упрекну, что был в нескольких шагах от него, мог увидеть - и не увидел.
Зато я увижу Зелора.
Все изменилось вокруг - но не Зелор. Мы сидим с ним вдвоем в
неприютном покое землянки; ноги его не достают до полу, а огромные сильные
руки придавили неструганый стол. Глаза его ласковы, улыбка полна покоя - и
то же странное чувство: холодок между лопаток и радость. Мне страшен и
приятен его ласковый взгляд, его улыбка - и тьма, которой он полон.
- Так Угалар уже прискакал?
- Да, Великий. Прилетел и мигом прорвался к Акиху. Взял его штурмом,
можно сказать.
Улыбка и быстрый лукавый взгляд: он уже все знает. Ничего, что я его
сперва обошел, теперь мы идем вровень.
- Люди Таласара, - говорит он. - Облепили дворец, как черви гнилое
мясо. Я уже двоих потерял.
Ну как же! Я из Каса увидел то, что он проглядел в столице.
- Ничего, - отвечаю я. - Это шло из Кевата.
Эта странная, увлекательная и пугающая игра - мысль, слитая воедино,
в один непрерывный поток, и не надо ничего объяснять, мы просто думаем
вместе - иногда про себя, иногда вслух.
- Ждут, - отвечает он. - Покуда не отобьемся - никто и ничего. Садан?
Ти-ихо! Вот как был вольный набор, все шебутные уши. Пять сотен мужиков,
считай, с каждого третьего двора.
Да, ход был отличный. Не рекрутский, а вольный набор. Продаешь себя в
армии на три года, а деньги сразу семье.
"Сколько из них вернутся? - думаю я. - Никто, наверное. Будь я
Баруфом, я бы тоже бросил их в самый огонь". И мне уже не стыдно так
думать.
- А Совет Благородных?
- Пауки, - отвечает Зелор, и следует повесть о том, как сторонники
Эслана воюют с приверженцами Тобара, а кеватская партия потихоньку вредит
обоим, а аких поддерживает то одних, то других. Я все это знаю, и Зелор
тоже знает, что я это знаю, просто хочет мне показать, что он знает не
хуже, чем я.
- Акхон?
А тут уже есть сюрпризы. Похождения и интриги акхона для меня далеко
не тайна, новое - группировка церковников среднего ранга во главе с
мятежным поделтом Нилуром. Внешний нейтралитет - и тайные встречи с акихом
и Таласаром.
Отлично, Баруф! Значит, если мы победим, Квайр получит свою
независимую Церковь?
Упорядочение законов. Новая система налогов. Торговые договоры.
Реорганизация армии. Баруф очень неплохо поработал зимой. И все это только
сверху, надводная часть айсберга, а то, что скрыто от глаз, загадочно для
Зелора и почти непонятно мне.
- Ровно колдовство, - говорит Зелор. - Вижу же: ищут людей.
Обхаживают, обсматривают, на семи ситах перетрясут - и пропали. И люди-то
на один сорт: богатства - одна грамота, а руки к себе гребут. И - пропали.
И - по городкам, и - по караванам... нигде!
- В армии?
- Нигде, - уверенно отвечает он.
- А в селах?
- Грамотные?
- Поищи, - говорю я. Очень мягко говорю, потому что не люблю его
обижать. Разве он виноват, что мы с Баруфом родились позже почти на
четыреста лет, и опыт Олгона отпечатан в нашем мозгу? Ну что же, ход
закономерный. Интересно, приживутся ли эти ростки в квайрских лесах?
Мы говорим. Единый поток мысли то про себя, то вслух, и части
сходятся в целое; и я уже снова чувствую Квайр, как будто не покидал его.
И мне невесело.
Нет голода в селах и в городах достаток, торговля цветет, мы ладим с
соседями, армия наша сильна - а радости нет.
Томительный гнет несвободы, витающий в городах. Нерадостное ожидание
в угрюмом напряжении сил. Что будет со страной? Что будет с нами, если мы
победим?
- А у вас-то как? - спрашивает Зелор, и в глазах его тихая, ласковая
печаль. Он нескоро увидит Кас - а, возможно, и никогда. Он не может сесть
на коня и не сможет идти пешком, он болен и слаб, он хозяин Квайра - и не
отдаст его никому.
