проступками других людей?
Многие иудейские учители высказывались против греха осуждения. Иисус
всецело одобряет это.
Ожидая прощения от Господа, нужно учиться прощать самому. Хорошо ли
поступит тот человек, который, получив от царя прощение большого долга, сам
окажется безжалостным кредитором и бросит своего товарища в долговую тюрьму?
При виде слабостей ближнего мы должны не выносить ему приговор, а
сострадать, памятуя о собственной греховности. "Не судите, -- предостерегает
Иисус, -- чтобы и вы не были судимы, ибо каким судом судите и какою мерою
мерите, так и отмерено будет вам. Что ты смотришь на соринку в глазу брата
твоего, а бревна в твоем глазу не замечаешь?" [12].
Фарисеи привыкли смотреть свысока на "невежд в Законе". Слово
"ам-хаарец", "деревенщина", было у них синонимом нечестивца. С таким
человеком они не желали иметь ничего общего. Вместе с ним нельзя было
молиться, сесть за стол и -- даже накормить его в случае нужды. "Невежда не
боится греха, ам-хаарец не может быть праведным", -- говорили ученые [13].
Иисус в этом отношении был полной их противоположностью. Он скорее
предпочитал иметь дело с простыми людьми. Более того, все отверженные, все
парии общества находили в Нем друга и заступника. Мытари, которых не
признавали за людей, и уличные женщины нередко оказывались в числе тех, кто
окружал Его. Это шокировало добропорядочных книжников, кичившихся своей
праведностью. Слыша их нарекания, Иисус говорил: "Не здоровым нужен врач, а
больным. Пойдите и научитесь, что значит: "милосердия хочу, а не жертвы". Я
пришел призвать не праведных, но грешных" [14].
Искреннее раскаяние Христос ставил выше успокоенности тех, кто считал
себя угодным Богу. Однажды Он рассказал о двух людях, молившихся в храме.
Один -- благочестивый фарисей -- благодарил Бога за то, что он "не таков,
как прочие люди", часто постится, жертвует на храм и непохож на "этого
мытаря". А мытарь стоял вдали, не смея поднять глаз, бил себя в грудь и
сокрушенно повторял: "Боже, будь милостив ко мне, грешнику!" "Говорю вам, --
заключил Иисус притчу, -- этот пришел в дом свой оправданным, а не тот. Ибо
всякий, возносящий себя, смирен будет, а смиряющий себя, вознесен будет"
[15].
Впрочем, раскаяние не должно ограничиваться только словами. Недаром
Иоанн Креститель говорил о "плодах покаяния". И снова Иисус приводит пример
из повседневной жизни. "У человека было двое детей, и он, подойдя к первому,
сказал: "Дитя мое, иди сегодня работай в винограднике". Он же ответил: "Иду,
господин" -- и не пошел. И, подойдя ко второму, он сказал то же. И тот
ответил: "Не хочу", а после раскаялся и пошел. Кто из двух исполнил волю
отца?" [16].
Когда Иисус посетил дом Матфея, где собрались его товарищи, мытари, это
вызвало взрыв негодования. На Учителя посыпались упреки. Как может Он делить
трапезу с подобными личностями? Однако Иисус еще раз напомнил, что всякая
душа заслуживает заботы и сострадания. Забывающие об этом похожи на старшего
брата из притчи о блудном сыне, который не радовался возвращению скитальца.
Приближая к Себе грешников, Христос хотел пробудить в них раскаяние и
жажду новой жизни. Нередко Его доброта и доверие совершали подлинные чудеса.
Как-то раз Учитель проходил через Иерихон. У ворот города Его встречало
множество народа. Каждому хотелось, чтобы Иисус остановился в его доме. Один
из иерихонцев, по имени Закхей, "начальник мытарей", пытался протиснуться
через толпу, надеясь хотя бы одним глазом взглянуть на Учителя, но маленький
рост мешал ему. Тогда, забыв о приличиях, он забежал вперед и взобрался на
дерево, мимо которого должен был пройти Господь.
