесь  человека  и
змеи. Хладнокровные и невозмутимые. Они имеют и  руки,  и  ноги.  Свирепые
воины, очень опасные и  которых  трудно  убить.  Барт  напал  на  эти  два
племени,  победил  их,  заставил  их  быть  в  мире  между  собой,   чтобы
использовать против Невинных... Но я забегаю вперед...
     Она снова отпила немного розовой жидкости.
     - Пришел мой отец, Ганон. Здесь оставался огромный дворец,  почему-то
не пострадавший во время Мирового Пожара, но короля не было в этой стране.
Ваши люди, изгнанные из королевства, принесли сюда смерть  и  хаос.  А  до
того, как они появились, здесь царил мир и  покой.  Мой  отец,  обладающий
некоторым могуществом, покорил их, а также Биров и  Слитов,  объявил  себя
королем  с  единственной  целью  -  восстановить  мир  и  порядок.  И  мир
действительно вернулся. Земля снова превратилась в рай... пока  не  пришел
Барт.
     - И что тогда произошло?
     - Что-то, чего я не понимаю. Однажды мой отец взял меня на руки.
     - Мы должны расстаться, - сказал он мне, - может  быть  навсегда.  Он
говорил в очень темных выражениях, как обычно изъясняются волшебники. Суть
сводилась к тому, что все предопределено могущественными  силами,  которые
недоступны нашему пониманию, что ему была поручена какая-то миссия: теперь
он все выполнил и его ждут там,  куда  он  должен  вернуться.  Он  получил
приказ. Он не знает, откуда он и не знает, куда он  пойдет,  так  что  мне
следует считать его мертвым, унаследовать его трон и править страной  так,
как он учил, хранить справедливость и мир в стране.  Я  стала  править,  и
правила почти год. И потом пришел Барт с солдатами.
     - Он разговаривал очень любезно и  никаких  враждебных  намерений  не
показывал. Я не встречалась с такими людьми, как  он  и  поверила  ему  на
слово. А он предал  меня,  отобрал  трон,  ведь  у  меня  нет  армии,  нет
магических сил. Он замучил бы меня до смерти, если бы я не сбежала в лес с
этими людьми. И теперь королевством  Иннистейл  правит  этот  человек.  Он
живет в крепости, которая в древности называлась Биркенхольм, и привязал к
себе Биров и Слитов обещаниями неограниченного количества жертв для них, -
она показала на древесных людей на поляне. - А впоследствии много  пищи  в
других  огромных  странах.  Они,  Невинные,  остались  единственными   его
противниками, но они не опасны: они ведь не воины.  И  тем  не  менее,  он
старается истребить их,  и  для  этого  он  опустошил  страну,  сжигает  и
умерщвляет деревья, которыми они кормятся. Осталось совсем  немного  леса,
где они еще могут жить и укрываться, но он постепенно уничтожит и их огнем
и топором. И тогда Невинные вымрут.
     - Но зачем это? Ведь король его сюда прислал не для этого.  Это  была
исследовательская экспедиция. С тех пор как он отправился в поход,  прошло
много времени. Поэтому и я пришел сюда. Если все, что ты сказала,  правда,
значит он предал доверие короля Сигрита.
     Тайна горько рассмеялась.
     - О, специальность Барта - предательство! И  судя  по  тому,  что  он
сделал со мной, он планирует большое предательство против вашего короля. -
Слушай, Голт, - сказала она с горячностью. - Эта страна очень богата.  Вы,
там, во внешнем мире, очень цените золото и серебро. Здесь в шахтах  Варны
золота столько, что вы не можете себе даже представить его количества. Оно
там лежит огромными  слитками  у  самой  поверхности.  Вероятно  во  время
Мирового Пожара его здесь выбросило на поверхность. Барт нашел  его  здесь
и, вероятно, поэтому решился на предательство. Золота здесь  столько,  что
на него можно купить весь ваш мир. В шахтах работают его рабы. Это  те  из
его солдат, что восстали против него  и  его  предательства  и  отказались
вступить  в  союз  с  Бирами  и  Слитами.  А  также  люди,  изгнанные   из
королевства,  которые  были  преданны  мне.  Там  богатства  столько,  что
искушение оказалось очень сильным для него. Но еще более ценное  сокровище
находится в этой стране. Оно спрятано, и Барт неустанно ищет его. Если  он
найдет его, то он  выйдет  отсюда  с  Бирами  и  Слитами,  завоюет  страну
Варваров и затем пойдет на Сигрита, и он будет  непобедим.  Самые  великие
ваши военачальники не устоят против него, если он найдет то, что ищет.
     - Камень Могущества, - сказал Голт, поняв о чем идет речь.
     - Да. Ты о нем знаешь?
     - То, что Сигрит рассказал мне. - Затем он быстро пересказал все  ей.
- А это правда? - закончил он свой рассказ  вопросом.  Он  не  мог  скрыть
своего  возбуждения.  -  Этот  камень  действительно  существует,   и   он
действительно обладает таким могуществом?
     Тайна немного отодвинулась от него.
     - Да, он существует. И мой отец говорил о нем именно то, что  говорил
ты. А мой отец никогда не лжет.
     - И ты знаешь, где он?
     Она опять отодвинулась.
     - Может быть.
     - Но почему ты не используешь его против Барта? Если он действительно
обладает могуществом, то он не сможет устоять против тебя!
     Тайна  глубоко  вздохнула,  и  ее  роскошная  грудь  затрепетала  под
прозрачной тканью.
     - Потому, что я женщина. Камень  показывает  свое  могущество  только
мужчине, но не женщине. Ты думаешь я не пыталась? В моих руках  он  просто
камень, а в руках Барта - кто знает?
     - Значит,  Барт  хочет  найти  его,  напасть  и  победить  Сигрита  и
завоевать весь мир?
     - Да, он этого хочет.
     Голт вскочил на ноги, охваченный странным жгучим чувством. Его клятва
королю - не прикасаться к камню - была забыта.
     - Тайна ты должна дать мне этот камень.  У  меня  маленькие  силы,  я
смогу  выступить  против  Барта,  и  если  камень  действительно  обладает
могуществом...
     Тайна тоже поднялась.
     - Нет.
     Голт удивленно посмотрел на нее.
     - Нет? Ты не хочешь свергнуть Барта, ты не хочешь снова  занять  свой
трон в Иннистейле?
     - Я хочу. Но я не покажу тебе Камень Могущества.  Ни  тебе,  ни  кому
другому. Твоему королю предлагали его, и он отказался.  Мой  отец  наказал
хранить тайну вечно.  Камень  обладает  большим  могуществом.  Даже  самые
сильные люди не могут сопротивляться его чарам, если они не такие, как мой
отец: люди, обладающие  большим  тайным  знанием  и  мудростью.  Никто  не
получит этот камень, пока не вернется отец  и  сам  решит,  можно  ли  его
доверять человеку. Этот камень был причиной смерти многих миллионов  людей
за всю историю человечества. Сигрит не поверил отцу и отказался от  камня.
И никто из ныне живущих не может получить  этот  камень,  так  как  Сигрит
величайший из людей нашего времени, раз отец выбрал его.
     - А если Барт найдет камень?
     - Он его не найдет. Я его спрятала очень надежно. Именно  поэтому  он
хочет поймать меня. Он уверен, что пытки заставят  меня  открыть  потайное
место. Я не думаю, что мне не выдержать пыток. Я дочь  своего  отца  и  не
дорожу своей жизнью, - она замолчала. - Но мне  дороги  жизни  вот  их,  -
добавила она и показала на Невинных. - Они не знают, что такое  воевать  и
убивать. Единственное, что они хотят, чтобы их оставили в  покое  и  чтобы
они могли мирно жить в своей зеленой стране. Я  не  могу  видеть,  как  их
уничтожают, и я ничего не могу поделать.
     Она отвернулась от Голта.
     - Когда ты пришел со своими людьми, - заговорила  она,  -  мой  народ
следил за вами, когда ты шел через лес. А в сожженной пустыне, где следила
за вами я, вы схватили меня. Но это было  к  лучшему.  Я  узнала  то,  что
захотела узнать. У тебя есть армия, Голт, и ты любишь  своего  короля.  Ты
должен объявить войну Барту, корысть и жадность которого не имеют  границ,
который предал твоего и своего короля. Поэтому я привела сюда тебя и твоих
людей, не причинив вам вреда. Невинные не могут убивать, а я человек. Пока
вы лежали связанные, я могла убить вас всех  вашими  собственными  мечами,
если бы захотела этого, -  она  повернулась  к  Голту.  -  И  вы  все  еще
безоружны. Если я захочу...
     - Ты не сможешь сделать этого, - сказал Голт.
     - Чтобы спасти их, смогу, - ее губы дрогнули, голубые глаза сверкнули
пламенем, которое быстро угасло. - Но я не сделаю  этого.  Я  хочу,  чтобы
твои цели совпали с моими. Объяви войну Барту, восстанови меня  на  троне.
Если ты сделаешь это, я обещаю тебе - союз с Сигритом. Я отдам эти зеленые
земли под его защиту с ежегодной выплатой богатой контрибуции.  Он  должен
только гарантировать нашу безопасность, но  наши  законы  должны  остаться
такими, какими их установил мой отец.  Они  очень  мудро  приспособлены  к
особенностям этой местности и ее населения. Сигрит  будет  получать  много
нашего золота и серебра. Может,  и  ты  разбогатеешь.  Только  одно  я  не
обещаю: Камень Могущества. Он останется у меня и не достанется никому.
     - Думаю, что Сигрит захочет его.
     - Его не получит ни он, ни ты, ни Барт, ни любой  другой  человек,  -
она протянула руку и положила ее на руку Голта. - Что  скажешь  ты,  барон
Голт?
     Голт стоял насупившись. Когда она  коснулась  его,  что-то  пробежало
между ними, чего он раньше никогда не чувствовал. Это была какая-то магия.
Она возбудила ток, протекающий между ними.  На  какое-то  время  Голт  был
оглушен, он лишился всех чувств. Он смотрел в это освещенное  луной  лицо,
которое было так прекрасно, что он не мог  не  поддаться  его  очарованию.
Может, это была его первая встреча с колдовством. Он знал только  то,  что
он хочет только ее, и если она  будет  принадлежать  ему,  он  никогда  не
посмотрит ни на какую другую женщину. В ее прекрасных  голубых  глазах  он
прочел то же самое чувство.
     Он облизал губы, которые пересохли при ее прикосновении.
     - Если все, что ты сказала, правда, - прошептал он, - то у меня  есть
основания выступить против Барта. Конечно, армия у меня  не  из  лучших  -
отребье общества, но, я думаю, драться они  будут.  Я  постараюсь  сделать
все, чтобы восстановить тебя на троне и выполнить приказ короля Сигрита.
     Ее пальцы стиснули его руку.
     - Без Камня Могущества? - прошептала она.
     - Без него. Только с помощью оружия.
     Она придвинулась ближе к нему.
     - Тогда...  тогда  закрепим  наш  договор.  -  Ее  губы  были  слегка
приоткрыты, глаза смотрели в его глаза.
     - Да, - сказал Голт. - Я закреплю договор. - Он притянул ее к себе  и
прижался губами к ее рту.
     Поцелуй длился очень  долго.  Когда  он  кончился,  Голт  понял,  что
независимо от того, погибнет он здесь, или нет, поход в Неизвестную Страну
для него прошел не напрасно. - Тайна...
     Она задрожала в его объятиях. - Такая магия, - прошептала  она.  -  Я
раньше никогда не знала, что такое бывает.
     Затем Голт пришел в себя. Он резко отстранился от нее.
     - Конечно, магия. Но мы здесь в безопасности? Ведь мы не вооружены, а
нам  необходимо  оружие.  Прежде,  чем  что-либо   начинать,   нам   нужно
вооружиться. Это очень важно!
     - Вы получите оружие прямо сейчас. Это место тайное  -  оно  священно
для людей-растений. Но теперь Биры летают везде, знают все, и ты  дал  мне
слово. Ты получишь свой меч, Голт. Но поцелуй меня еще раз.
     - С удовольствием... - Он потянулся к ней.
     В это мгновение вся поляна наполнилась щебетаньем, похожим на птичье,
каким-то нестройным шумом. Тайна отскочила,  глаза  ее  расширились,  лицо
побледнело в лунном свете.
     - О, боги! - выдохнула она, - быстрее! Слиты! Слиты идут! Оружие там!
- и она показала, где именно.
     - Гомон! - завопил Голт. - Мечи! Вооружай людей! - Он бросился  через
поляну. В этот момент его жеребец фыркнул, заржал, стал бить копытами.  Он
что-то ощущал во мраке, за  поляной.  Гомон  и  остальные  солдаты  стояли
удивленные, парализованные. Они выпили много розового вина,  расслабились,
многие уже обнимали женщин из племени Невинных.
     - Голт! - вскричала Тайна. - Смотри!
     Но было уже поздно. Они  уже  были  здесь,  окружили  поляну  плотным
кольцом, материализовывались из тьмы, как тени. Мечи  были  в  руках  Голт
услышал брыканье коня,  который  отступал  назад,  на  поляну.  Голт  знал
мужество своего коня. Он был уверен, что он ни перед кем не  отступит.  Но
только змеи могут заставить его попятиться.
     И его рука уже почти схватила меч, как острие меча у горла  заставило
его остановиться.
     - Не двигайся, человек, - прозвучал  шипящий  голос.  -  Если  ты  не
послушаешься, то останешься без головы.
     Голт медленно выпрямился, заглянул в холодные змеиные глаза,  глубоко
посаженные на лице, защищенном сверкающей чешуей. Вместо носа на лице были
узкие щелочки ноздрей. Рот был широкий, с твердыми  губами,  из  него  все
время выскакивал нервный раздвоенный  язычок.  Слиты  были  в  шлемах,  со
щитами и были одеты в кожаную одежду. Но настоящие их доспехи были сделаны
не из металла. Это была чешуя. Она покрывала каждый дюйм  их  тела:  очень
длинную шею, покатые плечи, на  которых  сидела  маленькая  голова,  руки,
ноги, живот - и длинный хвост, который неутомимо,  как  у  всех  рептилий,
мотался сзади. Голт никогда не видел таких отталкивающих существ, и  таких
опасных - даже полуволки Альбрехта были симпатичнее.
     Вся поляна была наполнена ими. Они, с обнаженными мечами, теснили его
лошадей и Невинных, сбивая их в кучу в центре  поляны.  Вскрикнула  Тайна,
два Слита  поволокли  ее,  крепко  держа  за  руки.  Острие  меча  сильнее
прижалось к шее Голта.
     - Не вздумай сопротивляться, - шипел Слит. - Король Барт хочет, чтобы
ты был жив, но он приказал убить тебя, если ты  будешь  сопротивляться.  -
Голова необычной формы с  непрерывно  мелькающим  язычком  повернулась,  -
Фрисс, - позвал Слит.
     - Да, капитан Насс, - солдат Слит склонил свою голову.
     - Схватить всех людей, связать их. Остальных прикончить.
     - Есть, капитан. - Тот, кого  назвали  Фрисс,  повернулся,  прошептал
что-то на языке, которого Голт не мог понять.
     Тайна подняла голову, и прежде, чем рука Слита  зажала  ей  рот,  она
что-то прощебетала по-птичьи. И вся поляна пришла  в  движение.  Невинные,
окруженные со всех сторон вооруженными мечами Слитами,  бросились  бежать.
Голт слышал крики, когда кого-нибудь из них поражал  меч.  Люди-змеи  были
безжалостны, они не щадили ни мужчин, ни женщин.  Но  в  этой  неразберихе
многим людям-растениям удалось ускользнуть, и они  исчезли  в  лесу.  Голт
стоял беспомощный, так как острие меча капитана  не  покидало  его  горла.
Затем на поляне  все  стихло.  Слышались  только  стоны  раненых,  которых
люди-змеи безжалостно приканчивали.
     Рот Тайны был зажат холодной чешуйчатой  ладонью.  Каждый  из  отряда
Голта был схвачен покрытыми чешуей воинами. Было странно, что  на  поляне,
несмотря на резню, стоял запах  цветов,  к  которому  слегка  примешивался
запах змей. Вероятно, кровь людей-растений пахла цветами.
     Солдаты-змеи  связали  Голта  и  Тайну.  Голт  увидел,  что  Гомон  и
остальные его люди тоже связаны.
     - Не забудьте лошадей, -  скомандовал  капитан  Насс.  -  Королю  они
нужны. - Затем он ткнул Голта мечом. - Иди, -  прошипел  он.  -  Иди.  Нам
нужно в Биркенхольм.
     Это был путь, которого Голт никогда не сможет  забыть.  Путь  смерти,
таким он представился ему. Им не давали ни пищи, ни воды. Им не  позволяли
отдохнуть. Слиты, казалось, не знали усталости. И они совершенно не  знали
жалости. В конце первого дня,  когда  отряд  вышел  из  леса  в  выжженную
пустыню, некоторые из команды Голта не выдержали усталости и жажды. Но те,
кто упал, были убиты на месте.
     Насс вел колонну. За ним шел под усиленной охраной Голт,  а  рядом  с
Голтом шла Тайна, тоже под охраной.  Голт  не  мог  понять,  как  она  все
выдерживает. Она качалась от  усталости,  но  не  падала.  Она  шла  чисто
механически и голову она держала высоко. Ни ей, ни  Голту  не  разрешалось
говорить, и тишину нарушали только предсмертные крики тех, кто погибал под
ударами меча. Даже Гомон,  которого  связали  особенно  тщательно,  хранил
молчание.
     "Любой  другой  противник,  -  думал  Голт,  -  встретил  бы  сильное
сопротивление со стороны Ужаса, его жеребца. Но запах змей напугал его,  и
он теперь шел кроткий и послушный, как ослик".
     Сожженные земли, казалось, никогда не кончатся. Они шли по пеплу весь
день и всю ночь. Тут и там из пепла  вставали  зеленые  ростки,  но  Слиты
вырубали их мечами. После того, как они вышли из леса, к ним присоединился
другой эскорт: высоко в небе  кружили  черные  точки.  Они  не  спускались
низко, и Голт не мог рассмотреть их. Но он теперь знал,  что  это  и  есть
Биры - люди-летучие мыши. Это именно они, подумал  Голт,  выследили  их  с
воздуха и послали к ним Слитов, людей-змей.
     Только через день, чуть не падая от голода и жажды, они добрались  до
конца  выжженной  пустыни.  Они  поднялись  на   пустынный,   без   всякой
растительности, холм, и Тайна глубоко и прерывисто вздохнула.
     Голт посмотрел вниз  с  холма.  Склон  был  покрыт  травой.  А  внизу
огромные березы вздымались к самому небу, бросая  тени  на  высокие  стены
замка.
     Эти гранитные стены окружали огромный замок, который проник  сюда  из
тьмы веков, пережил всемирную катастрофу, уничтожившую на Земле все, кроме
жизни и этого замка. Шпили  замковых  башен  вонзались  в  вечернее  небо,
черепичные крыши сверкали в лучах солнца. Это был замок, крепость, дворец.
Он был не хуже любого дворца и в Серых Странах. Несмотря  на  усталость  и
истощение,  Голт  был  потрясен  открывшимся  перед   ним   величественным
зрелищем. И затем его снова толкнули, и он пошел вниз по склону холма.
     Отряд по перекидному мосту переправился через глубокий  ров,  на  дне
которого была уложена металлическая полоса с острыми, как бритва, кольями.
И  они  очутились  в  огромном  дворе,  который  был   выложен   огромными
изумрудами, аметистами и другими драгоценными  камнями,  названий  которых
Голт не знал. Они шли через двор в сам замок. Стены коридора были  сделаны
из чистейшего прозрачного мрамора с украшениями из золота, а  затем  через
огромные двери, сделанные тоже из мрамора, они прошли в тронный зал. Стены
и потолок зала были из золота, и везде стояли прекрасные статуи из того же
драгоценного и вечного металла,  не  подверженного  губительному  действию
времени. И  не  время  было  причиной  их  теперешнего  состояния.  Головы
прекрасных статуй были оторваны и  через  образовавшиеся  отверстия  видна
была пустота внутри статуи. Да и сами  статуи  были  выворочены  со  своих
пьедесталов. В конце  тронного  зала,  на  расстоянии  трехсот  метров  от
выхода, на золотом троне сидел человек.
     Весь отряд Голта был окружен Слитами  и  задержан  во  дворе  дворца.
Только сам Голт и Тайна прошли по двору, мощеному драгоценными  камнями  и
предстали перед темной фигурой, которая сидела на троне.
     И когда они подошли к нему, то увидели, что  за  ним  стоят  воины  -
солдаты с мечами наголо. А рядом со Слитами  стояли  люди  совсем  другого
типа - люди, покрытые коричневым бархатным пухом, глаза щелочками, широкие
рты украшены сверкающими клыками, кожаные крылья сложены за спиной. У  них
тоже были руки и ноги, и они были вооружены мечами, пиками  и  алебардами.
Слиты и Биры - почетная гвардия короля.
     - Приветствую тебя, барон Голт, - сказал сардонический голос.
