- Нет, я должна... - она не смогла закончить.
- Я даю тебе один день. Двадцать четыре часа. Не больше. И хоть мне
очень неприятно причинить тебе боль, но ты будешь думать в полном
одиночестве, - он подошел к двери и распахнул ее. Позвав охрану, он отдал
распоряжение. Охранники вошли и взяли ее.
Она даже не подозревала, что глубоко под дворцом существует эта
камера - маленькая, сырая, темная. Барт, должно быть, обнаружил ее во
время своих безнадежных поисков Камня. Она уселась, скорчившись, в углу.
Ее бил озноб, так как ее прозрачная воздушная туника не могла служить
защитой от сырости и холода. Вскоре она заплакала, но слезы скоро
кончились, и она все равно не знала, что же ей делать, как ей поступить.
Воспоминания толпились в ее мозгу. Перед тем, как пришел Барт, эта
страна была настоящим раем. Биры и Слиты жили где-то на окраине Земли и
охотились друг на друга. Остальная земля, леса, луга принадлежали
Невинным, и в стране царил мир и согласие. Тайна, как ребенок, играла с
Невинными, как одна из них. Она участвовала в их праздниках, познавала
жизнь растений, впитывала любовь ко всему живому, растущему. Внешний мир,
о котором ей не раз говорил отец, казался ей ужасным, бессмысленным с его
войнами, жестокостью. Она никак не могла понять, почему люди не хотят жить
так, как живут Невинные, открыто, дружелюбно: любить, когда хочется,
никогда не скучать, проводить целые часы, наблюдая строение какого-нибудь
цветка, или узоры, какие рисует вода, протекая между камнями в лесном
ручье. Не оплакивать смерть, а радоваться, так как тело возвращается в
землю и становится тем, откуда появилось все живое. Да, она действительно
любила их всех, и теперь она будет причиной их уничтожения. Или погибнут
они, или она отдаст Барту Камень, и тогда погибнет весь остальной мир.
Он прав в одном. Какое ей дело до них, мужчин, женщин и детей
Северных Серых стран? Если они все такие, как Барт, то пусть они
уничтожают друг друга... Но вдруг она вспомнила о Голте. И что-то внутри
ее вздрогнуло, зажглось. Он и Барт, это как день и ночь. Он остановил руку
Гомона, ласково говорил с ней. Да и она, в конце концов, не
человек-растение, а просто человек, хоть и дочь колдуна. Значит, есть в
Бурне люди, как Голт, женщины, как она сама, дети... И всех их Барт хочет
убить. И ее отец доверил ей Камень со строгим наказом: что бы ни
случилось, чего бы это ни стоило, но пока он не вернется, Камень не должен
попасть в руки смертного.
Пока он не вернется... Он ушел навсегда, как он сам сказал. И теперь
она должна решать сама.
Часы шли, медленно и неотвратимо. Каждая секунда, каждая минута
увеличивала ее страдания. Она не могла решиться. Хотя ей принесли хлеб и
воду, она не могла ни есть, ни пить. У нее ужасно кружилась голова, мозг
отказывался работать, мрак и тишина были абсолютными, и это еще больше
угнетало ее. В этом подземелье она слышала только удары собственного
сердца, пульсирование крови во всем теле. И наконец она не знала, что же
делать ей. Наконец, полностью измученная холодом и страхом, она забылась в
беспокойном сне. Сон ее был полон кошмаров. Она видела много погибших
Невинных и знала, что Биры и Слиты пожирали их трупы. И теперь ее сны были
полны этими ужасными видениями. Она проснулась с криком. Она села, тяжело
дыша и озираясь в полном мраке. Затем она постаралась успокоиться,
прислушалась. Но в темноте не было слышно ни звука. Конечно, этого не
могло быть, она это знала. Но тем не менее, ей казалось что она здесь не
одна. Кто-то был в камере вместе с ней.
Тайна поднялась на ноги. Голос ее дрожал.
- Кто... ? Говори! Говори!
Ответа не было. И все же она знала. Знала, что кто-то здесь есть. Он
был здесь.
- Отец? - голос ее стал жалобным.
Опять тишина и только стук собственного сердца.
