посмотреть на несколько гаснущих искорок? Ты сам веришь в свою теорию или
нет? Ведь если не веришь, то ты вообще не должен был сюда приходить, ты
должен был нестись в ближайший кабак, ведь это единственное место, где
тебя наверняка не будут посещать никакие духи.
Я взялся за ручку двери и в ту же секунду услышал пение. Тихое,
тихонькое, но достаточно выразительное, чтобы кровь стыла в жилах:
Мы выплыли в море из Грейнитхед
Далеко к чужим берегам...
Я закрыл глаза и как можно быстрее открыл их из страха, что кто-то
или что-то появится, пока я не буду видеть.
Но нашим уловом был лишь скелет,
Что сердце сжимает в зубах.
Я невольно откашлялся, как будто должен был провозгласить тост. Потом
нажал на ручку и осторожно открыл дверь.
Раздался оглушительный треск, ослепительно блеснул свет. Двери резко
открылись, вырывая ручку из моей руки. Я стоял на пороге с открытым ртом,
утратив дар речи, неспособный двигаться, я всматривался в то, что было у
меня перед глазами.
Это была огромная, богатая спальня с большим занавешенным окном и
резным ложем с балдахином. Напротив, в углу, стояла мерцающая, слепяще
яркая фигура мужчины с широко распростертыми руками. Воздух вокруг него
дрожал и потрескивал, насыщенный электричеством, конвульсивно извивались
голубые молнии, как черви на сковороде. Лицо мужчины было длинным и худым,
удивительным образом искривленным, глаза казались двумя черными пятнами.
Но я видел, что он смотрит на потолок. С необъяснимым чувством страха я
также поднял взгляд.
Там висела большая люстра на двенадцать рожков со множеством
хрустальных подвесок и дюжиной позолоченных подставок для свечей. К моему
удивлению, люстра качалась из стороны в сторону, а когда треск
электричества утих, я услышал звон хрустальных украшений, резкий и
немелодичный, будто кто-то пытался их стряхнуть, как яблоки с дерева.
На люстре, растянувшись, что-то лежало. Нет, еще хуже. Кто-то лежал
на люстре. Механически я сделал два или три шага вперед и уставился на
потолок, совершенно ошеломленный, не веря своим глазам.
Это была миссис Саймонс. Каким-то чудом цепь, на которой висела
люстра, пробила ее насквозь, и теперь она лежала лицом вниз на двенадцати
разветвляющихся плечах, дергаясь и дрожа, как рыба на сковородке, цепляясь
за подсвечники и хрустальные подвески, изворачиваясь в непонятной,
невероятной муке.
- Боже, Боже, Боже, - лепетала она. Из ее рта текли струйки крови и
слюны. - Боже, освободи меня, Боже, освободи меня, Боже, Боже, Боже,
освободи меня.
Я посмотрел расширенными глазами на мигавший призрак, который все еще
стоял на другой стороне спальни с поднятыми руками. На лице мужчины не
было улыбки или гнева, только какая-то хмурая непонятная
сосредоточенность.
- Сними ее! - закричал я ему. - Ради Бога, сними же ее!
Но мигающий призрак игнорировал меня, как будто мои слова совершенно
не доходили до него.
Я снова посмотрел на миссис Саймонс, которая всматривалась в меня
вытаращенными глазами из-за висящих подвесок. Кровь закапала на ковер,
сначала капля за каплей, потом все быстрее, пока не хлынула ручьем. Миссис
Саймонс сжала хрусталики, которые лопнули в ее руках. Обломки стекла
прошили ее ладони и вышли с обратной стороны.
Я отступил на пару шагов для разбега, подпрыгнул, пытаясь достать до
люстры и сорвать ее с потолка. На первый раз мне удалось только схватиться
одной рукой. Секунду я висел на люстре, а потом вынужден был ее отпустить.
На второй раз захват мне удался лучше. Я медленно раскачивался туда и
назад, а надо мной миссис Саймонс содрогалась, истекала кровью и молила
Бога о спасении.
Раздался треск, и люстра опустилась на пару дюймов. Потом рухнула на
пол с оглушительным звоном, как тысяча разбитых стекол, увлекая с собой
миссис Саймонс. Вся спальня была заляпана кровью и осыпана осколками
стекла.