     Голт посмотрел на человека на  троне.  Это  был  Барт.  Точная  копия
Альбрехта за исключением того, что у Барта волосы, усы  и  борода  черные,
как смоль. Он был одет в камзол из соболей, отливающий голубым цветом.  На
голове  его  была  золотая   корона,   украшенная   драгоценными   камнями
необычайной красоты. Но камни не добавляли мягкости узкому мрачному лицу с
высокими скулами, крючковатым носом и ртом похожим на щель.
     Голт попытался заговорить,  но  рот  его,  запекшийся  после  долгого
перехода без воды, не повиновался ему. И Голт смог издать только хрип.
     - Дайте ему пить, - сказал Барт, небрежно махнув рукой. - И ей тоже.
     Два слуги-человека принесли кубки с водой. Голт и Тайна жадно  выпили
воду. Затем, когда кубки унесли, Голт,  перекатывая  оставшиеся  капли  во
рту, сказал Барту:
     - Барт!
     Тонкие губы Барта скривились.
     - Для тебя - король Барт.
     - Предатель Барт для меня, - сказал Голт. -  Сигрит  сказал,  что  ты
погиб, послал меня выяснить, что ж с тобой случилось, когда  он  узнает  о
тебе, твоя голова покатится с плеч.
     Черные, как нарисованные, брови Барта выгнулись в изумлении.
     - Когда Сигрит узнает обо мне? - внезапно он наклонился вперед.  Лицо
его стало  свирепым.  -  Сигрит  скоро  узнает  обо  мне,  когда  я  приду
завоевывать его королевство.
     - Завоевывать королевство Сигрита? - Голт плюнул в направлении трона.
     Слит ударил его, заломив руки за спину.
     - Завоевать его королевство. Завоевать весь мир. У меня теперь хватит
могущества.
     - Я думаю, что нет, - спокойно сказала Тайна.
     Глаза Барта сверкнули в ее направлении.
     - А я думаю, да, - сказал он. - Единственное, чего  мне  не  хватает,
это Камень Могущества. Ты дашь мне его. Если не добровольно,  то  боль  от
пыток заставит тебя сделать это. Или так, или иначе, но ты мне его дашь.
     - Нет, даже если ты будешь резать меня на кусочки, -  сказала  Тайна.
Негодование совершенно изменило ее голос.
     Барт вздохнул, выпрямился.
     - Если ты думаешь, что я тебя пощажу, то ты меня недооцениваешь.
     - Ты меня совершенно  не  интересуешь.  Только  я  знаю  тайну  Камня
Могущества. И я тебе скажу, что ты его не получишь.
     Барт снова откинулся на спинку трона.
     - Ты очень смелая, моя дорогая. Но сейчас мы не будем обсуждать  этот
вопрос. - Он снова небрежно махнул рукой. - Отведите  ее  в  мои  покои  и
тщательно охраняйте, пока я не приду. Я не задержусь.
     Когда  Слиты  утащили  Тайну,  Барт  поднялся   с   трона.   Высокий,
мускулистый, он легко спустился с возвышенности, и встал перед Голтом.  Он
был примерно такого же роста, как и барон, но гораздо тоньше и стройнее.
     - Ну, - сказал он спокойно. - Значит Сигрит хочет знать мою судьбу. И
он послал тебя, барон Железных Гор, найти меня. Ну,  что  же,  вольно  или
невольно, но он сослужил мне хорошую службу. Люди мрут  на  шахтах  Бурна,
как мухи, и мне нужны другие рабочие. Мне кажется,  что  ты  и  твои  люди
поработаете там. Правда, недолго, там не такие условия, чтобы люди  смогли
там долго прожить. Но с другой стороны... - он подошел близко к  Голту.  -
Но с другой стороны - и сделал широкий жест рукой, -  ты  видишь  все  это
богатство? Я хозяин всему. Здесь больше богатства, чем во  всем  остальном
мире! Ты хочешь разделить его со мной, Голт? Я знаю, что ты хороший  воин.
И может, мне лучше обогатить тебя, вместо того, чтобы отправить на  смерть
в шахту? Я привяжу тебя к себе богатствами, какие даже не снятся  в  твоей
нищей стране, где богатства измеряются мешками или штуками убитых  оленей.
- Он повернулся, взял в руки золотую голову ангела, оторванную от  статуи.
- Только здесь, в замке у меня столько  золота,  чтобы  купить  всю  армию
Сигрита! И это только небольшая часть! За все свое золото  я  могу  купить
весь Бурн и все Серые Страны вместе с дворянами и простолюдинами.
     Губы Голта скривились в презрительной улыбке.
     - Не со всеми, - сказал он.
     - Со всеми, кроме дураков. А когда у меня  будет  Камень  Могущества,
ничто не устоит передо мной. Ты знаешь о Камне Могущества?
     - Может быть, - сказал Голт.
     Барт испытывающе посмотрел на него. Затем пожал плечами.
     - Впрочем нет, - сказал он совсем другим тоном. - Ты из тех  идиотов,
что ценят преданность королю превыше всех сокровищ. Ты умрешь за  Сигрита,
но не предашь его никогда, ни за какие сокровища.
     - Сигрит живой, а золото мертво, холодно, тяжело, - услышал Голт свой
голос. - Я храню верность Сигриту.
     Барт холодно засмеялся.
     - Тебе нужно многому учиться. Ты со  своими  людьми  будешь  получать
образование на шахте Бурна. Через несколько недель, если, конечно,  будешь
еще жив, ты все увидишь в другом свете. Подумай, Голт... -  Он  выпрямился
во весь рост. - Я правлю здесь. Полностью. Абсолютно. А затем я  буду  так
же править всем миром. И те, кто не за меня - против меня.  Среднего  пути
нет. Те, кто со мной, будут благоденствовать, а враги  будут  повержены  и
уничтожены. Подумай об этом на шахте Бурна.  Время  у  тебя  будет.  -  Он
махнул капитану Слитов. - Возьмите его и остальной сброд, отведите  их  на
шахту и пусть там работают вместе с остальными.
     Человек-змея наклонил свою узкую голову.
     - Хорошо, Ваше Величество. -  Он  повернулся  к  Голту  с  обнаженным
мечом. - Иди, человек. - прошипел он. - Ты слышал приказ короля Барта. Иди
живее, а то я проткну тебя. Путь на шахту долог и труден!



                                    8

     Голт, ветеран войн и походов, думал, что привык переносить  трудности
и испытания. Но он понятия не имел, какие трудности ждут его  впереди,  на
шахте.
     Шахта Бурна находилась  в  двух  днях  пути  от  Биркенхольма,  среди
каменистых холмов, мрачных и пустых. Более жуткое место трудно  было  себе
представить.
     Голт и его отряд проделали весь путь пешком в сопровождении батальона
Слитов. Над головой кружил на своих огромных кожаных крыльях другой  отряд
охраны - Биры.
     И, находясь под таким  надзором,  бежать  было  невозможно.  Покрытые
шерстью крылатые чудовища с обнаженными  мечами  кружили  совсем  низко  и
находили огромное удовольствие в том, чтобы мучить несчастных людей. Слиты
- воины-змеи - уже доказали свою ненависть к теплокровным людям, но они  и
сейчас доказывали ее, безжалостно убивая истощенных усталых людей, которые
падали от изнеможения. К тому времени, когда отряд добрался до шахты,  все
уже представляли жалкую пародию на людей. Даже могучий Гомон, который  мог
спокойно выдержать  любые  лишения,  теперь  шел  с  опущенной  головой  и
поникшими плечами. Наконец они  подошли  к  комплексу  деревянных  зданий,
окруженных стеной.
     Это были бараки, плавильни, кладовые.  И  все  было  окружено  стеною
огромных каменных глыб, поверх которых шли отравленные острия.  На  постах
часовых находились Биры и Слиты. Новоприбывших привели в кузницу, где  под
угрозой мечей, на Голта, Гомона и всех остальных  повесили  тяжелые  цепи.
Цепи, сковывавшие кисти и  колени,  были  такой  длины,  чтобы  не  мешать
работе.
     Затем им вручили кирки и лопаты, погнали в шахту.
     Слиты загоняли их по длинным туннелям, освещенными  слабыми  лампами,
все глубже и глубже в мрачное, лишенное воздуха подземное царство. Наконец
они добрались до огромной, освещенной дымными факелами штольни,  где  было
много закованных в цепи людей. Голт даже  споткнулся  при  входе.  У  него
перехватило дыхание. Стены и потолок этой огромной пещеры  были  полностью
из сверкающего металла - неполированного, но такого чистого, что блеск его
слепил. Это было золото и серебро. Изможденные, бородатые, исхудавшие люди
непрерывно работали кирками, подгоняемые мечами надсмотрщиков Слитов,  как
только ритм работы замедлялся.
     В этих глубинах было на удивление жарко - тела рабочих выделяли тепло
и влагу, и  в  этом  непроветриваемом  помещении  тело  Голта  моментально
покрылось потом, не успел он еще поднять кирку. Но это тепло, казалось, на
Слитов  действовало  возбуждающе.  Они  были  везде:  кричали,  подгоняли,
угрожали, кололи мечами тех, кто, по  их  мнению,  недостаточно  энергично
махал киркой.
     Слита, которому поручили надзирать за Голтом и Гомоном, звали Рисс.
     - Берите инструменты, - прошипел он, с трудом  произнося  непривычные
слова, которые он,  по  всей  вероятности,  совсем  недавно  выучил,  -  и
работайте, пока я не скажу - хватит. Если вы  попытаетесь  отлынивать,  то
меч заставит вас работать. Никто не выйдет из шахты, кроме тех, кому здесь
нечего делать, кто умер. Ну, приступайте.
     Делать было нечего, надо было работать. Голт и Гомон  подняли  кирки,
от всей души желая, чтобы их удары  обрушились  на  Слитов.  То  же  самое
чувствовали и все те, кто еще остался от его отряда,  и  те,  кто  работал
здесь до них. Их было более трехсот человек. Вернее не человек,  а  жалких
теней, истощенных непосильной работой и плохим питанием скелетов.
     Голт и Гомон сначала со всеми силами, несмотря на жару  и  усталость,
обрушились на серебряную  стену.  Голт  не  знал,  что  оживило  Гомона  -
разговаривать в шахте было запрещено, а тех,  кто  нарушал  запрет,  ждало
наказание. Но самого его подбадривали воспоминания о  Тайне.  Он  вспомнил
нежность  ее  губ,  ласку  ее  прикосновения,  и  эти  мысли  делали   его
сумасшедшим и все свое  безумие  он  обрушивал  на  серебряную  стену.  Он
отбивал от стены огромные куски, но сам не сознавал, что делает.
     "Я должен спасти ее, - не переставая  думал  он,  работая  киркой,  -
спасти, хотя бы ценой жизни. Что с ней сделает Барт? Ведь уже  прошло  три
дня! О, боги и дьяволы!"
     И он снова изо всех сил вонзал в стену тяжелую кирку.
     Рядом с ним работал Гомон. Он не проявлял особого  рвения,  но  махал
киркой достаточно равномерно, так что меч Слита  не  касался  острием  его
тела. С другой стороны работал какой-то превращенный в скелет человек.  Он
с трудом поднимал тяжелую кирку. Дыхание со свистом вырывалось у  него  из
груди. Спина и бока были покрыты запекшейся кровью от  бесконечных  уколов
меча. Он не смотрел на Голта, но барон чувствовал, что время от времени он
искоса поглядывает на него.
     В первый день они пятнадцать часов работали в  шахте.  Куски  металла
они грузила на тележки, которые другие люди вывозили из шахты, запряженные
наподобие лошадей в эти тележки. И за это время Голт много раз видел,  как
падали обессиленные люди, у которых подгибались ноги от слабости. Слиты не
теряли времени на жалость. Их мечи  сверкали,  люди  вскрикивали,  получая
смертельный удар, и их тела вывозили наверх вместе с кусками  драгоценного
металла на тех же тележках.
     Наконец работа была закончена. К этому времени Голт был уже близок  к
безумию. Почему он не убил Барта, когда тот был  совсем  близко  от  него?
Надо было убить его, пускай даже пришлось бы погибнуть  самому  под  мечом
охраны. Он не был зол по натуре,  но  сейчас  ненависть  переполняла  его,
ненависть, которая заставляет дрожать все его  тело,  которая  сушила  его
горло и которая находила выход только в ударах киркой по серебряной стене.
     Тайна. Он любил ее. Голт еще раз  ударил  по  стене  и  замер.  Стоп.
Хватит безумия. Надо думать. Думать.
     - Хватит, - прошипел Слит. - Оставь кирку и иди наверх.
     Рядом с ним крякнул Гомон. Огромное тело его было покрыто  потом,  но
тяжелая  работа  не  сделала  его  покорным,   придавленным.   Его   глаза
встретились с глазами Голта, когда  они,  наконец,  отошли  от  серебряной
стены. Затем их и тех, кто остался в живых, погнали наверх и  никогда  еще
воздух не казался таким холодным, таким чистым,  таким  свежим,  как  этот
ночной воздух, который Голт с удовольствием вдыхал полной грудью.
     Их загнали в бараки, где  прямо  на  полу  валялись  жесткие  грязные
подстилки. Закованным в цепи  людям  было  приказано  ложиться  спать  без
всякой пищи. Гомон вздохнул, ложась рядом с Голтом. Ноги всех людей тут же
были прикованы к цепи, которая тянулась вдоль стены барака.
     - Ну вот, снова в цепях, - сказал он тихо. И  тут  же  меч  охранника
ткнулся ему в горло.
     - Молчать! - скомандовал Слит.
     Тот изможденный человек, что работал рядом с Голтом, занимая соседний
матрац. Все тело его было покрыто  незаживающими  ранами  и  кровоточащими
царапинами. Но Голт подумал, что это был когда-то очень  сильный  человек,
судя по его телосложению. Таким будет и он,  подумал  Голт,  если  ему  не
удастся вырваться отсюда. И снова ему вспомнилась Тайна.
     И хотя он был очень усталым, ему  потребовалась  немалая  сила  воли,
чтобы не сделать безумную  попытку  разорвать  эти  цепи  и  броситься  на
охранников с голыми руками.
     Он сдержал себя и погрузился  в  беспокойный  сон.  Наверное,  прошло
несколько часов, когда он неожиданно проснулся  в  темном  бараке.  Он  не
понимал, что разбудило его. Затем он ощутил прикосновение. Это толкал  его
изможденный сосед.
     - В чем дело? - прошептал Голт.
     - Ш-ш-ш-ш-ш. Говори тихо. Слиты  в  дальнем  конце  комнаты,  они  не
должны слышать. - Шепот был еле слышен  на  фоне  стонов  и  храпа  спящих
измученных людей. - Ты кто?
     - Голт, - он подкатился ближе,  насколько  мог,  насколько  позволяли
цепи. - Барон Железных Гор.
     - Я так и думал. Я видел тебя на турнире. Меня зовут Штурм, полковник
королевских всадников. Король послал меня сопровождать  Барта.  Тебя  тоже
послал король?
     - Да, - с горечью ответил Голт. - Я должен был выяснить судьбу  вашей
экспедиции. Я нашел вас и ничего хорошего мне это не сулит.
     - Ты знаешь, почему Барт предал?
     - Да.
     - Когда его планы дошли до меня, я воспротивился. И большинство  моих
людей тоже. Эти проклятые существа схватили нас и загнали в эту шахту. Нас
тут уже осталось немного, и все стали тенями, вроде меня.  Но  ты  и  твои
люди еще свежи, не изголодались, полны жизни.
     Он замолчал, так как в проходе послышались шаги. По бараку шел  Слит,
держа в одной руке меч, а в другой факел. Он осматривал каждого пленника и
Голт и Штурм притворились спящими, пока Слит  не  вернулся  к  себе  и  не
поставил факел на место.
     Снова донесся шепот Штурма.
     - Такие, как вы, могут сделать попытку вырваться  от  сюда,  но  надо
делать это побыстрее, пока вы еще  не  потеряли  силы.  Эти  шахты  быстро
разрушают человека. Через неделю будет поздно.
     - Вырваться в этих оковах? И я совершенно не знаком с местностью и  с
порядком охраны.
     - Я знаю. Я здесь уже год. Я все хорошо знаю. Нас двое -  твоя  сила,
мои знания - это может  привести  к  успеху.  Когда  мы  пойдем  в  шахту,
посмотри на восход и на вход в туннель, обрати внимание на доски.  Пока  я
больше не скажу ничего... -  Он  повернулся,  как  будто  слова  полностью
истощили его силы. Голт долго лежал без сна, пока до него не донесся  храп
соседа.
     Задолго до рассвета их растолкали, вывели на  улицу,  дали  по  миске
супа, жидкого и отвратительного по вкусу  и  запаху.  Голт  заставил  себя
выпить до капли это гнусное пойло. Он знал,  что  ему  нужно  поддерживать
силы. Штурм сказал правду - неделя такой работы, такого отдыха и такой еды
- и ни у него, ни у  Гомона  сил  не  останется  совсем.  Если  они  хотят
вырваться на свободу, а не умереть здесь потихоньку, они должны попытаться
сделать это как можно  раньше.  Когда  их  вели  по  туннелю,  ведущему  в
штольню, Голт старательно запоминал каждый поворот и все подробности пути,
насколько позволял неверный свет факела.
     В тех местах, где туннель был вырублен в  скалистой  породе,  там  не
было никаких креплений. Но при приближении к месту работы характер  грунта
менялся, он становился  более  рыхлым.  Там  были  установлены  деревянные
крепления, чтобы удержать толщу  земли,  которая  могла  бы  обрушиться  и
завалить всех. И,  несмотря  на  это,  когда  проезжали  тяжелые  тележки,
вызывающие вибрацию земли, с потолка сыпался дождь из камней  и  земли.  А
при входе в пещеру Голт понял, что имел в виду Штурм.
     Последние крепления были установлены не так, как все. Столбы  у  стен
были толстыми - толщиной с туловище человека, но они не прилегали к  стене
плотно, как другие. У входа  в  пещеру  туннель  немного  расширялся  и  в
образовавшуюся щель  можно  было  просунуть  руку.  Но  эти  столбы  такие
огромные и тяжелые, да и поперечный брус давит  -  Голт  покачал  головой.
Если он понял правильно Штурма, полковник обманывается. Он  слишком  долго
был здесь и, вероятно, у него немного помутился разум.
     Этот день был  еще  хуже  предыдущего,  хотя  это  трудно  было  себе
представить.  Изнуряющая  жара  и  непрерывная  работа  истощали  силы   с
невероятной скоростью. В этом, по крайней мере, полковник  был  прав.  Еще
несколько дней, и Голт полностью ослабеет. Он  начал  размышлять  об  этих
досках. Это  конечно  не  возможно,  но  все  же...  Эти  мысли  неотвязно
преследовали его. Ночью в темноте он сам толкнул Штурма.
     - Я видел бревна.
     - Да.
     - Что ты задумал?
     - Ты огромен и обладаешь большой  силой.  Тот  чернобородый  тоже  не
уступит тебе. В пещере нас всего  все  время  триста  человек,  а  Слитов,
вооруженных мечами и арбалетами - пятьдесят. Наверху у входа в шахту  есть
еще охранники, готовые спуститься вниз  при  малейшей  тревоге.  Пятьдесят
охранников внизу, если учесть слабость и истощение работающих, хватит,  но
сейчас пришли свежие люди, и Слиты должны были бы увеличить охрану, но они
не сделали  этого.  Если  блокировать  туннель,  подкрепление  подойти  не
сможет, и триста  человек  с  кирками  смогут  справиться  с  пятьюдесятью
Слитами. Конечно, у нас будет много потерь, но лучше умереть  быстро  и  в
борьбе за свободу, чем медленно и в рабстве.
     Голт размышлял. В это время снова прошел охранник с факелом. Когда он
отошел, барон прошептал:
     - Чтобы засыпать туннель, нужно выбить бревна.
     - Конечно. Это работа для многих огромных мужчин. Ты  и  чернобородый
смогли бы справиться с этим.
     - Вряд ли. Это выше человеческих сил. И мы уже ослабли.
     Штурм безнадежно вздохнул.
     - Ну что же, тогда все. Другой возможности я не вижу. Я здесь  долго,
и если бы эта возможность была, я бы  ее  не  пропустил.  Тогда  нам  всем
придется умереть в муках. И в оковах. И тогда все рухнет, может  даже  сам
Бурн. Если Барт найдет Камень Могущества...
     - Ты знаешь о нем?
     - Да. А ты думаешь, почему во Дворце в  Биркенхольме  все  разрушено?
Головы у статуй оторваны? Это он искал Камень. И теперь ты  говоришь,  что
Тайна у него в руках.
     Голт простонал.
     - Он не будет церемониться  с  ней.  Он  будет  отрывать  от  нее  по
кусочку, как поступил с Биркенхольмом, пока не узнает тайну. Но если ты  и
чернобородый не можете сделать это...
     Голт подумал.
     - Это единственная возможность?
     - Я уже говорил. Мы завалим туннель, покончим с охраной. Тогда у  нас
будет пятьдесят мечей и арбалетов плюс  наши  кирки.  Остальные  охранники
будут разбирать завал, и мы  по  частям  расправимся  с  ними  в  туннеле,
пробьемся наверх, захватим их оружие.
     - А они не оставят нас в земле, в завале погибать  от  голода  и  без
воздуха?