- Ганон, - прошептала она. - Если ты вернулся, скажи. О, отец,
говори!
Она затаила дыхание.
И затем она услышала. Она не знала, откуда пришел этот голос: откуда,
что это, снаружи или родился в голове? Но она слышала его. Глубокий,
медленный, сочный голос.
- Ты знаешь. Я тебе говорил. Он не должен получить Камень.
- Но древесные люди. Если он не получит Камень, он убьет их.
- Я говорил тебе. Он не должен получить Камень.
- Отец, отец, где ты? Позволь мне тебя увидеть. Пожалуйста, позволь!
- Этого нельзя делать. Он не должен получить Камень. Я не смогу
объяснить. Верь в мою любовь. Все будет хорошо. Прощай, дочь.
- Отец! - Она горячо выкрикнула это слово, вскинула в мольбе руки. И
ей показалось, что в этой сырой и темной камере она ощутила теплое
прикосновение. Как будто теплая вода коснулась ее щеки и исчезла. Но
чувство встречи осталось.
Тяжело дыша, впав в полное отчаяние, Тайна бросилась на сырой
каменный пол. Приснилось ей это? Или было на самом деле? Она не знала. Так
она долго сидела. Наконец, она снова поднялась. Что бы это ни было, у нее
нет другого выхода. Она ничего не может поделать. И сразу же она
почувствовала уверенность, успокоение. Теперь она знала, что должна
делать. И когда в конце дня придут за ней, она даст ответ сразу. Ответ у
нее есть.
Кандалы были сделаны из какого-то неизвестного металла, гораздо более
прочного, чем обычная сталь. Ни сильные удары зубилом не разрушили их, ни
чудовищные усилия Гомона, старавшегося развести звенья с помощью кирки, ни
к чему не привели. Наконец Гомон плюнул, выругался и все поднялись.
Значит, им придется принять бой со Слитами, будучи в оковах.
- Наверху, - сказал Штурм, - есть кузница. Если мы прорвемся наверх,
то там мы найдем нужные инструменты, чтобы сбить кандалы. А пока нам нужно
получше подготовиться к бою. Слиты уже здорово продвинулись в своей
работе.
Это было верно. Уже было хорошо слышно, как стучат лопаты Слитов.
Звуки все приближались и приближались. Голт расставил людей. Арбалетчиков
он поставил рядом с теми, кто имел мечи, чтобы они защищали друг друга.
Люди с кирками были поставлены сзади. Он хотел погасить факелы, но Штурм
остановил его.
- Слиты хорошо видят в темноте, а если с ними еще будут Биры, то они
видят в темноте еще лучше. Нам нужен свет, иначе они будут иметь
преимущество. - Так что факелы были погашены только на время, кроме
одного. И когда звуки в туннеле стали совсем близко, стало ясно, что
только мгновения отделяют их от начала боя. Голт оставшимся факелом зажег
остальные, и пещера осветилась их неверным светом. Сам Голт взял меч и
встал рядом со Штурмом, вооруженным арбалетом. Звуки раздавались совсем
рядом, и вот проход открылся.
Никто не произнес ни слова. Лопаты торопливо расширяли отверстие.
Слышны были шумы катящихся камней. Лопаты застучали быстрее, и вот
отверстие совсем открылось.
Вероятно среди Слитов был опытный строитель, так как до последнего
момента отверстие перекрывала тоненькая стена земли. И когда она рухнула,
проход стал таким же широким, каким был раньше. Из тьмы туннеля стали
появляться Слиты. Они шли по двое, стреляя из арбалетов.
Люди вскрикивали, когда стрелы попадали в цель. Но мятежники тоже
открыли огонь, и первая пара упала в пещеру, шипя и извиваясь. Но их было
трудно убить. Они, даже со стрелами в груди, перезаряжали арбалеты и
стреляли в людей. Те, кто шел за ними, перескакивали через их извивающиеся
тела.
И затем начался кошмар. Стрелы свистели через пещеру, люди кричали,
Слиты шипели в агонии. Голт бросился в самую гущу боя, испустив свой
воинственный клич.
- Бей кандалами! Бейте кандалами! - Он разрубил Слита, раздавил его
извивающийся хвост и вместе с Гомоном выскочил в туннель. Острая стрела
арбалета ударила в плечо Голта, когда меч его пронзил тело другого Слита.