И я рассказываю о том, что он уже знаете сам, но он хочет, чтоб это
ему рассказал я - именно я и только ему.
Как мы сперва ютились в немногих домах, а к весне построили несколько
улиц. Как бедствовали, кормились только охотой, и какие у нас теперь
промыслы и мастерские, и как у нас что заведено в Малом Квайре. А теперь
мы затеяли строить свой храм. Отыскали в Соголе зодчего Тансара, того
самого, что строил храм святого Гоэда...
- Зря ты сына Гилором назвал, - тихо сказал он. - Может, и будет на
нем дедово благословение... а зря.
Единственный человек, который посмел это мне сказать. И я молчу,
потому что он, наверное, прав.
Дело сделано, нам пора уезжать. Бедный Баруф! Армия так доказала свою
лояльность, что Совет Благородных приказал долго жить. Услуга с подвохом,
но это твоя вина. Если б я мог спасти тебя как-то иначе...
Мог бы, конечно, но за мною должок. Не надо было перехватывать тот
караван. Даже если это сделал не ты... что же, Совет Благородных тоже не я
разогнал.
Еду и улыбаюсь, в Квайр уже канул в моросящую тьму. Наконец-то
собрался дождь, пускай идет, чем хуже дороги, тем лучше для нас.
Экая мелочь караван, но это против правил игры. Я отдаю тебе Квайр и
не мешаю тебе, а ты не мешаешь мне. Это вовсе не месть, и я на тебя не
сержусь. Просто приходится напоминать, что я не терплю нечестной игры.
И мне уже не стыдно так думать.
Мы едем сквозь дождь - по тропам, пока еще палые листья не смыла
вода, а завтра, возможно, мы слезем с коней, а послезавтра мы сможем
спуститься к реке, и грязное половодье снесет нас в Лагар.
Мне грустно и хорошо под весенним дождем, а в сером небе уже
проявился рисунок ветвей, и пахнет весной. Скромный и ласковый запах чуть
одетого зеленью квайрского леса, и снова это странное чувство: мой. Мое.
Включающее меня. Но почему? Я - горожанин и потомок горожан, олгонец и
потомок олгонцев, жителю великой державы, и мое - это все, что между двух
океанов, от северной тундры до верфей Дигуна.
Нет. Мое - это кусочек земли, где всего-то пяток городов и десятка
два городков, пятачок, изъезженный мной из конца в конец.
Чем он лучше других таких пятачков, почему на них я в пути и в лесу,
а здесь я в лесу - но дома?
Мы едем, но серый сумрак уже не скрывает нас; я вижу, как запрокинул
лицо Эргис и ловит губами струи дождя, а Дарн улыбается, а Эгон поник, а
двое верных - Двар и Силар, товарищи многих моих путей - отстали на
несколько шагов, и мне не стоит на них глядеть.
Родная земля и запах весны, и невозвратность этих минут. Мы только
лишь прикоснулись душой, и снова уходим от нее. Мы будем пока, и будет
она, но почему же навеки врозь?
Два дня по реке, три дня по суше - и мы спокойно въезжаем в Лагар.
Средь белого дня, как почтенные люди.
А я и есть человек почтенный: купил бассотское подданство, не
поскупился, и теперь неподсуден нигде - кроме Квайра. И прятаться мне ни к
лицу - я богат и знатен, и представляю только себя. Хватит с нас грязи,
ночлегов в лесу и землянок, мы снимаем приличный дом, облачимся в
приличное платье, закажем приличный обед. И будем ждать. Мы сняли
приличный дом, оделись в приличное платье и ждем - но без дела. Конечно, я
вынужден отправлять караваны - но не без дела. Конечно, я вынужден
отправлять караваны в Тардан - никто не пропустит их через квайрские
земли, но заморские связи Лагара интересуют меня. Тардан разорен
десятилетней войной, когда торгуешь предметами роскоши, с этим стоит
считаться. Я считаюсь. Тем более, что торговые сделки - это лучшее из
прикрытий. Тем более, что цифры моих доходов напомнят кое-кому, что я - не
нищий изгнанник и вовсе не стыдно быть знакомым со мной.
Без обмана: гальваника уже выручала меня, и горсть позолоченных
безделушек легко уместились в походном мешке. Я не стану выдавать эти
вещички за золото, но вид у них весьма недурной, и эта сделка сулит купцам
немалый барыш.