Иисус действительно приблизился к этому месту и, подняв глаза, заметил
человечка, сидевшего на смоковнице. "Закхей, -- неожиданно сказал Иисус, --
спустись скорее! Сегодня Мне надо быть у тебя".
Не помня себя от радости, мытарь побежал домой встречать Господа, а
окружающие стали роптать: "Он остановился у такого грешного человека!" Но
шаг Учителя возымел действие.
-- Господи, -- сказал Закхей, встречая Его, -- половину того, что имею,
я даю нищим, а если что у кого неправедно вынудил, возмещу вчетверо.
-- Ныне пришло спасение дому сему, -- ответил Христос, -- потому что и
он сын Авраамов. Ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее
[17].
В Капернауме некий фарисей Симон пригласил Иисуса к себе. Во время
обеда в комнату вошла женщина, известная в округе своим распутным образом
жизни. В руках ее был алебастровый сосуд с драгоценным благовонием; став
молча подле Учителя, она заплакала, потом припала к Его ногам, орошая их
мирром и вытирая распущенными волосами. Слышала ли она слова Иисуса о
прощении грешников? Хотела ли отблагодарить Его за милосердие к падшим? Но
сцена эта неприятно поразила хозяина. "Если бы Он был пророк, -- брезгливо
подумал фарисей, -- то знал бы, какого сорта женщина прикасается к Нему".
Между тем Иисус проник в его мысли.
-- Симон, Я имею нечто сказать тебе.
-- Скажи, Учитель.
-- У некоего заимодавца было два должника: один должен был пятьсот
динариев, а другой пятьдесят. Так как им нечем было заплатить, он простил
обоим. Кто же из них больше возлюбит его?
-- Полагаю, что тот, кому он больше простил.
-- Ты правильно рассудил, -- ответил Иисус и пояснил, для чего привел
эту притчу. Он указал на разницу между Симоном, который считал себя
безупречным и для которого беседа с Иисусом была лишь поводом поспорить, и
женщиной, сознающей свое падение. Она потянулась к Тому, Кто может простить
ее и спасти от прежней жизни.
Когда же Христос прямо обратился к блуднице со словами: "Прощены твои
грехи" -- все присутствующие возмутились еще больше. Странный Пророк задал
им новую загадку. Разве может отпускать грехи кто-нибудь, кроме Бога? Откуда
у этого Назарянина право говорить с такой властью?
Но они пришли бы в еще большее негодование, если бы услышали, как
толкует Иисус священные заповеди Закона.
СТАРОЕ И НОВОЕ
Многие поколения иудейских богословов пытались точно определить число
заповедей, содержащихся в Торе, а некоторые из них полагали, что есть
заповеди, которые выражают самую основу веры. Поэтому один из книжников
решил узнать мнение Иисуса и тем самым получить ясное представление о
взглядах галилейского Наставника.
-- Учитель, -- спросил он, -- какая заповедь первая из всех?
-- Первая есть, -- ответил Христос, -- "Слушай, Израиль! Господь Бог
наш есть Бог единый, и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и
всею душою твоею, и всем разумом твоим, и всею крепостью твоею". И вот
вторая: "Возлюби ближнего твоего, как самого себя". Нет другой заповеди,
большей этих. На этих двух заповедях держатся Закон и Пророки ["Закон и
Пророки" -- синоним всего собрания книг Ветхого Завета].
-- Прекрасно, Учитель, -- вынужден был согласиться книжник -- Истинно
Ты сказал, что Он един и нет другого, кроме Него; и любить Его всем сердцем,
и всем разумением, и всею крепостью, и любить ближнего, как самого себя,
больше всех всесожжении и жертв [18].
Отвечая книжнику, Христос определил Свое отношение к древнему Моисееву
Закону, и из Его слов становится понятным, почему Он хотел сохранить его.
Когда речь заходила о Писании, Иисус говорил прямо:
Не подумайте, что Я пришел упразднить Закон или Пророков;
Я пришел не упразднить, но исполнить.
Ибо истинно говорю вам:
пока не пройдут небо и земля,
ни одна йота или ни одна черта не пройдет в Законе, пока все не
сбудется...
