руку, и прежде чем Квамус успел отклониться, схватило его за туловище.
Квамус закричал, я увидел, как он направляет струю шипящего газа на
пальцы, стискивающие его. Но Микцанцикатли стиснул его еще сильнее. Я
услышал ужасный треск, доносящийся изнутри изолированного комбинезона.
Квамус дернулся, потом повис, еще раз дернулся и упал на пол. Шланг упал
возле него, извиваясь как змея и разбрызгивая вокруг струю газа.
Я, шатаясь, встал и схватил наконечник шланга. Металл был так
холоден, что мои руки тут же примерзли к нему и я уже не мог их оторвать.
Я направил струю на Микцанцикатли, начал поливать его сверху вниз, по
ребрам, по голове, крича изо всех сил, выкрикивая неразборчивые слова,
лишенные смысла, слова страха, ненависти и истерии мести.
Микцанцикатли потянулся ко мне рукой, медленно, но неотвратимо. Я
полил его пальцы и увидел, что они чуть отдернулись, но через секунду
демон вытянул другую руку.
Я отскочил, но споткнулся об онемевшее тело какого-то старца.
Огромная лапа Микцанцикатли схватила меня за бедро, а потом обвила вокруг
пояса. У меня было ощущение, что я попал в открытую пасть акулы-людоеда.
- А-а-а! - заорал я во всю глотку. Я знал, что мне пришел конец. Я
чувствовал, как лопаются мои ребра, я чувствовал ужасную боль в
раздавливаемых костях таза. Я все еще поливал лицо демона, но постепенно
начинал терять сознание. Все вокруг становилось черно-белым, как на
негативе. Я услышал треск ребра, которое не выдержало нажима.
Неожиданно нажим ослаб, а потом совершенно исчез. Я упал на колени,
крепко закрыл глаза и старался направить струю газа на Микцанцикатли, хотя
и не мог сориентироваться, где находится демон. Лишь через какое-то время
я пришел в себя, поднял голову и, оглядевшись, увидел, что случилось.
Среди живых трупов появилась Джейн, излучающая неземной свет, с
совершенно белым лицом и вся белая, но, несмотря на это, прекрасная.
Прекрасная и сильная. Ее волосы колыхались вокруг головы, как и раньше,
когда я видел ее в нашем доме, но теперь от них брызгали лучи серебряного
блеска, подобно солнечной короне.
Она была совершенно обнажена, но по какой-то причине ее великолепное
пышное тело было асексуальным, одухотворенным. Рядом с ней стоял маленький
мальчик в возрасте четырех или пяти лет, такой же красивый, как и она,
такой же нагой и излучающий такой же неземной, спокойный свет.
Микцанцикатли неуверенно поднял свою ужасную голову. Вокруг его скул
наросли толстые ободки изморози, с ключиц свисали длинные сосульки. Он
посмотрел на Джейн с заметным недоверием и закричал, как раненный зверь.
Я не понимал, что произошло, но воспользовался случаем. Двигая шланг,
я взобрался на голень Микцанцикатли, а потом на его массивное бедро.
Несмотря на боль, которая пронизывала меня всего, сжав зубы, я добрался до
грудной клетки Микцанцикатли, остановился там и вливал в нее
замораживающий газ, пока позвоночник демона не покрылся толстым слоем
белого мерцающего инея.
Джейн постепенно растворилась в воздухе, а мальчик исчез вместе с
ней. В ту же самую минуту раздался треск. Один из замороженных пальцев
Микцанцикатли отломался от ладони и с треском упал на пол склада. Потом
отломалось какое-то ребро, потом следующее; мне казалось, что я стою на
качающейся грудной клетке, когда весь скелет Не Имеющего Плоти начал
разваливаться на куски под моими ногами.
Голова его склонилась вперед, позвоночник лопнул, и огромный ужасный
череп покатился по бетонному полу, после чего развалился на десятки более
мелких черепов.
Я слез со скелета демона. Вокруг меня мертвецы из Салема и Грейнитхед
опускались на землю как кучи тряпок. Ложная жизнь покинула их, а
лжедыхание улетело из их легких.
Энид медленно подошла и помогла мне закрутить рычаг, перекрывающий
поток жидкого азота. С обеих моих ладоней была содрана кожа, я был тяжело
изранен, но по крайней мере был жив и благодарил за все это Бога.
- Ты видела Джейн? - спросил я Энид дрожащим голосом. - Ты видела ее?
Энид кивнула.
- Конечно, видела. Ведь это я сама ее вызвала.
- Ты ее вызвала? Каким образом?
Энид положила мне руку на плечо и широко улыбнулась.
- Идем, - сказала она. - У нас еще очень много работы. Мы должны
вынести отсюда все останки демона и похоронить их в разных местах с
соблюдением ритуала.
