перелетов. Холт работал в навигационной, мрачном, тускло освещенном отсеке
с голыми металлическими переборками. Каин нарКармиан показал новичку
компьютеры и объяснил, в чем будут заключаться его обязанности.
Холт помнил нарКармиана. Старик, на взгляд Холта, глубокий старик, не
годный для работы на корабле. Кожа его напоминала желтую лайку, которую
столько раз складывали и мяли, что не осталось ни одного гладкого кусочка,
выцветшие миндалевидные глаза непрестанно слезились, лысина была сплошь
покрыта старческими пятнами, а жидкая козлиная бородка совсем побелела. Ну
просто дряхлая развалина. Случалось, Каин и впрямь туго соображал и едва
волочил ноги, но чаще удивлял своей проницательностью и энергией. Он знал
все о двигателях и звездах, и за работой болтал без умолку.
- Двести земных лет! - сказал он однажды, когда они сидели каждый за
своим пультом. Старик улыбнулся хитренькой кривоватой улыбкой, и Холт
заметил, что зубы у него, несмотря на возраст, целы или, может быть,
выросли новые. - Вот сколько Каин уже летает, Холт. Истинная правда!
Знаешь, нормальный человек никогда не покинет планету, на которой родился.
Никогда! По крайней мере девяносто пять процентов людей. А те, кто все же
улетает... Ну, большинство из них летает совсем немного. Повидают один
мир, или два, или десять, и хватит. Но не я! Знаешь, где я родился, Холт?
Угадай!
Холт пожал плечами.
- На Старой Земле?
Каин только усмехнулся:
- На Земле! Да она всего в двух-трех годах пути отсюда. Или в
четырех? Забыл. Нет, не на Земле. Но я видел Землю, нашу праматерь... Был
там лет пятьдесят назад на... кажется, на "Кори Дарк". Решил, что пришла
пора. Я уже отлетал сто пятьдесят лет по земному счету, а еще ни разу там
не побывал. Но в конце концов я на нее попал!
- Где же вы родились? - напомнил Холт.
Старый Каин покачал головой и снова усмехнулся.
- Не на Земле. Я - эмерелец. С ай-Эмерела. Слыхал о таком, Холт?
Холт задумался. Он не помнил названия этой планеты - ее не было среди
звезд, что отец показывал ему в ночном небе Имира. Но о чем-то оно смутно
напоминало.
- Окраина? - наконец догадался Холт.
На Окраине находились самые дальние поселения людей, там, где узкая
звездная прядь, что зовется царством человека, касается внешнего края
галактической линзы. Звезд на Окраине почти не было. Имир и звезды,
которые знал Холт, находились по другую сторону от Старой Земли, на пути к
звездным скоплениям погуще, в направлении по-прежнему недостижимого ядра
Галактики. Каину догадка Холта польстила.
- Да! Я с Окраины. Мне почти двести двадцать земных лет, и почти
столько же я видел миров - человеческих, и хрангских, и финдайских, и даже
такие планеты, где живут вроде бы люди, а они уже нелюди, понимаешь? Я всю
жизнь летал. Если где-то мне было интересно, я уходил с корабля и
ненадолго оставался, а потом снова летел куда глаза глядят. Я столько
всякого повидал, Холт! В молодости я видел Фестиваль Окраины, и охотился
на баньши на Высоком Кавалаане, и завел жену на Кимдиссе. Но она умерла, и
я полетел дальше. Я видел Прометей и Рианнон - это недалеко от Окраины, -
и Мир Джеймисона, и Авалон - они все еще дальше от Ядра. На Джейми я
немного задержался, а на Авалоне завел сразу трех жен. И двух мужей - или
сомужей, не знаю уж, как их назвать. Тогда мне было под сотню лет или чуть
меньше. Мы купили собственный корабль, торговали с соседними планетами, с
бывшими хрангскими колониями, пришедшими в упадок после войны. Я был даже
на Древней Хранге, хочешь верь, хочешь не верь! Говорят, на ней еще
остались хранги-Повелители, глубоко под землей. Они собираются с силами,
чтобы снова напасть на людей. Но я видел только солдат, и рабочих, и
низшие касты. - Он улыбнулся. - Славное было времечко, Холт, славное. Мы
назвали наш корабль "Джеймисонова Задница". Мои жены и мужья родились на
Авалоне, знаешь ли, не считая той, что со Старого Посейдона, а авалонцы
недолюбливают джейми - вот мы и созоровали малость с этим имечком. Но не
так уж авалонцы не правы. Я ведь и сам побывал джейми, а в Порт-Джейми все
такие напыщенные и заносчивые, как, впрочем, и на всей планете.
