концами, а те, что свисали над самым водопадом, выглядели мокрыми и
скользкими.
Замысел Тоби - совершенно отчаянный замысел - состоял в том, что мы
должны были вверить свою жизнь этим подозрительным корням и по ним, скользя
с одного на другой, съехать к подножию водопада.
- Ты готов на это? - серьезно спросил меня Тоби, не распространяясь о
риске, трудности и прочем.
- Готов,- был мой ответ, ибо я видел, что иного выхода, если мы хотим
продолжать путь, у нас нет, а об отступлении мы давно бросили думать.
Услышав о моем согласии, Тоби, не говоря больше ни слова, пополз вперед
к самому краю выступа мокрой скалы, откуда он уже мог дотянуться до
длиннейшего из болтавшихся в воздухе корней. Он дернул его к себе, корень
изогнулся и, когда Тоби разжал руку, зазвенел, как толстый натянутый канат,
когда по нему ударят. Удовлетворившись этим испытанием, мой легкий, ловкий
товарищ ухватился и повис на корне, и, по-матросски обвив его ногами, съехал
сразу футов на десять, где уже можно было своим весом раскачать корень
наподобие маятника. Ниже спускаться было слишком рискованно, и Тоби, держась
за него одной рукой, другой стал дергать свисавшие вокруг корни потоньше,
выбирая самый надежный. Найдя новый подходящий корень, он перебрался на него
и спустился еще ниже.
Все это прекрасно, думал я, но я ведь гораздо тяжелее, и до его
обезьяньей ловкости мне далеко, тем более сейчас, когда я болен и хромаю. Но
делать было нечего, и через минуту я уже висел прямо над его головой. А он,
взглянув наверх и увидев меня, заметил со своей всегдашней невозмутимостью,
словно никакие опасности его не касались: "Будь другом, подожди падать, пока
я не уберусь в сторону". И, раскачавшись, перебрался на следующий корень. Я
осторожно съехал вниз по толстому корню и дальше стал спускаться, держась
одновременно за два тонких, рассудив, что двойная тетива вернее,- впрочем, я
долго испытывал их прочность, прежде чем повис на них всем своим весом.
Съехав таким образом еще на одну ступень вниз, я стал дергать висевшие
вокруг меня корни, но они, к моему ужасу, один за другим обрывались, словно
хрупкие соломинки, и летели вниз, ударяясь о скалы и падая наконец в воду
глубоко подо мною.
Предательские корни ломались и падали вниз, и сердце мое все глубже
уходило в пятки. Я висел и качался на двух корнях над зияющей пропастью,
ожидая, что в любую минуту они тоже не выдержат и оборвутся. В страхе я
потянулся к единственному толстому корню, спускавшемуся поблизости, но не
достал - пальцы мои были от него в нескольких дюймах. Тогда, вне себя от
ужаса, я оттолкнулся ногой от скалы, сильно качнулся в ту сторону и успел на
лету ухватиться за толстый корень. Я повис на нем, он заходил под моей
тяжестью, но, по счастью, выдержал - не оборвался.
При мысли о том, какой страшной опасности я только что избежал, мне
чуть не стало дурно, и я закрыл глаза, чтобы только не видеть бездны у себя
под ногами. В ближайшие минуты опасность мне не угрожала, и я благочестиво
восхвалял господа за спасение.
- Молодец! - крикнул мне снизу Тоби.- Ты гораздо ловчее, чем я думал.
Скачешь по веточкам, что твоя белка. А теперь, когда ты вдоволь налюбуешься
пейзажем, советую тебе двигаться дальше.
- Будет исполнено, любезнейший, всему свое время. Еще два-три таких
славных корешка, и я нагоню тебя.
Оставшийся спуск я проделал сравнительно легко: корней было множество,
и в нескольких местах путь мне облегчали небольшие выступы в скале. Вскоре я
уже стоял внизу рядом с Тоби.
Я подобрал себе новую толстую палку взамен той, что осталась там, над
водопадом, и мы снова двинулись вниз по ущелью. Через некоторое время нас
опять приветствовал издалека шум падающей воды - он становился громче и
громче, по мере того как позади нас затихал рев первого водопада.