     - Маловероятно. Они боятся гнева Барта и  будут  стараться  побыстрее
освободить шахту, так как они должны каждый день отправлять в  Биркенхольм
определенное количество золота и серебра. Это золото добываем мы,  и  если
они нас  убьют,  им  придется  работать  в  шахтах  самим.  Они  не  будут
раздумывать, а сразу постараются  раскопать  нас,  и  наказать.  Тут-то  и
начнется самое главное.
     - Ну тогда, - сказал Голт после размышления, - если это действительно
так, этот шанс надо использовать.
     - Отлично, - у Штурма даже  дыхание  участилось.  -  Я  сообщу  всем.
Завтра после окончания работы мы задержимся.  Ты  и  чернобородый  пойдете
первыми. Как только вы пойдете, мы отвлечем  внимание  охраны.  Тогда  вам
нужно действовать и действовать быстро. Иначе все провалится.
     - Это  может  провалиться  в  любом  случае,  -  голос  Голта  звучал
решительно, - но во имя богов, мы попытаемся!
     Затем он повернулся к Гомону и разбудил его.
     Это был самый длинный день в  его  жизни.  Ему  казалось,  что  Слиты
заподозрили что-то. Может, у них  есть  свои  доносчики?  Они  были  более
грубыми,  более  требовательными  к  пленникам,  чем  обычно,   и   вместо
пятидесяти их было целых семьдесят. Они стояли в пещере настороже,  каждый
из них был вооружен арбалетом и мечом. Надежда на успех была очень слабой,
и она все таяла по мере того,  как  таяли  силы  Голта,  уносимые  тяжелой
изнурительной работой. И он и Гомон работали, не щадя  себя.  Чернобородый
гигант был готов на все, лишь бы не возбудить подозрение у Слитов, не дать
им повода нанести ему рану мечом. Когда  Голт  ощутил,  что  конец  работы
близок, он решил, что он не сможет сделать  ничего:  руки  и  ноги  совсем
онемели, как иссохшие ветки деревьев.
     Затем Слиты прошипели приказания.  Мгновенно  Гомон  и  Голт  были  у
стойки,  где  складывались  кирки  до  следующего  дня.  Другие   медленно
потянулись за ними.
     - Живее, живее, - шипели Слиты, острие меча кололо отстающих.
     Голт и Гомон переглянулись, и Гомон еле заметно кивнул. Два Слита шли
впереди. Голт и Гомон за ними, двигаясь по пещере ко входу в туннель.  Они
уже дошли до него, а основная  масса  все  еще  возилась  возле  стойки  с
инструментами. Шипение Слитов стало громче и яростнее.
     - Быстрее! Клади, не задерживайся, а то я отрублю твою голову!
     И вот в сводчатой пещере послышался громкий крик:
     - Пора!
     И пещера наполнилась звоном  металла,  кирки  встречались  с  мечами.
Шедшие впереди Слиты обернулись, схватили арбалеты.  Их  сверкающие  глаза
смотрели в толпу, бурлящую в пещере у стойки с инструментами.
     - Пора! - громовым голосом крикнул Голт. Он поднял скованные  руки  и
резко крутанул ими. Железные кольца обрушились  на  одного  Слита,  и  тот
рухнул на землю. Гомон моментально прикончил второго. Неуклюжие,  так  как
им мешали цепи, они бросились к столбам.
     Голт наклонился и схватился за левый. Цепи на руках  были  достаточно
длинны и позволяли обхватить столб. Голт налег на него всеми силами,  всей
своей массой - и ничего не произошло.
     За ним нарастали звуки  битвы,  звон  оружия,  крики  людей,  шипение
Слитов.  А  впереди,  в  туннеле,  уже  слышался  топот   ног.   Подходило
подкрепление.
     - Что там у вас случилось? - топот ног был все ближе.
     Огни и звезды плясали перед глазами Голта, когда он  снова  налег  на
столб. И снова столб не пошатнулся.
     Охранники были уже близко, они уже показались из-за поворота.  Каждый
мускул его тела напрягся до последней степени, позвоночник трещал, жилы на
висках и на шее, казалось, вот-вот лопнут. Но вес многих тонн земли сверху
держал столб на месте, и игра уже  казалась  проигранной.  Ему  оставалось
всего секунда, может быть две. И он  вспомнил  о  Тайне.  Стрела  арбалета
пролетела над ним и ударилась в столб. Лицо девушки плясало в затуманенном
мозгу Голта. И вдруг он почувствовал прилив сил, которые  вдруг  вырвались
из каких-то его резервов, о которых он не подозревал. Гнев, любовь и  горе
прибавили ему сил. Он выругался и рванул столб на себя еще раз.
     И тот двинулся, пошел вниз и освободил столб  Гомона.  Голт  и  Гомон
отскочили назад, все еще сжимая в объятиях столбы. Земля посыпалась, когда
доски крепления потеряли опору. Сначала это была пыль, а затем  вся  масса
рухнула на первые ряды охранников, бегущих  к  ним.  Тонны  грязи,  камней
падали, грохотали, пыль поднялась столбом и ничего не было видно там,  где
раньше был  туннель.  В  этом  грохоте  не  слышно  было  шипения  Слитов,
оказавшихся похороненными под массой обрушившейся земли. А их было  много.
Теперь туннель был блокирован надежно. Голт и Гомон откатились  в  сторону
и, собрав последние силы, с трудом поднялись на ноги. Один Слит лежал там,
где его застал удар Голта. Голт наклонился и взял  взведенный  арбалет.  В
центре пещеры звенели мечи и крики. Слиты, которые не были  в  свалке,  не
открывали огонь из арбалетов, боясь  убить  своих  товарищей.  Голт  узнал
одного - Рисс, и, прицелившись, пустил стрелу. Стрела  вонзилась  в  спину
человека-змеи, и тот упал.
     Голт неуклюже начал  доставать  другую  стрелу  из  колчана  упавшего
Слита, но тот вдруг начал шевелиться.
     Из-за спины Голта выскочил огромный Гомон. Он схватил  меч  Слита,  и
когда тот попытался подняться, Гомон отрубил ему голову. Тело  рухнуло  на
землю. Длинный хвост свирепо молотил по земле. Гомон  издал  боевой  клич,
похожий на рев сумасшедшего медведя, и  высоко  подняв  меч  в  закованных
руках, устремился в самую гущу боя. Слит повернулся, чтобы встретить  его.
Гомон двумя руками нанес поперечный удар, и змеиная голова  покатилась  по
земле. И еще одно хвостатое чудовище было разрублено пополам,  прежде  чем
оно успело спустить стрелу. Голт  схватил  стрелы  и  начал  стрелять.  Он
искусно владел этим оружием, и хотя его руки были  скованы  и  дрожали  от
невероятного напряжения, которое он только что  испытал,  промахивался  он
очень редко.
     Те из узников, у кого не было  оружия,  схватили  факелы  со  стен  и
совали их горячие концы в лица врагов. Вскоре  факелы  догорели  и  пещера
погрузилась во мрак. Во тьме слышались звуки боя: крики обезумевших людей,
шипение Слитов,  теперь  уже  не  победоносное,  а  безнадежное.  И  затем
внезапно наступила тишина.
     Голт стоял весь в  напряжении,  арбалет  в  его  руке  был  в  полной
готовности. Он резко повернулся, когда вспыхнул один факел, затем  другой.
Безголовые Слиты все еще корчились на полу, длинные  хвосты  извивались  в
конвульсиях. Они умирали так же трудно,  как  и  змеи.  Среди  них  лежало
человек двадцать, а  может  больше.  Одни  зарубленные  мечами,  другие  -
поражены стрелами арбалетов. Но остальные - странная армия, состоявшая  из
сильных солдат Голта и истощенных, оборванных людей,  которые  уже  долгое
время провели в этом аду - были живы, и теперь они  в  изумлении  смотрели
друг на друга. Затем изумление сменилось торжеством.
     Внезапно их охватило  безумное  желание  -  уничтожать.  С  мечами  и
кирками они набросились на тела Слитов. Они топтали, рубили их,  рвали  на
части. Этот бессмысленный акт мести, жестокой мести, на которую они  имели
право, - угрюмо подумал Голт. Затем раздался повелительный голос,  который
заглушил все остальные крики.
     - Хватит! Хватит! Берегите силы, они еще вам пригодятся!
     Из бурлящей толпы с  мечом  в  руке  вынырнул  полковник  Штурм.  Его
костлявое тело было покрыто многочисленными ранами и кровоточило. Но глаза
его сверкали, как полированный металл. Он приблизился к Голту, став теперь
выше, сильнее. Он указал на  заваленный  туннель,  на  широкий  барьер  из
обломков породы.
     - Мы это сделали, - прошептал он. - Мы это сделали...
     Голт повернулся. С той стороны завала слышались  удары  лопат.  Слиты
уже приступили к расчистке туннеля.
     - Да, пока все идет, как ты предсказывал.
     Штурм протянул ему меч.
     - Возьми это. Твои руки сильнее моих. А мне дай  арбалет.  Глаза  мои
так же верны, как раньше. Впереди нас ждет еще очень много, прежде чем  мы
сможем  считать  себя  свободными  людьми.  -  Он  повернулся.  Голос  его
прозвучал приказом. - Вытащите стрелы из каждого  трупа.  Они  нам  нужны.
Сложите их сюда и, вместо того,  чтобы  потрошить  мертвецов,  используйте
свою энергию и силу, чтобы сбросить цепи, разбить их кирками. У нас  будет
много врагов, так что каждому хватит, чтобы утолить свою жажду мести!



                                    9

     Она не боролась и не сопротивлялась, когда Слиты тащили  ее  в  покои
Барта. Любопытно, но Тайна совсем не думала о той грозной  опасности,  что
ждет ее впереди. Не думала о себе. Но этот молодой человек, барон  Голт...
она так испугалась за него, что у нее ослабли колени и закружилась голова.
Нечто, о чем она  думала  и  мечтала  всю  свою  жизнь,  вдруг  произошло,
появилось. Прикосновение, поцелуй. И вдруг, столь же внезапно все  исчезло
снова. И после этой короткой встречи этот юноша стал ей дороже собственной
жизни. Она была уверена, что  сможет  выдержать  все  муки,  которые  Барт
придумает для нее. Ведь она  дочь  своего  отца,  а  Гомон  учил  ее  быть
сильной. Но Голт, в шахте Варны, в этой адской дыре...
     Слиты  втолкнули  ее   в   помещение,   которое   некогда   было   ее
собственностью, ее  королевскими  покоями.  За  те  месяцы,  которые  Барт
занимал их, они изменились до неузнаваемости. Он буквально  разгромил  всю
старую мебель в поисках Камня  Могущества.  Но,  конечно,  безрезультатно.
Новая же мебель была плохо и безвкусно изготовлена,  так  как  все  лучшие
мастера были заняты работой на шахте, а  среди  Биров  и  Слитов  не  было
искусных ремесленников.
     Подталкиваемая мечами Биров и Слитов, окружавших  ее,  она  упала  на
грубую скамью в передней комнате покоев. Она  пристально  и  с  ненавистью
смотрела на окружавших ее Биров и Слитов,  глядевших  на  нее  немигающими
глазами. Она не могла вынести этих звериных взглядов.
     - Идите прочь, - крикнула она, показав на дверь. - Охраняйте  там.  Я
не хочу, чтобы вы стояли у меня над душой.
     - Его Величество приказал... - прошипел один из Слитов.
     - Его Величество! - Тайна вскочила на ноги. Она резко  повернулась  к
ним и величественно, без страха посмотрела прямо на них. - Узурпатор! Я...
я ваша королева, королева Тайна страны Иннистейл! Я приказываю  вам  выйти
вон! Я не буду пытаться сбежать, но я приказываю вам оставить меня!
     Ее глаза встретились с глазами, и красные, змеиные щелочками глаза не
выдержали ее прямого взгляда. Они неохотно попятились  назад  и  вышли  из
комнаты, оставив ее одну. Чувствуя торжество  от  этой  небольшой  победы,
Тайна снова села на скамью.
     Нет она не подчинится Барту. Она королева  и  будет  ею  до  конца...
Затем она услышала его шаги в коридоре.
     Он вошел один, без охраны, одетый в соболий камзол.  Золотая  рукоять
меча выглядывала из золотых, отделанных драгоценными камнями ножен. Он был
приятный красивый мужчина, но вид его вызывал  у  нее  отвращение,  и  она
отвернулась, чтобы скрыть от него выражение  своего  лица.  Он  иронически
улыбнулся.
     - Ну, вот, королева Тайна, люди из Бурна  уже  на  пути  в  Варну.  Я
уверен, что работа на шахте быстро сгонит мясо с их костей  и  сделает  их
более сговорчивыми. Теперь моя задача сделать более сговорчивой тебя.
     - Может тебе стоит и меня послать на шахту?  -  презрительно  сказала
она.
     - Я могу сделать кое-что и похуже.
     - Конечно. Ты способен на все.
     Барт кивнул.
     - И все же мои способности не пугают тебя. - Затем он воздел  руки  к
небу, беспомощно уронил их и вздохнул. - Ах, Тайна, Тайна. Ты думаешь, что
я дурак? Я могу придумать такую пытку, что каждый нерв твой будет  кричать
от боли, и ты будешь молить меня о смерти. Но ты мне  ничего  не  скажешь.
Разве не так?
     - Не скажу.
     - Я знаю.  Я  же  говорю,  что  я  не  дурак.  И  поэтому  ты  можешь
успокоиться. Физически я не буду тебя пытать. Но... - глаза его  блеснули.
- Но я должен получить Камень Могущества. И я постараюсь его получить.
     - Но не от меня.
     - От тебя. Я перевернул этот дворец сверху донизу.  Я  знаю,  что  он
где-то здесь, но он ускользнул от меня. И я уже устал дожидаться.
     Он начал расхаживать по комнате. Черный плащ развевался на поворотах.
     - Твое несчастье в том, что ты меня плохо знаешь.  Ты  считаешь  меня
чудовищем, а я очень далек от этого. Но всю свою жизнь, - он  замолчал,  -
но это не имеет значения...
     - Продолжай, - сказала она, чтобы выиграть время.
     - Хорошо. Хорошо, я продолжу... Всю свою жизнь в Бурне я  был  вторым
при моем кузене Альбрехте. Ведь его  отец  был  старше  моего.  И  поэтому
Альбрехт унаследовал герцогство Вольфсгейм и получил место вблизи  короля.
На мою долю остались нищие удаленные от столицы поместья,  полуразрушенные
замки, пустая казна. Случайность рождения поставила меня на  вторые  роли,
хотя я ни в чем не уступал Альбрехту, а кое в чем и  превосходил  его.  Но
поскольку он был ближе к  королю,  ему  легко  было  держать  меня  внизу,
пресекать любую попытку подняться наверх.  Самые  прекрасные  женщины  при
дворе падали у его ног, а мне приходилось довольствоваться  тем,  что  ему
было не нужно. Обязанности, которые были возложены на него  королем,  были
легкие и приносили ему почет. А то, что  Сигрит  требовал  от  меня,  было
сопряжено с опасностями и плохо оплачивалось. И эта экспедиция, которую  я
возглавил, была  задумана  Альбрехтом.  Он  надеялся,  что  я  никогда  не
вернусь, и все мои земли достанутся ему. - Лицо Барта исказилось в гримасе
боли. Сейчас он был совсем человечным. - Ты никогда не завидовала,  Тайна?
Зависть по отношению к своему родственнику - хуже всего. Видеть, что  тот,
кто ничем не лучше тебя, возвышается, а ты все время падаешь вниз...  Нет,
ты королева, вернее была ею,  а  королевы  никогда  не  завидуют...  -  он
вздохнул. - Ну хватит об этом. Эта безнадежная экспедиция, в которой я был
должен  погибнуть  по  замыслу   Альбрехта,   обернулась   самым   удачным
приобретением в моей жизни. И скоро я посмотрю, как они  оба,  Альбрехт  и
Сигрит, будут жалеть о том, что третировали меня, - глаза его сверкнули. -
Скоро они будут преклоняться передо мной и просить моей милости - и  самым
большим счастьем для них будет  поцеловать  своими  погаными  ртами  носок
моего сапога.
     Он снова начал ходить по комнате.
     - Уже сейчас у меня достаточно богатства, чтобы собрать самую могучую
армию, которую когда-либо видел мир. И тем не менее, хотя я  воин,  равный
любому из дворян, равный любому из двоих против меня одного: король Сигрит
и дюк Вольфсгейм.  Поэтому  мне  нужен  Камень  Могущества.  Я  не  должен
допустить ни единого шанса проиграть и не  отомстить.  И  теперь...  -  он
подошел к Тайне, посмотрел на нее и лицо его немного смягчилось. Рука  его
коснулась руки девушки, ее щеки. - И теперь, если ты дашь мне его,  то  ты
не пожалеешь. Ты станешь прекрасной императрицей  всего  мира,  а  я  буду
твоим любящим супругом в благодарность за то, что ты для меня сделала,  за
твою помощь. Я не такой  бабник,  как  Альбрехт.  Если  ты  заслужишь  мою
любовь, я дам тебе ее, и она всегда будет твоей.
     Тайна отвернулась.
     - Нет, - сказала она.
     - Императрица всего мира, - слова его  потекли  быстрее,  речь  стала
возбужденной. - Ты будешь править  всем,  ты  будешь  самой  счастливой  и
могущественной женщиной в мире! Подумай, Тайна! Подумай, какая жизнь  ждет
тебя!
     - Я сказала, нет! - голос ее был холодный, твердый, металлический.  -
Ты не получишь Камня Могущества, Барт. Что бы ты ни обещал, что бы  ты  ни
делал, ты его не получишь. И любой другой тоже, я поклялась в этом  своему
отцу!
     Барт вздохнул.
     - Ну, хорошо. Я сказал, что не буду пытать тебя. Это бесполезно, да к
тому же, возможно, что ты  когда-нибудь  передумаешь  и  встанешь  на  мою
сторону. Но мне кажется, что мы можем заключить  сделку,  Тайна.  Я  прошу
открыть мне тайну, где находится Камень Могущества, и  предупреждаю  тебя,
что если ты откажешься, ты подпишешь смертный приговор всем Невинным.
     Холод охватил Тайну при этих словах. Она вскочила на ноги.
     - Что ты имеешь в виду?
     Барт пожал плечами.
     - Много их лесов  уже  выведены.  Они  пока  укрываются  в  тех,  что
находятся близ Болот. Дальше бежать им некуда. Поэтому я пока  воздержался
от их уничтожения, воздержался от уничтожения тех лесов, чтобы покончить с
этим народом. У меня были другие заботы. Но теперь, я полагаю, что  пришло
время закрыть это дело, если, конечно, ты не убедишь меня поступить иначе.
- Он улыбнулся, и эту улыбку нельзя было назвать приятной.
     - Ну, так что, Тайна? Ты дашь мне Камень, и я  оставлю  тебя  и  твой
древесный народ в покое. Пусть они живут без забот и беспокойства в  своих
лесах. Или ты мне снова откажешь, и тогда я направлю армию Слитов и Биров,
чтобы они сожгли все оставшиеся леса и вырезали всех  жителей  лесов,  как
овец - мужчин, женщин, детей. Чтобы все их племя навсегда исчезло  с  лица
Земли, если ты не примешь мои условия. Выбор в твоих руках. Скажи мне, где
Камень. И тогда они будут жить. Мое слово тебе в этом.  А  если  ты  снова
откажешь, то к концу недели ни одного из них не останется в живых.
     Колени Тайны дрогнули. Барт действительно способен на все! Она тяжело
опустилась на скамью.
     - Камень я использую против империи Серых Стран. Какое тебе  дело  до
них? Ты никогда не видела жителей Серых Стран, ничего не знаешь о них, так
к тому же их король изгнал твоего отца оттуда.  Почему  их  судьба  должна
тревожить тебя? А Невинные - да, я знаю, как ты их любишь, я знаю, что  ты
жила среди  них.  Они  твои  подданные,  королева  Тайна,  за  которых  ты
отвечаешь. Они, а не те, кто живет в Бурне, за Великими Болотами!
     Вне себя от страха и отчаяния, Тайна умоляюще сложила руки. Затем она
уронила голову в ладони.
     - Я не знаю, что делать. Ты должен дать мне время.
     - Времени мало. Я теряю терпение. А кроме того, вполне возможно,  что
Сигрит направит другую экспедицию, более сильную чем эта. Сейчас счет идет
на часы, королева Тайна.
     - Нет, я должна... - она не смогла закончить.
     - Я даю тебе один день. Двадцать четыре часа. Не больше. И  хоть  мне
очень неприятно  причинить  тебе  боль,  но  ты  будешь  думать  в  полном
одиночестве, - он подошел к двери и распахнул ее. Позвав охрану, он  отдал
распоряжение. Охранники вошли и взяли ее.
     Она даже не подозревала,  что  глубоко  под  дворцом  существует  эта
камера - маленькая, сырая, темная. Барт,  должно  быть,  обнаружил  ее  во
время своих безнадежных поисков Камня. Она уселась, скорчившись,  в  углу.
Ее бил озноб, так как ее прозрачная  воздушная  туника  не  могла  служить
защитой от  сырости  и  холода.  Вскоре  она  заплакала,  но  слезы  скоро
кончились, и она все равно не знала, что же ей делать, как ей поступить.
