противопоставлял положение: ёвсякое творение Божие благо" (1 Тим 4, 4),
потому и благо, что Божие. Без этой предпосылки о благе созданного Богом
мира перестает быть понятным и земное служение Христово, и Его учение,
запечатленное в Евангелии. Если мир есть зло, какой смысл имели бы Его
чудеса: насыщение голодных, исцеление болящих? Христос любил мир... Но
приятие мира в христианстве оставляет место и для его отвержения. Если я
отрекаюсь от мира для всецелого служения Богу, это значит, что я высшей
ценности приношу в жертву низшую. Речь идет не об осуждении мира, а о
иерархии ценностей. Низшая ценность, которой я предпочитаю высшую, не
перестает быть ценностью. Аскетический опыт Церкви получает свой истинный
смысл только при условии положительной оценки мира". Еп. Кассиан. Царство
Кесаря перед судом Нового Завета. Париж, 1949, с. 6, 8.
[36] Мф 19, 16-- 22; Мк 10, 17-- 31; Лк 18, 18-- 30. Последняя фраза
Иисуса отсутствует в канонических Евангелиях. Она взята из древнего
Евангелия от назареев. Иеремиас относит ее к разряду достоверных аграф: см.
J. Jeremias. Les paroles inconnues de Jйsus. Paris, 1970, p. 47-- 50.
[37] Деян 20, 35.
[38] Лк 12, 14.
[39] Мф 5, 3-- 12. Как было уже сказано выше, идея "духовной нищеты"
восходит к Ветхому Завету, где слова анавим и эбионим (бедняки) были часто
синонимами праведников, возложивших все упование на Бога. Само выражение
"нищие духом" впервые встречается в кумранских текстах (Свиток Войны, 14,
7). См. F. Gelin. Les pauvres de Yahvй. Paris, 1953, p. 92-- 97.
[40] Лк. 17, 20-- 21. Другой перевод -- "среди вас". В учении пророков
о Царстве Божием есть также два аспекта. С одной стороны, оно ожидается в
грядущем (Соф 3, 15; Мих 4, 1-- 4; Ис 2, 1-- 4), а с другой -- оно пребывает
от века (Ис 6, 5; Иез 8, 19).
[41] Мк 4, 26-- 32; Мф 13, 31-- 33; Лк 13, 18-- 21.
[42] Мф 11, 12.
[43] Мф 7, 13-- 14; Лк 13, 23-- 24.
[44] Евангелие от Фомы, 86.
[45] Мф 5, 30; Мк 9, 43-47.
[46] Мф 13, 44-- 46.
[47] Мф 19, 28; Лк 22, 30: ср. Иак 1, 1. По-видимому, 24 старца,
сидящие у престола Божия (Откр 4, 4), в Апокалипсисе Иоанна обозначают
родоначальников ветхозаветной и новозаветной Церкви. Ср. Откр 21, 14, где
сказано о "двенадцати апостолах Агнца". В Послании Варнавы об апостолах
говорится: "их двенадцать во свидетельство колен Израилевых, которых тоже
двенадцать" (8).
[48] Лк 12, 32.
[49] Мф 5, 13 сл.
[50] Мк 9, 40; Лк 9, 50.
[51] Текст из оксиринхского папируса см. J. Jeremias. Ор. cit, р. 95;
Мк 9, 38-- 40; Лк 9, 49-- 50.
[52] Лк 14, 15-- 24.
[53] Мф 13, 3-- 9; Мк 4, 1-- 20; Лк 8, 4-- 15.
[54] Мф 7, 15 сл.; Лк 6, 43-- 46.
[55] Мф 13, 24-- 30.
[56] Ин 3, 19.
[57] Мф 13, 47-- 50.
[58] Геенна, или Генном, -- овраг у стен Иерусалима, где некогда
приносились языческие жертвы. Впоследствии это место превратили в свалку,
где постоянно поддерживался огонь. Геенна стала символом нечистоты,
истребляемой Богом. I Енох 27, 2, 3; Вознесение Моисея, 10, 10.
[59] Трудность понимания слов Христовых о "муке вечной" связана с тем,
что слово "вечность" (олам) в еврейском языке имеет несколько значений.
Мнение ряда богословов, согласно которому в грядущем даже зло будет
преображено и спасено, вызывало законные возражения (см. прот. С. Булгаков.