- Вот вам еще один обрывчик,- сказал я Тоби.
- И отлично: мы теперь умеем по ним лазить. Идем!
Ничто не могло запугать и остановить моего отважного товарища. Ниагара
или Тайпи, ему все было по плечу. Он с готовностью устремлялся навстречу
любым опасностям, а я не мог нарадоваться, что обзавелся таким чудесным
спутником.
Через час впереди и вправду показался гребень нового водопада, еще
более высокого, чем первый, а над ним возвышались такие же отвесные каменные
стены; впрочем, на этот раз кое-где выдавались узкие уступы, и на них тонкий
слой почвы, из которого росли какие-то кусты и даже деревья, красиво
контрастируя ярко-зелеными кронами с пенным потоком внизу.
Тоби, возглавлявший нашу экспедицию, пошел на рекогносцировку.
Вернувшись, он объявил, что справа уступы достаточно удобны и мы без особого
труда и риска можем спуститься по ним к подножию водопада. Мы повернулись
спиной к бурлящему гребню воды и поползли по покатым уступам, перебираясь с
одного на другой, помогая друг другу или цепляясь за обнаженные корни
каких-то растений. Но уступы становились все уже, держаться на них было все
труднее, пока наконец мы не увидели, что уступ, на котором мы очутились,
впереди не расширяется, как мы надеялись, а, наоборот, обрывается вовсе и
пройти дальше нет никакой возможности.
Тоби по-прежнему был впереди, и я молча ждал от него объяснений, как он
думает преодолеть эту новую трудность.
- Ну, мой мальчик,- не выдержал я, когда прошло несколько минут, а он
все еще не произнес ни слова,- что надо делать теперь?
Он спокойно ответил, что лучше всего, пожалуй, нам как можно скорее
отсюда удалиться.
- Разумеется, мой милый Тоби, но как это сделать?
- Примерно вот таким манером,- ответил он и в тот же миг, к моему
великому ужасу, боком соскользнул вниз и, на мой взгляд, просто чудом угодил
на раскидистую верхушку пальмы, которая росла на одном из нижних уступов,
выгнув кверху ствол и не доставая зеленой кроной футов двадцати до того
места, где стояли мы. Я замер, ожидая, что сейчас мой друг, не удержавшись в
ветвях дерева, провалится сквозь их хрупкую сферу и кувырком полетит дальше
вниз. Этого, однако, к моему восторгу и удивлению, не произошло. Тоби прочно
там зацепился и, раздвинув пострадавшие ветки, выглянул из своего зеленого
гнезда. "Прыгай сюда! - весело крикнул он мне.- Смелее! Все равно другого
выхода нет!"
Тут он нырнул в гущу листвы и, съехав по голому стволу, в следующее
мгновение уже стоял между корней футах в пятидесяти подо мною на широком
каменном уступе.
Чего бы я не отдал в ту минуту, чтобы стоять с ним рядом! То, что он
только что у меня на глазах проделал, казалось мне едва ли не чудом, я
просто глазам своим не верил - так велико было расстояние, которое он
преодолел одним головокружительным прыжком.
Но Тоби кричал мне, подбадривая: "Давай, давай!" - и, чтобы
окончательно не утратить мужества в сомнениях, я в последний раз примерился,
закрыл глаза и с невнятным возгласом, долженствующим быть моей молитвой,
наклонился над пропастью. Одно отчаянное мгновение, и я с треском вломился в
гущу листвы, круша сучья и падая все ниже, покуда не застрял на какой-то
толстой ветке.
Чуть погодя я уже стоял у подножия дерева, ощупывая себя и сгибая руки
и ноги, чтобы выяснить, сколь велики полученные увечья. К моему удивлению, я
отделался всего лишь несколькими пустяковыми ушибами, о которых не стоило и
говорить. Дальше мы спустились без особого труда, а еще через полчаса, съев
крохи нашего ужина и опять соорудив шалаш, устроились на ночлег.