     Воспоминания толпились в ее мозгу. Перед тем, как  пришел  Барт,  эта
страна была настоящим раем. Биры и Слиты жили где-то на  окраине  Земли  и
охотились  друг  на  друга.  Остальная  земля,  леса,  луга   принадлежали
Невинным, и в стране царил мир и согласие. Тайна, как  ребенок,  играла  с
Невинными, как одна из них. Она участвовала  в  их  праздниках,  познавала
жизнь растений, впитывала любовь ко всему живому, растущему. Внешний  мир,
о котором ей не раз говорил отец, казался ей ужасным, бессмысленным с  его
войнами, жестокостью. Она никак не могла понять, почему люди не хотят жить
так, как живут  Невинные,  открыто,  дружелюбно:  любить,  когда  хочется,
никогда не скучать, проводить целые часы, наблюдая строение  какого-нибудь
цветка, или узоры, какие рисует вода,  протекая  между  камнями  в  лесном
ручье. Не оплакивать смерть, а радоваться, так  как  тело  возвращается  в
землю и становится тем, откуда появилось все живое. Да, она  действительно
любила их всех, и теперь она будет причиной их уничтожения.  Или  погибнут
они, или она отдаст Барту Камень, и тогда погибнет весь остальной мир.
     Он прав в одном. Какое  ей  дело  до  них,  мужчин,  женщин  и  детей
Северных Серых  стран?  Если  они  все  такие,  как  Барт,  то  пусть  они
уничтожают друг друга... Но вдруг она вспомнила о Голте. И  что-то  внутри
ее вздрогнуло, зажглось. Он и Барт, это как день и ночь. Он остановил руку
Гомона,  ласково  говорил  с  ней.  Да  и  она,   в   конце   концов,   не
человек-растение, а просто человек, хоть и дочь колдуна.  Значит,  есть  в
Бурне люди, как Голт, женщины, как она сама, дети... И всех их Барт  хочет
убить. И ее  отец  доверил  ей  Камень  со  строгим  наказом:  что  бы  ни
случилось, чего бы это ни стоило, но пока он не вернется, Камень не должен
попасть в руки смертного.
     Пока он не вернется... Он ушел навсегда, как он сам сказал. И  теперь
она должна решать сама.
     Часы шли, медленно  и  неотвратимо.  Каждая  секунда,  каждая  минута
увеличивала ее страдания. Она не могла решиться. Хотя ей принесли  хлеб  и
воду, она не могла ни есть, ни пить. У нее ужасно кружилась  голова,  мозг
отказывался работать, мрак и тишина были абсолютными,  и  это  еще  больше
угнетало ее. В этом  подземелье  она  слышала  только  удары  собственного
сердца, пульсирование крови во всем теле. И наконец она не знала,  что  же
делать ей. Наконец, полностью измученная холодом и страхом, она забылась в
беспокойном сне. Сон ее был полон  кошмаров.  Она  видела  много  погибших
Невинных и знала, что Биры и Слиты пожирали их трупы. И теперь ее сны были
полны этими ужасными видениями. Она проснулась с криком. Она села,  тяжело
дыша и  озираясь  в  полном  мраке.  Затем  она  постаралась  успокоиться,
прислушалась. Но в темноте не было слышно  ни  звука.  Конечно,  этого  не
могло быть, она это знала. Но тем не менее, ей казалось что она  здесь  не
одна. Кто-то был в камере вместе с ней.
     Тайна поднялась на ноги. Голос ее дрожал.
     - Кто... ? Говори! Говори!
     Ответа не было. И все же она знала. Знала, что кто-то здесь есть.  Он
был здесь.
     - Отец? - голос ее стал жалобным.
     Опять тишина и только стук собственного сердца.
     - Ганон, - прошептала она.  -  Если  ты  вернулся,  скажи.  О,  отец,
говори!
     Она затаила дыхание.
     И затем она услышала. Она не знала, откуда пришел этот голос: откуда,
что это, снаружи или родился в  голове?  Но  она  слышала  его.  Глубокий,
медленный, сочный голос.
     - Ты знаешь. Я тебе говорил. Он не должен получить Камень.
     - Но древесные люди. Если он не получит Камень, он убьет их.
     - Я говорил тебе. Он не должен получить Камень.
     - Отец, отец, где ты? Позволь мне тебя увидеть. Пожалуйста, позволь!
     - Этого нельзя делать. Он не  должен  получить  Камень.  Я  не  смогу
объяснить. Верь в мою любовь. Все будет хорошо. Прощай, дочь.
     - Отец! - Она горячо выкрикнула это слово, вскинула в мольбе руки.  И
ей показалось, что в  этой  сырой  и  темной  камере  она  ощутила  теплое
прикосновение. Как будто теплая вода  коснулась  ее  щеки  и  исчезла.  Но
чувство встречи осталось.
     Тяжело дыша,  впав  в  полное  отчаяние,  Тайна  бросилась  на  сырой
каменный пол. Приснилось ей это? Или было на самом деле? Она не знала. Так
она долго сидела. Наконец, она снова поднялась. Что бы это ни было, у  нее
нет другого  выхода.  Она  ничего  не  может  поделать.  И  сразу  же  она
почувствовала  уверенность,  успокоение.  Теперь  она  знала,  что  должна
делать. И когда в конце дня придут за ней, она даст ответ сразу.  Ответ  у
нее есть.


     Кандалы были сделаны из какого-то неизвестного металла, гораздо более
прочного, чем обычная сталь. Ни сильные удары зубилом не разрушили их,  ни
чудовищные усилия Гомона, старавшегося развести звенья с помощью кирки, ни
к чему не привели.  Наконец  Гомон  плюнул,  выругался  и  все  поднялись.
Значит, им придется принять бой со Слитами, будучи в оковах.
     - Наверху, - сказал Штурм, - есть кузница. Если мы прорвемся  наверх,
то там мы найдем нужные инструменты, чтобы сбить кандалы. А пока нам нужно
получше подготовиться к  бою.  Слиты  уже  здорово  продвинулись  в  своей
работе.
     Это было верно. Уже было хорошо слышно,  как  стучат  лопаты  Слитов.
Звуки все приближались и приближались. Голт расставил людей.  Арбалетчиков
он поставил рядом с теми, кто имел мечи, чтобы они  защищали  друг  друга.
Люди с кирками были поставлены сзади. Он хотел погасить факелы,  но  Штурм
остановил его.
     - Слиты хорошо видят в темноте, а если с ними еще будут Биры, то  они
видят в  темноте  еще  лучше.  Нам  нужен  свет,  иначе  они  будут  иметь
преимущество. - Так что  факелы  были  погашены  только  на  время,  кроме
одного. И когда звуки в туннеле  стали  совсем  близко,  стало  ясно,  что
только мгновения отделяют их от начала боя. Голт оставшимся факелом  зажег
остальные, и пещера осветилась их неверным светом. Сам  Голт  взял  меч  и
встал рядом со Штурмом, вооруженным арбалетом.  Звуки  раздавались  совсем
рядом, и вот проход открылся.
     Никто не произнес ни слова.  Лопаты  торопливо  расширяли  отверстие.
Слышны были  шумы  катящихся  камней.  Лопаты  застучали  быстрее,  и  вот
отверстие совсем открылось.
     Вероятно среди Слитов был опытный строитель, так  как  до  последнего
момента отверстие перекрывала тоненькая стена земли. И когда она  рухнула,
проход стал таким же широким, каким был  раньше.  Из  тьмы  туннеля  стали
появляться Слиты. Они шли по двое, стреляя из арбалетов.
     Люди вскрикивали, когда стрелы попадали в  цель.  Но  мятежники  тоже
открыли огонь, и первая пара упала в пещеру, шипя и извиваясь. Но их  было
трудно убить. Они, даже со  стрелами  в  груди,  перезаряжали  арбалеты  и
стреляли в людей. Те, кто шел за ними, перескакивали через их извивающиеся
тела.
     И затем начался кошмар. Стрелы свистели через пещеру,  люди  кричали,
Слиты шипели в агонии. Голт бросился  в  самую  гущу  боя,  испустив  свой
воинственный клич.
     - Бей кандалами! Бейте кандалами! - Он разрубил Слита,  раздавил  его
извивающийся хвост и вместе с Гомоном выскочил в  туннель.  Острая  стрела
арбалета ударила в плечо Голта, когда меч его пронзил тело другого  Слита.
Даже умирая, Слит схватил его.  Хвост  обвился  вокруг  тела  барона,  как
железное кольцо. Он сжимал его с чудовищной силой и внезапно почувствовал,
что дышать ему нечем, как будто внутри у него что-то лопнуло. И затем  это
ужасное объятие ослабло, когда меч Гомона отрубил хвост. Тот  извивался  и
упал на землю, и сразу мертвое тело Слита свалилось с Глота, все утыканное
стрелами. Голт и Гомон бросились вперед  и  обрушились  на  отряд  Слитов,
прежде чем те успели выстрелить. Слиты бросили луки и арбалеты  и  взялись
за мечи.
     И туннель превратился в дикое смешание борющихся тел.  Голт  и  Гомон
бросились вперед с дикими криками и ревом и принялись  обрушивать  могучие
удары по всему, что  было  впереди...  получая  ответные  удары.  И  Слиты
понемногу отступали  под  натиском  бешеных  гигантов.  Они  отступали  по
туннелю,  рассредоточивались  по  боковым  отверстиям,  где  было   больше
маневра. Солдаты Голта бились, как тигры. Образ жизни, которую  они  вели,
сделала  их  хорошими   воинами,   хитрыми,   ловкими,   сильными   и   не
останавливающимися перед любой жестокостью. Во всех туннелях  и  коридорах
шла свирепая борьба, и Голт,  пробиваясь  через  толпу  чешуйчатых  людей,
увидел за отступающими Слитами круг света. Выход из туннеля! Силы  у  него
удвоились. Он дико вскрикнул и бросился туда.
     Теперь Слиты перестроились. Они сформировали ряды, дали  место  своим
лучникам и арбалетчикам, которые ждали, пока  люди  начнут  появляться  из
шахты, чтобы без промаха разить их стрелами. Голт уже был  у  выхода,  как
вдруг что-то рвануло его назад. Это подскочивший  полковник  Штурм  прижал
его к стене туннеля.
     - Назад! - крикнул он Голту. - Пошли вперед лучников! Победа и  Бурн!
- испустил он боевой клич и выстрелил.
     Слиты ответили залпом. Люди прижались  к  стенам,  когда  град  стрел
ворвался в туннель. Штурму подали сзади заряженный  лук,  и  он  выстрелил
снова. И прежде, чем стрела попала в цель, он уже  пустил  другую.  Стрелы
летели туда и сюда, и полковник Штурм наполнил  весь  воздух  смертельными
снарядами. Слиты пригибались и,  наконец,  не  выдержав  такого  обстрела,
разрушили строй и побежали.
     - Пора! - крикнул Голт и выскочил из туннеля.
     Люди вырвались во двор, щурясь от яркого солнечного света.  Некоторые
падали  под  стрелами  Слитов.  Голт  увидел   одного,   схватившегося   в
смертельной схватке  с  человеком-змеей.  Могучий  хвост,  обвив  кольцами
человека, задушил его. Помогать времени не было, надо было убивать, и Голт
с бешеной яростью рвался  вперед,  сокрушая  все  на  пути.  Остальные  не
отставали  от  него,  и  земля,  обожженная   солнцем,   камни   покрылись
зеленоватой кровью Слитов.
     Внезапно Голт остановился. Он обнаружил, что его мечу нечего  делать.
Гомон подскочил  к  нему.  Грудь  его  высоко  вздымалась,  лицо  и  глаза
светились возбуждением, зубы сверкали из-под черной бороды.
     - Клянусь богами, милорд. Мы победили, мы завоевали  свободу!  -  луч
солнца упал на его лицо, и тут же черная тень закрыла солнце.
     Голт глянул вверх.
     - Пока еще нет! - сказал он.
     Сверху на них пикировали огромные существа с кожаными  крыльями.  Они
держали наготове арбалеты.
     - Прячьтесь! - крикнул барон и  сильным  толчком  послал  Гомона  под
крышу. Остальные тоже увидели их,  и  те,  кто  имел  арбалеты,  выпустили
стрелы в эту стаю. Биры тихонько вскрикивали, переворачивались в воздухе и
падали на землю. Но тех, кто оставался наверху, было  намного  больше.  Их
было столько, что они  закрывали  солнце,  и,  стреляя  сверху,  они  были
практически неуязвимы. Люди падали. Оставшиеся в живых бежали  под  защиту
крыш. Голт, Гомон и дюжина других оказались под каким-то навесом.  Там  на
возвышении стояла наковальня, у стен молоты  разных  размеров,  а  в  печи
краснели угли. Это была кузня.
     Голт внимательно осмотрелся.
     Старик, который стоял у наковальни,  был  одет  в  грубую  мешковину,
перевязанную по поясу веревкой. Борода его достигала  пупка,  космы  седых
волос обрамляли худое  лицо.  Глаза,  смотревшие  на  Голта,  не  были  ни
голубыми, ни серыми, ни белыми. Они были цвета льда, уже  подтаявшего  под
солнечными   лучами,    и    сверкавшего    маленькими    кристаллами    и
сверхестественными огоньками. Щеки были дряблыми, впалыми, вокруг широкого
рта пролегали глубокие морщины. Человек был тощий, изможденный, измученный
тяжелой работой. Он заговорил глубоким сочным голосом, когда  Голт  поднял
меч.
     - Приветствую тебя, барон Голт. Ты хорошо дрался. Ты тоже,  Гомон.  И
ты, полковник Штурм. Поздравляю. Вы хорошо дрались.
     Голт опустил меч. Эти кристальные глаза притягивали его. Но Штурм, не
захваченный его чарами, двинулся вперед, слегка поклонился.
     - Ты кто, старик? Где кузнец? Бородатый старик медленно повернулся  к
нему.
     - Я кузнец.
     - Нет, нет. Кузнец был одним из моих людей. Он мастер по  металлу,  и
его заставили работать здесь. Кто ты?
     - Я новый кузнец, - сказал старик.
     - Нет, ты не кузнец. Нам нужно сбить кандалы, а у тебя не хватит  сил
для этого.
     - Полковник Штурм, - сказал старик, - Я уверяю, что я кузнец, который
вам нужен. Если ты сомневаешься, клади свои наручники на наковальню.
     Штурм, зачарованный этими словами, опустил свой лук.
     - Хорошо, - пробормотал он. Подошел к наковальне и  опустил  руки  на
железную поверхность.
     Над головой в небе слышалось хлопанье крыльев и крики Биров. Очевидно
они  не  рисковали  опуститься,  но  они  осыпали  дождем  стрел  крыши  с
неослабевающей энергией. Старик под этот непрерывный стук  взял  зубило  и
небольшой молоток.
     - Первый, - сказал он и ударил по первому железному  кольцу.  Оно  со
звоном покатилось по полу. - И второе, - еще звон,  и  правая  рука  стала
свободной.
     Штурм отошел в сторону, изумленно глядя на свои свободные  руки,  как
бы не веря случившемуся.
     - Теперь ты, барон Голт. Сейчас все будет нормально.
     -  Да.  -  Голт  медленно  положил  руки  на  наковальню.  Два  удара
освободили их.
     Было очень странно видеть руки свободными. Голт погладил кисти, глядя
в эти ледяные глаза, в которых, тем не менее, чувствовалась теплота.
     - Ты не просто кузнец.
     - Да, ты прав, Гомон!
     Когда кандалы чернобородого гиганта были сбиты, Голт продолжал:
     - Твое зубило рубит сталь, как масло. Это колдовство.
     Седые брови полезли вверх.
     - А если так, то что?
     - Тогда я уверен, что ты Ганон. Ты  когда-то  был  здесь  королем,  а
потом ушел.
     Лицо седобородого затуманилось.
     - Об этом мы поговорим позже. Пока мне нужно поработать.
     И он начал  сбивать  кандалы  с  людей  в  кузнице.  Когда  все  были
освобождены, Штурм повернулся, поднял лук.
     - Теперь, когда мы свободны, надо приниматься за  работу.  Нам  нужно
прикрыть людей, чтобы они могли пробраться сюда  и  тоже  освободиться  от
железа.
     - Не торопись Штурм. Я думаю, что нужно подождать.
     Штурм резко повернулся к нему. Настоящий  живой  скелет,  но  тем  не
менее полный ярости.
     - Кто ты такой, что говоришь так?
     - Только кузнец. Но я имею чувство  погоды.  Подождите,  приближается
шторм.
     И как бы в подтверждение его слова послышался удар грома.
     - Биры боятся шторма, - сказал старик, - особенно с молниями. Сегодня
было жарко, и я думаю, что молний будет много. И  сильный  ветер,  который
разметает, раскидает их,  так  что  им  придется  улететь  отсюда,  только
немного подождите.
     Раскаты грома послышались ближе. На лице старика появилась улыбка. На
улице вдруг стало темно. На фоне почерневшего неба Биры уже были не видны.
И затем  прямо  над  головой  раздался  оглушительный  грохот,  как  будто
раскололись небеса. Налетел сильнейший ветер. Крупные  капли  забарабанили
по крыше. Засверкали молнии, воздух заполнился  озоном.  Откуда-то  сверху
рухнули на землю два сожженных Бира. Шерсть на них дымилась,  несмотря  на
сильный дождь.
     Шторм продолжался очень долго, и в  воздухе  не  было  слышно  криков
Биров. Только раскаты, раскаты громов сотрясали воздух. Затем  ветер  стал
стихать.
     - Думаю, - сказал старик, - что теперь уже остальные могут без опаски
приходить сюда. Иди, Гомон, дай команду.
     Чернобородый гигант колебался, но затем  выскочил  на  дождь.  Старик
положил молоток на наковальню и повернулся к Голту.
     - Ты тут кое-что сказал, насчет моего имени...
     - Ганон, - сказал Голт. В его голосе был трепет.
     - Когда-то меня так звали. И возможно, это снова  будет  мое  имя.  Я
думаю, ты снова увидишься с Тайной. Ты должен будешь кое-что объяснить ей.
Я пытался это сделать перед уходом, но она не все поняла. Теперь она стала
старше, умнее, и все поймет, если ты ей скажешь.
     - Если ты хочешь, чтобы я ей что-то передал, скажи мне, я сделаю.
     Ганон с опущенной головой взялся за молоток.  -  Первое,  что  ты  ей
передашь, что я люблю ее.
     - Хорошо.
     - И второе. Скажешь, что я с  неохотой  покидаю  ее.  Но  когда  твое
бессмертие находится в твоих руках, то тебе самому же надо  выбирать.  Нас
немного таких, которые умеют продлевать свои жизни. Мы хотя и умираем,  но
всегда возвращаемся на землю. Мы можем возобновить себя снова и снова,  но
всегда наши жизни посвящены определенной цели и проходят  циклами.  Каждый
цикл в образе другого человека. Каждый новый цикл начинается после  смерти
в старом цикле.
     Он улыбнулся тепло и нежно.
     - Я вижу, что и ты не понимаешь. Неудивительно, что и она не  поняла.
Знай, что я сейчас живу восемнадцатую жизнь. Как  и  все  предыдущие,  она
состоит из юности, средних лет и  старости.  Во  время  каждого  цикла  мы
выполняем  определенную  задачу.  И  после  того,  как  мы  состаримся   и
одряхлеем, мы должны  выбирать  снова.  Мы  можем  умереть,  как  и  любой
человек, а можем снова  обновить  себя.  Но  только  в  том  случае,  если
согласны взять на себя другую задачу, взвалить на себя  другую  ношу.  Мой
цикл кончился, и мне нужно было умереть, либо оставить дочь и идти куда-то
для выполнения  другой  миссии.  Я  должен  был  выбирать.  Но  я  не  мог
оставаться с ней. Я мог либо умереть, либо уйти. Меня ждала  очень  важная
работа, и я ушел. Я возобновился и приступил к новой работе. Но  я  сделал
ошибку: я оставил здесь работу  неоконченной.  И  мне  пришлось  ненадолго
вернуться обратно, чтобы закончить все. У меня осталось несколько дней  от
прежнего цикла, и я имею право их использовать. Когда они пройдут, я  уйду
навсегда.  Мне  казалось,  что  я  все  уладил  с  Камнем  Могущества.  Но
оказалось, что нет. Мое время здесь ограничено, и  я  должен  сделать  что
возможно. Теперь слушай, что я скажу.
     - Слушаю, - сказал Голт, чувствуя себя  замороженным  этими  ледяными
глазами.
     - Биров еще много. Эта буря будет сопровождать вас до Биркенхольма. Я
могу предоставить вам только такую защиту от Биров. И еще я должен сказать
тебе, что пока вы были в Бурне, Барт ушел из замка. Он взял свою  армию  и
выступил против лесного народа. Он  хочет  сжечь  леса  и  таким  образом,
заставить Тайну отдать  ему  Камень  Могущества.  В  Биркенхольме  все  же
осталась сильная охрана под командованием капитана Насса. Охрана  сильная,
но победить ее можно. Если ты и  твои  люди  смелы  и  решительны,  то  вы
займете  замок,  освободите  Тайну  из  подземной  камеры.   Я   не   могу
гарантировать вам успех, он целиком зависит от вас. Но  я  защищу  вас  от
Биров с помощью  шторма,  пока  вы  будете  осаждать  крепость.  Остальное
зависит от вас. Барт с остальными силами Биров и Слитов может  узнать  обо
всем, и тогда он вернется. Победить его не просто.  Он  хороший  солдат  и
отчаянный воин. И все же, если ваша решительность не поколеблется,  у  вас
есть шанс.