Невеста Агнца. Париж, 1945, с. 493 сл). Из Писания можно заключить, что зло
с наступлением полноты Царства уничтожается, переходит в небытие, которое в
Апокалипсисе названо "второй" и последней смертью (20, 14). Ее нельзя
считать разновидностью существования, ибо истинная "жизнь" пребывает лишь в
Боге.
[60] Авот, III, 2.
[61] Мф 18, 20.
[62] Мф 13, 17; Лк 10, 24.
[63] Мф 11, 27-- 30. В данном контексте слово "иго" может обозначать
духовный труд и подвиг. Но в то же время следует отметить, что в еврейском
языке это слово нередко соответствовало понятию "учение", "провозвестие".
[64] Ин 10, 9; 14, 6.
* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *
МЕССИЯ
ГЛАВА ШЕСТАЯ
"НЕ МИР, НО МЕЧ"
Весна 28 г.
"Жизнь Иисуса, -- говорит Честертон, -- стремительна, как молния. Это
прежде всего драма, прежде всего -- осуществление. Дело не было бы
выполнено, если бы Иисус бродил по миру и растолковывал правду. Даже с
внешней стороны нельзя сказать, что Он бродил, что Он забыл, куда идет...
История Христа -- история путешествия, я сказал бы даже -- история похода"
[1]. И действительно, хотя Иисус часто вел жизнь странствующего
проповедника, ученики не могли не чувствовать, что у Него есть некий план,
подобно далеко идущему плану полководца. Он требовал от них решимости стоять
до конца. Его Евангелие не имело ничего общего с мечтательным благодушием и
расслабленностью.
Ныне -- суд миру сему,
ныне князь мира сего извергнут будет вон [2].
Бой с демонскими полчищами, с царством зла будет нелегким. Против
Мессии восстанут все безумства, все грехи и предрассудки, укоренившиеся в
людях.
Думаете ли вы, что Я пришел дать мир на земле?
Нет, говорю вам, но -- меч и разделение;
ибо отныне пятеро в одном доме будут разделены:
трое против двоих и двое против трех [3].
Иногда Учитель давал понять близким, с какой силой жаждет душа Его
бури, которая начнет очищать мир:
Огонь пришел Я низвести на землю,
и как хочу Я, чтобы он уже возгорелся!
Крещением должен Я креститься,
и как Я томлюсь, доколе это не свершится! [4]
В этих словах, как в отдельных раскатах грозы, слышалось приближение
Голгофы.
Целеустремленность Иисуса одновременно захватывала и страшила учеников.
Впрочем, Его слова они истолковывали по-своему, думая, что Учитель намекает
на революционный взрыв, за которым последует его коронация в Иерусалиме.
Поэтому они предполагали, что в ближайшее время Он перенесет Свою
деятельность в столицу Израиля. А когда Иисус направился туда на Пасху,
ученикам казалось, что от этого путешествия следует ждать многого, что
настает день, когда Царство Божие будет "взято силой".
Иерусалим был в те годы накален до предела. Действия Пилата, военного
человека, не желавшего считаться с местными обычаями, вызывали у всех гнев и
возмущение. Свое правление он начал с того, что распорядился ночью внести в
Иерусалим щиты с портретами Тиберия. Это лишний раз напомнило народу о
римском иге и выглядело как оскорбление Моисеева Закона [Декалог запрещал
портретные изображения]. Приказ Пилата поставил столицу на грань мятежа.
Огромная толпа иерусалимлян двинулась в его резиденцию Кесарию с требованием
убрать щиты. Прокуратор отказался, и несколько дней народ сидел перед
дворцом, не трогаясь с места. Тогда Пилат велел собрать людей на стадионе и
заявил, что перебьет всех, кто не покорится его воле. Но и после того, как
вокруг них сомкнулось кольцо вооруженных солдат, они повторили, что лучше
погибнут, чем отступят. В конце концов наместнику пришлось сдаться. Но с тех
пор он пользовался любым поводом, чтобы мстить иудеям. Его необузданная
жестокость, алчность и самодурство стали известны повсюду. Даже тетрарх
Антипа, друг римлян, невзлюбил его. Инциденты, вызванные беззакониями
прокуратора, не раз кончались массовой резней. Однако заступничество
императорского временщика Сеяна долго оставляло Пилата безнаказанным.