Утром, как ни обессиленны мы были и как жестоко ни терзали нас муки
голода, хотя мы не признавались в этом друг другу, мы двинулись дальше по
нашей темной и опасной дороге; нас поддерживала надежда, что еще немного - и
впереди откроется долгожданная долина. Но вместо этого под вечер послышался
отчетливый грохот нового водопада. Он уже давно звучал в ущелье глухим
басовым аккомпанементом к мелодичному журчанию малых каскадов и перекатов,
но теперь мы поняли, что приближаемся к чему-то грандиозному.
В сумерках мы остановились над обрывом в полных триста футов высотою, с
которого одним, последним скачком срывалась черная масса воды. А внизу
лежала долина - цель нашего путешествия. С обеих сторон водопад теснили
гигантские отвесные стены скал, выходящие прямо в зеленое море долины, и
точно такие же неприступные скальные бастионы замыкали ее широким
полукругом. Над самым гребнем водопада сходились густые кроны каких-то
деревьев, образуя зеленую амбразуру, сквозь которую, как в прекрасной раме,
открывался чудесный вид вниз.
Итак, долина была перед нами. Но в нее вело вовсе не отлого
спускающееся ложе потока, по которому мы до сих пор шли, и было очевидно,
что все наши труды и старания должны пойти прахом. Но, горько
разочарованные, мы все же не отчаивались.
Близилась ночь, и мы решили заночевать там, где остановились, с тем
чтобы утром, подкрепившись сном и съев за один присест весь наш запас пищи,
либо спуститься как-нибудь в долину, либо погибнуть, сорвавшись в бездну.
Я и теперь с содроганием вспоминаю, как мы устроились тогда на ночлег.
Над самым водопадом, на небольшом каменном уступе, обдаваемом снопами брызг,
застрял ствол дерева, занесенный туда, наверное, во время паводка. Он
держался прислоненный к обрыву, нижним концом упираясь в край уступа. Мы
уложили на него трухлявые обломки веток, в изобилии валявшиеся поблизости,
сверху навалили листьев и под этим скатом-укрытием приготовились ждать
наступления утра.
В ту ночь неумолчный грохот водопада, жалобный вой ветра в вершинах
деревьев, шум дождя и глубокая, беспросветная тьма совсем подавили меня.
Промокший, голодный, истерзанный мучившими меня болями, я скрючился на
земле, без сил и без воли к сопротивлению, и даже мой товарищ поддался
воздействию мрака и безнадежности и за всю ночь едва ли произнес два слова.
Наконец забрезжил рассвет, и мы, восстав с нашего жалкого ложа, размяв
затекшие руки и ноги и съев весь оставшийся у нас хлеб, приготовились к
последнему спуску.
Сколько раз мы оказывались на волосок от гибели, какие фантастические
трудности преодолевали - всего этого я описывать не буду. Достаточно
сказать, что после многих мучительных трудов и жестоких опасностей мы с
Тоби, живые и относительно невредимые, очутились наконец в той самой долине,
которая пять суток назад пленила нас своей роскошной панорамой, под тем
самым обрывом, с которого она тогда вдруг открылась нашему взору.
10
Первой нашей заботой было найти, где растут плоды, которых здесь должно
быть в избытке.
Тайпи или Хаппар? Что нас ждет: ужасная смерть от рук кровожадных
людоедов или радушный прием миролюбивых дикарей,- бесполезно, да и поздно
сейчас было размышлять о том, что все равно должно скоро разъясниться.
Этот конец долины показался нам необитаемым. Он весь был покрыт густыми
непроходимыми зарослями, и в них не видно было ни одного из тех деревьев, на
плоды которых мы так твердо рассчитывали. И мы зашагали вниз по течению
ручья, обшаривая глазами его заросшие берега.
Мой товарищ, хотя замысел спуститься в долину принадлежал ему, стал
проявлять осторожность, которой я от него никак не ожидал. Он предложил,
чтобы мы, как только найдем съедобные плоды, остались возле них в этом
необитаемом конце долины, где нам меньше угрожает встреча с местными
жителями, кто бы они ни были, и не двигались дальше, пока достаточно не
отдохнем и не окрепнем. Потом, запасшись необходимым количеством провианта,
мы легко сможем перебраться в Нукухиву, дождавшись того времени, когда будем