     - Мне нужен только шанс, - сказал Голт.
     - Отлично сказано, - ледяной блеск в глазах старика растаял. -  Приз,
который ты получишь за победу, нельзя назвать незначительным. Моя дочь...
     - Да, - вырвалось у Голта. - Я полюбил ее с первой встречи, хотя  она
была очень короткой.
     - Ну, об этом говорить еще рано. А может быть и нет. Но  нечто  более
важное,  чем  любовь,  находится  на  кончике  твоего   меча   -   будущее
человечества. У меня нет времени говорить тебе больше. Дойди до всего сам.
Все заключено в Камне, - он повернулся навстречу вымокшим людям, входившим
в кузницу.
     - Сейчас мне нужно работать.



                                    10

     Из трехсот две трети  остались  живы.  Но  некоторые  были  какими-то
жалкими развалинами, не способными не то чтобы бороться, но просто идти. И
все же снятые кандалы, казалось, прибавили им сил.
     Странный  кузнец  работал,  не  жалея  сил.  Когда,  наконец,   упало
последнее кольцо, последний человек был  свободен,  дождь  еще  лил,  гром
гремел, сверкали молнии. Он повернулся к Голту.
     - Я уже сбил замок со склада оружия,  там  всем  твоим  людям  хватит
мечей. Склад продовольствия тоже открыт, многое из того, что там есть, вам
не нужно,  но  есть  хороший  хлеб.  Пусть  твои  люди  поедят.  Им  нужно
восстановить свои силы. И затем, не теряя времени, вперед. Слиты не  ездят
верхом, поэтому здесь нет  лошадей,  Вам  придется  идти  до  Биркенхольма
пешком и ты должен торопиться, - он положил свой молоток. - Ты понял  все,
что я говорил тебе?
     - Думаю, что да, мастер.
     - Тогда выйди со мной на минуту.
     Голт повиновался. Он и Ганон вышли во двор,  где  хлестал  сильнейший
дождь.  Сверкающие  молнии  играли  в  небе,  призрачным   светом   озаряя
морщинистое лицо старика.
     Ганон подошел поближе к Голту.
     - Я мог бы быть колдуном, - сказал он, -  и  возможно,  если  бы  мне
снова пришлось выбирать, я стал бы им и сделал бы для тебя что-нибудь еще.
Я  потом  умер  бы,   как   обычный   человек.   Но   знание   накладывает
ответственность... Ладно, дело не в этом. Я хочу тебе сказать вот  что.  Я
прожил восемнадцать циклов, и остальные дети, которые  у  меня  были,  все
давно  превратились  в  прах.  Осталась  только  Тайна,   самая   ярчайшая
драгоценность из всех. Я знаю все о жизни и смерти, о любви  и  горе.  Моя
любовь к Тайне лежит за пределами твоего воображения. Я прошу тебя,  барон
Голт,  люби  ее  по-настоящему.  Если  ты  будешь  любить  ее,  ты  будешь
вознагражден, если, конечно,  останешься  жив,  бесценным  сокровищем.  Не
предавай ее никогда.
     - Я не предам. Моя жизнь принадлежит ей, а ее жизнь -  мне,  если  мы
оба останемся живы.
     - И даже если нет, я думаю - это правда, -  старик  посмотрел  ему  в
глаза проникновенным взором. - Дай мне твою руку.
     Голт протянул руку. Старик взял ее в свои  сухие  холодные  руки.  Он
держал ее несколько мгновений, затем выпустил,
     - Боги наблюдают за тобой, - сказал  он,  повернулся  и  пошел  через
дождь.
     Дождь лил огромными потоками. Фигура старика еле угадывалась за  ним.
Голт стоял, как завороженный. Ганон все уменьшался,  скрывался  за  вуалью
дождя и затем он исчез.
     Голт вздохнул, повернулся и вошел в кузню полную людей.
     - Нам нужно вооружиться и поесть, - сказал он. - Затем  под  покровом
дождя мы двинемся на Биркенхольм. Мы уничтожим Барта, Слитов и Биров. Если
здесь есть тот, кто не жаждет мести и не хочет рисковать своей жизнью ради
нее, пусть скажет.
     Люди молчали.
     - Значит так, - сказал  Голт.  В  нем  шевельнулось  какое-то  теплое
чувство к этим измученным, но смелым людям. - У меня есть новость для вас,
но сначала луки, мечи и пища...


     Штормовые облака неслись низко над пустынной равниной.  Яркие  молнии
пронизывали их, перескакивали от  одного  облака  к  другому,  вонзаясь  в
землю. Голт, Гомон и полковник Штурм вели людей без  остановки  на  отдых.
Оживление, ярость людей сделали их мужественными. Люди  шли  без  жалоб  и
даже с  радостью.  Двести  человек,  двести  тюремных  и  подземных  крыс,
полуобнаженные, заросшие волосами, изможденные непосильной работой, но все
вооруженные,  решительные,  воодушевленные  словами  Голта,  что  гарнизон
Биркенхольма ослаблен.
     Буря сделала свое дело. На горизонте не появлялся ни  один  Бир.  Она
шла впереди них, расчищая им путь. Им понадобилось два дня, чтобы дойти от
Биркенхольма до шахты. На обратный  путь  они  затратили  полтора.  Однако
измотанные люди падали по дороге, и их товарищи поднимали  их  и  помогали
идти.
     Сам Штурм, хоть был истощен не  меньше  других,  совершенно  не  знал
усталости. Он излучал мужество, и весь был как  капля  ртути.  Он  помогал
ослабевшим,  и  те  обожали  его.  Голту   пришлось   поучиться   у   него
человеческому отношению к людям. Голт вспомнил, что  король  приказал  ему
повзрослеть. Он подумал о том, что ему уже пришлось  перенести:  отчаяние,
спасение, любовь, наконец, которой он не знал раньше. Голт решил,  что  он
выполнил приказ короля: он чувствовал себя  повзрослевшим  на  десять  лет
после начала похода.
     Все, что ему хотелось больше всего, это Барт, встреча с ним  лицом  к
лицу.
     Они пересекали пустыню, в которую  превратил  Барт  некогда  цветущую
землю. Голт думал о Тайне, думал и о Невинных, этом мягком, нежном народе,
который был полностью слит с природой. И, конечно,  Барт  вполне  способен
уничтожить их. В нем любой мог почувствовать то же, что  и  в  его  кузене
Альбрехте. Некоторые люди вовсе не люди, а по природе  или  по  воспитанию
звери, и когда приходит время, они начинают действовать в соответствии  со
своими звериными инстинктами. Сигрит был так же грозен и тверд, как Барт и
Альбрехт, а в битвах он был гораздо опаснее их, и много жизней забрал  его
меч в те времена, когда Сигрит участвовал в войнах. Разница  была  в  том,
что Сигрит никогда не убивал ради  собственной  выгоды.  Каждый,  кого  он
убивал, угрожал процветанию его народа. Голт любил  войну,  но  сейчас  он
думал о ней не как об увлекательном спорте, где можно помериться силами  с
противником, поставив на каpту свою жизнь. Нет,  это  не  спорт.  Успешное
окончание нынешней войны сделает много добра: даст  свободу  закованным  в
цепи, защитит слабых от сильных и алчных. Да, сказал Голт себе, я вырос.
     Было еще много  того,  что  следовало  обдумать.  Биркенхольм  -  это
большая крепость, сильная, как его родной Старкбург. И хотя Барт с большей
частью своего гарнизона оставил замок, все же там оставались Биры и  Слиты
в количестве, превышавшем его армию. Нелегкая  задача  нападать  на  такую
крепость, особенно без военных машин. Из слов Ганона Голт  понял,  что  на
помощь магии ему надеяться не приходится.
     Он обдумывал план нападения. Голт автоматически  отмечал  особенности
крепости, когда его вели туда и уводили в шахту. Эти толстые и укрепленные
стены необходимо как-то преодолеть. Для этого бы пригодились лестницы,  но
их нет, а делать - нет времени.
     "Буря защищает тебя  от  Биров,  пока  ты  будешь  вне  крепости",  -
вспомнились ему слова Ганона. Старик не  сказал  "внутри".  Значит,  кроме
Слитов будут и Биры. Это усложняет и без того трудную задачу. Но  если  он
любит Тайну и хочет спасти ее, он должен взять эту крепость.
     И вот на склоне холма, под дождем, решение пришло к нему. Засовывая в
рот кусок черствого хлеба, он едва не расхохотался. Барт пошел жечь не  те
леса.
     Они поднялись после небольшого отдыха и пошли дальше.
     И затем под защитой бури они наконец увидели Биркенхольм.
     Голт смотрел на  него  с  каменистого  хребта.  Гигантская  крепость,
защищенная толстыми стенами и глубокими рвами, она далеко простиралась  во
всех направлениях. Грозовые облака окутали ее, извергая дождь и молнии. Но
под облаками Голт увидел черные точки, это были дозоры Биров.
     Он увидел также рощу огромных берез,  которая  окружала  весь  замок.
Повернувшись к Гомону и Штурму, он улыбнулся им.
     - Много ли у нас топоров?
     - На всех не хватило  мечей,  поэтому  человек  тридцать  вооружилось
топорами. А что?
     Таков был Штурм. Он все должен был знать. Голт широко улыбнулся.
     - Нужно собрать тридцать человек с топорами. Гомон и я пойдем с ними.
Свои луки и мечи отдадим тем, кто послабее.
     Штурм нахмурился.
     - Я не пойму.
     - Ты что не видишь  эти  стены?  Нам  нужно  преодолеть  их  и  взять
крепость. Времени делать лестницы у нас нет. Но тридцать сильных  людей  с
топорами, если им повезет,  могут  свалить  пятнадцать  высоких  деревьев,
которые упадут через ров прямо на стены. Мы будем забираться по ним. Ветки
будут служить нам некоторой защитой от Биров, если буря  нам  изменит.  Во
всяком случае это наш единственный шанс. Гомон -  получи  консультацию  от
тех, кто когда-либо работал на валке леса, и  найди  лучшего  из  них.  Он
пойдет с нами. Мне нужен лучший дровосек.
     Темное лицо Гомона прояснилось. Он все понял.
     - Хорошо, милорд. - Гомон соскочил с холма и побежал к отряду.
     Часом позже, когда дождь и ветер еще бесновались над крепостью,  Голт
и Гомон вели отряд,  вооруженный  топорами.  Остальные  согласно  приказу,
провожали их молчанием. Буря загнала  всех  дозорных  в  помещения.  Кроме
нескольких несчастных,  вынужденных  стоять  на  стенах.  Двести  человек,
приближающиеся к крепости, были не видны, пока они шли под покровом дождя,
под защитой холмов и лесов.  Голт  вел  свой  отряд,  которому  предстояло
выполнить очень опасную  работу.  На  краю  леса  они  имели  мало  шансов
выполнить свою работу, так как они были очень легкой мишенью для  лучников
и  арбалетчиков  со  стен  крепости.  С  лихорадочной  поспешностью   Голт
расположил людей по двое на одно дерево, и под покровом бушующей бури  они
начали свою работу.
     Почти сразу же их присутствие было обнаружено. Голт услышал  крик  со
стены, когда они с Гомоном изо всех сил вонзали топор  в  могучее  дерево.
Щепки летели во все стороны. И вдруг что-то  воткнулось  в  ствол  березы.
Стрела арбалета. И тут же рядом воткнулась  другая  стрела.  Это  плохо  -
значит Барт научил Слитов искусству  стрелять  из  дальнобойных  луков.  И
когда обрушился град стрел, Голт и Гомон были вынуждены бросить  топоры  и
укрыться за дерево, в которое втыкались стрела за стрелой.
     Это же пришлось сделать и другим людям. Они были прижаты к  деревьям.
С высоты стен, укрываясь за их зубцами, Слиты вели непрерывные огонь.  Да,
выскочить из-за дерева значило неминуемо погибнуть. Голт был  в  отчаянии.
Его люди тоже стреляли в Слитов, но урона они не могли нанести, так как те
были надежно укрыты.
     Он выругался. После всего и такая нелепость. Голт  бросился  на  мох.
Его холодная влажность раздражала Голта. Чем может помочь им дождь и  буря
против стрел Слитов? Но вдруг дожди усилился, и  появились  кусочки  льда.
Пошел град. Гром гремел с новой силой и внезапно весь мир осветился  яркой
вспышкой. Это было хуже, чем стрелы Слитов. Стрелы молний пронизывали  все
вокруг, все вокруг свистело и грохотало.
     - Боги и дьяволы! - прокричал Гомон, бросаясь на землю рядом с Голтом
и закрывая лицо руками.
     Ветер достиг угрожающей силы.  И  вдруг  Гомона  и  Голта  подбросило
высоко вверх, и град забарабанил  по  ним  с  новой  яростью,  дерево,  за
которым они скрывались,  вдруг  застонало,  задрожало,  раздался  страшный
треск, и затем оно медленно и  величественно  начало  падать  вперед,  как
убитое божество.
     Голт с изумлением смотрел, как  огромная  береза  всей  своей  кроной
улеглась на стену, перекинувшись через ров. В это же время  молнии  начали
валить другие деревья. Раскаты грома  и  треск  стволов  леденил  кровь  в
жилах. Странные призрачные огоньки плясали на кроне рухнувших  деревьев  и
на стенах замка.
     Схватив топор как боевое оружие, а  они  действительно  были  грозным
оружием, Голт вскочил и не обращая  внимания  на  огненный  дождь  молний,
бросился вверх. Он крикнул, но его голос потерялся в раскатах грома,  шуме
дождя, свисте ветра.
     - Вперед! - кричал он. Он схватил  Гомона,  рывком  поставил  его  на
ноги, и чернобородый гигант побежал за ним по стволу.
     Вокруг все сверкало, грохотало, взрывалось.  Березы  падали  одна  за
другой прямо на стены замка. Десять деревьев,  пятнадцать,  двадцать.  Все
они создавали надежные мосты на  стену.  Голт  пробирался  по  стволу.  Он
увидел, что по ближайшему стволу вверх устремился полковник  Штурм,  и  за
ним несколько солдат. Вскоре весь отряд  лез  наверх.  Стрелы  свистели  в
обоих направлениях. Но стрелы сверху теперь были  менее  опасны,  так  как
нападавшие были частично защищены, укрыты густой кроной деревьев. Лучники,
стрелявшие с земли, напротив, легче находили себе цели.
     Голт по обнаженному стволу уже добрался  до  кроны.  Почти  сразу  он
почувствовал, что дождь и град уже не так сильно избивают  его  тело,  что
грохот и сверкание молний значительно  уменьшилось.  Он  посмотрел  вверх,
сквозь зеленые листья. Там,  как  будто  бы  завершив  свою  миссию,  буря
двигалась на юго-запад,  обрушивая  свою  ярость  на  пустынные  выжженные
равнины. Буря оставила их, казалось, что у нее есть другие дела.
     "Хорошо! - подумал Голт. - Спасибо тебе Ганон. Теперь мое дело!"
     Он вскочил на ноги,  побежал  среди  сучьев,  листьев  со  сверкающим
топором. За ним бежал Гомон, а сзади еще несколько человек. Голт  добрался
до вершины березы и спрыгнул на парапет  стены.  Перед  ним  возник  Слит.
Смертоносное лезвие топора раскроило его от головы до пят. Голт  освободил
застрявшее лезвие одним движением и боковым ударом  уничтожил  еще  одного
Слита. бросившегося на него. Тот упал со стены во  дворик.  Обезглавленное
тело бешено извивалось в воздухе.
     Меч одного из Слитов валялся на полу. Голт схватил  его  и  убедился,
что он ему как раз по руке. Голт вовремя схватил меч, так  как,  когда  он
отскочил в сторону, чтобы дать место  для  Гомона  и  остальных,  на  него
набросился Слит с поднятым мечом. Голт парировал удар, пригнулся, и  когда
удар просвистел над его головой, пронзил  своим  мечом  чешую  Слита.  Тот
зашипел и упал со стены.
     Теперь  Голт  сражался  с  оружием  в  обеих  руках.  Слиты   боялись
подступиться к нему. Небо над головой было уже совсем чистым. Голт услышал
вверху какие-то звуки, и, улучив момент, взглянул вверх. На стену,  сложив
крылья, пикировали Биры, стреляя  из  арбалетов  во  время  стремительного
спуска. У некоторых были мечи. Один из Биров нырнул вниз и обхватил своими
крыльями Голта. Он  крепко  держал  его,  обдавая  отвратительным  запахом
пещер.
     Острие меча Бира было направлено на Голта. Тот увернулся от  удара  и
сразу же ударил сбоку топором. Удар пришелся в  грудную  клетку  чудища  и
пробил ее насквозь. Кожаные крылья ослабли, опустились и уже не  пришли  в
движение, когда Бир, кувыркаясь в воздухе, полетел со стены.
     Но Биров было много и требовалось  быстро  укрыться  от  нападения  с
воздуха. Чудища метались в воздухе, стреляли,  пораженные  стрелами.  Голт
побежал по стене, отбиваясь от ударов мечей Биров. И он чуть  не  упал  со
стены, увертываясь от очередного удара, но успел зацепиться  за  зубец,  а
бежавший сзади Гомон обезглавил ударом топора Бира,  хотевшего  прикончить
Голта. Бир, теряя пух и кровь, полетел на камни двора.
     Наконец Голт добрался до лестницы. Он побежал вниз и  остановился  на
полпути,  чтобы  отдышаться.  Навстречу  ему  спешил   отряд   Слитов   со
сверкающими мечами. Голт бросился на них. Он вступил в бой сразу с  тремя.
Меч его описывал в воздухе нескончаемый звенящий круг. Никто  не  рисковал
приблизиться к нему. Голт резким движением выбил меч у одного из Слитов  и
тут же обманным ударом пронзил другого. Слит зашипел, и Голт ударом топора
добил его.  Теперь  он  занялся  третьим,  который  подскочил  к  первому,
протягивая ему утерянный меч. Голт поднял топор и одним  ударом  прикончил
обоих. Извивающееся, покрытое чешуей, тело покатилось вниз.
     Уже многие нападавшие пробились во двор. На фоне воинственных  криков
прорезался  боевой  клич  Гомона.  Ему   отозвался   пронзительный   голос
полковника Штурма. Слышался звон мечей, стрелы луков и арбалетов  пронзали
людей и чешуйчатые тела Слитов. Дождь уже полностью прекратился, выглянуло
солнце,  в  воздухе  метались  Биры  изредка  обрушиваясь   вниз,   увидев
подходящую мишень для нападения, или сами  становились  мишенью  и  падали
вниз, пронзенные чьей-нибудь стрелой. Голт и Гомон пробивались через  двор
к главным воротам дворца.
     Где-то там была Тайна. Голт думал только об этом, в то время, как его
меч и топор делали свою ужасную работу.
     Но  прежде  чем  они  успели  добраться  до   дверей,   двери   стали
закрываться. Очевидно Слиты хотели забаррикадироваться внутри. Голт  сунул
ручку топора в щель и двери не смогли полностью закрыться.
     - Гомон! - закричал Голт и бросился  всей  своей  тяжестью  на  левую
створку. Гомон уже был здесь и налег на правую.
     Слиты изо всех сил старались удержать тяжелые  дубовые  двери.  Ручка
топора трещала, ломалась. Но Голт и  Гомон  держали  дверь,  не  давая  ей
закрыться. Подоспели их товарищи и тоже налегли на двери. Слиты  держались
недолго.  Вскоре  двери  распахнулись,  не  выдержав   сильного   давления
воодушевленных близкой победой людей, Слиты пустились в бегство. Их хвосты
издавали шипящий звуки, волочась по полу за ними.
     Голт, Гомон и остальные с оружием в руках  вступили  в  замок.  Здесь
было две лестницы. Одна вела наверх, а другая -  вниз.  Здесь  силы  Голта
разделились. Сам он устремился вниз, и вскоре его встретил  отряд  Слитов,
охранявших лестничную площадку.
     Его  меч  мелькал  с  такой  же  быстротой,  как  раздвоенные  язычки
людей-змей, теснил их назад и вниз. В такой ситуации длинные хвосты только
мешали Слитам. Они цеплялись друг за друга, сковывая движения. Одни из них
сорвался в пролет лестницы и вскоре снизу донесся звук его  падения.  Голт
обезоружил следующего,  пронзил  его  мечом,  и  тот  покатился  на  своих
товарищей, сбивая их со ступеней. Голт дрался  и  выигрывал  каждый  дюйм.
Слиты сбились в клубок змей и угрожающе шипели на него. Но его  меч  рубил
их, вонзался в клубок, пронзая их  чешую,  и  те,  кто  не  скатывался  со
ступеней, падали вниз в пролет. Гомон был сзади. Он был почти без  работы,
он старался улучить возможность и ударить из-за плеча Голта. И  вдруг  они
увидели, что лестница перед ними чиста, они увидели, что путь открыт. Голт
понесся вниз и оказался в пустом гулком коридоре.