Ну, у лагарцев имена! Варт Варталар, навигатор и судовладелец, купец
и немного пират. Торжественный договор с полюбовной записью и гильдейской
печатью. Я поставляю товар, он перевозит его. Плата за перевоз плюс доля
от оборота. Я знаю, что он не обманет меня - на то есть причина, и знаю,
насколько полезен он будет мне. И можно уже отправлять гонца в Бассот.
А Тубар сейчас у себя в поместье, и я не могу без зова явиться к
нему.
Светская жизнь! Я у всех, и все у меня, дорого и ужасно скучно. И
немного смешно: это я год назад задыхался в тисках здешнего этикета?
Господи, да ведь это же просто свобода по сравнению с той свободой,
которой я наслаждаюсь в Касе!
Днем торговля, политика вечером. Бедные дурачки! Мне было их жаль,
когда они глотали крючок, уверенные, что меня провели. Я не люблю
нечестной игры, но честной она быть не могла. Мышление девятого века в
шестом - с Зелором я не выиграю ничего, и с Сиблом тоже; прорехи в логике
они заткнут интуицией, и тут уж я пас - но эти... В прошлый раз я был
связан статусом дипломата, а теперь я делаю, что хочу. Я очень немного
хочу. Всего лишь вывести из игры посольство Кевата. Политика этого века:
много денег и грубый нажим. А у меня ни денег, ни силы - только факты и
способы их подавать. Очередная резня в Кайале? Престарелый Тибайен обожает
раскрывать заговоры, чтобы казнить десяток-другой друзей. Неплохое
развлечение для тирана, но тихий Лагар смотрит на это не так. Три заговора
за год - устойчива ли власть Тибайена, не пахнет ли это новой смутой в
Кевате? А если рухнет в смуту Кеват, останется только Квайр - сильный, как
никогда, и готовый к любой войне.
Нет, я не вру - зачем мне врать? - я просто толкую факты. Деньги и
грубый нажим - а признак ли это силы? Зачем Кевату Лагар, если он так
силен? Кеватские деньги? Это неплохо, но смотрите, что было в Квайре:
Кеват не выкупил даже акхона, хотя по статусу Церкви Единой освободить его
должен любой ценой. А если Квайр победит? Армия сильна, как никогда, а
калар Эсфа, как полководец, уступает только Тубару. Что тогда будет с
теми, кто вздумал служить Кевату?
Милые дурачки! Будь я по-прежнему квайрцем, мои слова не очень бы
трогали их. Но я - бассотец, я - деловой человек, политика мне надоела,
надо долго ко мне приставать, чтобы вынудить эти признанья.
Да, я не поладил с акихом. Нет, никакой политики. Не люблю никому
подчиняться.
Лучший вариант? По-моему, победа Квайра. Обессиленные драчуны будут
зализывать раны, а приморские государства обретут, наконец, безопасность и
гарантии для торговли.
Успехи есть - на меня пару раз покушались. Но меня оберегает Эргис,
охрана моя неподкупна, и я ничего не ем и не пью вне дома.
А тубар упрямо сидит в своем поместье.
Время идет, катится мутным валом, я уже опоздал, мой график летит к
чертям, но мне нужен Тубар - теперь уже только он.
Наконец-то он появился в столице. Эргис отправлен с письмом, но не
был принят - старик, похоже, зол на меня.
Смешно и глупо, потому что я опоздал, я уже день как должен был быть
в Тардане. И остается последняя глупость - но раз не выходит иначе? -
ночью без зова явиться к нему.
Я да Эргис. Ночью, без зова, назвав чужое имя.
Ах, какое было у него лицо, когда он меня узнал! И я нечаянно сделал
единственный правильный ход: засмеялся и подошел к нему:
- Послезавтра я уезжаю, биил Тубар. Простите мне эту дерзость, но
жизнь неверна, а я очень хотел повидать.
- Вот как? - сурово бросил он. - Уезжаешь?
- Да, биил Тубар. Здесь все дела окончены, меня уже ждут в Тардане.
Вот тут он подобрел. Вот тут он усмехнулся и предложил мне сесть -
лицом к огню. И сам уселся, впившись зоркими глазами в мое лицо.
- Так, значит? Хитрите, хитрецы?