На "Заднице" мы летали лет тридцать, я пережил двух жен и одного
мужа. Но в конце концов этот наш брак изжил себя. Видишь ли, они хотели,
чтобы нашей базой оставался Авалон, а я за тридцать лет успел повидать все
окрестные миры - а не видел куда больше! Так что я улетел. Но я их любил,
Холт, я их по-настоящему любил! Мужчине надо жениться на ком-то из
экипажа. Вот тогда все будет отлично. - Он вздохнул. - Да и сексу помогает
- меньше неуверенности в себе.
Холт увлекся историей жизни старого космического волка.
- А потом? - спросил он, и на его юном лице отразилась искренняя
зависть. - Что было потом?
Каин пожал плечами, посмотрел на экран и застучал по светящимся
клавишам, корректируя курс.
- Да все летал, летал. На старые миры, на новые, к людям, нелюдям и к
разным чудищам... Был на Новом Приюте и Пачакути, и на старом выжженном
Веллингтоне, а потом на Нью-Холме и Серебрянке, и на Старой Земле. А вот
теперь лечу к Ядру и буду лететь, пока не помру. Как Томо с Вальбергом. Вы
там, на Имире, слышали о Томо и Вальберге?
Холт молча кивнул. Слух о них дошел даже до Имира. Томо родился на
Сумеречной, тоже на Окраине, на самой кромке Галактики. Говорят, он был
мечтателем, а Вальберг - мутантом с Прометея, искателем приключений и
сердцеедом, если верить преданиям. Три столетия тому назад на корабле
"Греза Блудницы" они стартовали с Сумеречной и взяли курс на
противоположный край Галактики. Сколько миров успели они посетить, какие
приключения переживали на каждой из планет и куда их занесло - все это
осталось тайной, о которой мальчишки спорят до сих пор. Холту хотелось
верить, что они по сию пору летят к своей цели. В конце концов, ведь
Вальберг утверждал, будто он сверхчеловек, а сколько может прожить
сверхчеловек, неизвестно. Может быть, столько, что успеет добраться до
Ядра, а то и дальше.
Холт уставился в пространство, замечтавшись, и Каин, ухмыльнувшись,
окликнул его:
- Эй, звездолюб! - Холт вздрогнул и очнулся, старик кивнул, продолжая
улыбаться, и сказал: - Я тебе, тебе говорю! За работу, Холт, иначе никуда
не попадешь!
Но упрек звучал мягко, и улыбка была добродушной. Холт ее не забыл,
как не забыл и миры нарКармиана. Их койки висели рядом, и Холт слушал
рассказы старика каждый вечер. Каин любил поразглагольствовать, а Холт
ничего не имел против. Когда же "Хохочущая Тень" наконец оказалась на
Катэдее, конечном пункте назначения, и настала пора собираться в обратный
путь, Холт с нарКармианом устроились на почтовый корабль, отправлявшийся
на Весе и к чуждым солнцам дамушей. Они летали вместе шесть лет, а потом
нарКармиан умер. В памяти Холта лицо старика запечатлелось гораздо
отчетливее, чем лицо отца.
"Ангар" - длинное хлипкое сооружение из гофрированного голубого
дюраля, листы которого, наверное, стянули из трюма какого-то грузовоза,
стоял далеко от ветролома, под самой стеной серого Каменного города, возле
зрачка Западных ворот. Вокруг теснились металлические здания побольше,
склады и бараки потерявших свои корабли ул-менналетов. Но в "Ангар" уллы
никогда не наведывались.
Когда Холт около полудня пришел туда, зал пустовал. Огромный тепловой
светильник от пола до потолка испускал усталый красноватый свет, не
достигавший большинства столиков. В уголке в тени сидела компания
бормотунов-линкелларов, напротив, свернувшись в плотный шар, толстый
седриец поблескивал гладкой белой кожей. А рядом с колонной светильника,
за бывшим столиком пегасцев, Алейна с Таккер-Реем причащались янтарной
"Летой" из каменного кувшина. Таккер сразу заметил Холта.
- Смотри-ка, Алейна, - сказал он, поднимая стакан, - у нас гость.