Я неловко отскочил, но споткнулся, упал на колени. И немедленно
вскочил опять. Призрак на другой стороне спальни побледнел и почти исчез,
оставив вместо себя только дрожащий приглушенный блеск. Топча разбитое
стекло, я подошел к миссис Саймонс, встал на колени и положил руку ей на
лоб. Тело ее было холодным, как у трупа, но глаза все еще были раскрыты, а
губы шевелились, что-то вполголоса бормоча.
- Спасите, - простонала миссис Саймонс, но в ее голосе уже не было
никакой надежды.
- Миссис Саймонс, - сказал я. - Я позвоню в "скорую помощь".
Она с усилием подняла голову, чтобы посмотреть на меня.
- Слишком поздно, - выдавила она. - Я прошу только... вытяните эту
цепь...
- Миссис Саймонс, я же не врач. Я не должен даже...
- Как тут холодно, - прервала она меня. Ее голова снова упала назад,
на битое стекло. - О, Боже, мистер Трентон, как тут холодно. Пожалуйста,
не уходите.
Я не знал, что я должен делать. С минуту я держал ее за руку, но
наверняка она ничего не чувствовала. Я отпустил ее руку.
- Миссис Саймонс, я должен позвонить в "скорую помощь", - настойчиво
повторил я. - Где тут телефон? Есть на втором этаже телефон?
- Только не уходите. Прошу вас, побудьте здесь со мной. Он может
вернуться.
- Кто может сюда вернуться? Кто здесь был, миссис Саймонс?
- Только не уходите, - прошептала она. Ее веки уже начали дрожать,
посылая последние безнадежные сигналы в исчезающий перед ней мир. В
темноте я различил белки ее глаз. - Останьтесь. Защитите меня от него.
- Но кто же здесь был, миссис Саймонс? - спросил я ее. - Вы должны
мне все сказать. Это важно. Это был Эдгар? Это был ваш муж? Просто
кивните, если здесь был ваш муж. Вы можете кивнуть?
Она закрыла глаза. Она дышала медленно и с трудом. Из ее горла
вырывался хрип. Я знал, что должен вызвать "скорую помощь", но я также
знал, что это не поможет. Было уже чересчур поздно.
Она умерла, не сказав больше ничего. Последнее дыхание вырвалось из
ее легких долгим протяжным вздохом. Я с минуту посмотрел на нее, а потом
встал. Стекло захрустело под моими ногами.
Собственно, мне вообще не нужно было спрашивать ее, появлялся ли
сегодня Эдгар в этой комнате. Я знал, что это был он. Так же, как и
призрак, появлявшийся на моих качелях, наверняка был призраком Джейн.
Умершие возвращались, чтобы преследовать живых, которые их когда-то
любили.
И я знал еще больше. С ужасом я отдал себе отчет в том, что эти
призраки вовсе не были безвредной формой электричества. Эти призраки могли
совершать ужасные, непонятные преступления. Могли и хотели.
Я нашел телефон на столике в холле. Я поднял трубку и глухо сказал:
- Прошу соединить с отделением полиции. Да, это срочно.
10
Сержант открыл дверь камеры, и Уолтер Бедфорд поспешно влетел туда,
слишком быстро для тесного помещения. Он задержался, посмотрел на меня и
чуть заметно покачал головой, как будто удивленный моим видом.
- Джон?
- Спасибо, что пришли, Уолтер, - сказал я. - Я благодарен вам.
- Вроде бы ты убил эту женщину? - бросил Уолтер. Он не положил папку.
- Да, она была убита. Но не мной.
Уолтер повернулся к сержанту, который привел его.
- Нет ли здесь места, где можно было бы спокойно поговорить?
Сержант немного помялся в нерешительности и наконец сказал:
- Лады, на другой стороне коридора есть комната для допросов. Но,
сами понимаете, я должен буду оставить дверь открытой.
- Это не мешает, - уверил его мистер Бедфорд. - Проведите нас туда.
Сержант впустил нас в комнату с бледно-зелеными стенами, с
обшарпанным столом и двумя складными стульями. На столе стояла
переполненная пепельница, а вся комната просмердела старым табачным дымом.