     - Тайна! - кричал он - Тайна! Где ты?
     Ответа не было. Он побежал  дальше.  Коридор  разветвлялся.  Голт  не
знал, куда повернуть, какую ветвь выбрать. Затем из того коридора, который
спускался полого вниз, донеслось шипение и какие-то шипуче-шепчущие звуки.
Он бросился туда. Там царила полная тишина. Десяток шагов,  и  его  ноздри
уловили острый запах Слитов. Они блокировали коридор перед ним, однако они
вовсе не желали принимать бой, как их собратья наверху. Когда он  атаковал
Слитов, они бежали.  Голт  слышал  только  звяканье  их  мечей  по  сырому
каменному полу,  когда  они  бежали.  Голт  бросился  за  ними  и  свирепо
расправился с одним, который не успел, как остальные скрыться в  секретный
проход.
     Голт остановился тяжело дыша и опустив меч.
     Тайна! - крикнул он. - Тайна, где ты?
     В коридоре было тихо. Голт слушал,  отчаяние  заполнило  его  сердце.
Замок был огромный.  Требовались  недели,  чтобы  обшарить  его  подземные
лабиринты.
     - Тайна-а-а-а-а-а! - крик  отозвался  эхом  в  многочисленных  пустых
коридорах, отражаясь от стен. Он склонил голову, весь превратился в  слух.
Но услышал только запоздавшее эхо своего крика, как бы  насмехавшееся  над
ним.
     Затем ему показалось, что он что-то слышал.  Откуда-то  издалека,  из
темноты.
     - Здесь! - прозвучало в воздухе. Это была  всего  лишь  еле  заметная
вибрация воздуха.
     Голт побежал по коридору.
     - Тайна-а-а-а-а-а! - крикнул он, спускаясь по ступеням.
     Теперь ответ прозвучал более отчетливо. - "Вниз... "
     Голт повернулся, побежал  вниз  по  лестнице,  ступени  которой  были
скользкими от наросшего мха и капель воды. Она  была  очень  длинной,  эта
лестница, но он наконец добрался до дна. Здесь было совсем  темно,  как  в
могиле.  Дальше  он  пошел,  ощупывая  стены.  Затем  он  услышал  впереди
дребезжащий звук, шипение в кромешном мраке.
     - Барон Голт... ?
     - Кто здесь? - Голт поднял меч.
     - Капитан Насс. Стой. Я вижу тебя, а ты меня не можешь  видеть!  -  и
Голт услышал свист стали.
     Лезвие меча прошло между его рукой  и  туловищем,  оцарапав  и  то  и
другое.
     И это позволило Голту определить,  где  же  его  противник.  Вслепую,
повинуясь инстинкту, он ударил мечом, зажав  лезвие  рукой,  замедлив  его
движение обратно, хотя это стоило ему много крови. Меч наткнулся на что-то
твердое,  металлическое  -  чешую  Насса.  Лезвие  проткнуло   чешую,   но
наткнулось на кость. И  тут  весь  коридор  заполнился  шипящими  звуками.
Длинный хвост обхватил Голта, стал клонить к земле, выдавливая  воздух  из
грудной клетки.
     Голт схватил рукоять меча и  обеими  руками  нанес  сильнейший  удар.
Опять он пришелся во что-то твердое. Голт ударил еще раз, и в этот раз меч
встретил меньшее сопротивление.  Могучее  объятие  ослабело,  человек-змея
обмяк и соскользнул на пол, бешено извиваясь. Но Насс был уже безопасен, и
Голт перешагнул через него.
     - Тайна! - снова позвал он.
     - Здесь! - голос прозвучал совсем близко.
     Голт, ощупывая стены, нашел покрытую мхом дубовую дверь.
     - Тайна?
     - Здесь!
     Да она была здесь. Голт поднял меч, но остановился. После раздумья он
бросился к поверженному Нассу и ощупал его тело.
     Капитан не сопротивлялся. Голт нашел связку ключей.
     - Это Голт! - крикнул он. - Не бойся, сейчас я выпущу тебя!
     Третий ключ подошел к замку, и старая дверь со скрипом открылась.
     Голт ничего не видел во мраке. Но он слышал ее легкие шаги  по  полу.
Он раскинул руки, и она пошла прямо в его объятия.
     - Голт, о, Голт! Любовь моя!  Он  прижал  девушку  к  себе.  Тело  ее
дрожало.
     - Все в порядке, - сказал он, - все в порядке. Ты в безопасности.  Мы
взяли замок. Теперь Барту не войти сюда. Не  дрожи  так,  любимая.  Все  в
порядке. Ты в безопасности. - Затем, несмотря  на  темноту,  он  нашел  ее
губы.
     Весь следующий час по всему Биркенхольму раздавались звуки боя.  Люди
Голта, оставшиеся в живых после приступа, отыскивали Слитов во всех  углах
огромного замка и приканчивали  их.  На  стенах  Голт  приказал  выставить
часовых.  Тайна  сказала,  что  Слиты,  оставшиеся  в  замке,  всего  лишь
небольшая  часть  армии,  которая  отправилась  с  Бартом  на  уничтожение
Невинных.
     Голт улыбнулся, когда вспомнил о той буре с дождем и градом,  которая
направилась на юго-запад.
     - Я думаю, что им не удастся  сжечь  леса.  Туда  направился  сильный
дождь, который не позволит этого. А что касается Барта, то я  полагаю,  он
уже получил донесение о падении замка от Биров.
     - Как я понял из его слов, его дни здесь кончились, - сказал  Голт  и
посмотрел на Тайну. - Ты теперь понимаешь, что он имел в виду?
     - Да, - сказала она. Она улыбнулась, но  губы  ее  задрожали.  -  Да,
теперь я понимаю. Но я спокойна. Где бы он не был, он любит  меня,  а  это
очень важно.
     Голт коснулся ее лица, ее волос.
     - Это самое важное.
     Она повернула голову и поцеловала его руку.
     - Да, Голт, это одна из самых важных вещей.
     Гомон издал звук нетерпения.
     - Ну, хватит, - он поднялся, бряцая  боевыми  доспехами,  налил  себе
огромный кубок вина и осушил его одним глотком. - Я знаю, что  любовь  это
могущественное чувство, но смерть не менее  могуществена.  И  если  мы  не
подготовимся сейчас к обороне, то когда вернется Барт со своей армией,  мы
все погибнем. Ему даже не нужен штурм, чтобы взять дворец. Он окружит  его
и будет ждать когда, мы сдадимся. Карты в его руках. Сто пятьдесят человек
против тысячи - и половина этой  тысячи  летающие  существа,  которые  без
всякого риска для себя могут перебить всех,  если  конечно  не  будет  еще
одной бури, чтобы отогнать  их.  Но  для  этого  нужно,  чтобы  кто-нибудь
свершил чудо. Барту не понадобится много времени, чтобы прибыть сюда.
     Голт медленно вдохнул и выдохнул.
     - Боюсь, что чудес больше не предвидится.  -  Он  повернул  голову  к
Тайне. - А эти лесные люди не могут воевать? Не  могут  убивать?  Было  бы
неплохо, чтобы они собрали армию и ударили Барта с тыла...
     - Это безнадежно, - сказала Тайна. - Эти люди могут бороться,  но  не
мечами и луками, они не знают и не хотят знать оружия.  Они  могут  только
бороться голыми руками, как они захватили тебя и твоих людей,  но  убивать
они не могут.
     - Значит, от них ждать  помощи  нечего.  В  такой  борьбе  их  просто
перебьют. Нам нужно рассчитывать на то, что у нас  есть.  А  что  касается
времени, то если считать наш путь от шахты, взятие крепости  и  то  время,
которое нужно Бирам, чтобы  сообщить  о  случившемся  Барту...  Значит  он
вот-вот будет здесь. - Голт потер подбородок, скрывая отчаяние.  Он  очень
устал. И все его люди тоже. И придется снова  сражаться,  буквально  через
несколько часов, совершенно без отдыха...
     Он заставил свой мозг обдумывать положение.
     - Ну ладно. Если бы я был Бартом, я воздержался бы от нападения, пока
не выясню силы противника. Я  бы  послал  Биров,  чтобы  они  атаковали  с
воздуха, и придержал бы Слитов, пока Биры не сделают  все,  что  возможно,
чтобы нас ослабить. Так что нам нужно приготовится к нападению с  воздуха,
- он встал. - Каждый арбалет и дальнобойный лук со  стрелами  должен  быть
использован.  Особенно  луки.  Пока  мы  отбиваемся   сверху,   необходимо
готовиться к нападению с земли. Нужно кипятить смолу, плавить свинец...
     - Здесь этого нет, - сказала Тайна.
     Голт с удивлением посмотрел на нее.
     - Нет смолы и свинца? Каждая крепость...
     - Но не эта. Когда мой отец правил здесь, он обходился своей  магией.
Ему не нужны были такие ужасные средства обороны.  Да  и  я,  когда  стала
королевой, не готовилась к осаде. А когда Барт сверг  меня,  он  сжег  все
деревья, из которых можно было получить смолу, а свинца в  Иннистейле  нет
совсем.
     - Тогда, - начал Штурм, -  наши  возможности  к  обороне  уменьшаются
вдвое. И я не вижу, каким образом... - он замолчал.  На  стене  прозвучала
труба. Это был сигнал тревоги, и все трое вскочили.
     В то же мгновение в комнату  вбежал  солдат  -  тощий  и  исхудавший,
очевидно из тех,  что  пришли  сюда  со  Штурмом.  Он  вытянулся,  готовый
выполнить приказ.
     - Милорды, - рявкнул он. - Они здесь. Барт  пришел  с  такой  армией,
какую вы еще никогда не видели!..
     Они мрачно посмотрели друг на друга. Затем Голт повернулся к Тайне.
     - Будь здесь, - сказал он. - Запри все двери и  оставайся  здесь.  Не
пускай сюда никого, кроме меня, Штурма и Гомона, что бы  ни  случилось.  А
случиться может самое худшее. - Он отстегнул кинжал с пояса и протянул ей.
- Если все будет плохо, это может тебе пригодиться.
     Она приняла кинжал твердой рукой. Глаза их встретились.
     - Хорошо, - прошептала  она,  и  спрятала  кинжал  в  складках  своей
королевской мантии. Затем, держа за руку Голта, она подошла к окну.
     Эта башня была самая высокая из всех башен дворца.  С  балкона  башни
они могли смотреть на юг и на запад. Штурм выругался,  Гомон  издал  вздох
изумления, а Голт сжал зубы.
     Вдали  двигалась  армия  Барта.  Слиты  шли  шеренга   за   шеренгой,
нескончаемыми  волнами.  А  впереди,  на  черном  коне,  покрытом  золотой
попоной, ехал Барт. Он был одет в сверкающие доспехи, солнце отражалось  в
его украшенном перьями шлеме.
     А небо над ними было черно от сотен парящих Биров.
     - Да, - прошептал Штурм. - Мы  действительно  пропали.  Единственное,
что нам остается, это как можно скорее готовиться к бою. Если не победить,
то как можно дороже продать свои жизни, умереть истинно свободными людьми.
     И они молча смотрели на неисчислимые орды  людей-змей.  Они  смотрели
минуту, а может две. Вдруг ногти Тайны впились в ладонь Голта.
     - Подожди здесь, - сказала она решительным, твердым голосом. - Людьми
могут заняться Гомон и Штурм. Ты жди моего возвращения.
     Она выпустила его руку. Голт резко повернулся и взглянул ей  в  лицо.
Глаза их встретились. Она была бледна.
     - Может быть, - прошептала она, - чудо может свершиться, жди  меня...
- затем, приподняв свои юбки, она выбежала из комнаты.
     Голт смотрел ей вслед. Затем он повернулся к Штурму.
     - Собери все луки, которые у нас есть.  Подготовь  лучников  к  атаке
Биров.  Быстрее,  времени  у  нас  всего   несколько   минут.   Биры   уже
перестраиваются для атаки. Штурм  посмотрел  на  него,  кивнул.  Он  отдал
салют.
     - Хорошо, милорд, - и выбежал из комнаты.
     Голт повернулся к Гомону. - Ты нашел наших лошадей?
     - Да, милорд. Всех наших и еще лошадей Барта.
     - Мой конь Ужас, там?
     Гомон кивнул головой.
     - Пусть его седлают. Других тоже. Может мы сделаем вылазку.
     Гомон удивленно заморгал.
     - Вылазку против армии?
     - Слиты не могут ездить верхом. Значит, у  нас  будет  превосходство.
Всадники всегда имеют преимущество перед пехотой.
     Глаза гиганта зажглись пониманием.
     - Да, но нас так мало против такой армии.
     - Я не говорю, что мы победим. Мы просто нанесем  урон.  Проследи  за
лошадьми.
     - Хорошо, милорд. - Гомон поклонился, затем  схватил  руку  Голта.  -
Боги и дьяволы. С тобой  приятно  воевать!  -  он  улыбнулся  и  вышел  из
комнаты.
     Голт нетерпеливо заходил по  комнате.  Они  перебьют  много  Биров  и
Слитов прежде чем погибнут сами.  Но  если  боги  войны  будут  милостивы,
может, они дадут ему возможность встретиться с Бартом лицом к лицу.  А  по
крайней мере, если он умрет, то  он  полностью  искупит  свою  вину  перед
королем. В битве он заслужит себе прощение. Но если бы у них была смола  и
свинец...
     Затем он услышал легкие шаги в коридоре.
     Дверь распахнулась. Вошла Тайна,  медленно  и  величественно.  Каждый
дюйм ее тела говорил, что она королева.  Глаза  Голта  заметили  небольшую
серебряную шкатулку, которая вероятно была очень  тяжела.  Шкатулку  Тайна
держала в руках.
     Лицо ее было суровым. Их глаза встретились.
     - Милорд, - сказала она. - Милорд Голт,  возможно,  это  можно  будет
использовать.
     - Камень Могущества! - возбужденно воскликнул он. Голт двумя прыжками
пересек комнату и остановился. Он ведь дал клятву Сигриту не прикасаться к
нему. Но жизнь Тайны зависела от того, нарушит ли он клятву.  Он  протянул
руку к шкатулке.
     Тайна отвела шкатулку назад. Лицо ее было торжественным.
     - Да, - сказала она. - Камень Могущества. Я решилась. Он будет твоим,
но только при одном условии.
     - Женщина, нам нельзя тратить времени. Дай его мне. От  него  зависит
наше спасение.
     - Я знаю. И все же я назову условие. И если ты согласишься,  если  ты
не поклянешься, если ты  не  пообещаешь  мне  выполнить  эти  условия,  не
поклянешься своей любовью, независимо от того, умрем мы или нет.
     Голт посмотрел на нее, прочитал решимость на ее лице.
     - Я могу отнять его у тебя.
     - Если ты так сделаешь, без моего согласия,  я  убью  себя  твоим  же
кинжалом.
     - О, Тайна, не говори так! - его кулаки сжались и  он  воскликнул.  -
Какое условие? Я приму его без всяких раздумий и исключений!
     - Ты используешь этот камень только в этой опасной битве. Если  магия
работает, ты выиграешь сражение, он немедленно вернется ко мне, и я спрячу
его снова в тайном месте, известном только мне. И  ты  никогда  не  будешь
просить его у меня, если, конечно, я сама не дам его  тебе,  -  она  долго
смотрела на него. - Таково мое условие.
     - Я сказал, что принимаю его.
     - Тогда клянись. Клянись своей любовью ко мне.
     Голт колебался.
     - Я клянусь своей любовью к тебе.
     - Хорошо, - она протянула шкатулку. Голт взял, удивляясь ее тяжести.
     - Там наверное свинец.
     - Но не из этой Страны. Из внешнего Мира.
     - Я не ощущаю ничего.
     - И не ощутишь, пока не откроешь шкатулку и не возьмешь  камень.  Она
не заперта. Открывай.
     Голт положил шкатулку на стол. Медленно  приподнял  крышку.  Затем  у
него  вырвался  вздох  разочарования.  Он  ожидал  увидеть  необыкновенное
сокровище. А вместо этого он увидел на бархате камень, самый  обыкновенный
камень, величиной с гусиное яйцо. Он не светился, не сверкал.  Разве,  что
цвет его был необычаен. Вернее цвет его  был  непонятен.  Он  изменялся  в
зависимости от того,  как  смотреть  на  камень.  Вот  он  черный,  теперь
коричневый, серый. Казалось, что собственного цвета у него нет.
     Голт медленно взял камень в руки. Сжал его в ладонях.
     Он стоял так почти полминуты, прежде чем начал чувствовать его.
     Ощущение  возникало  где-то  внизу  живота.   Оно   начало   медленно
неотвратимо распространяться по всему телу. Когда оно охватило его нервы и
мышцы, усталость покинула их, он начал чувствовать себя свежим и  сильным.
Более того, камень возбуждал в нем воинственность,  жажду  боя.  Это  было
самое  сильное  чувство,  какое  он  когда  либо  испытывал.  Магия  камня
проникала в его мозг, он  стал  чистым  и  ясным.  Все  тревоги,  волнения
покинули его. Он отчетливо увидел все поле будущего боя: замок,  долину  и
рощу, движущуюся армию и расположение  защитников  крепости.  Он  знал,  в
каком месте последует атака, где нужно расположить сильнейший свой  отpяд,
как отражать атаку. Глаза его сверкнули. Он поднял голову и  посмотpел  на
Тайну.
     - Он действует!  Клянусь  богами,  я  никогда  не  чувствовал  ничего
подобного!
     Она не улыбнулась. Лицо ее было тpонуто стpахом.
     - Да, я вижу, как он действует.
     Голт стиснул камень в pуке, обнял ее дpугой pукой, пpитянул к себе  с
каким-то новым чувством, с какой-то неистовостью.
     - Не бойся, Тайна. Этот день не  пpинадлежит  Баpту!  Он  мой!  -  он
гоpячо поцеловал ее и оставил в комнате одну.
     - Помни свою клятву, - пpошептала она вслед.
     - Помню, - нетеpпеливо ответил он, - но сейчас вpемя битвы. Ничего не
бойся, моя любовь. Мы увидимся к вечеpу, не сомневайся! - и он выбежал  из
комнаты.
     Он  нашел  Штуpма  и  Гомона  на  стенах,  pаспpеделяющих  по  местам
лучников. Тепеpь все огpомные  силы  Баpта  были  видны,  и  аpмады  Биpов
кpужили  в  небе,  ожидая  сигнала  атаки.  Голос  Голта  был   pезким   и
повелительным.
     - Штуpм, когда вы пpишли сюда из Буpна, вы были в доспехах?
     - Да, в легких кольчугах, баpон.
     - Мы тоже, Баpт все снял с нас. Они должны быть где-то  здесь.  Пошли
людей отыскать их и одеть лучников  для  защиты  от  стpел  Биpов.  Гомон,
поставь котлы в самые ключевые точки.
     - Котлы? А зачем? Нет ни смолы, ни свинца...
     Голт нетерпеливо махнул рукой.
     - Золото, золото! В замке полным-полно его. Расплавить  его  и  этого
хватит, чтобы утопить всю армию Барта. Собери все емкости, какие  найдешь,
наполни их золотом, расплавь его - мы подготовим Барту небольшой  сюрприз.
Он ведь уверен, что у нас нет ничего такого!
     Сначала удивление, а потом  оживленная  радость  показались  на  лице
Гомона. Внезапно он расхохотался.
     - О, боги, конечно! - и он убежал выполнять приказ. Штурм смотрел  на
Голта.
     - Ты, что на меня так уставился, полковник?
     - Мне кажется, что я вижу тебя впервые, - и  он  тоже  отправился  по
своим делам.
     Голт  посмотрел  ему  вслед  и  засмеялся,  ощущая  в  глубине  груди
нетерпение боя, радость от предстоящей битвы. Теперь  он  чувствовал  себя
сильным, готовым ко всему. Да это будет  прекрасный  день.  Он  чувствовал
себя непобедимым. Рука его  ласкала  талисман.  С  этим  маленьким  камнем
человек мог пройти через весь мир, как коса по лугу, скашивая  всех  своих
врагов, как траву!
     Он вышел на стену. Меч на поясе, в руке лук, за спиной полный колчан,
поданный ему одним из солдат. Внизу послышался цокот копыт: это  по  двору
вели оседланных лошадей, чтобы укрыть их под навесом от  нападения  Биров.
Ужас, почуяв своего хозяина, задрал вверх свою голову и, раздувая  ноздри,
приветливо заржал.
     - Для тебя будет сегодня работа, - улыбнулся Голт.  Он  посмотрел  на
равнину.
     Барт оставался, далеко за пределом досягаемости  стрел.  Голт  видел,
как тот руководит расстановкой сил. Он был спокоен, уверен в своих силах и
совершенно не торопился. Так как и Слиты, и Биры хорошо видели в  темноте,
он вероятно решил  дождаться  ночи  и  тогда  предпринять  главный  штурм.
Вероятно, ему и в голову не приходило, что Тайна могла дать  Голту  Камень
Могущества. Или он был уверен, что даже имея Камень, невозможно  с  такими
силами надеяться на победу над могучей армией. "Это потому, что Барт  даже
не мог представить, какими возможностями обладает этот Камень,  -  подумал
Голт. - Никогда бы не мог представить, пока сам не взял бы его в руки".