Каждую Пасху правитель ждал восстания и поэтому на праздники старался
приезжать в Иерусалим, где мог лично следить за порядком. Опасения Пилата
были вполне основательными. Он располагал небольшим войском в три тысячи
человек. А зелоты и их сторонники ждали только вождя, который поднял бы
народ против римлян.
По-видимому, ученики Иисуса втайне хотели, чтобы именно Он стал этим
вождем. Однако их ожидания не сбылись. Учитель, казалось, полностью
игнорировал проблему чужеземного владычества. Его тревожило не политическое,
а духовное состояние народа. Все поняли это, когда Иисус появился на
площади, окружавшей Дом Божий.
Храм был религиозным центром всех иудеев. Опоясанный зубчатыми стенами,
украшенный колоннами и золотым гребнем, высился он на горе Мориа как знак
пребывания Бога в сердце Израиля, как заветная цель миллионов паломников
Палестины и диаспоры.
Город жил Храмом. Служители алтаря, продавцы жертвенных животных,
содержатели гостиниц собирали в дни праздника богатую дань. Саддукеев, в
чьих руках находилось святилище, мало тревожило, что культ превращался порой
в коммерческое предприятие. Архиереи заключили молчаливое соглашение с
торговцами, которые расставляли под навесами у храма скамьи с товарами,
столы для размена денег, приводили скот. Все давно уже привыкли к тому, что
базарный шум не стихает в святом месте.
Но вот в воротах появляется Иисус Назарянин, окруженный группой
последователей. Новый Учитель сразу же приводит всех в замешательство. Свив
из веревок бич, Он гонит за ограду овец и волов; Он властно требует
покончить с бесчинством вблизи святыни: "Не превращайте Дома Отца Моего в
дом торговли!..".
Возразить ему нечего. Уже и прежде благочестивые люди сетовали на
непорядки в Храме. Однако иерархию задело, что этот никому неизвестный
Галилеянин распоряжается в их вотчине как господин, да еще претендует на
особую близость к Богу, называя Его Своим Отцом.
-- Какое знамение можешь Ты дать нам, что властен так поступать? --
спросили они Иисуса.
-- Разрушьте Дом этот, и Я в три дня воздвигну его, -- был ответ.
Слова Иисуса показались насмешкой.
-- В сорок шесть лет был построен храм этот, -- возразили Ему, -- а Ты
в три дня воздвигнешь его?
Не могли разгадать сказанного и сами ученики. От них еще был скрыт
невидимый Храм, который вознесется над миром в те три дня, что пройдут от
Креста до Воскресения.
А как отнеслись к Иисусу фарисеи -- эти столпы традиционного
благочестия?
Мы уже могли убедиться, что их взгляды не были диаметрально
противоположны учению Христа и что Он одобрял главные положения их веры.
Кроме того, нравственные понятия многих фарисеев отличались возвышенным
характером и были близки к Евангелию. Достаточно привести хотя бы некоторые
изречения раввинов, вошедшие в Талмуд, чтобы убедиться в этом: "люби мир и
водворяй его повсюду"; "кто подает милостыню тайно, тот выше самого Моисея";
"лучше краткая молитва с благоговением, чем длинная без усердия"; "не будь
скор на гнев"; "подражайте свойствам Божиим: как Он милосерд, так и вы
будьте милосердны"; "ханжей следует обличать, ибо они оскорбляют имя Божие"
[5]. Когда читаешь эти строки, становятся понятными слова Христа о фарисеях:
"Что они скажут вам, -- исполняйте и храните" [6]. Евангельское
"восполнение" Закона не уничтожало старого; по словам Христовым, "всякий
книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину дома, который выносит
из сокровища своего старое и новое" [7]. Беседуя с одним богословом, Иисус
сказал, что тот "недалек от Царства Божия" [8].
Почему же в таком случае между Ним и фарисеями возник конфликт?
Важнейшей его причиной было понимание благочестия, которое
господствовало среди фарисеев. Их "верность Закону" являлась не только целой
философией жизни, но и подробным ее планом, продуманным до последних
деталей. Цель этого плана -- освятить каждую сторону повседневности, во всем
исполняя волю Божию, -- Христос не отрицал и не мог отрицать. Но в способах
ее достижения, получивших признание у книжников, крылась опасность
