мёртвой хваткой – сходят с ума такие, и об стены головой бьются, и руки
на себя накладывают, кляня судьбу, столь немилосердно с ними
обошедшуюся, и горькую долю свою, коей они, на их взгляд, совершенно не
заслуживали. И вновь невдомёк вышедшему из Нормы одно лишь – не простит
Природа никому выхода из Нормы, безжалостно сломает и раздавит она тех,
кто презрел законы её. И выступит Азарт незримым палачом на службе её,
забирая души и умерщвляя тела – не нужен ни Природе, ни человечеству
несозидающий…
Вспоминается один старый фильм. Пассажир роскошного океанского
лайнера, вёзший с собой крупную сумму, видя плохую погоду за бортом,
поспорил на все деньги, что у него были, что корабль не придёт вовремя к
месту назначения. Но на следующий день погода наладилась. Видя, что пари
проиграно, от отчаяния спорщик пустился на хитрость: решил он будто бы
нечаянно упасть за борт, перед этим упросив встреченную на палубе
одинокую пассажирку позвать на помощь: судно остановится, дабы спасти
его, и эта задержка даст ему шанс выиграть спор. Но женщина оказалась
умалишённой, и когда пассажир прыгнул в воду, вместо того, чтобы
закричать: «Человек за бортом!», она просто помахала ему рукой.
Появившаяся сиделка увела её обратно в каюту, лайнер продолжил свой
путь, и никто не заметил, что среди пассажиров не хватает одного
человека…
Станет кто-то жалеть того спорщика? Заслуженное получил он. Вот так
жизнь сама определяет участь каждому, и неумолим палач по имени Азарт –
никогда не затупится острый топор его!
БЕТОННЫЕ МОНСТРЫ
Научившись отбирать у Природы богатства её, придумал человек, как
получать из них всё, что посчитает нужным для себя. Но вручную, своими
силами немногое может он – и тогда создал человек машины и выстроил
бетонных монстров, дабы имели машины крышу над головой и производили в
достатке всё то, что нужно ему для себя. День и ночь дымят чёрные трубы
их, клубы удушливого дыма изрыгая, день и ночь чёрным делают они всё
вокруг, день и ночь разверзают пасти свои они, чтобы принять рабов своих
внутрь. Рабов, вне Нормы на свет появившихся и для таких же рабов
производящих, которым уже не найдётся в ней места, обречённых на борьбу
за выживание, а потому готовых стать жертвами бетонных монстров. День и
ночь принимают их лёгкие копоть и сажу, день и ночь глохнут они от
грохота машин, день и ночь ест глаза их тяжёлый полумрак бетона и стали.
Въедается пыль бетонных монстров в кожу им, и не отмыть её уже ничем…
Рабы порождают рабов. По наследству передаётся ярмо от тех, кто не
видел в жизни ничего другого, тем, кто не увидит ничего другого.
Бетонным чудовищам требуется всё больше душ, которые, в свою очередь,
требуют для себя большего. И появляются новые бетонные монстры, которые
опять же требуют для себя ещё больше душ. И так разрастается этот
снежный ком и, подобно цепной реакции, катится всё быстрее и быстрее,
гоня от себя прочь одну неприятную мысль – сам по себе лишь под гору
способен катиться он… Пресекает порочный замкнутый круг все попытки
разорвать его, нанятые хозяевами бетонных монстров глашатаи, для которых
ложь и обман давно стали профессией, громко кричат, убеждая рабов в
полезности и благодетельности существования бетонных чудовищ и называя
всё происходящее развитием. Ожидая подачки от того, с чьих рук едят они,
старательно замалчивают они то, без понимания чего никогда не начнёт
человек путь к свету: никакое развитие не может длиться вечно. Выйдя за
пределы Нормы, развитие это неизбежно превратится в мыльный пузырь,
участь которого предрешена.
Привык человек отбирать у природы всё, что посчитает своим.
Расплодились бетонные монстры, и всё большего требуют они. День и ночь
открывают рабы заслонки топок их, чтобы больше отнятого у Природы
закинуть в них. Где вчера добывал человек немногое – гигантскую добычу
ведёт сегодня он. Но не беспредельны запасы природные, и когда вдруг
нежданно иссякает богатство там, где ещё вчера было вдоволь его, гаснут
печи бетонных монстров, и тысячи рабов остаются не у дел. И вновь громко
кричат глашатаи, называя происходящее кризисом и находя множество
объяснений причины его. Множество, кроме одного, единственно верного, но
которое призваны всеми силами замолчать они, скрыть ото всех. Ведь если
поймут рабы причину ту, могут решиться они на то, что единственное
сможет покончить с диктатом владельцев бетонных монстров – сокращение
потомства своего, тот единственно верный шаг, которому этим самым
владельцам, привыкшим к тому, что все остальные всегда зависимы от них,
впервые совершенно нечего будет противопоставить. Потому как ни с чем
тогда останутся многие из них, придётся попрощаться им с жизнью в
роскоши, к которой они так привыкли. А значит – сделают они всё, дабы не
случилось этого…
До поры до времени не случилось. Богатства Природы не беспредельны,
и когда иссякнут они совсем, не пожалеет она ни бетонных монстров, ни их
обитателей, ни их хозяев. И навсегда погаснут печи их, и истребят друг
друга за кусок хлеба рабы их, и будут руины их пустыми глазницами окон
взирать на мир, тоскуя о былом величии своём – величии, гордясь которым,
вырыли они сами себе могилу.
ГОРОДА
Совершенства достигли они в наше время. Подобно бриллиантам,
переливаются на солнце радужным блеском окна небоскрёбов, извилистыми
змейками разбегаются во все стороны ленты автострад, ровных, словно
водная гладь. Мосты и развязки, проспекты и площади – невольное
восхищение вызывает вид их у того, чей глаз впервые видит картину такую.
Всяко отдать должное нужно создателям их: постарались они на славу,
воистину величественную картину создала кисть строительной и инженерной
мысли их. Картину, завораживающую красотой своей…
Но обманчива красота та! Обратная сторона есть у любой медали, и
совсем не блестит она! Ужасна изнанка небоскрёбов и витрин: трущобы,
нищета миллионов на фоне роскоши единиц, голод, болезни и рабский труд
за гроши… Грязный воздух и грязная пища стали повседневными спутниками
городского жителя, и незримо, медленно, но верно и неотвратимо убивают
они его, жизнь сокращая и больных плодя. Каждодневные стрессы, дорожные
пробки, каторжный труд на благо корпораций, мракобесие жиреющих хозяев
которых пределов не знает – вот удел сегодняшнего городского обитателя,
и уже как должное принимает он это, не зная жизни другой. Вросли в землю
фундаменты, плодородие её убив – и отвык городской житель от земледелия,
отвык от вида колосящейся пшеницы, чистого озера и леса, уходящего
далеко за горизонт. В неволе взращён он, в неволе стекла и бетона:
никакой свободы себе уже не ищут потухшие глаза его, глаза старика, с
существованием вместо жизни давно смирившегося. В погоне за призрачными
благами, которые в итоге отнимут больше, чем дадут, за мифическим
успехом, за удачей, ценность которой изначально сомнительна, не заметил
он, как потерял цель в жизни – и вот уже просто привычно плывёт
каждодневно по сложившемуся течению её, плывёт неизвестно куда. Чистый
воздух стал для него чуть ли не экзотикой – за город уехать придётся
ему, чтобы сделать хоть один глоток его, а каменные джунгли –
единственным, на чём отдыхает глаз его: никогда не променяет он города
своего на те места, где нет небоскрёбов и автострад. Смог и асфальт,
через который не пробиться живому ростку, стали каждодневными спутниками
его – но они ещё не самое худшее, что ожидает его. Первозданность
природную на каменные джунгли променяв, запустил он часовой механизм
исполнения приговора своего. Того приговора, что вынесла ему Природа,
когда презрел он непреложность Нормы её. Того приговора, что сам себе
подписал он безумием своим и амбициями своими, безудержную цивилизацию,
тиранию городов на свет породившими.
Как появились города? Изначально ради ремёсел, в промышленное
производство переросших со временем, создавались они. Но шло время – и
совершенствовалось производство, увеличивало оно мощь свою, всё более
современные машины на вооружение беря – и вот уже один город способен
производить столько, сколько раньше производило десять. А потому… Потому
лишними неизбежно становятся девять остальных, надобность в них отпадает
– и будут постепенно приходить в упадок они. И незавидна участь жителей
их: привыкли они к росту, к развитию, к успешности дела своего, привыкли
пристроенными и востребованными видеть себя и в завтрашний день с
уверенностью смотреть. Но тает одеяло востребованности той, и всё
труднее становится на себя тянуть его – и придёт день, когда для многих
исчезнет оно совсем…
И сократит нищета потомства, и оборвутся роды и династии, и тихо
станет там, где ещё вчера кипела жизнь, и опустеют целые кварталы, и
будут развалины вчерашних жилищ, словно могильные кресты, бессмысленно
на мир взирать, как памятники изначальной обречённости своей. Создал
человек машину, чтобы труд свой облегчить, и города выстроил, дабы
прислуживал житель их машине, но пришло время – и сжила машина его и
города его со света, ненужными сделав. И горевать будет вчерашний
обитатель городов тех: закончилась красивая сказка, в которой он жил
вчера, исчерпало себя общество потребления, как исчерпывает себя всякое,
что ничего взамен не даёт. Но возрадуется мудрый: ушли в прошлое
вышедшие из Нормы разрушители Природы живой, ненасытные потребители
богатств её, добыча коих ускоряла разрушение её многократно. Ведь
настоящая цивилизация – это не компьютеры и небоскрёбы, это натуральная
пища, чистая вода и свежий воздух: всё то, без чего обречён человек на
вымирание. Главная истинная цель цивилизации – по максимуму заменить
ручной труд машинным, но, создав её, не заметил человек, как в полную
зависимость к ней попал, рабом её стал – как относились к рабам в том же
самом Древнем Риме?.. А потому вся история городов, как и история всего
человечества – не более чем история явного или тайного, но неизбежного и
справедливого превосходства в Норме живущих над всеми остальными и
неумолимой обречённости этих самых остальных.
КРИЗИСЫ
Экономика – основа существования рода человеческого. Ею человек
живёт всегда, когда не воюет, ею заняты мысли его двадцать четыре часа в
сутки. Торговля и производство – вот смысл существования его, и засыпает
и просыпается он с одной мыслью: как удешевить то, что покупает он, и
удорожать то, что продаёт? Короткое и звучное слово «бизнес» захватило
умы и сердца, стало культурой и религией века двадцатого, и вот уже
«создатель» не воспринимается как таковой, если не есть он
«предприниматель» и «бизнесмен». В как можно большем создании, развитии
и расширении дела своего видит он путь свой, но… похоже, сильно
перестарался он на пути этом.
Огромный путь прошла экономика. На смену кустарным мастерским
древности пришли цеха и мануфактуры Средневековья, со временем выросшие
в современные заводы и фабрики. Предпринимательство выступило двигателем
её, поставив себе одну задачу: продавать! Как можно больше хотел
продавать предприниматель, и как можно больше покупателей хотел для себя
найти он. Ослеплённое манией развития, человечество разрасталось.
Миллионы жителей планеты Земля сменились миллиардами. И вот уже
транснациональные монстры накрывают и опутывают своими щупальцами весь
мир. И десятки тысяч сотрудников их – продавцы одного и потребители
другого, каждый день поддерживающие и оправдывающие существование друг
друга. И вроде бы доволен всем предприниматель – сегодня много клиентов
у него, но…
Слово «кризис» стало самым страшным словом в лексиконе его. Засыпая
и просыпаясь, добираясь на работу свою рано утром и возвращаясь с неё
поздно вечером, ведя переговоры с одними и отдавая распоряжения другим,
постоянно молится он незримому богу своему, чтобы не наслал тот на него
проклятие, именуемое этим словом. Ведь тогда пойдут на убыль доходы его,
с помощью коих всегда разрешал он любые затруднения. Не сможет он больше
сорить деньгами направо и налево, как делал легко ещё вчера, отвернутся