- Но все же, как ты вызвала Джейн? И почему она нам помогла? Ведь я
думал, что и она служит Микцанцикатли.
- Да, так и было, - подтвердила Энид. - Пока ты не убил ее во второй
раз, потому что этим ты освободил ее из-под власти демона. Благодаря тебе
она теперь может уйти на вечный покой, так же как и твой так и не
родившийся сын.
- Но я так и не понимаю, почему все же она появилась здесь.
Энид оглядела омерзительное содержимое склада и с грустью посмотрела
на останки Квамуса.
- Ваша жена принадлежала к нашему сообществу, мистер Трентон. Она
никогда тебе этого не говорила, потому что это было ей запрещено. Но ты и
так не поверили бы ей.
- К сообществу?
Энид еще раз кивнула.
- Твоя жена была ведьмой из Салема. Не по материнской линии, а только
со стороны отца, потому-то она и не обладала большой мощью. Но все же она
была в достаточной мере ведьмой, чтобы поддерживать постоянную связь с
остальными членами сообщества, и, конечно же, как ведьма, являлась крайне
подверженной влиянию Микцанцикатли.
- Ну и что же будет теперь? - спросил я, указывая кивком головы на
разбитый скелет. - Исчезнет ли ваша мощь, если чудовище теперь
окончательно уничтожено?
- Я не думаю, - ответила Энид. - Мощь добра будет существовать вечно.
Когда Микцанцикатли увидел вашу любимую умершую жену, мистер Трентон, это
был для него знак, что его мощь ограничена и что существует еще большая
мощь, которая правит миром даже в наши неправоверные времена.
Я поднял голову. Я был ужасающе измучен. Через высоко расположенные
окна книжного склада внутрь падали бледные лучи послеполуденного солнца,
прошивая мрачные внутренности складского помещения полосами света, как в
соборе. Я понял, что черная мощь Микцанцикатли наконец побеждена, и изо
всех сил старался сдержать неудержимо навертывающиеся на глаза слезы.
ЭПИЛОГ
Я покинул Грейнитхед в начале мая и на какое-то время поселился в
Сент-Луисе, у родителей. Мать пыталась меня откормить, а отец забирал на
долгие прогулки по ботаническим садам Миссури и рассказывал разные
банальности о жизни, поскольку считал, что мне от этого становится легче.
Он своими руками сшил пару красивых оксфордских полуботинок и подарил их
мне без какого-либо предлога, просто чтобы показать, что он меня любит.
В июне я вернулся в Массачусетс, чтобы продать дом на Аллее Квакеров.
Я съездил в Тьюсбери, посетил старого Эвелита и выпил с ним рюмочку шерри
в библиотеке. Он сказал мне, что вскоре, наверно, откроет магические узы,
которыми надеется связать Тецкатлипоку - "дымящееся зеркало", - и что он
сможет использовать кусочек кости из разбитого скелета Микцанцикатли для
выполнения ритуала, который наконец отошлет его предков на вечный отдых. Я
вышел от него через час. И больше уже нигде и никогда не хотел слышать
ничего ни о каких демонах.
Я так и не примирился с Эдвардом Уордвеллом. Я узнал от Джилли, что
Эдвард так и не простил мне того, что я взорвал "Дэвида Дарка". Он,
наверно, имел право чувствовать ко мне отвращение. Что же касается самой
Джилли... ну что же, кроме безумного секса нас ничего не связывало друг с
другом. Я действительно ужасно хотел иметь ее в постели, считая, что этого
может быть достаточно, но все же нас разделяла слишком большое несходство
характеров...
Я сходил с Уолтером на Кладбище Над Водой, и мы вместе возложили
цветы на могилы наших любимых. Потом мы пожали друг другу руки и
попрощались. Не знаю, простил ли мне Уолтер, и было ли вообще что прощать.
Микцанцикатли ударил по Салему как ураган, и Уолтер все еще занимался
упорядочением жалоб о возмещении или помогал в идентификации и повторном
захоронении умерших.
Я попрощался с Лаурой. С попрощался и с Кейтом Ридом, и с женой
Джорджа Маркхэма. Джорджа так и не нашли. В полицейских списках он
фигурировал как "исчезнувший, вероятнее всего убитый".
Потом я наконец поехал к дому на Аллее Квакеров, постоял в заросшем
саду с руками в карманах, поглядывая в сторону пролива Грейнитхед. Вдали я
видел паруса лодок и блестящие в летнем солнце воды Салемского залива.
Я раскачал старые качели, пока не услышал выразительное скрип-скрип,
скрип-скрип. Когда же я их отпустил, качели поспешно потеряли размах и
неподвижно застыли.
Ветер овевал меня теплом. У меня было такое чувство, будто весь мир
рожден заново. Я вышел из дома и тихо, но решительно запер за собой
садовую калитку.