Вернулся, пропащая душа! Как дела в Каменном городе, Майкл?
Холт подошел к ним.
- Как всегда, Таккер. Как всегда. - Он через силу улыбнулся
бледнолицому опухшему Таккеру и быстро повернулся к Алейне. Когда-то, год
назад и раньше, она вместе с Холтом обеспечивала прыжки и недолго была его
любовницей. Но все осталось в прошлом. Алейна растолстела, ее длинные
каштановые волосы, давно позабывшие гребень, висели сальными сосульками.
Раньше ее зеленые глаза искрились весельем, теперь янтарное забвение
погасило их блеск. Алейна одарила Холта вялой улыбкой.
- Привет, Майкл. Подыскал себе корабль?
Таккер-Рей хихикнул, но Холт не обратил на него внимания.
- Нет, - ответил он, - но есть надежда. Сегодня лисюган сказал, что
корабль будет через неделю. Людской корабль. Пообещал меня устроить.
Теперь уже заулыбались оба.
- Ах Майкл, - сказала Алейна, - дурачок ты, дурачок! Они и мне
обещали. Какой смысл в этом хождении. Брось, возвращайся лучше ко мне. Я
по тебе скучаю. Таккер такой зануда!
Таккер нахмурился, с трудом соображая, о чем речь, - ему не терпелось
вкусить новой дозы забвения. Жидкость перетекала в рюмку мучительно
медленно, словно мед. Холт помнил, как она огнем разливается по
внутренностям, и на душу снисходит умиротворенность. Они тогда здорово
поддавали, в те первые недели, ожидая возвращения капитана. Перед тем как
все пошло прахом.
- Выпей с нами "Леты", - предложил Таккер.
- Нет, - отказался Холт. - Может, немного огненного бренди, Таккер,
если ты угощаешь. Или лисьего пива. Или летней браги, если она тут есть. Я
соскучился по летней браге. А "Леты" не надо. Я ведь из-за нее ушел,
помнишь?
Алейна, вдруг ахнув, открыла рот, в ее взгляде проснулась какая-то
осмысленность.
- Ты ушел, - жалобно проговорила она. - Я помню: ты первый. Ты и
Джефф.
- Нет, милашка, - терпеливо возразил Таккер. Он поставил на стол
кувшин с янтарным медом забвения, потянул из рюмки, улыбнулся и поправил:
- Первым ушел капитан. Разве ты не помнишь? Капитан, Виллареаль и Сьюзи
Бинет - они ушли вместе, а мы все ждали и ждали.
- О да, - сказала Алейна. - А потом нас бросили Джефф и Майкл. А
бедная Айрай наложила на себя руки, и лисюги забрали Йона и распяли на
стене. И тогда ушли все остальные. Ох, я не знаю, куда, Майкл, просто не
знаю. - Она вдруг начала всхлипывать. - Держались все вместе, а теперь
остались вдвоем мы с Такком... Все нас бросили... Только мы сюда еще
приходим...
И Алейна разрыдалась. Холту стало тошно. Дела все хуже и хуже, куда
хуже, чем месяц назад. Ему захотелось схватить кувшин и разнести его
вдребезги. Впрочем, это бессмысленно. Как-то раз, давно, на исходе второго
месяца ожидания, которому не видно было конца, Холта обуяло яростное
безумие. Алейна тогда тоже плакала, а Макдональд, исчерпав запас терпения
и проклятий, дал ему оплеуху, чуть не выбив зуб (зуб до сих пор иногда
болит по ночам). Таккер-Рею пришлось купить новый кувшин. У Таккера всегда
водились деньжата. Вор он был никудышный, но родился на Вессе, планете, на
которой обитали еще две разумные расы, и, как большинство вессцев, вырос
ксенофилом. Благодаря мягкости и податливости Таккера к нему благоволили
даже некоторые лисюги. Когда Алейна перебралась к нему, Холт и Джефф
Сандерленд махнули на обоих рукой и переселились на окраину Каменного
города.
- Не плачь, Алейна, - сказал Холт. - Я же пришел. И даже принес вам
жетонов. - Он запустил руку в мешок и, захватив пригоршню кругляшков,
высыпал их перед ней. Красные, синие, серебристые, черные жетоны, звеня,
раскатились по столу.
Алейна мигом перестала лить слезы и принялась перебирать жетоны. Даже