Даже умирая, Слит схватил его. Хвост обвился вокруг тела барона, как
железное кольцо. Он сжимал его с чудовищной силой и внезапно почувствовал,
что дышать ему нечем, как будто внутри у него что-то лопнуло. И затем это
ужасное объятие ослабло, когда меч Гомона отрубил хвост. Тот извивался и
упал на землю, и сразу мертвое тело Слита свалилось с Глота, все утыканное
стрелами. Голт и Гомон бросились вперед и обрушились на отряд Слитов,
прежде чем те успели выстрелить. Слиты бросили луки и арбалеты и взялись
за мечи.
И туннель превратился в дикое смешание борющихся тел. Голт и Гомон
бросились вперед с дикими криками и ревом и принялись обрушивать могучие
удары по всему, что было впереди... получая ответные удары. И Слиты
понемногу отступали под натиском бешеных гигантов. Они отступали по
туннелю, рассредоточивались по боковым отверстиям, где было больше
маневра. Солдаты Голта бились, как тигры. Образ жизни, которую они вели,
сделала их хорошими воинами, хитрыми, ловкими, сильными и не
останавливающимися перед любой жестокостью. Во всех туннелях и коридорах
шла свирепая борьба, и Голт, пробиваясь через толпу чешуйчатых людей,
увидел за отступающими Слитами круг света. Выход из туннеля! Силы у него
удвоились. Он дико вскрикнул и бросился туда.
Теперь Слиты перестроились. Они сформировали ряды, дали место своим
лучникам и арбалетчикам, которые ждали, пока люди начнут появляться из
шахты, чтобы без промаха разить их стрелами. Голт уже был у выхода, как
вдруг что-то рвануло его назад. Это подскочивший полковник Штурм прижал
его к стене туннеля.
- Назад! - крикнул он Голту. - Пошли вперед лучников! Победа и Бурн!
- испустил он боевой клич и выстрелил.
Слиты ответили залпом. Люди прижались к стенам, когда град стрел
ворвался в туннель. Штурму подали сзади заряженный лук, и он выстрелил
снова. И прежде, чем стрела попала в цель, он уже пустил другую. Стрелы
летели туда и сюда, и полковник Штурм наполнил весь воздух смертельными
снарядами. Слиты пригибались и, наконец, не выдержав такого обстрела,
разрушили строй и побежали.
- Пора! - крикнул Голт и выскочил из туннеля.
Люди вырвались во двор, щурясь от яркого солнечного света. Некоторые
падали под стрелами Слитов. Голт увидел одного, схватившегося в
смертельной схватке с человеком-змеей. Могучий хвост, обвив кольцами
человека, задушил его. Помогать времени не было, надо было убивать, и Голт
с бешеной яростью рвался вперед, сокрушая все на пути. Остальные не
отставали от него, и земля, обожженная солнцем, камни покрылись
зеленоватой кровью Слитов.
Внезапно Голт остановился. Он обнаружил, что его мечу нечего делать.
Гомон подскочил к нему. Грудь его высоко вздымалась, лицо и глаза
светились возбуждением, зубы сверкали из-под черной бороды.
- Клянусь богами, милорд. Мы победили, мы завоевали свободу! - луч
солнца упал на его лицо, и тут же черная тень закрыла солнце.
Голт глянул вверх.
- Пока еще нет! - сказал он.
Сверху на них пикировали огромные существа с кожаными крыльями. Они
держали наготове арбалеты.
- Прячьтесь! - крикнул барон и сильным толчком послал Гомона под
крышу. Остальные тоже увидели их, и те, кто имел арбалеты, выпустили
стрелы в эту стаю. Биры тихонько вскрикивали, переворачивались в воздухе и
падали на землю. Но тех, кто оставался наверху, было намного больше. Их
было столько, что они закрывали солнце, и, стреляя сверху, они были
практически неуязвимы. Люди падали. Оставшиеся в живых бежали под защиту
крыш. Голт, Гомон и дюжина других оказались под каким-то навесом. Там на
возвышении стояла наковальня, у стен молоты разных размеров, а в печи
краснели угли. Это была кузня.