     Он рассмеялся,  расхаживая  по  стене.  Люди  уже  надевали  доспехи,
принесенные людьми Штурма.
     - Не бойтесь, солдаты! Магия уже один  раз  помогла  нам,  теперь  на
нашей стороне есть кое-что! Все будет хорошо!  -  Голт  заметил,  что  его
слова оказали заметное действие на солдат.
     С помощью солдат Голт натянул свои доспехи и блестящий шлем,  который
принес ему Штурм. Было приятно снова надеть их. Он увидел Гомона,  который
во  всю  силу  своих  легких  раздувал  огонь  в  каменном  углублении  за
парапетом. Везде, где в стене были щели, предназначенные для выливания  на
осаждающих расплавленный металл, стояли металлические  сосуды,  в  которых
плавилось золото.
     Барт уже расставлял Слитов так, что они окружали весь замок. Из  рощи
слышался стук топоров, они делали тараны. Биры  уже  кружились  с  большой
скоростью, строясь в ряды. Голт достал стрелу. Он  решил,  что  скоро  все
начнется.



                                    11

     А  на  равнине  Барт  поднялся  на  стременах.  Длинное  лезвие  меча
сверкнуло в лучах заходящего солнца,  когда  он  рубанул  воздух,  подавая
сигнал к началу атаки. Странные, пронзительные, мяукающие крики доносились
с высоты, где кружили орды Биров. И затем  они  стремительно  понеслись  к
крепости.
     Хлопая огромными крыльями, они набрали  необычайную  скорость,  и  их
было так много, что они закрыли все небо. Голт повелительно крикнул:
     - Стоять! Не стрелять без моего приказа!
     Он смотрел, как они летят.  Сотни  чудовищных  созданий.  Они  начали
полет с большой высоты, футов  триста.  Но  приближаясь  к  крепости,  они
быстро снижались, чтобы эффективнее использовать свои арбалеты.
     "Теперь", - подумал  Голт,  полный  странной  уверенности  и  угрюмой
радости, - "Камень Могущества, должен пройти проверку!"
     Дальнобойные  луки  защитников  крепости  превосходили  по  дальности
стрельбы арбалеты Биров. Биры  уже  были  близко.  Он  видел  их  кожаные,
костистые, пронизанные венами крылья, покрытые  шерстью  тела,  сверкающие
клыки, глаза-щелочки. И как летучие мыши, они летели  зигзагами,  совершая
быстрые маневры в воздухе, и попасть в них могли только искусные  стрелки.
Их арбалеты  были  наготове,  и  ярдов  через  пятьдесят  они  уже  смогут
использовать их.
     Голт позволил им подлететь еще на двадцать пять ярдов, чтобы его люди
могли, как можно полнее, использовать свое преимущество. Так, теперь пора.
Голос его взвился над рядами защитников.
     - Бей их! - и он сам выстрелил и тут же схватил другую стрелу.
     Воздух внезапно наполнился летящими стрелами. Опытные  лучники  могли
прицеливаться и выпускать одну стрелу за другой. А большинство из них были
опытными.  Деревянные  стрелы,  длинные,   острые,   смертельные,   летели
навстречу Бирам. Даже Голт был потрясен.
     Он не видел, чтобы кто-нибудь  промахнулся.  Все  стрелы  попадали  в
цель, несмотря на зигзагообразный полет Биров. Все  стрелы  устремились  к
ним,  как  будто  их  тела   были   магнитами,   притягивающими   стальные
наконечники.
     Летящие батальоны как будто наткнулись  на  невидимую  стену,  и  это
столкновение было ужасным. Внезапно небо разразилось дождем этих  летающих
существ, пронзенных стрелами. Многие падали, как  камни,  другие  пытались
спуститься мягко, но тоже не удерживались в  воздухе.  И  вся  земля  была
усеяна их трупами.
     Но они все еще стремились вперед, несмотря на  ураганный  смертельный
огонь. И  лучники  все  стреляли  и  стреляли.  Нескольким  Бирам  удалось
прорваться  через  это  заграждение,  и  они  успели  даже  выстрелить  из
арбалетов. Но арбалетчики из крепости тут же ответили им. И тоже никто  не
промахнулся. Каждая стрела находила цель. Биры с криками погибали и падали
вниз.
     "Это интересней, чем охота", - думал Голт возбужденно. Он рассмеялся,
выпуская еще одну стрелу, убивая еще одного Бира.
     И затем все кончилось. Биры, которые летели в задних  рядах,  увидели
избиение своих собратьев, повернули и полетели  обратно  к  Барту.  Теперь
было совсем  немного  времени,  чтобы  расслабиться  и  передохнуть.  Биры
составляли теперь уже маленькую часть того, что летело на замок. Вся земля
под стенами дворца была усыпана черными телами, шерстью и кожей. Раздались
радостные крики защитников крепости.  Люди  как  бы  заразились  от  Голта
могуществом Камня, они чувствовали себя непобедимыми!
     Прибежал Гомон, хохоча, как сумасшедший.
     - О, милорд! Это было чудо, совершеннейшее чудо! Такого я еще никогда
не видел.
     Голт повернулся к нему.
     - Мы много потеряли людей?
     - Насколько я  знаю,  ни  одного!  Биры  не  смогли  приблизиться  на
дистанцию для выстрела.
     - Тогда иди на свой пост. Я  думаю,  что  Барт  изменит  свои  планы.
Теперь он увидел, кто перед ним. Слиты пойдут  со  всех  сторон.  Проверь,
чтобы все было готово.
     - Хорошо, милорд. - Гомон побежал на  свое  место,  все  еще  хохоча,
хлопая на бегу людей по плечам. Голт посмотрел на равнину.
     Барт был весь в действии. Он ездил вдоль линии выстроившихся  Слитов,
как сумасшедший, размахивая мечом. Его черный жеребец вставал на дыбы  при
резких   поворотах   Барта.   Посыльные   Слиты   разбегались   по    всем
подразделениям, разнося приказания.
     Подошел Штурм.
     - Милорд, они готовятся?
     - Да, наши лучники готовы?
     - Готовы. Но не хватает стрел. У арбалетчиков  стрел  много,  но  для
луков мы почти все израсходовали на Биров.
     - Тогда арбалеты должны сделать большую часть работы. Проследи, чтобы
арбалет был у каждого.
     - Все уже сделано, милорд.
     - Отлично. Передай, чтобы дальнобойные луки использовались только для
отражения атаки Биров, если они прилетят снова. И пусть все будут готовы.
     - Хорошо, - Штурм отправился к людям.
     "Да, - подумал Голт, - Барт хочет  побыстрее  начать  новую  атаку
Слитами, пока они не осознали разгром  Биров  и  пока  их  боевой  дух  не
подорван. Они пойдут прямо  сейчас.  Со  всех  сторон.  И  Биры  их  будут
поддерживать с воздуха".
     Он подошел к щели, возле которой в котле плавилось золото.
     - Все готово? - спросил он у наблюдавшего за огнем солдата.
     - Да, милорд, - засмеялся тот. - Мы все подготовили  для  Барта.  Это
принадлежит ему, и мы вернем ему все золото, которое он награбил.
     На момент, казалось, весь мир замер. Барт остановил  лошадь  и  сидел
неподвижно. Могучие батальоны Слитов были готовы и стояли ровными  рядами.
Несколько Биров кружило в воздухе.
     И   затем,   где-то   вдалеке   послышались   странные,   непривычные
человеческому уху звуки труб. Слиты пошли.
     Если они не были раньше солдатами, то Барт сделал из них солдат.  Они
шли ровно, соблюдая полный  порядок.  Впереди  шли  лучники.  Несмотря  на
разгром Биров, они чувствовали себя уверенно  и  шли  вперед  с  сознанием
своей силы.
     Да, подумал Голт, даже с Камнем Могущества, этот бой будет трудным.
     Лучники Барта будут обстреливать крепость с расстояния, уничтожая  ее
защитников. А затем, они будут прикрывать своим огнем арбалетчиков и людей
с таранами и осадными лестницами. Защитники крепости будут прижаты к земле
градом  стрел,  и  осаждающие  могут  забраться  на   стены   и   вступить
врукопашную.
     Голт смотрел на Слитов.  Сердце  отчаянно  билось  в  его  груди.  Он
стиснул Камень Могущества в руке, а затем опустил его в  карман  на  груди
под кольчугой. Он не ощущал страха, он только ждал.
     Лучники Слитов остановились, натянули тетивы, и  воздух  зазвенел  от
огромного количества стрел
     Голт укрылся от смертельных стрел за парапетом.  Стрелы  вонзились  в
дерево, отскакивали со звоном от камня. Он думал,  что  сейчас  раздадутся
крики раненых, но не услышал ничего. И не видел никого,  кто  упал  бы  на
стене. Это было странно: такой плотный  град  стрел  и  ни  одной  жертвы.
Стрелы не переставая пролетали над ним,  и  ударяясь  о  камни,  ломались.
Воздух был полон их свистом. Но ни одна не коснулась ни его, ни тех из его
людей, кого он мог видеть со своего места.
     Он  осторожно  выглянул  в  смотровую  щель.  Под  прикрытием   стрел
нападающие уже устремились к крепости. Вероятно, то же самое происходило и
на других участках. Ведь нападение ведется со всех  сторон.  Сейчас  Барт,
вероятно, думает, что обстрел крепости нанес огромный урон ее  защитникам.
Ведь по всем правилам так и должно было случиться. В крепости должна  была
остаться жалкая кучка людей.
     Слиты смело шли вперед. Несомненно, они горели желанием отомстить  за
смерть своих собратьев на шахте и в крепости, Голт с холодным любопытством
наблюдал, как они приближаются к стенам, устанавливали  ударные  тараны  и
лестницы. За  ними  рассыпались  арбалетчики  и  тоже  стали  обстреливать
крепость.
     Под этим градом стрел было глупо высовываться и вести ответный огонь.
И все же... он не мог просто так довериться Камню Могущества.
     Голт встал в полный рост, несмотря на град стрел. Воздух вокруг  него
наполнился  визжанием  стрел,  но  ни  одна  не  коснулась  его,  пока  он
прицеливался и стрелял. Затем он подал сигнал.
     Люди, видя, что он невредим,  тоже  поднялись  и  стали  стрелять.  С
отчаянной смелостью, а может свято веря в могущество магии, они  стояли  и
стреляли  без  остановки.  Точность  попаданий,   как   и   раньше,   была
сверхъестественной. Ни один выстрел не пропал даром. Слиты на равнине и на
краю рва падали десятками, корчась в предсмертных судорогах.
     И все же они шли вперед.  Они  перебрасывали  лестницы  через  рвы  и
перебирались по ним над водой. Десятками они падали замертво, заполняя ров
своими телами, но их было очень много, и не хватало людей, чтобы  всех  их
перестрелять. Многие из них пробрались  к  стенам  и  укрылись  под  ними.
Другие, вооруженные таранами, начали атаковать ворота.
     Люди Голта производили ужасающее опустошение в их рядах.
     - Пора! - крикнул он людям у  котла.  Они  начали  поднимать  тяжелый
стальной сосуд, чтобы перевернуть его содержимое на головы нападающих.  Он
был очень тяжел. Голту пришлось придти  к  ним  на  помощь.  Расплавленное
золото колыхалось в котле и,  когда  его  перевернули,  желтый  сверкающий
поток хлынул через щель в стене. Отвратительный запах жженого мяса  ударил
в ноздри Голта. Снизу донеслось шипение, но это была не речь  Слитов.  Это
был отчаянный крик боли. Голт посмотрел вниз и увидел кошмарное месиво  из
золота и тел Слитов. Слиты были захвачены врасплох. Они  не  предполагали,
что со стен крепости может обрушиться такое, собрались большой  группой  и
были жестоко наказаны  за  непредусмотрительность.  И  этот  первый  поток
послужил сигналом. Из каждой щели стен Биpкенхольма хлынули золотые ручьи,
уничтожая одну группу за другой. Слиты, которые погибли  от  стрел,  могли
считать, что им повезло.
     А затем Слиты дрогнули. Как  и  Биры,  которые  рискнули  предпринять
новую атаку и погибли под стрелами, Слиты прекратили нападение. В  панике,
всей своей массой они  повернули  и  побежали.  Так  как  лестниц  уже  не
хватало, - многие из них были сожжены золотом - Слиты  бросались  прямо  в
ров.
     Они были хорошими пловцами, но немногим из них удалось  добраться  до
другого берега. Люди Голта расстреливали их  весьма  хладнокровно.  Слиты,
выжившие в этом кошмаре, передали свой ужас лучникам, прикрывавшим  атаку.
Их ряды расстроились, и Слиты представляли собой теперь только обезумевшую
толпу, беспорядочно бегущую по равнине неизвестно куда.
     Барт сидел неподвижно на коне и  смотрел  на  все  это  в  изумлении,
будучи не в силах поверить, что такое могло произойти. Затем  он  очнулся,
ударил шпорами коня и ринулся вперед. Голт видел, что Барт  мечется  между
Слитами, крича и размахивая мечом, стараясь прекратить панику и понял, что
пришло время.
     - Гомон! - крикнул он. - Штурм, сажайте людей на коней!
     Пятьдесят человек  сформировали  конный  отряд.  Теперь  они  скакали
вперед, смеясь и перешучиваясь, как дети на прогулке. Никогда они  еще  не
участвовали в таких битвах, ни одного убитого, ни  одного  раненого!  Ужас
слегка присел, когда Голт  вскочил  на  него.  Огромный  конь  плясал  под
всадником от возбуждения, и  Готл  направил  его  к  главным  воротам.  Он
приказал поднять решетку, открыть ворота и опустить мост.
     Огромная машина  пришла  в  движение.  Стальная  решетка  заскрипела,
ворота  распахнулись,  тяжелый  мост  со   вздохом   опустился,   и   Голт
скомандовал:
     - Вперед!
     Копыта лошадей загремели по мосту. Голт во главе пятидесяти всадников
помчался через равнину. Чуть сзади него летели Гомон и Штурм.
     Вскоре всадники нагнали толпу бегущих Слитов. Некоторые из людей-змей
оборачивались, чтобы сражаться, другие продолжали бежать, потеряв  голову.
Однако ни те, ни  другие  не  имели  ни  малейшего  шанса  устоять  против
всадников и спастись. Мечи  поднимались  и  опускались,  рубили  и  кололи
яростно, безжалостно. И равнина покрылась,  извивавшимися  в  предсмертных
судорогах, телами. Сам Голт прорубил дорогу среди целого батальона Слитов.
И ни один удар  меча,  ни  одна  пущенная  с  близкого  расстояния  стрела
арбалета не коснулись его, и его коня. А конь его  стоил  десятка  солдат.
Это было дело, к которому он был приучен. И делал он его хорошо.  Огромные
стальные  копыта  сеяли  смерть  с  сокрушающей  силой,  страшные  челюсти
щелкали, пена, стекающая с них, смешивалась с зеленоватой  кровью  Слитов.
Голт смеялся, когда его меч встречал удар вражеского меча  и  с  легкостью
отбив его, сокрушал противника. Он испытывал какое-то  безумие,  сила  его
казалась беспредельной и, даже в самом пылу боя, он  совершенно  отчетливо
видел картину его, во всех деталях. И тактика, и стратегия его были в  его
руках, и он мог управлять битвой. Он знал, что это  Камень  Могущества.  И
это ощущение было гораздо приятнее, чем от любого  вина,  ликера.  Никогда
еще он не чувствовал себя таким могущественным, уверенным в  своих  силах,
способным на все. Ему хотелось убивать и  завоевывать  и  делать  это  все
время,  всегда.  Ничто  другое  его  не  интересовало  и  не   привлекало.
Действительно, мир  был  на  кончике  его  меча.  Ему  казалось,  что  вся
вселенная покорно ляжет перед ним, как жертва.
     И вскоре он увидел, что врага нет. Он остановился, рассмеялся, окинул
взглядом равнину, ища врага, а особенно Барта. Ему был нужен Барт. У  него
было важное дело к Барту.
     Его глаза осматривали, равнину погружающуюся в сумерки. Равнина  была
покрыта распростертыми на земле трупами. И вот  он  увидел  Барта.  Черный
жеребец встал на дыбы. Кто бы ни был Барт, но трусом он  никогда  не  был.
Даже при поражении, он сохранил мужество. И не бежал с поля боя.  До  него
было примерно ярдов пятьдесят. Он развернул коня, меч сверкнул  в  красном
свете. Барт опустил забрало шлема. Затем он пришпорил  коня  и  понесся  к
Голту.
     Барон тронул Ужаса шпорами и тот полетел, как стрела.  Копыта  дробно
стучали по твердому грунту. Плохо, подумал Голт, что у нас нет копий. Было
бы так приятно чувствовать, как копье входит в тело  врага.  Но,  увы,  им
придется биться мечами. Ну, ладно, разница небольшая. Он ведь непобедим.
     Черный жеребец несся навстречу ему.  Меч  Барта  был  наготове.  Голт
приготовился к столкновению. Расстояние все уменьшалось:  двадцать  ярдов,
десять, пять.  Затем  Барт  резко  остановил  коня.  Хорошо  тренированный
жеребец Барта  отскочил  в  сторону.  Голт  проскочил  мимо,  и  Ужас,  не
дожидаясь сигнала, развернулся. Но Голт заставил его остановиться.
     Барт тоже стоял на месте. Его конь дрожал, пена стекала с его  морды,
и Барт потрепал его по шее, чтобы успокоить.
     С расстояния десяти ярдов они смотрели друг на друга.
     Барт поднял забрало.
     - У тебя Камень Могущества? - крикнул он. - Она дала тебе его?
     - Да, - сказал Голт. - Он у меня. И ты теперь умрешь.
     - Скорее всего, да, - сказал Барт. - Я видел, что он может. Он сделал
тебя непобедимым. У меня нет шансов убить тебя,  пока  он  у  тебя.  -  Он
рассмеялся. - Так что умру я, Голт. Но это  не  ты  убьешь  меня.  Это  не
принесет тебе славы. Камень даст тебе победу.  Но  если  бы  у  тебя  было
мужество встретиться со мной без защиты, это было бы совсем другое дело. -
Он презрительно плюнул. - Но у тебя его нет. Ты спрятался за своей  магией
и теперь убьешь меня, как мясник убивает овцу, и  заслужишь  славу.  Такую
же, какую заслуживает мясник на бойне скота.
     Голт посмотрел на него. Весь  переполненный  гордостью  и  силой,  Он
рассмеялся.
     - Ты думаешь, что я не смогу побить тебя без Камня?
     - Я думаю, что у тебя не хватит смелости даже попытаться.
     Голт был захвачен жаждой битвы и уверен в  своей  непобедимости.  Ему
показались абсурдными слова Барта.
     - Подожди, - сказал он. - Посмотрим.
     Сам  Камень  заставил  его  это   сделать.   Гордость,   возбуждение,
самоуверенность переполняли его. И он был уверен, что Камень ему больше не
нужен. Барт напряженно следил за Голтом, который снял перчатку, сунул руку
под кольчугу. Он нашел Камень и крепко сжимая его, поднял над головой.
     - Ты его видишь, Барт? Если  ты  заслуживаешь  этот  Камень,  ты  еще
сможешь получить его. - Голт бросил его, и маленький камень  упал  в  пыль
как раз между ними.
     - Вперед! - крикнул Голт и пришпорил лошадь. И тут же он  понял,  что
совершил глупость.
     Камень упал в пыль и подпрыгнул, ударившись о землю. В тот же  момент
вдали раздался крик одного из людей Голта, когда стрела арбалета  пронзила
его грудь. Голт поднял меч,  но  рука  его  как  будто  налилась  свинцом.
Выбросив Камень, он будто  лишился  сил.  Время  проведенное  на  шахте  в
непосильном труде, изнуряющие переходы, ужасные  битвы,  сверхчеловеческие
усилия  -  все  обрушилось  на  него.  Имея  Камень  он  был   сильным   и
могущественным, а без него  он  оказался  обычным  человеком.  к  тому  же
смертельно усталым.
     И теперь в эти доли секунды, когда он мчался  навстречу  врагу,  Голт
понял тайну Камня. Он вводил обладателя Камня в мир богов, одаряя  его  не
только страшными силами, но и роковой самоуверенностью. Каждый,  кто  имел
этот Камень, начинал думать, что он сам бог и, следовательно,  Камень  ему
вовсе не нужен. И у каждого в конце концов появлялось искушение  выбросить
Камень и проверить свои силы, свое божество - а  это  всегда  приводило  к
поражению. Так самоуверенная гордость приводила в безжалостную смертельную
ловушку. Все это пронеслось у него в мозгу, но обдумывать времени не было,
так как Барт, свежий, полный сил и уверенности,  летел  ему  навстречу.  И
Голт  своей  слабеющей  рукой,  чувствовал;  как  быстро  тают  его  силы,
готовился противостоять ему.
     Их мечи сошлись с  ужасающим  звоном,  и  в  этом  столкновении  Голт
почувствовал огромную силу Барта. Его руку просто отшвырнуло в сторону,  и
он  едва  успел  вернуть  ее  в  положение,  необходимое  для  парирования
следующего удара. Они остановили  лошадей  и  встретились  лицом  к  лицу.