Если ваша праведность не будет больше праведности книжников и фарисеев,
не войдете в Царство Небесное [19].
Таким образом, Христос учил о Ветхом Завете как о божественном
Откровении и признавал необходимость живого церковного предания, которое
раскрывало бы его смысл. Именно поэтому Он говорил народу о фарисеях: "Все,
что они скажут вам, исполняйте". Но если книжники часто прибавляли к Закону
сотни новых правил, то Иисус возвращал Ветхий Завет к его истокам, к
Десяти Заповедям Синая, к подлинному Моисееву наследию, сохраненному
пророками. Притом Он относился бережно и к внешним предписаниям, не желая
соблазнять "малых сих" и порывать с Традицией. "Никто, -- замечал Иисус, --
испив старого (вина), не захочет молодого, ибо говорит: старое лучше" [20].
Тем не менее, толкуя Тору, Он переносил центр тяжести из сферы церемоний в
область духовно-нравственную. Более того. Он углублял и дополнял этические
требования Закона.
Если Закон воспрещал убийство, то Иисус призывает изгонять из сердца
ненависть -- корень преступления. Если Закон осуждал нарушение верности
брака, то Иисус говорит об опасности порочных чувств. Если Закон требовал
соблюдения клятвы, то Иисус вообще считает ее излишней:
Да будет же слово ваше "да -- да", "нет -- нет"
а что сверх этого -- от лукавого [21].
В языческих кодексах кара часто была более тяжкой, чем само
преступление. Ветхий Завет положил в основу закон справедливости: "Око за
око -- зуб за зуб". Иисус отделяет уголовное право от высшей этики прощения,
где действуют иные принципы. Людям свойственно ненавидеть врагов, но дети
Божии должны побеждать зло добром. Им следует бороться с мстительными
чувствами. Мало того, они должны желать добра своим обидчикам. Это
нравственный подвиг, проявление подлинной силы духа, уподобление Самому
Творцу.
Любите врагов ваших и молитесь за гонящих вас,
чтобы стать вам сынами Отца вашего, Который на небесах,
потому что солнце Свое Он возводит над злыми и добрыми
и изливает дождь на праведных и неправедных.
Ибо, если возлюбите любящих вас, какая вам награда?
Не то же ли самое делают и мытари?
И если приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете?
Не то же ли самое делают и язычники?
Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный [22].
Вот -- захватывающая дух высота, куда Христос призывает человека...
Закон считал "ближним" только соплеменника и единоверца. Но Христос не
ограничивает это понятие столь узкими пределами. Когда один книжник спросил
Его: "Кто мой ближний?", вместо ответа Он рассказал об иудее, который попал
однажды в руки грабителей. Ослабев от ран, лежал он у дороги и с горечью
видел, как священник и храмовый служитель равнодушно прошли мимо него.
Меньше всего он ожидал сочувствия от самарянина, ехавшего вслед за ними. Мог
ли этот иноплеменник и еретик оказаться лучше жреца и левита? Однако тот
остановился и, не спрашивая ни о чем, помог пострадавшему: перевязал его
раны, довез на своем муле до гостиницы и заплатил за него вперед.
-- Кто из этих троих, -- спросил Иисус книжника, -- думается тебе,
оказался ближним попавшему в руки разбойников?
-- Сотворивший ему милость, -- не мог не признать тот. -- Иди и ты
поступай так же.
Христос заставил его самого прийти к мысли: что "братом" и "ближним"
может быть любой человек [23].
Он постепенно приучал своих последователей и к новому, непривычному для
них взгляду на язычников. Так, Он не скрыл Своей радости, узнав об эллинах,
которые искали с Ним беседы, а накануне Своих страданий Христос скажет, что
Его Евангелие должно быть "проповедано во свидетельство всем народам".
Когда римлянин, офицер капернаумского гарнизона, прося Иисуса исцелить
его слугу, сказал, что для этого достаточно лишь одного Его слова, Христос
заметил: "Я и в Израиле не нашел такой веры", а потом добавил: "Говорю вам,
что многие придут с Востока и Запада и возлягут с Авраамом, Исааком и