- Нельзя ли открыть окно? - обратился мистер Бедфорд к сержанту, но
полицейский только улыбнулся и покачал головой.
Мы сели друг против друга. Мистер Бедфорд открыл папку, вынул желтую
стопку бумаги и снял колпачок с дорогой перьевой авторучки. Вверху он
отметил дату, подчеркнул ее, затем написал "Дж. Трентон. Убийство". За
дверями полицейский громко высморкался.
- Ты можешь мне сказать, что ты делал в доме этой женщины? - спросил
мистер Бедфорд.
- Зашел повидаться. Хотел с ней поговорить.
- Согласно заявлению полиции, ты вошел в дом через окошко в подвал.
Ты всегда именно так наносишь визиты?
- Я звонил в дверь, но никто не открывал.
- Если никто не открывает на звонок, то это обычно значит, что никого
нет дома. Почему же ты не ушел?
- Я хотел уйти, но увидел чье-то лицо в окне на втором этаже. Лицо
мужчины.
Уолтер Бедфорд записал: "лицо мужчины". Потом приступил к дальнейшим
расспросам:
- Был ли этот кто-то тем, кого ты знал?
- Это был кто-то, о ком я только слышал.
- Не понимаю.
- Все очень просто, - объяснил я, - раньше этим же вечером миссис
Саймонс подвезла меня из лавки в Грейнитхед и рассказала мне о нем.
- Она его описала?
- Нет.
- Тогда откуда ты знаешь, что это был тот самый мужчина - тот,
которого ты видел в окне?
- Но ведь это должен был быть он. Ведь он же не был обычным
человеком.
- Что это значит: "не был обычным человеком"? А кем же он был?
Я поднял руки вверх.
- Уолтер, - сказал я. - Ты допрашиваешь меня таким образом, что мне
на самом деле очень трудно объяснить все, что произошло.
- Джон, - ответил мистер Бедфорд. - Я допрашиваю тебя так, как тебя
будет допрашивать окружной прокурор. Если ты не можешь объяснить, что
произошло, когда я задаю тебе простые вопросы, то, предупреждаю заранее,
на допросе у прокурора у тебя будут очень даже серьезные хлопоты.
- Понимаю, Уолтер. Но сейчас я нуждаюсь в твоей помощи, а если я не
расскажу тебе все по порядку, ты не сможешь мне помочь. Ты спрашиваешь
меня только о фактах, но одних фактов здесь недостаточно.
Мистер Бедфорд скривился, но потом пожал плечами и отложил ручку.
- Ну хорошо, - уступил он. - Расскажи мне все по порядку. Только
помни, что мы должны будем подогнать твои показания к общепринятым методам
допроса в суде, иначе ты проиграешь, независимо от того, виновен ты или
нет. Такие вот дела.
- Считаешь, я виноват?
По губам мистера Бедфорда пробежала легкая, но заметная судорога.
- Тебя нашли одного в неосвещенном доме с убитой женщиной. Раньше в
этот же вечер несколько человек видело тебя с ней в автомобиле, а у
полиции еще есть свидетели, которые утверждают, что ты был очень
взволнован, прежде чем пошел к ней. Один из них сказал, что ты был
"беспокоен и расстроен, будто что-то тебя мучило".
- Честнейший старина Кейт Рид, - с горечью проворчал я.
- Таковы факты, Джон. Неоспоримые факты. Нужно смотреть правде в
глаза. Естественно, уж раз ты утверждаешь, что невиновен, я верю тебе, но,
может лучше было бы признаться, чтобы избавить себя от нескольких лишних
лет в тюрьме. Роджер Адамс человек рассудительный, с ним можно всегда
поторговаться. Или ты даже можешь свалить все на невменяемость.
- Уолтер, я невиновен и я вменяем. Я не убивал миссис Саймонс, и это
все.
- Ты хочешь сказать, что это сделал тот, другой? Тот мужчина, который
не был, по твоим словам, обычным человеком?
Я оттолкнул кресло и встал.
- Уолтер, ты должен выслушать меня. Мне трудно об этом говорить, а
тебе еще труднее будет в это поверить. Но ты должен помнить только одно:
это - правда.
Мистер Бедфорд вздохнул.