Теперь уже Голт полностью осознал свое поражение и собрал все  свои  силы,
напряг каждый нерв и мускул, каждую каплю своей  воли  и  мужества,  чтобы
встретить уверенную, искусную атаку Барта.
     Снова мечи сошлись в ударе и уперлись друг в друга рукоятями.  Теперь
лица противников были  совсем  близко.  Они  сверлили  друг  друга  сквозь
отверстия в забралах шлемов. В глазах Барта плясали торжествующие искорки.
     - Теперь ты мой. И затем мой Камень и Тайна.
     Тайна! При звуке этого имени Голт почувствовал  страшный  гнев.  Барт
предал ее, обокрал ее, и может сделать еще хуже, если у него будет Камень.
Внезапно Голт забыл о своей слабости. Его руки снова стали могучими, и  он
резко рванул, разорвал замок, в котором  были  их  мечи.  Затем  он  нанес
сильнейший удар. Барт с трудом отбил его, но потерял равновесие,  и  когда
его конь поднялся на дыбы, Барт соскочил с седла,  чтобы  не  упасть.  Как
только оказался на земле, он вместо того, чтобы продолжать бой, бросился к
Камню.
     Голт тоже спрыгнул с коня и преградил ему дорогу.
     - Еще рано! - крикнул он и бросился на  Барта.  Барт  отбил  удар,  и
лезвия мечей зазвенели, нанося и отбивая удары, которые с огромной силой и
скоростью сыпались со всех сторон. Человек в черных доспехах был  искусный
фехтовальщик, и Голт, силы которого были подорваны  тяжелыми  испытаниями,
не могли пробить его защиту. Медленно и  неотвратимо  Барт  теснил  Голта.
Барон уступал ему дюйм за дюймом, шаг за шагом. Постоянное напряжение двух
недель тяжелым грузом висело на  каждой  его  мышце.  Кожа  его  покрылась
потом, дыхание стало хриплым и прерывистым. Он из  последних  сил  отбивал
удары и выпады Барта. Понемногу отступая, он уже оказался над  Камнем.  Он
стоял широко расставив ноги. Барт отчаянно наступал, и хотя Голт с  трудом
сдерживал его атаки, он не мог уступить больше ни дюйма. Если он отступит,
то Барт будет рядом с Камнем, и если  он  схватит  его,  то...  Нет,  Голт
должен защищать Камень, не щадя жизни.
     Он взял меч двумя руками. Барт, принимая  удар  Голта,  тоже  изменил
хватку. Глаза его, которые Голт, видел за забралом, светились уверенностью
в скорой победе. Голт знал, что Барт по хриплому дыханию  понял,  что  его
противник выдохся  и  что  мир  уже  у  его  ног.  Для  Барта  этого  было
достаточно, чтобы начать атаки с новой удвоенной яростью,  а  Голт  твердо
решил - выстоять или умереть.
     Собрав все свои силы, он отскочил назад, и Камень был теперь на виду.
Он лежал в пыли и взять его было просто.  Барт  долю  секунды  смотрел  на
него, затем  бросился  вперед.  Но  не  для  того,  чтобы  ударить  Голта.
Защищаясь мечом, он наклонился и протянул руку за Камнем. Пальцы его почти
коснулись талисмана.
     И в эту секунду он немного приоткрылся, Барон Железных  Гор  рванулся
вперед и вложил все силы в этот удар. Парирующий удар Барта был  слабым  и
запоздалым. Удар пришелся по шлему. По равнине разнеслись звуки удара, как
звон большого  колокола.  Сила  этого  удара  отозвалась  в  руках  Голта,
потрясла все его тело - а Барт рухнул на спину. Камень остался  лежать  на
земле в пыли.
     И Голт сейчас мог спокойно овладеть Камнем, времени,  чтобы  схватить
его, было вполне достаточно. Но он перепрыгнул через него и  устремился  к
Барту с поднятым мечом. Глаза Барта с ужасом смотрели на него, и Голт  без
жалости ударил мечом в эти глаза сквозь забрало шлема.
     И все было кончено.
     Когда тело, затянутое в доспехи, содрогнулось в последний  раз.  Голт
выпустил из рук ручку застрявшего меча. Полностью  выдохшийся,  он  побрел
назад. В голове его звенела пустота. Он забыл о  Камне,  забыл  обо  всем,
кроме того, что он смертельно устал.
     И затем он услышал крик человека, погибающего от  удара  Слита.  Этот
звук, громкий,  молящий  о  помощи,  привел  Голта  в  чувство.  Он  резко
повернулся. Камень лежал там, где его  бросили.  Голт  подошел  к  нему  и
поднял с земли. И он снова стал непобедимыми бессмертным.
     Вся слабость исчезла. Полный восхитительной, пьянящей кровь  радости,
он оставил свой меч там, где он был, схватил меч Барта и бросился в  самую
гущу схватки. Конь его побежал за ним и  тоже  принял  участие  в  борьбе,
раскидывая смертельными копытами врагов.
     Теперь  время  потеряло  всякий  смысл.  Солнце   уже   скрылось   за
горизонтом. Перед ним лежала  равнина,  погруженная  во  мрак.  А  он  все
сражался, рубил, колол. Наконец  чья-то  рука  коснулась  его,  повернула.
Перед ним стояли Штурм и Гомон. Пот струился по их лицам. Шлемы  уже  были
сняты с голов.
     - Милорд, - сказал Штурм с благоговейным трепетом глядя на  Голта.  -
Милорд, день кончился.  Мы  победили.  Ты  сейчас  уже  режешь  мертвецов.
Драться больше не с кем.
     Так оно и было. Голт почувствовал сожаление, что битва уже кончилась.
Но врагов уже не было. Вся долина была покрыта трупами врагов, а  те,  кто
мог, сбежал. Голт глубоко вздохнул и неохотно вложил меч в ножны.
     - Хорошо, - сказал он, дрожа от нетерпения, жажды боя. -  Значит  нам
ничего не остается, как возвращаться в Биркенхольм. По крайней мере, пока.
     Он сел на коня и повел всех своих людей, кроме двоих погибших,  через
долину, через мост, через большие ворота в крепость. И  когда  он  слез  с
коня, Тайна уже поджидала его. Он притянул ее к себе, и она покорно пришла
в его объятия.
     И вскоре они были одни в королевских покоях. Во дворе горели  костры.
Люди отдыхали, пили вино, пели песни, радовались, празднуя свою  победу  и
освобождение от рабства. Шум  праздника  и  смех  поднимался  со  двора  и
проникал в окна комнаты.
     Тайна налила вино, но Голт не пил его.
     - Мне не нужно вина.  Я  никогда  не  чувствовал  себя  лучше,  -  он
потянулся к ней. - Иди сюда...
     Но девушка увернулась от его рук.
     - Нет, - сказала она.
     Голт удивленно моргнул.
     - Нет?
     - Пока нет.
     - Но, женщина, после такой победы... - Ее губы вздрогнули в улыбке.
     - Да. Великая победа. Но наше дело еще не закончено, -  она  показала
на пустую шкатулку, которая стояла на  столе.  -  Ты  должен  вернуть  мне
Камень.
     Голт взглянул на шкатулку. Затем  поднялся  на  ноги,  притронулся  к
талисману, который лежал в кармане.
     - Но сейчас, моя дорогая, у нас с этим Камнем есть еще дела.
     Тайна отступила на шаг, поджав губы.
     - Я думаю, что у тебя больше нет дел.
     - Есть. Битвы не выиграны, страны не покорены...
     - И не все женщины побывали в твоей постели, - резко сказала Тайна.
     - Не все... что ты имеешь в виду? - Голт  недоумевающе  посмотрел  на
нее.
     - Я хочу Камень, - сказала Тайна. - Я тебе дала его под твое слово, и
когда битва закончена, ты должен вернуть его мне. Тебе он больше не нужен.
- слезы блеснули в ее глазах. - Голт, ты должен.
     - Я ничего не должен. С этим Камнем я никому не должен  отчитываться.
Я могу захватить весь мир, если захочу.
     - Но не сможешь удержать. Это еще никому не удавалось. А если  ты  на
это пойдешь... то пойдешь один.
     Голт посмотрел на нее и расхохотался.
     - Ты можешь быть Царицей Мира. Я не думаю, что  ты  отвергнешь  такую
возможность.
     Грудь ее высоко вздымалась под прозрачной туникой.
     - Я ее уже  отвергла,  когда  Барт  предложил  ее  мне.  Я  и  сейчас
отвергну. Я хочу Камень. Я хочу, чтобы ты держал свое слово, я  хочу  твою
любовь, но получишь ли ты мою, зависит от того, отдашь ли ты Камень.
     - Ты вероятно шутишь.
     - Я не шучу, - и вдруг в ее руке сверкнул кинжал. Голт замер, - Голт,
я не могу убить тебя кинжалом, пока Камень Могущества у тебя.  Но  зато  я
могу убить себя. - Выбирай: Камень или я. Я не шучу, Голт.
     - Тайна... - он попытался схватить ее, но она отскочила в  сторону  и
приставила острие кинжала к телу чуть ниже левой груди.
     - Ну, - сказала она. - Ты должен решить. Любовь или Могущество. Но  я
хочу, чтобы ты вернул Камень, - она улыбнулась.
     - Это же ты дал мне кинжал, дорогой. Неужели ты убьешь меня?
     Некоторое время стояла тишина. Голт, все  еще  во  власти  талисмана,
смотрел на женщину.
     - Выбирай, - сказала она. - Правь миром или имей меня, -  лицо  Тайны
побледнело, напряглось, глаза расширились.
     Голт смотрел в эти глаза.  Что-то  пробуждалось  внутри  его,  что-то
такое же могущественное, как чары Камня. Он мог завоевать весь мир, да, но
без нее этот мир будет пустой... и все  же...  отдать  Камень  -  это  все
равно, что отдать свою жизнь.
     - Выбирай, барон Голт, - хриплым шепотом сказала она.
     Острие кинжала пронзило ткань, и на белом теле появилась кровь.
     - Подожди, - сказал Голт, - нет, подожди! - Потому, что он все  понял
для себя.
     - У тебя всего две секунды, - сказала она.
     - Мне не нужно времени, - как безумный, он  рванул  карман  и  достал
Камень.
     - Вот, - он отбросил Камень от себя. Тот ударился о стену,  покатился
по полу и остался лежать там. И в то же  мгновение  силы  оставили  барона
Голта.
     Он покачнулся, рухнул в кресло, слабость его была непреодолима.
     С улицы доносилось пение.
     Голт с трудом дышал.
     - Ты нужна мне, - прошептал он, - я должен иметь  тебя  рядом,  -  он
покачал головой, - возьми Камень. Возьми  и  закопай  его  так,  чтобы  он
никогда больше не попадал в мои руки.
     - Я сделаю это, - сказала Тайна, поднимая Камень с  пола.  -  Убежище
для него подготовил мой отец. И ни один человек не сможет отыскать Камень,
если я сама не открою секрет.
     Она побежала к шкатулке, взяла ее и положила в нее Камень  Могущества
и закрыла крышку. Затем Голт почувствовал ее губы в своих.
     - О! - прошептала она. - Спасибо, спасибо, любимый!
     Затем она повернулась и выбежала.
     Голт остался сидеть. Голова бешено кружилась, дух покинул  его  тело.
Весь мир расплывался перед глазами. Он чувствовал себя полностью разбитым,
умирающим. Его грызло разочарование. Камень потерян, душа его  погружалась
во мрак безнадежности. Без этого талисмана мир черен, мрачен.
     И затем снова открылась дверь комнаты.  Тайна  была  уже  здесь.  Она
посмотрела на Голта. Грудь под туникой ходила ходуном. Она  запыхалась  от
быстрого бега.
     - Ну, вот  и  все,  -  сказала  она.  -  Камень  спрятан,  найти  его
невозможно.
     И когда она подошла к нему, мир снова изменился для него. И Дух вновь
наполнил его тело, когда он прочел то, что было в ее глазах.  И  дело  тут
было не в Камне. Камень был совершенно ни при чем.
     Он подошел к ней...



                                    12

     Победная процессия была длинная и шумная.  Весь  их  путь  по  улицам
Мармбурга был усеян цветами.  Однако  сейчас  весь  шум  утих,  и  в  окне
большого холла во дворце Сигрита был слышен только смех и обычные возгласы
горожан, немного подгулявших по случаю праздника.  Сигрит  поднял  Большой
Меч Бурна.
     - Поднимись, сэр Гомон, - сказал он.
     Чернобородый гигант легко поднялся на ноги. Сигрит улыбнулся.
     - Наше желание, чтобы ты взял во владения земли  и  угодья  Барта.  И
твои потомки будут наследовать их. Иди, живи и будь покорен  мне  и  нашей
короне.
     С неожиданной для него самого покорностью Гомон поклонился.
     - Благодарю, Ваше Величество. Я буду верен вам.
     - Хорошо, - король повернулся  к  Штурму.  -  А  ты,  генерал.  Кроме
повышения в чине, ты примешь что-нибудь еще?
     -  Ваше  Величество,  -  сказал  Штурм,  уже  отъевшись,   с   мощной
мускулатурой, прямой и стройный. - Я служил в ваших войсках  всю  жизнь  и
мне ничего не нужно, кроме того, чтобы вернуться в  армию  и  занять  свой
пост.
     - Пусть будет так. А ты, Голт и миледи Тайна. - Король вложил в ножны
Большой Меч Бурна, бросил взгляд на  Альбрехта,  стоящего  возле  трона  и
перевел взгляд на Голта и девушку возле него.
     Король Сигрит оценивающе смотрел на них. Голт  гордо  стоял  в  своих
золотых  доспехах,  а  Тайна  была  в  королевской  горностаевой   мантии,
отороченной соболями. Лицо ее сияло, светилось радостью. - С вами  я  хочу
поговорить наедине, если вы окажете мне честь и пойдете со мной.
     - Хорошо, сэр, - сказал Голт. - Мы пойдем.
     Они снова пришли в ту же  комнату,  заполненную  книгами  и  картами.
Сигрит закрыл дверь за ними и запер  ее.  Затем  он  повернулся  к  ним  и
пристально посмотрел на них.
     - Голт.
     - Ваше Величество.
     Сигрит взял его руки в свои руки.
     - Ты заслужил мое прощение и мою благодарность. Я восстанавливаю тебя
во всех правах. Но...
     - Но что, Ваше Величество?
     - Нужно уладить вопрос о Неизвестной Земле.
     - Не Неизвестная Земля, -  сказала  Тайна,  -  Иннистейл.  Таково  ее
настоящее имя.
     - Пусть Иннистейл. Богатая, плодородная, удобно расположенная страна.
Много золота и серебра. Это пополнит  нашу  казну,  -  король  чуть  потер
подбородок: - И, конечно, Камень Могущества...
     Голт глубоко вздохнул.
     - Камня Могущества не существует, Ваше Величество.
     Сигрит заговорил более строго.
     - Не говори так, барон Голт. Я получил другие сведения.
     - Я снова повторяю. Нет никакого Камня Могущества. - Голт  улыбнулся.
- Это заблуждение, увы. Камень Могущества - миф.
     - Я не верю этому. Как император Бурна, а теперь  и  правитель  Не...
Иннистейла, я думаю, что Камень Могущества мой. Ты получил мое прощение  и
любовь, но позволь тебе сказать, Голт, что я хочу этот Камень.
     - А я говорю, что это химера, сказка. И ничего больше. Королю, такому
могущественному, как вы, нет нужды думать о нем.
     - Я думаю, это мое дело судить об этом.
     - Я думаю иначе.
     Голт подтянул пояс, шагнул вперед. Его глаза  встретились  с  глазами
Сигрита.
     - Сэр, - сказал он. - Камень хранит моя жена. Она сказала, что ни вы,
ни любой другой смертный не будет держать его в руках. И, насколько я могу
судить, она права.
     - Ты не знаешь состояния дел в государстве, - губы Сигрита вытянулись
в тонкую линию, в глазах засверкал гнев. - Камень помог бы  мне  сохранить
мир в государстве. Я приказываю...
     - Нет, сэр, - ответил Голт.
     В глазах Сигрита теперь бушевало пламя.
     - Ты осмеливаешься перечить мне? - он  вскинул  голову.  -  Я  король
Бурна.
     - А Тайна королева Иннистейла, и я ее муж. И если вы выступите против
нас, возможно Камень не будет лежать в тайном убежище. - взгляд Голта  был
тверд.
     Взгляд  Сигрита  тоже.  Прошла  длинная  томительная  минута.   Затем
медленно губы Сигрита под золотистой бородой изогнулись в улыбку.
     - Ты стал совсем другим, барон Голт. Ты совсем не тот, кого я посылал
в поход. Старше, сильнее.
     - Да, Ваше Величество, Вы правы.
     - И хорошо, что мы с тобой поспорили. - Сигрит отвернулся. - Я думаю,
что мы не станем врагами. Но все же... Камень. Если он не будет у меня, то
какие гарантии того, что его не  найдет  кто-нибудь  и  использует  против
меня?
     - Он в таком месте, король Сигрит, - твердо сказала Тайна, -  что  ни
один человек не сможет его найти - даже мой муж - разве что я сама дам его
в случае крайней нужды. Как это было  в  Иннистейле,  когда  потребовалось
восстановить справедливость. Вы в свое время  не  захотели  взять  его,  и
теперь он не будет принадлежать никому. Таковы инструкции моего отца.  Это
я гарантирую  вам.  Камень  находится  вне  пределов  досягаемости  любого
смертного.
     Сигрит, все еще отвернувшись, молчал. Затем он сказал:
     - Ясно, - он повернулся. - Хорошо. Я не буду требовать Камень. Если я
буду упорствовать, это может стоить мне тонн золота и  серебра,  действием
которых я могу заменить действие Камня, чтобы  уравновесить  напряжение  в
государстве, сохранить мир, оставить Страну Света в составе моей  империи.
Там  уже  настолько  развились  науки,  что  может  сформироваться   новое
государство, независимо от меня. Хорошо, забудем Камень.
     - Благодарю, Ваше Величество, - проникновенно сказал Голт.
     - Но еще остаются и другие вопросы, - сказал Сигрит. - Иннистейл.  Он
должен стать провинцией Серых Стран. И еще, королева Тайна,  ты  говоришь,
что можешь отказаться от правления?
     - Да, сэр. Если вы назначите регента  ласкового  и  доброго,  который
вырастит зелень, пробивающуюся сейчас из пепла  сожженных  лесов,  который
позволит  Невинным  людям  быть  свободными  в  их  лесах,  который  будет
милосерден к тем нескольким Слитам и Бирам, бежавшим после разгрома в свои
дальние убежища, если он  будет  по-человечески  эксплуатировать  шахты  и
восстанавливать леса, если он будет добр к Ранахам Великих Болот,  которые
охраняли нас на пути сюда, если у него есть человек, чья мудрость  и  опыт
равны вашим...
     - Тогда ты откажешься от королевских прав?
     - Да, сэр, я откажусь - сказала Тайна, сжав руку Голта, - чтобы стать
госпожой Железных Гор.
     Снова рука короля потянулась в задумчивости к бороде.
     - Мне кажется, у меня есть  такой  человек.  Голт,  как  ты  думаешь,
Вальцхер справится с правлением в той стране за Болотами?
     - Самым лучшим образом, Ваше Величество.
     - Тогда я пошлю его  в  Иннистейл,  мою  новую  провинцию.  -  Сигрит
взглянул на Тайну. - А вдруг он найдет Камень? Он  стар,  но  если  Камень
Могущества попадет в его руки...
     Тайна  улыбнулась.  -  Не  беспокойтесь,  милорд.  Убежище  абсолютно
надежно. Ни Вальцхер, ни вы, ни Голт, ни все дьяволы ада не  смогут  найти
его до тех пор, пока мой отец Ганон,  в  своем  следующем  воплощении,  не
решит достать  его  сам.  Камень  исчез.  Теперь  судьбы  мира  в  обычных
человеческих руках.
     - Достаточно, - сказал Сигрит. - Хорошо. Вальцхер в  Иннистейл.  Голт
со  своей  супругой  в  Железные  Горы.  -  Он  улыбнулся  и  все   обиды,
сдержанность, хитрость исчезли. Ни ему,  никому  другому.  И,  значит,  он
самый сильнейший в мире. Он подошел к Голту и пожал ему руку.
     - Побольше детей, - сказал он, - процветания, мира.
     - Благодарю, Ваше Величество.
     Король поцеловал Тайну.
     - Мы надеемся часто видеть вас при дворе.
     - Железные Горы далеко,  -  сказала  Тайна.  -  Но  мы  будем  охотно
приезжать.
     В комнате воцарилась тишина. Казалось, что уже все сказали все. Затем
Сигрит произнес почти застенчиво, неуверенно:
     - Голт, ты молодец.
     Голт засмеялся.
     - Благодарю, Ваше Величество.
     Этого было достаточно. Он схватил Тайну за руку и они пошли вместе  к
двери. Когда дверь закрылась  за  ними,  их  шаги  по  взаимному  согласию
ускорились. Перед ними лежал долгий путь в Железные Горы и им не терпелось
начать его.

Ваша оценка:	Подпишусь под каждым словом (+3) Понравилось (+2) Нормально (+1) Посредственно (-1) Ерунда какая-то (-2) Чушь собачья (-3)
Комментарий:
Подпись:	(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
Сайт: