Философия - Лепехов Сергей

Теория нормы и теория сверхнации

                                                                        
          Ф и л о с о ф с к и е 
                                                                        
              Т е х н о л о г и и


Лепехов С.Н.


ТЕОРИЯ НОРМЫ И ТЕОРИЯ СВЕРХНАЦИИ

Философия дня сегодняшнего и дня завтрашнего



2010-2012 гг.


Лишь тот, кто понимает, что происходит, сможет что-то изменить. 
Но изменить он сможет только и единственно самого себя. Стремящийся же
изменить других никогда ничего не изменит.







СОДЕРЖАНИЕ

Общее предисловие 

Теория Нормы

Предисловие 
«Гомо сапиенс» 
Войны 
«Воля божья» 
Сострадание 
Собиратели душ 
Придуманные миры 
Блеск фальшивок 
Палач по имени Азарт 
Бетонные монстры 
Города 
Кризисы 
Правители 
Людишки 
Законы 
Цепные псы 
Безвестный путник 
Любовь и семья 
Брошенные дети 
«Судьба» 
Везение 
Звон колокола 
Добро и зло 
Вместо заключения: одна проблема на всех 

Теория Сверхнации

Предисловие
«Сверхчеловек» Ницше: три великих превращения  
И снова безвестный путник
Отбор
Пятнадцать лишних
Образование
Развитие
Предприятия будущего
Там, где нет лидеров
Спорт
Художники и «звёзды»
Поэты и прозаики
«Серьёзные отношения»
Вместо заключения: человек Сверхнации – не деспот




ОБЩЕЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

                                                                        
              Ещё одна книга для всех и ни для кого («Книга для всех и
ни для кого»: Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», пер с нем.
Ю.М.Антоновского. – М.: Академический Проект, 2007.)

     Много лет наукой под названием «Философия» человек пытается
ответить на свои извечные вопросы: кто он есть на планете Земля? Что он
должен делать и как он должен жить, исходя из чего строить общество себе
подобных и каковы должны быть отношения его с этими самыми подобными
ему? Возможно ли всеобщее счастье человечества или это лишь иллюзия?
Десятки философских течений прошлого и настоящего, выдвигая множество
концепций и постулатов, споря и противореча друг другу, всё же так и не
дали однозначного ответа на эти вопросы. На основе некоторых из них, при
этом не имея целью ни одно ни подтвердить, ни опровергнуть, и
сообразуясь со своим опытом, знаниями, наблюдениями и размышлениями,
создатель этого труда, выступая как независимый автор, выдвинет свою
теорию основ действительно достойного бытия человеческого.
     Созданный во многом под впечатлением от философии  Ф.Ницше, этот
труд ни в коем случае не претендует однозначно на истину в последней
инстанции – всё высказанное здесь является сугубо личным мнением одного
человека. И, тем не менее, автор возьмёт на себя смелость заявить, что
некоторые положения этого труда, все вкупе высвечивающие
перенаселённость планеты Земля как главную проблему человечества, прямо
или косвенно с течением времени и породившую практически все остальные
проблемы его, как раз и являются той единственной правдой, которая, хоть
и не скрыта, если  не  сказать  больше  –  лежит на поверхности, – но до
сих  пор мало кем подмечена  и   понята.  Более  того   –   веками  
человеческое   сознание искусственно уводится в сторону от её понимания
путём  подмены истинных ценностей ложными. И, лишь   развенчав    всё, 
искусственно   навязанное  извне, привлекательно выглядящее,  но  дурно 
пахнущее,  блестящее,   но  не  золотое,  безжалостно отбросив в 
сторону инфантильные чувства, желания, глупые животные инстинкты,
привычку жить, всё время оглядываясь на других, и вооружившись, наконец,
разумом, холодным, строгим расчётом и необходимостью отказываться от
всего, что на самом деле лишь видимость пользы несёт, при этом явно или
тайно вред принося, человечество, пусть через жертвы, боль и страдания,
но всё-таки придёт к тому, что единственно способно выжить на планете
Земля, не уничтожив  в  конечном  итоге  самое  себя  и  не  порабощая 
себе   подобных – к обществу природной Нормы и высшей Сверхнации. 
     У человека нет другого пути. Другой путь рано или поздно станет
путём Смерти. Для всех. И постепенно начинает приходить понимание этого,
поскольку  уже  сейчас  автор  данного  труда  далеко  не  единственный,
 кто
высказывает подобные суждения (Тема «Перенаселение Земли несёт в себе
опасность» в Yandex). Наравне с другими своим трудом автор преследует
одну-единственную цель: он хочет, чтобы его услышали...
     Вкупе с ницшевским «Заратустрой», автор так же считает свой труд
«книгой для всех и ни для кого». Указанный в нём свет в конце тоннеля
единственен для всего человечества – избрав другой путь, оно придёт в
никуда. Вместе с тем многие не услышат, не поймут, а главное – в силу 
навязанных им извне предубеждений активно не примут то, что здесь будет
сказано. И если человек останется глух к тому, что «Норма» и
«Сверхнация» на самом деле и есть те два условия, без которых любая
цивилизация на планете Земля обречена, этот труд воистину станет книгой
ни для кого. 
     И настанет время, когда прочесть его тоже станет некому.   




ТЕОРИЯ НОРМЫ

ПРЕДИСЛОВИЕ 

     Из глубины веков дошла до нас старинная пословица: «Всё хорошо в
меру». Автор её неизвестен, да, в конце концов, и не имеет большого
значения, кто он был. Важно другое – какой смысл он вкладывал в сиё
изречение? Изначально можно так трактовать его: не употребляй лишнего,
не желай лишнего – ничего хорошего не принесёт тебе оно. Но для того,
чтобы употребить, надо сначала произвести, для того, чтобы желать, надо
внушить себе иллюзию превосходства желаемого над тем достаточным, что
уже есть, и всеми силами стремиться к нему, к его созданию, к его
появлению на свет и получению. Кто сильно желает – готов платить, а
спрос, как известно, рождает предложение. И в итоге истинный смысл
некогда сказанного становится однозначен: «Не создай лишнего!»
     Так зачем создаём?..     
     В чём причина всех войн в истории? Те, кто мнит себя историками, в
один голос закричат о воинственных амбициях правителей, склонности их к
завоевательству. Но кто создаёт для утоления амбиций этих благодатную
почву, кто громоподобно, тысячами голосов, поддерживает повелителя,
воинственный клич которого возвещает о начале нового военного похода на
чужие земли, жители которых зачастую не выказывают никаких враждебных
намерений по отношению к завоевателям, кто первым хватается за оружие и
бросается на того, кого господин его в качестве неприятеля указал? Даже
будь вождь самым бесстрашным и искусным воином на планете – разве
когда-нибудь пойдёт он воевать с тем, кого врагом объявил, в одиночку,
не поддержанный народом своим? Любой король – ничто без своего
королевства, и самый властный тиран и диктатор в мире никогда не сможет
начать никакую войну, если вся нация едино скажет «нет» захватническим,
кровавым планам его. Однако не происходит этого, более того – странное
дело! – так часто добровольно облачаются ставшие ратниками его в доспехи
и идут убивать себе подобных и грабить поселения их, зная, что могут и
сами не вернуться обратно, однако подчиняются воле его, не противясь её
воинственным устремлениям. Не противясь потому, что власть лишь
подталкивает человека и слегка помогает ему в том, что он и сам хотел бы
сделать – стать воином-завоевателем. Находится немало тех, кто хочет
воевать – и правитель, по сути, лишь потакает желаниям таких. Разве
исключительно силой, всегда только под страхом смертной казни гнал свои
армии на покорение новых земель Александр Македонский, разве подневольно
шли в военные походы орды Чингисхана, войска Наполеона Бонапарта,
полчища Адольфа Гитлера?.. Но почему хотели и хотят они этого, чего не
хватает им в мирной жизни их, в чём причина того, что любую кровавую
бойню готовы поддержать они? Выходит, что только войной, напав и отняв у
другого, способны чего-то добиться в жизни они? Одна причина у всех
войн, у всех, до единой, и о ней лояльные власти учёные мужи от истории
дружно предпочитают умалчивать. 
     А заключена она в следующем: когда одна нация увеличивается в
численности своей настолько, что ей становится мало той территории, того
жизненного пространства, которое она занимала до сих пор, начинает она
захватывать территории других народов (либо же различные группировки её
сталкиваются в борьбе за внутренние ресурсы, как в случаях гражданских
войн). И когда случается такое – только кажется, что правитель ведёт в
бой свои армии: на самом деле он лишь следует за теми, кто с воем и
гиканьем бросается в атаку на чужие владения, предвкушая будущие грабёж
и мародёрство. Жажда наживы гонит таких, наживы того, что столь трудно
было бы заполучить им честным трудом у себя на родине – потому что
теперь уже лишними, непристроенными стали они там. Ни одной войны в
истории своей не начала Россия, бескрайних просторов которой всегда
хватало с избытком всем её жителям – но сколь часто ополчались на других
гораздо меньшие страны, население которых, неуклонно разрастаясь, в
итоге просто «выходило из берегов»!.. Там, где один земледелец
обрабатывает большое поле, ему ни к чему другие земли – собранного с
этого поля урожая ему одному вполне хватит. Но что, если завтра на этом
поле появится десятеро таких земледельцев? Поле не может дать больше,
чем оно может дать, и кто-то неизбежно останется с пустой ложкой. Он
будет на этом поле лишним и тогда, чтобы выжить, в поисках лучшей доли
для себя, возьмётся он за меч и пойдёт войной на соседей, такие же поля
обрабатывающих, чтобы отнять у них владения их, и даже против вчерашних
соплеменников своих может оружие повернуть – теперь они враги его,
поскольку занимают они то место под солнцем, которое он бы и себе с
удовольствием присвоил. Ведь у каждого поля может быть только один
обладатель…
     Война – удел лишних. Порождая таких вот лишних, общество вроде бы
разумных людей выбирает ложный путь. Ущербный путь порабощения всего и
вся и себе подобных, путь разрушения своей планеты и медленного, но
верного убийства самого себя, путь хаоса во всём, которым мракобесы от
власти пользуются безраздельно. И даже кровопролитные войны уже
становятся не самым страшным спутником человечества. 
     Так спросите себя: нужно ли было доводить до того, что нации так
разрослись и погрязли в войнах за то, чего некогда хватало всем? И кто
истинно виноват в разрастании таком? 









«ГОМО САПИЕНС»

     «…И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и подобию
Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами
небесными, и над скотом, и над всей землёю, и над всеми гадами,
пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по
образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил
их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю,
и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над птицами
небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле…» (Бытие,
глава 1: 26-28.) Так и с таким предназначением, если верить Библии,
появилось на планете Земля величайшее её создание, ставшее величайшим её
проклятием  – человек...
     И вот дожил этот самый человек до двадцать первого столетия. Путь
прорубив себе в джунглях природных, создал он джунгли каменные. Верх
одержав над миром животных диких, бросился он в войнах истреблять себе
подобных. Летать захотев, подобно птице, взмыл он в небо на бездушных
крылатых чудовищах, убивающих его при каждом падении своём. Властителем
водного царства стать захотев, пустился он в бурное море, надеясь на
крепость судов своих, уносящих его вместе с собой в пучину морскую
всякий раз, когда крепость сия не оправдывала его ожиданий. Найдя
богатства в земле своей, безжалостно вынул он их и унёс с собой,
оставляя после себя грязь, трупы и пустоту. Леса вековые вырубил он,
артерии рек плотинами перегородил, и наступает мертвая пустыня там, где
вчера ещё плодородная земля жизнь свою вела. Землю, воду, леса, недра,
поля,  рыбу,  птиц,  зверей – всё  посчитал   он  заслуживающим    не   
более      чем     оказаться     в     подчинении    у    «наполнения и
владычества» его, стать инструментом в деле претворения  в  жизнь
грандиозных  планов  его,  бредовыми   идеями   рождённых,  на   службе
у безумного стремления его к использованию всего и господству над всем. 
Стекло и бетон стали добровольной тюрьмой его, держащей мёртвой хваткой,
и, задыхаясь в казематах тюрьмы этой, которую сам же себе и выстроил,
умоляет он о спасении и мечтает о жизни лучшей, мечтает хотя бы об одном
свободном вздохе. Основу выживания своего на планете Земля – труд –
превратил он в тотальную каторгу для себя и остальных, и превозносит он
эту каторгу, этот безумный трудоголизм свой как единственно приемлемый
образ жизни для него, с непониманием глядя на тех, кто ещё осознаёт,
насколько важна умеренность во всём. Остроносые крылатые убийцы, несущие
смерть миллионам, стоят на страже параноидального страха его перед себе
подобными, ополчившимися друг на друга. Прекрасное чувство к женщине
стало для него повседневной привычкой, и тащит он привычку эту на горбу
своём всю жизнь, не зная никакой подходящей альтернативы ей, а потому
оправдывая её как единственно достойную. Работа вместо жены, смог вместо
свежего воздуха, Интернет как единственное развлечение, – вот к чему
пришёл он сегодня. Вся жизнь – сплошная борьба за выживание, бесконечное
каждодневное перелопачивание проблем, что громоздятся перед ним, подобно
Эвересту, и уже не понимает он смысла её, не знает, куда и зачем идёт
он, чего на самом деле хочет: потерялась та нить, что вела его вперёд,
миражом оказались считавшиеся важнейшими цели, и давно в тумане
неопределённости блуждает он, не зная, куда завтра придётся направить
свои стопы ему. Пусты дни его, пусты и ночи. Произвол и самодурство
сильных мира сего давно уже воспринимает как должное он – бесправие его
не оставляет ему выбора, привык он к тому, что правила всегда
навязываются кем-то другим. И на фоне всего этого, посчитав себя
разумным, а значит – способным стоять выше всего остального мира и уже
вроде как стоящим в силу изобретений своих, открытий своих, созданий
своих, завоеваний своих, объявил человек себя хозяином всего сущего на
планете Земля, повелителем всей живой Природы, которая должна безропотно
покориться желаниям его и, если посчитает нужным человек – положить всё,
что имеет, без остатка, на алтарь величайшего безумия его – безудержной
цивилизации. И при этом забыл он лишь об одном, что было, есть и будет
всегда, что бы он ни делал. 
     С полным правом распорядиться на этой планете он может только самим
собой и тем немногим, что призвано помочь ему выжить. Всё остальное,
чего когда-либо касались руки человеческие – не более чем атрибуты
безумного желания некоторых разбогатеть, заиметь то, что на самом деле
совершенно не нужно им. Стоит желанию такому возобладать – и человек, не
в силах побороть искушения, бросается за всё большей добычей, бросается
завоёвывать и наживаться, бросается создавать много грандиозного и
монументального, но на самом деле не создаёт – разрушает он! Всё,
абсолютно всё, чем гордится он сегодня, создано за счёт богатств
природных, но никакие богатства эти на самом деле не принадлежат ему: не
для него создавала Природа их – лишь малую часть их, ту часть,
отсутствие которой вреда ощутимого планете не нанесёт, имеет право
забрать он для полноценной жизни своей. И не во благо – во Зло неизбежно
обернётся всё, создаваемое им на том пути, по которому идёт он сегодня:
запущенный один раз маховик тотального разграбления всего, что создавала
и накапливала  Природа тысячелетиями, уже не сможет остановиться, пока
не будут разграблены сокровища эти подчистую. И что ждёт разжиревшее и
разросшееся на пресловутом «широком освоении» их человечество тогда?… 
     Но человек не хочет признавать этого. Вновь хочет он добиваться,
господствовать, владеть и обладать и видеть всю остальную Природу
исключительно в качестве вечной дойной коровы – и отбирает у неё всё
больше и больше, идя напролом, прорубаясь сквозь джунгли и сметая всё на
своём пути. Победителем видеть хочет себя он, успешным, счастливым,
постигшим смысл жизни и нашедшим своё место в ней, достигшим небывалого
и к новым горизонтам стремящимся. «Я наделён способностью мыслить, а
значит, я – высшее существо! – вновь и вновь внушает он себе один и тот
же бред и, одержимый безумием этим и жаждой завоеваний, заставляет всех
поверить в это. – Что есть природа? Она неразумна, она не может мыслить,
а потому не использует несметных сокровищ своих. Но я-то знаю, как ими
воспользоваться! Ведь я хозяин, я покоритель! Я умею мыслить и потому
знаю, как, используя все эти сокровища природные, создать общество
лучше, чем создано природой!» И, объявив себя таким вот высшим
существом, чуть ли не богом, безумным устремлениям которого вся
остальная Природа должна безоговорочно подчиниться, в который раз
бросается создавать то, что должно стать великим царством его… 
     С незапамятных времён мечтал человек о царстве таком и всеми силами
пытался построить его. На смену пещерам и первобытным хижинам
человеческим пришли гранитные замки и каменные города. Рушились замки –
человек возводил новые, заносились песками одни города – отстраивал он
другие взамен, уходили в прошлое государства и целые народы – иные
приходили на смену им. И всё время смотрел человек с надеждой в грядущее
– мечтательно за линию горизонта устремлялся взгляд его, в поисках
будущего счастия своего. «Куда же идти мне? – вопрошал он себя. – Где
счастлив я буду и где будет наполнена смыслом жизнь моя? Что сделать я
должен, чтоб будущее моё было светлым и не было мрачным настоящее?» И,
разглядев призрачный лучик света вдали, бросался к нему, как мотылёк на
пламя свечи. Не зная, что есть счастье его и как оно выглядит, слепо
верил человек и верит до сих пор всему, что говорят ему кажущиеся
мудрыми и достойными уважения, но на самом деле – лишь искусные лжецы и
обманщики. Сотни проповедников, алчными правителями купленных или просто
безумных, указывали и до сих пор указывают ему ложный путь к свету – и
лишь мрак и рабство находит он на этом пути. Но, каждую ночь, засыпая, в
самых прекрасных снах своих видит он мир, где каждый будет счастлив и
каждый нужен. Или хотя бы почти каждый. Мир, где не будет места войнам,
братоубийству, воровству и насилию, где не будет ни рабов, ни
рабовладельцев и не будет ни слуг, ни господ, где нация достойных людей
будет с радостью встречать каждый рассвет и провожать каждый закат,
зная, что ничто теперь не посмеет угрожать достойному существованию их и
достигли они, наконец, того, о чем мечтали их предки веками. И снова и
снова бросается он строить то, что считает ценным и вечным, что станет
фундаментом нового мира, который уж точно предел мечтаний его, и займёт
в нём человек достойное место, место хозяина и место царя, почивая на
заслуженных лаврах своих, и лишь очередную тюрьму сам себе выстраивает,
где с самого начала приготовлены кандалы ему. Не жалея себя, разрушает и
создаёт он, свергает одних тиранов и выбирает на царствие новых, ещё
более кровавых. И всё время ищет, ищет, ищет путь к счастию своему. И
вот, наконец, казалось бы, находит он верную дорогу. Дорогу, которая в
конечном итоге опять оказывается дорогой в очередное рабство. 
     И рушатся мечты его, и разочарованием сменяется эйфория, и с
удивлением вопрошает он себя: «Что? Что произошло? Что же я сделал не
так? Ведь я старался, я ночей не спал, я работал в поте лица. Стоило
преодолеть одну стену, как тут же возникала другая – и я, собрав
последние силы, шёл на штурм. И после всех трудов не получил я желаемое?
Но куда идти мне тогда, в чём смысл жизни моей?» И не находит ответа он,
и опускаются руки его.
     Ответ давно уже очевиден всякому, имеющему глаза – почему никто не
видит его? Не надо учёным быть, чтобы понять: не богом мифическим и не
призрачной высшей силой – Природой создан человек, и непререкаемо
главенство её над ним, и нет над ним более никакой высшей силы, кроме
неё. А Природа гармонична: единый целостный организм, разумом Естества
управляемый, представляет из себя она, и в разумности создания,
построения, организации, структурирования всего и вся слились Природа и
Естество в единое целое. Давно сложилось равновесие всех частей
организма этого, баланс всех противоположностей незыблем в нём, и
потому, не создавая ничего и никого лишнего, существует вся живая
Природа в согласии с одним основным законом – Нормой на всё, безжалостно
уничтожая всё то, что, увеличившись, способно нарушить это самое
сложившееся равновесие. И в первую очередь – Нормой на численность
особей каждого вида тварей живых. Становится много полевых грызунов – и
размножаются питающиеся ими хищники, но стоит добыче пойти на убыль – и
в борьбе за выживание хищники бросаются пожирать друг друга. Лишь один
из двух выживет, и тем, что в конечном итоге останутся, не грозит
вымирание – их численность не превышает Нормы, отпущенной Природой им,
всегда найдут они пропитание себе. Разрастается популяция
насекомых-вредителей леса, кислород дающего, что так необходим всем,
планету населяющим – и слетаются на прокорм тучи питающихся ими птиц:
так Природа охраняет создания свои. Так или иначе, один биологический
вид регулирует численность другого, и ни один вид не идёт войной на
другой: разумной Природой заложен в нём инстинкт знания места своего и
роли своей, и не желает он большего. Так Природа существует миллионы
лет, и человек – не что-то особенное: он не более чем ещё один точно
такой же биологический вид, отличающийся от остального животного мира
лишь тем, что наделила Природа его в ходе эволюции всего живого на Земле
способностью мыслить. И также, как и всему остальному животному миру,
отпущена ему природой своя Норма – всё та же норма на численность особей
рода его, что уживутся в мире друг с другом, не прибегая к войнам, что
всегда прокормят себя, прокормят сегодня, завтра и всегда, и норма на
богатства природные, что может  для себя забрать он, при этом не нанося
непоправимого ущёрба планете. Лишь в отдельных местах Природой созданы
приемлемые условия для существования человека, и всё, необходимое для
его достойного существования, строго ограничено. Но веками игнорировал
он сей неписанный закон – и к чему, в итоге, пришёл мир сегодня?
     Лишь в пределах этой самой Нормы природной существуя, возможно
построить всё то, о чём  мечтал человек на протяжении столетий. Нормы, в
которой не пойдёт человек войной на соседей своих, дабы захватить земли
их – ведь род его немногочислен и урожая со своей земли вполне хватает
для пропитания ему. Нормы, в которой не станет никто, дабы несказанно
обогатиться, отбирать у Природы все богатства её, которые она создавала
миллионы лет, и тем самым медленно, но верно рубить сук, на котором
сидит и сам – ведь это нарушит гармонию и равновесие её, а такого
Природа никому не простит. Нормы, в которой, в конце концов, никто не
будет лишним…
     Но человек до сих пор не понял всю ценность Нормы, поскольку
посчитал, что ограничивает она непомерные амбиции его – но лишь безумные
могут быть одержимы амбициями теми. На самом деле расплодившемуся
человечеству просто стало не хватать места под солнцем – и на самое себя
войной пошло оно в борьбе за место это. И потому, в безумии своём
ущербной посчитав Природу живую, превысил все отпущенные ему ею пределы
человек чудовищно. Пустив способность мыслить свою во зло, сумел он на
какое-то время вырваться из-под контроля Природы – и вообразил
самоуверенно, что не писаны для него законы её. А, почувствовав силу
свою – уже не смог остановиться. Воодушевлённые достижениями своими,
расплодились люди непомерно,  и не осталось уже не планете Земля живого
уголка, где не ступал бы ещё жадный двуногий завоеватель. Настроил он
повсеместно чудовищных городов и сооружений своих, кои нужными для себя
посчитал – и завтра уже негде будет спрятаться от него, если опять
возжелает он посягнуть на что-то ещё. И любуется он созданиями и
завоеваниями своими, любуется чудесами науки и техники – детищами
прогресса, далеко птиц и зверей превосходящими, чувствуя себя настоящим
победителем. Но не к победе – к поражению идёт он, сей путь избрав.
Распухшее человечество пожирает всё больше – и вынуждает оно повсеместно
грабить богатства природные и отнимать их друг у друга, захватнические
войны ведя, наивно думая, что безнаказанно пройдет грабёж Природы сей,
что всегда отдаст Природа человеку всё, что ни пожелает он забрать у
неё, и никогда не посмеет она силой остановить опустошение то, и никогда
не иссякнут богатства её, и бесконечно будут сыпаться в закрома мировые,
как из рога изобилия, и вечно будет купаться человек в роскоши,
создаваемой за счёт их. Безудержную, тотальную цивилизацию сделало
человечество иконой своей, на которую молится каждый день и без которой
уже не представляет себе жизнь свою, и бросилось в неё, как в омут, с
головой, не понимая, что идёт навстречу верной гибели своей. Из
попутчика Природы превратился человек в злейшего врага её, презрел он
всякое чувство меры и чувство нормы, не зная или не желая задумываться
над тем, что, разрешая одни сложности его, не остановленная вовремя
цивилизация неизбежно породит массу новых, которые в конечном итоге и
сколотят всем или почти всем обитателям планеты Земля один огромный
гроб. Не думая о том, что будет завтра, безудержное потребительство
сделав смыслом настоящего существования своего, живёт человек одним
днём, лишая себя таким образом будущего. И гордо несёт он своё звание,
которое сам же себе когда-то и присвоил: «гомо сапиенс» – «человек
разумный», самодовольно и самоуверенно ещё раз намекая званием этим на
то, что является он разумнее живой Природы, его породившей, разумнее
птиц и зверей, живущих инстинктами. История не донесла до нас имени
того, кто придумал сиё словосочетание и столь сильно возвеличил им себя
и всех  себе подобных. Возможно, был  этот  некто  гораздо умнее 
сородичей своих,  но с этими двумя словами он всё же ошибся.
     Человек неразумен.

ВОЙНЫ

     Человечество воюет,  сколько помнит себя. Веками живут  в народе
леген-
ды о храбрых воителях древности, прославляя их силу, отвагу их,
ловкость, с которой разили они недругов своих. Обожествить готовы
легенды эти тех, для кого война и убийство себе подобных стали
повседневным занятием, создавая образ великого воина-защитника, могучего
великана, с которого вроде как пример брать должен всякий, кто хочет
гордо носить звание настоящего мужчины – и до сих пор привлекательно
смотрятся обладатели кителей и мундиров, притягивают восхищённые женские
взгляды блестящие погоны на их плечах, и заставляют замирать многие
женские сердца накачанные бицепсы, татуированные символами любимых родов
войск. Ещё бы, ведь благородному делу призваны служить они – защищать
землю свою от врагов лютых, что спят и видят в самых радужных снах
своих, как бы им завоевать её и поработить всех её обитателей. Только
вот незадача: враги те не прибыли на Землю из других миров и далёких
планет, они – такие же люди, вроде как призванные быть добрыми соседями
всем остальным обитателям планеты Земля. Почему же тогда нужно опасаться
их, как и когда стал человек врагом другому человеку? Что заставило
вчерашнего мирного жителя, невзирая на все ожидавшие его на этом пути
опасности, на возможную гибель в будущих кровавых битвах, однажды стать
воином, что вложило в руки его меч, смерть и кровопролитие призванный
нести всем из рода «гомо сапиенс», кто окажется на пути его? 
     Поначалу, на заре эволюции своей, подобно диким зверям, существовал
человек охотой и рыболовством, и это нередко ставило род его на грань
выживания. Но со временем, пустив в ход способность думать свою, сменил
он шаткие, на удаче основанные прежние промыслы свои на более сытые и
спокойные – скотоводство и земледелие. Казалось бы, на этом и
остановится он, но… Достигнутая стабильность, призванная вроде как
обеспечить достойное существование всему роду человеческому, в
результате неразумности человека дала противоположный эффект: изначально
создала Природа всего в избытке для выживания и пропитания
немногочисленного рода человеческого, но, найдя все условия для этого
самого достойного существования своего, поначалу ещё в пределах Нормы
природной живя, бездумно плодилось и размножалось вырвавшееся из-под
контроля Природы живой человечество, наивно полагая недалёким умом
своим, что благое дело совершает оно, в угоду инстинкту размножения
радость бытия даря большему количеству отпрысков своих. И вот
увеличилось оно настолько, что прежней пищи уже стало не хватать ему, и
новые земли двинулось покорять и осваивать оно. Но не все земли были
свободны: многие из них к тому времени уже были заняты другими такими же
«разумными» существами,  кои, естественно, не ушли бы со своих земель
добровольно, не отдали бы их без борьбы – лишь силой можно принудить их
к этому. Так начавшееся на заре мировой истории и постепенно нараставшее
расселение по новым территориям всё увеличивавшихся народов дало толчок
первым войнам – уже тогда расплодившемуся роду «гомо сапиенс» стало
недостаточно пустынных земель для освоения, и на занятые другими
пространства обратился хищный взор первых Ганнибалов и Цезарей,
Александров и Ксерксов. И потому, научившись металл выплавлять, что
выковал человек сразу же после топора? Тот самый меч! И веками любовался
он этим мечом, зная, что недолго тот будет оставаться в ножнах, и
оттачивал боевое умение своё, и обучал ему детей своих, как непреложной,
необходимой науке, без которой не будет счастливой жизни им. Вот так
постепенно отошли на второй план деревянные копья охотников и каменные
топоры лесорубов – стальные мечи воинов вытеснили их, став для многих
подчас основным орудием в борьбе за выживание. И, поначалу боявшийся
буйства стихий природных, истинного объяснения которым не было способно
найти его мышление неандертальца, постепенно смелел человек всё больше и
больше – и вот уже внушил себе, что должна вся Природа живая безропотно
покориться непререкаемому главенству его над всеми и всем, и выше всяких
доводов разума ставила одержимость его превосходством этим мечту о
тотальном владычестве его, которое не иначе, как железом и кровью
завоёвано может быть…    
     Тысячи лет минули с тех пор, как утихли первые бряцания мечей и
первые победные крики сражавшихся – и тысячи лет мирное соседство,
мирное земледелие и строительство так нечасто были в почёте у неуклонно
разраставшегося рода «гомо сапиенс». Веками гениальнейшие умы были
заняты разработкой стратегий и тактик, целые династии существовали
изобретением и производством всевозможного оружия, убивать, убивать и
убивать предназначенного, и выросло производство то в гигантскую
индустрию смертоносных изделий. И даже сегодняшняя цивилизация не
утихомирила воинственный пыл двуногого «повелителя» – напротив, именно
военная мощь становится визитной карточкой любой державы, первейшим
признаком всего могущества её. Авианосцы и сверхзвуковые истребители с
блеском продолжают славные дела, первобытными мечами начатые. И при всём
при этом, пренебрежительно относясь к животным, лишённым способности
мыслить и потому снисходительно именуемым «братьями нашими меньшими»,
забывает человек  об одном: не умеющие мыслить, инстинктами живущие, но
живущие в согласии с Природой «братья меньшие» населяют Землю сотни
миллионов лет. Человечество же, не существующее ещё и миллиона, уже
однажды было в одном шаге от того, чтобы полностью избавить третью
планету от Солнца от своего присутствия. Крылатые убийцы, несущие смерть
миллионам, коих создала индустрия смертоносных изделий для человека в
безумной гонке его к мировому господству, в тот раз были в готовности
номер один, и дело оставалось за малым – лишь нажать на кнопку… 
     Но разве войны неизбежны на жизненном пути человечества? Вражда,
антагонизм, противостояние возникают там, где на одно и то же претендуют
двое или даже больше. Любая война – крайний способ добиться желаемого,
того, чем не завладеть, не подняв меч, что можно получить, лишь отняв у
прежнего обладателя. Но чего желать тому, у кого и так есть всё, что
нужно ему? Живя в пределах Нормы, разумный человек всегда понимает, что
не стоит хотеть большего – это большее придётся завоёвывать, и ведь как
он поднимет меч свой, так поднимут меч и на него. Он понимает, что те,
кто тогда станут врагами его, сильны и не сдадутся без боя, а значит –
может он и не стать победителем в схватке. Любое богатство лишь живому в
радость, мёртвому оно ни к чему. Потому синица в руке всегда лучше –
именно так родилось на свет понятие «мирное сосуществование».
     Что есть Норма, в которой не будет места войнам? Один земледелец в 
большом поле – вот она. Когда земледельцев этих появляется больше, война
меж ними – лишь вопрос времени. Где двое – там трое, где трое – там
пятеро, где пять – там десять, где десять – там столкнутся интересы и
пойдёт война за поле и урожай его. А что в итоге? Рано или поздно всё
неизбежно вернётся на круги своя, и вновь на поле том останется лишь
один земледелец – остальные падут от мечей друг друга, ведь никто не
захочет уступить добровольно. Война выступит в роли страшного,
кровавого, но справедливого регулятора, неумолимо загоняя человека
обратно в царство Нормы, которую он столь неразумно презрел. И
проклинать он будет войну, не понимая, что проклинает то, что сам же и
вызвал, и плакать по убиенным, не понимая, что плачет по тем, кого сам
же и обрёк на участь такую тем, что на свет их породил и на борьбу за
выживание обрёк. Дорогу вперёд решил проложить он мечом – и обратился
этот меч против него самого. Так нужно ли было доводить всё до того, что
пришлось вынуть его из ножен? Так много раз предостерегал человека голос
незримого разума Природы живой.
     Но не услышал голоса того никто, и отпущенную природой Норму
превысило человечество ещё в незапамятные времена. Тысячи «земледельцев»
войной пошли на себе подобных, и руки их давным-давно отвыкли от плуга –
меч стал единственным, с чем управлялись они быстро и ловко. Когда
вступали они в долины, слепил глаза блеск доспехов их, и тучи посланных
во врага стрел закрывали солнце. Идя к победе по изрубленным телам
врагов своих, не знали они других успехов в жизни, кроме успехов ратных.
Но что следовало потом? Сегодня объявлял их триумфатор победителями, на
богатых трофеях пирующими, но завтра, убрав мечи в ножны, становились
они обычными простолюдинами, которых правитель мог запросто превратить в
презренных неприкасаемых. Мог казнить и миловать по своему усмотрению,
кидая вчерашним соратникам своим жалкие подачки, порой достойные разве
что собак. И с изумлением вопрошали недалёкие умы прошлого себя и
других: что, что происходит? Разве за это воевали мы? Ради такого финала
отдавали ещё вчера жизни свои мы на поле брани? Но неумолим диктатор –
суровое наказание уже приготовил он тому, кто осмелится роптать. Рабы, а
не свободные граждане – вот кто нужен ему. Человек не понимал тогда и не
понимает до сих пор одного: покинув пределы Нормы, будет он лишним, что
бы он ни делал. 
     В чём же выход? Природа не приемлет слабости, и слабые рано или
поздно отправятся на корм хищникам. А сила предполагает прежде всего 
умение бороться и воевать – таково непременное условие выживания.
Заложив в природу человека способность мыслить, Природа даёт ему
способность осмысленно выжить там, где любой другой биологический вид
неминуемо погиб бы – затем и породила она на планете Земля род «гомо
сапиенс». Потому привычка держать как топор и копьё, так и меч наготове
заложена в самой природе человека. Расчищая себе место под солнцем, в
чём-то он всегда неизбежно вынужден будет прибегнуть к силе. Если
плодородное поле заросло лесом, человек вырубит его, дабы засеять, если
хищник, ища пропитания, нападёт на него, человеку придётся взяться за
оружие, дабы себя защитить. Но, живя в пределах Нормы, человек не станет
вырубать весь лес – только тот, что мешает ему, не станет уничтожать
всех хищников – только тех, что посягают на жизнь его. Он уживётся в
согласии со всей остальной Природой, став достойной частью, а не врагом
её. Пока он один и не с кем воевать ему, будет жить он в ладу с собой и
окружающим миром. Но если допустит он, чтобы человечество начало
увеличиваться, неизбежно порождая лишних людей, вышедших за пределы
Нормы и потому вынужденных за выживание своё яростную борьбу вести не на
жизнь, а на смерть – станут расчищать они себе новые места, отвоёвывая
их у Природы, и рано или поздно столкнутся с себе подобными. И опять
сойдутся лоб в лоб интересы в борьбе за одно и то же, и опять будут
вынуты из ножен мечи, чтобы вновь обагриться кровью – и вновь «разумным»
назовёт себя такое допустивший? В разумной жизни человечества нет и не
может быть места войнам, и не стоит романтизировать образ солдата – в
убийстве себе подобных на самом деле нет ничего благородного. Глупо
выставлять образ защитника как пример для подражания – функция защитника
вынужденная, вызванная исключительно субъективными причинами: в ней не
было бы никакой нужды, построй человек свою жизнь разумно. Человек
создан для того, чтобы жить в мире со всем остальным миром, а не воевать
с ним. Ведь было же время, когда люди не воевали друг с другом – как
удавалось им это? Может быть, потому, что тогда в этом просто не было
никакой нужды?
     Добро и Зло вечно борются в душе человека. Но что есть Добро и Зло?
Разными путями ведут они человека к тому, что в итоге станет
закономерным концом эволюции его – Норме или гибели. «Уничтожь того, кто
мешает тебе на пути твоём!» – шепчет Зло. «Не создавай того, кто будет
мешать тебе на пути твоём!» – шепчет Добро. И я на его стороне.




«ВОЛЯ БОЖЬЯ»

     «На всё воля божья», – говорят те, кто верит. Или, по крайней мере,
заявляют, что верят они. Верят в высшую силу, именуемую Богом, который
якобы создал в своё время Землю и всё, что на ней, а сейчас мудро
руководит всем и всеми откуда-то сверху. И, перекрестившись и воздев очи
к небу, как бы обращаясь к тому, чьё имя только что было упомянуто, идут
они своей дорогой, и дальше готовые оправдать этой самой «волей» всё
происходящее. Любые злодеяния, любое мракобесие оправдают и даже
возведут в ранг добродетели они: так хочет Он!
     «Есть высшая сила, и, создав всех нас, она управляет нами», –
заявляют они, и вновь поднимают глаза к небу, как бы обращаясь к этой
самой силе. Она наверху, высоко над всеми нами. Она всемогуща, судьба
мира – в её руках. Не пытайся противостоять ей – всё предначертано, и ты
бессилен что-  либо изменить. Покорись и слушай, что говорят тебе
провозвестники её!
     «Бог есть в каждом из нас», – заявляют они. Да, и особенно много
его в тех, кто творит неприкрытое зло, уверовав в безнаказанность свою!
Убийцы и мракобесы, чьи руки по локоть в крови, удивительным образом
всегда находят оправдание любой жестокости своей. «…Лишь в некоторых Бог
спит», – добавляют они. Превосходно! Спит и вряд ли когда-нибудь
проснётся? Но что толку тогда с такого бога?
     «Бог есть на небесах, и оттуда он видит всё: все грехи одних и
благочестие других», – много лет заявляли они, выдавая утверждения свои
как непреложные и не подлежащие обсуждению, жестоко карая всех
несогласных с ними. Ни один из них при этом ни разу не был на этих самых
небесах и понятия не имел о том, как он выглядит, этот самый Бог, но, не
раздумывая, продолжал утверждать сей бред и дальше. Когда же в двадцатом
столетии полетел человек в космос и не нашёл там никакого Бога, ни Рая,
ни Ада и вообще ничего, что хоть какое-то отношение имело бы к священным
писаниям – ничуть не смущаясь, продолжили они нести в массы  ложь учений
своих, бредовыми проповедями уводя сознание людское в дремучее болото
незнания истинно происходящего. В обмане уличили их – но, не обратив
никакого внимания на разоблачителей своих, спокойно повели они дело
тотального одурачивания своего дальше. Почему так многие бездумно верят
им? 
     С детства известен всякому библейский сюжет об изгнании Адама и Евы
из Эдема за то, что запретного плода, ослушавшись Всевышнего, вкусили
они (Бытие, глава 3.). Но почему был сей плод запретен, для кого тогда
предназначался он? И почему доступным сделал его Господь для вкусивших
его? Адам и Ева, согласно священному писанию – прародители рода
людского, от которых и зародилось некогда всё остальное человечество.
Так, выходит, в наказание изначально существует всё человечество на
планете Земля: «…за то, что ты… ел от дерева, о котором Я заповедовал
тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь
питаться от неё во все дни жизни твоей…»(Бытие, глава 3: 17)? И за что
несёт оно наказание сиё – за то, что решились прародители его на
собственном опыте проверить правоту заповедей господних, дабы не было
более никаких сомнений в них? Но разве не для этого была дана человеку
способность мыслить, чтобы самому, своим разумом до всего дойти, самому
решить, что есть добро и зло для него, самому зёрна от плевел отделить и
на костях отбора этого высшее общество на Земле построить? Если всё не
так – чем тогда от бессмысленных животных человек отличается, бездумную
жизнь ведущих, если вечно Господь должен для него в роли няньки
выступать, в роли поводыря, пастуха, стадо за собой ведущего – то стадо,
что рано или поздно неизбежно под нож мясника отправлено будет? И даже,
как из самого Священного писания свидетельствует, вовсе не сам факт
ослушания подвинул Господа на изгнание то: не жаль ему было плодов
запретных, но убоялся он создания своего, убоялся человека, явно
способного ему уподобиться, в один ряд с ним встать, а затем – кто знает
– возможно, и трона Всевышнего лишить: «…Адам стал как один из нас, зная
добро и зло; и теперь как бы не простёр он  руки своей, и не  взял также
от дерева  жизни, и не вкусил, и не  стал жить 
вечно…»(Бытие, глава 3: 22.) Разум – в первую очередь знание
предназначения своего, возможностей своих и места своего под солнцем и
понимание всей вредоносности хотения чрезмерного – выходит, изначально
неразумного человека создал Всевышний по образу и подобию своему?
Сомнительна легенда об Адаме и Еве, сомнительна и легенда о Каине и
Авеле: действительно ли способен так просто,  без раздумий,  решиться на
 убийство тот, кому нечего делить с собратьями своими?
   Множество заповедей, говорят те, кто верит, придумано Богом для
людей. Множество заповедей, нарушить которые никто не имеет права –
страшный грех совершит он! И звучат они как будто красиво и призывают
всех к высшей справедливости, к любви и праведности по отношению друг к
другу: «Возлюби, не убий, не укради, не возжелай…» Но чему на самом деле
учат они? «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всей душой
твоею…»(«Евангелие от Матфея», 22: 37), – но что такого ценного этот
самый Бог сделал для человека, чтобы  тот воспылал  к нему столь 
пламенным чувством и всё сказанное безоговорочно на веру принял? То, что
именно бог якобы создал человека и дал ему жизнь? Но раз решился он на
такой шаг, значит – объективно понадобился ему «гомо сапиенс» на планете
Земля? Стал бы он создавать того, кто не нужен? «Возлюби ближнего
своего, как самого себя…»(«Евангелие от Матфея», гл. 22: 39) – но 
присмотрись  к ближнему своему:  кто он? Не точит ли  он в этот самый
момент нож на тебя? Не замышляет ли он очернить тебя в глазах других,
дабы   возвыситься   самому,  не  хочет  ли   он   отнять   у   тебя  
твоё,   уже тайком  предвкушая    обладание    этим?   «Мирись   с  
соперником  своим, пока ты ещё на пути с ним, чтобы соперник не отдал
тебя судье, и не ввергли бы тебя в темницу: ты не выйдешь оттуда, пока
не отдашь всё до последнего кодранта»( «Евангелие от Матфея», гл. 5: 25,
26), – а если соперник твой, почувствовав силу свою, не захочет
примирения? И покорно, без борьбы, проиграешь ты соревнование – но чем
он лучше тебя, что достоин победы? И судья – кто он, что изначально
нужно опасаться встречи с ним? Способен он без колебаний, сговорившись с
соперником твоим, спокойно ни за что осудить тебя – и что это за судья
такой? Выходит, изначально продажен он, и на справедливость плевать ему
– и с таким вот «вершителем правосудия» Священным именуемое писание
потребует смириться от тебя? «И кто захочет судиться с тобой и взять у
тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду»(«Евангелие от Матфея», гл. 5:
40) – а лучше вообще не появляйся на свет: ведь рано или поздно этот
кто-то всё равно сживёт тебя, такого податливого, совсем за себя
постоять неспособного, с него. «Просящему у тебя дай, и от хотящего
занять у тебя не отвращайся»(«Евангелие от Матфея», гл. 5: 42), – но что
завтра скажут тебе в ответ все эти просящие-хотящие, когда ты что-то
попросишь у них? «Не укради», – но как быть с тем, кто сам нечестен с
тобой? Обманом или властью своей, налогами или непомерными ценами на то,
что необходимо тебе, нагло запустит он руку в карман твой, чтобы  лишить
 тебя  твоим  же  трудом,  потом  и кровью,  заработанного – и
недостойным посчитаешь ты при случае отплатить  ему  той же монетой? 
«Не возжелай жены  ближнего своего…»(Исход, гл. 20: 17) – но что, если
союз их давно  уже  дал  трещину?  Готов  пойти  ко  дну  их   парусник,
 алые    паруса   которого    некогда   были   так   прекрасны,   и  
готова   уже   женщина покинуть его,  дабы  найти себе новый  корабль –
может быть,  это будет твой корабль? Был ошибкой союз их, и  лишь 
возжелавший, появившись в  жизни их,  раскрыл  им  глаза  на  это.  А 
иначе – ни  один  возжелавший, что бы он ни делал,  никогда в жизни не
сможет пустить ко дну корабль их, гордо летящий по волнам. Ведь что наша
жизнь – проба и эксперимент, только попробовав и испытав на себе, узнает
любой, что ценно, а что преходяще. Так почему, по какому праву так
называемый Господь лишает человека права, пусть и путём проб и ошибок,
но всё же самому решить, что лучше для него? И главное: «…И отцом себе
не называйте  никого на земле, ибо один у вас Отец, который  на небесах;
и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник –
Христос…»(«Евангелие от Матфея»,  гл. 23: 9-10), – высшая сила, выходит,
изначально претендует на звание истины, которая «не обсуждается», 
решительно  пресекая  всякое  инакомыслие:  «Всё  иное  –  от лукавого»?
    «Христос – наставник»? Превосходно! Но чему научит последователей 
своих наставник такой? Готовности к самопожертвованию – но во имя чего?
Что изменил он, на Голгофу придя и на кресте оказавшись, как гласит
главная легенда Библии? Мир стал лучше, добрее, люди вдруг отказались от
злобной, волчьей натуры своей, что взращивалась в них веками? «Прости
им, господи, ибо не ведают они, что творят…», – шепчет Иисус, когда
гвозди вбиваются в ладони ему. Опять же – разве достойны такие «не
ведающие», чтобы ради них на самопожертвование шли? Смеялись они над
Иисусом, на кресте распятым, две тысячи лет назад – посмеялись бы они
над ним и сейчас. Изначально пустой была та жертва – и потому грош цена
жертве такой! И при всём при этом даже со своим же Священным писанием
умудрились вступить в противоречие поборники веры: легендарный Христос
вовсе не считал себя богом, заявляя, что он – не более чем сын божий, и
никакая не есть он высшая сила на Земле и над Землёю: «Моё учение есть
не Моё, но Пославшего Меня»(«Евангелие от Иоанна», гл. 7: 16). Но где
тогда гарантия истинности учения, что нёс он в массы, раз не он есть
Бог? И, тем не менее, ему отвели они самое почётное место на Олимпе
небесном, место, достойное Зевса или Юпитера, и учение его иконой
сделали для всех. Учение, юродивых достойное бредовостью своей. 
     Однако и этого поборникам дикостью взращённых суеверий показалось
мало! И помимо глупой легенды об Иисусе Христе, что в реальности мог
самым обычным фокусником и шарлатаном оказаться (а чудо «воскрешения»
его – не более чем трюк с близнецами), породили дикость и невежество
множество других учений об иных (само собой, «истинных»!) «создателях»
всего и вся. Буддизм, иудаизм, мусульманство и подобные им уже целые
энциклопедии массового одурачивания стали образом жизни миллионов по
всему  миру.  Ни  в  одной  религии  нет  ни  слова  об  истинном, 
природном происхождении человека – в качестве творца рода «хомо сапиенс»
всегда выступает некий абстрактный всемогущий создатель, представляя
творение своё как высший, исключительный вид, главенствовать и
хозяйничать призванный над всем и всеми. И уж, само собой, ни в Библии,
ни в Коране, ни в Торе, ни в Ведах, ни в «Четырёх благородных истинах»
нет ни слова о Норме природной и о том, что человек также, как и весь
остальной животный мир, не имеет права её игнорировать.  Тем не менее,
ни разу не видев никого из прославляемых ими богов, не представив ни
единого хоть сколько-нибудь достоверного доказательства существования их
и истинности утверждений, им верованиями приписываемых, кричат
проповедники каждой религии об истинности именно их учения и ложности
остальных (а как же иначе, ведь не могло  же  у мира быть несколько
создателей!) И  фанатически верят недалёкие последователи их во всё, что
вещали им многие тысячи лет назад и вещают сейчас, и отметают всё, что
не вписывается в рамки нарисованного перед ними мира, и, не колеблясь,
войной готовы идти на всех «неверных»-инакомыслящих.  И,   рисуясь  
перед    объективами   телекамер, потрясают они оружием своим, браваду
свою выставляя всему миру напоказ. Браваду, что дружный смех вызывает у
мудрых мира сего. Воистину – никогда не уйдет в историю правило
«Разделяй и властвуй!», ставшее визитной карточной самых легендарных
политиков Древнего Рима и до сих пор успешно применяемое на деле
сегодняшними Крассами и Августами.
     С ангельским выражением на лицах учит духовенство человека
страшному злу – непротивлению этому самому Злу. Смирение и покорность –
высшая добродетель, заявляют те, кто верит. Но ведь Зло не существует
само по  себе – людьми  творимо  оно. Так  чем   те,  кто  творит  Зло, 
 лучше  
остальных? Почему позволено им? «Рай ждёт  всех  смиренных  и покорных,
ад уготован грешникам!»,  –  не  моргнув  глазом,  заявляют  обманщики в
 рясах и митрах. Кто-нибудь, наконец, видел этот рай или ад? Где
доказательства истинного существования их? Проповедуя нужный им образ
жизни, дьяволы в рясах собирают души, насаждая ценности призрачного,
ложного мира, дабы увести паству свою в сторону, обесценить тот
единственный мир, в котором человеку реально  жить. Жить счастливо, в 
ладу со  всем окружающим. Пока не вышел он, безумием своим ведомый, за
пределы Нормы природной, и не понадобились ему пастыри, дабы кнутом
учений своих указать ему истинно достойное такого место – в стаде
баранов, на убой предназначенных…
     Часто приходится слышать: «надо во что-то верить». Верить во что? В
того самого мифического создателя, мотивы действий которого, мягко
говоря, не очень ясны? И куда привела человечество вековая вера такая?
Всё то, что видит человек вокруг себя сегодня – достойный финал
единственно правильного пути его? Совсем не имея целью оскорбить
религиозные чувства миллионов – в конце концов, верования каждого есть
его личное дело – пора, наконец, прямо заявить, что не во всём правы
готовые поддаться этим самым чувствам на сто процентов. Нет никакой 
высшей  силы над  нами. И никогда не было  её.  Естество – вот 
единственный  создатель  Вселенной,  Земли, Природы  и  всего  живого, 
и химия, физика и биология –  истинные и единственные прародители его.
Как высший разум Вселенной, Естество использовало Природу живую на
планете Земля как рабочие руки и инструмент для создания живого мира
земного. Естество запустило эволюцию, создавшую в конечном итоге
человека, однако на этом роль Естества в Природе заканчивается, и
предоставлен этот самый человек на планете Земля самому себе. И
поскольку в Природе живой рождён он, то, как и весь остальной животный
мир, не может он жить, вразрез идя с законами её: именно она и управляет
всем живым на планете Земля, раздавая каждому предназначение его, место
его под солнцем, и, как следствие – то, как сложится в дальнейшем жизнь
его, то, что «судьбой» принято именовать. Никто более, кроме неё, не
властен  над  ним, и  лишь  от  него  зависит,  будет  он в  этой  жизни
 рабом, господином или, если сумеет всё же разбудить разум свой – тем,
кто не будет ни приказывать, ни подчиняться. И, оценив все преимущества
Нормы, поняв, что нет у него другого пути, двинется к ней, не обращая
внимания на нашёптывания тех, кому было бы рабство души его выгодно.

СОСТРАДАНИЕ

     Что есть сострадание? Говорит ли оно о добродетели того, кто
сострадает, 
или о том, что он просто-напросто глуп? Не сострадающий может прослыть
бездушным и чёрствым, но что получают те, кто сострадает и из жалости
помогает кому-то другому? Не начнут ли эти самые другие неприкрыто
пользоваться добротой душевной сострадающего? И пользу ли тогда принесёт
он своим состраданием? 
     Прежде всего – что такое сострадание? Осознание трудностей, другими
испытываемых, и желание помочь эти трудности преодолеть. Но трудность
оттого и происходит от слова труд, что не является чем-то совсем для
преодоления невозможным – просто постараться надо для преодоления сего,
силу и разум приложить. А там, где не были приложены они, попадёт
человек неминуемо в беду рано или поздно. И на судьбу жаловаться будет,
и помощи просить, ища призрачного виноватого везде, где может его только
увидеть больное воображение его. Везде, только не в себе самом.
     «Я нуждаюсь! – заявляют такие. – Смотрите, в сложное положение
попал я. Разве никто не поможет мне?» И находятся те, кто помогает, и
цветёт развращённость просящего буйным цветом – уже как должное помощь
эту начинает воспринимать он. И перестаёт думать о своём «завтра»,
перестаёт трудиться и созидать – глупым и непродуктивным сиё занятие
считает он. Глупым и достойным разве что тех, от которого ещё вчера
помощь принимал. Помощь, за которую за глаза презирает он дающего и
пренебрежительно, с плевками и презрением, отзывается о нём.
     «Помогли мне один раз – помогут и второй, – снова рассуждает такой.
–  Нужно только ловко страдание изобразить, на невидимых нотках в душе
другого сыграть – и не сможет он пересилить себя, натуру свою. Как там,
в Библии, сказано? «Да не оскудеет рука дающего»? О да, верно на все
сто, и пока не оскудеет она – не насытится рука берущего!» И так со
смехом по жизни идёт он, смехом трутня и приспособленца.
     Родительская любовь – яркий пример безмерной глупости сострадающих.
Разве для себя производили родители потомков своих на свет? Кем вырастут
последние, исключительно на родительскую помощь рассчитывая при любом
затруднении? Главная цель родителя любого – научить отпрыска своего с
трудностями справляться, а не справляться с ними за него. Или чёрной
неблагодарностью станет плата за любовь родительскую. Больные, немощные
способны вызвать жалость, но что они есть, если не плоды
перенаселённости, заставляющей создавать гигантскую промышленность,
отравляющую всё вокруг и весь мир здоровья лишающую? 
     Чего желать тому, кто живёт в Норме? И так всё имеет он, и ни в
чьей помощи не нуждается – Природа всегда даст ему всё, что нужно для
выживания. Но появился тот, кто вышел из Нормы, вышел – и лишним стал.
Но хочет душа его реванша, отыграться хочет за то, что стал он в этой
жизни лишним он и не имеет того, чего хочет, и будет она оправдывать
паразитизм его – ведь весь мир должен ему! И плодить он будет себе
подобных, будучи уверен в том, что именно так и нужно жить. Не создать –
присвоить побольше мечтает он. И все средства в этом хороши для него, и
перестанет он просить, и требовать и отнимать начнёт, потому как привык
получать то, что своим считает. И того, кто вчера помогал ему, сегодня
со смехом оттолкнёт он – более не нуждаются в нём, так что жалеть его?
Вот так, одной рукой помогая таким, другой рукой незримо выроет
сострадающий сам себе яму, потому что именно так в генофонд любой нации
будет занесён страшный троянский конь – ген преступности, желания
получить не своё. А потому – злодейство: сострадать тому, кто сам свои
трудности осилить способен – но кто неспособен осилить их сам?
«…Воспитание страдания, великого страдания – только это воспитание
возвышало до сих пор человека! То напряжение души в несчастье, которое
прививает ей крепость, изобретательность и храбрость в перенесении,
претерпении, истолковании, использовании несчастья, и всё, что даровало
ей глубину, тайну, ум, хитрость, личину – разве не было даровано ей это
под оболочкой страдания, великого страдания (то есть – тех трудностей,
преодоление которых в этой жизни и есть путь каждого. – С.Л.)? В
человеке тварь и творец соединены воедино: в человеке есть материал,
обломок, глина, грязь, бессмыслица, хаос; но в человеке есть также и
творец, ваятель, твёрдость молота, божественный зритель и седьмой день…
понимаете ли вы, что ваше сострадание относится к «твари в человеке», к
тому, что должно быть сформовано, сломано, выковано, разорвано,
обожжено, закалено, очищено, – к тому, что страдает по необходимости и
должно страдать? А наше сострадание… защищается от вашего, как от самой
худшей изнеженности и слабости…»( Ницше Ф., «По ту сторону добра и зла:
прелюдия к философии будущего», пер. с нем. Н. Полилова. – М.:
Академический Проспект, 2007. – с. 148.) Тот, кто из жалости  делает
добро – поощряет «тварь» в человеке, и «тварь» эта не может не страдать
и будет страдать вечно: потому что на самом деле не имеет права на
существование она. Быть глухим к страданию «твари» в человеке и этим
удушить, умертвить её, дать ей возможность исчезнуть как одному из
худших зол, даже если только вместе с самим человеком сможет исчезнуть
она, чтобы всё, способное жалость вызвать, исчезло навсегда – и этим
возвысить в человеке «творца», того, кто на самом деле единственно имеет
право на существование, дать возможность «творцу», создателю стать
главным стержнем разума и души человека: разве не это – высшее
предназначение истинного сострадания?  
     Два начала – созидательное и потребительское – заставляют кого-то
помощи просить. Два – но отличить одно от другого обязан всякий
разумный, и поддерживая первое и заглушая второе, сам, вольно или
невольно, руками того, кому помог он, в роли создателя выступить.
Правда, в этом случае помощь его уже как бы не совсем помощь – в
инвестицию, во капитала вложение превращается она, со всеми вытекающими
отсюда последствиями. И, наоборот – на  создании  и  приумножении
лишнего  живёт пустое потребительство, иллюзию нужды рисуя в глазах
всякого (и самому себе внушая истинность нужды своей!), гипнозу его
поддавшегося. Оправдывает всё это создание и приумножение ничтожная
душонка его – и острый бумеранг взаимного саморазрушения отправляется в
полёт.

СОБИРАТЕЛИ ДУШ

     С самого начала продались они. Продались Дьяволу в человеческом
обличье, никому не известному и никем не виданному, так как предпочитает
держаться в тени он. Либо же в плену предрассудков, им издавна
культивируемых, пребывают они всю жизнь. В угоду ему придумывают они,
что ценно, а что преходяще, и внушают, внушают это всем, кого удаётся им
привлечь на свою сторону, собирая, увы, немалую паству. 
     «Ты должен!» – звучит постоянно из уст их. – «Должен, должен,
должен! Каждый обязательно должен создать семью – нехорошо существование
вне её, завести детей – они цветы жизни нашей. Если всего этого в твоей
жизни не будет – ты зря прожил её. Не будет тебе радости в этой жизни и
Рая в той. Брось все силы на продолжение рода своего!» И не стоит
человеку задумываться над тем, какое продолжение даст он роду своему,
будут ли его потомки пристроены и востребованы или станут очередной
дешёвой рабочей силой, презираемой работодателем своим – всё давно уже
решено за него. Поскольку изначально уготована ему сильными мира сего
участь быдла, простого исполнителя, тупо делающего то, что велят ему, то
и должен он порождать на свет таких же исполнителей, дабы и дальше мог
купаться в роскоши незримый хозяин собирателей душ – а может,
рабовладелец имя ему? Каждый раз, пытаясь речь завести о правах своих,
слышит быдло это только одно: «Не нравится – уходи!» – так разве в
будущем случится чудо и потомки их будут слышать что-то другое? И горе
всякому, кто попытается собирателей разоблачить – безумным объявят его,
отщепенцем, из общей картины выпадающим, на посмешище выставят,
представят недостойным того, чтобы равняться на такого, пример брать с
него. И поверит тёмный, безграмотный люд собирателям душ, ведь то, что
является благом лишь для них и их хозяев, ловко представят они благом
для всех, а врагов своих искусно выдадут за врагов общих.  И не станет
никто жалеть об изгое: не от мира сего он, а потому не стоит верить
словам его – бред говорил он! И невелика потеря, если не станет его:
одним больше, одним меньше, независимо от того, послушным он был или
вольнодумцем… Женщины ещё нарожают!
     Но жизнь не ограничивается только семьёй – занятие человека не
менее важно, ведь оно даёт всё для выживания и пропитания ему. И тут
тоже появляются собиратели душ, дыша человеку в затылок и нашёптывая
свои грязные речи: «Добейся успеха! Ты же видишь, что другие оказались
способны на это – а ведь они такие же простые люди, как и ты. Почему они
могут, а ты нет? Поставь себе такую цель и иди к ней, несмотря ни на
что! Забудь обо всём: успех – вот чему должен подчинить ты все интересы
в жизни своей. Работай в поте лица, не жалей себя, наступи на горло
желаниям и привычкам своим – лишь тогда сможешь чего-то добиться в
жизни, лишь тогда почувствуешь себя полноценным! Успех – это богатство,
богатство даст тебе всё, о чём ты только мог мечтать: силу, власть,
уважение, любовь… Так просто ничего не будет, а значит – должен ты лезть
из шкуры наружу, а значит – должен, должен, должен…» Снова, как дамоклов
меч, висит проклятое «должен» над головой человека, становясь
изнурительной ношей его. Внушают ему собиратели, что нет и не может быть
у него другой жизни – и вышедший из Нормы, обречённый всю жизнь бороться
за выживание и другой жизни не знающий, начинает верить, что всё
действительно так. Все силы свои бросают собиратели на то, чтобы никогда
не понял он одного – если человек не брал на себя обязательств, никому
он ничего не должен.
     Что есть успех, прославляемый собирателями, если не превосходство
над другими? И в случае проигрыша – каково будет оказаться в числе этих
самых других? Лопнуть готовы от осознания важности собственных деяний
гонщики за успехом, не замечая или не желая замечать, насколько смешны
они в глазах мудрых. Камня на камне не оставляет от таких великий Ницше:
«…Посмотрите же на этих лишних людей! Богатства приобретают они и
делаются от этого ещё беднее. Власти хотят они, и прежде всего рычага
власти, много денег – эти немощные!.. Посмотрите, как лезут они, эти
проворные обезьяны! Они лезут друг на друга и потому срываются в грязь и
пропасть. Все они хотят достичь трона: безумие их в том, будто счастье
восседало бы на троне! Часто грязь восседает на троне – а часто и трон
на грязи…»(Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», пер с нем.
Ю.М.Антоновского. – М.: Академический Проект, 2007. – с.57.) 
     Кого понадобится в деятельности своей обходить на повороте в Норме
живущему, с кем и зачем соревноваться ему, из последних сил к победе
стремясь?  Разве одному земледельцу на большом поле требуется много
усилий, дабы урожай получить? Ведь не всё поле обрабатывает он – лишь ту
часть, что нужна ему, чтобы жить полноценно. При этом, конечно, тоже
трудится он, но трудится в меру, понимая, что, хотя только трудом и
сможет выжить, но чрезмерный труд разрушит его, лишит сил, износит
организм его, 
сделает больным и немощным – и что радости потом будет с такого труда?
Труд и отдых в жизни человека должны уравновешивать друг друга –
отсутствие или избыток того или другого одинаково гибельны для него. И,
сделав своё дело, идёт отдыхать он, зная, что ему незачем особо
беспокоиться о будущем своём – пока живёт он в Норме, земля всегда даст
всё, что нужно будет ему для жизни его. И скрежещут зубами в бессильной
злобе собиратели душ – душу живущего в Норме никогда не получит незримый
хозяин их. 
     «Хочешь жить – умей вертеться, – продолжают меж тем они. – Вся
жизнь – соревнование, ловчи, хитри, изворачивайся, дабы обойти
соперников своих, 
иначе ничего не добьёшься. Обойдут  тебя  на  повороте, и  проиграешь 
ты, а
потому  – не  жалей  никого,  ведь и  тебя, в случае чего,  никто  не 
пожалеет.
Человек человеку волк, и лишь победитель, через кровь и трупы идущий,
достоин приза! Возьми в руки меч и воюй за своё, отнимай у других, ведь
если они слабы и не смогли отстоять своё – не достойны они
существования!..» Читающий эти строки – ничего такая «философия» не
напоминает тебе? Бессмертное: «Разделяй и властвуй!» – со времён
Древнего Рима известен принцип сей, и таким вот образом успешно в
интересах Зла в человеческом обличье натравливают собиратели одних на
других, внушая верящим им глупцам, что это и есть «полноценная» жизнь, и
нет и не может быть у них никакой другой жизни.  
     Кому быть волком тому, кто в Норме живёт? Всё и так будет иметь он,
пока он один на поле большом, и нечего делить ему с себе подобными –
всего и так хватает на всех. Войны, конфликты, интриги, драки, вражда –
удел из Нормы вышедших, и лишь там, где появятся девятеро лишних – там
будет война за поле то, и появятся там собиратели, дабы оправдать войну
ту и братоубийство то, как норму жизни представляя их всякому им
верящему, под благодушными улыбками пряча клыкастый оскал хозяина
своего.
     И глаза Дьявола увидит всякий видящий в глазницах их. 
  
ПРИДУМАННЫЕ МИРЫ

     Чем дальше живёт человек на Земле, тем сложнее становится жизнь
его.     Покинув Норму, непрерывно пытается он разрешить ворох проблем 
возникших – но только ещё больше других возникает перед ним. Непроста,
трудна стала жизнь, и только разгребает человек один завал на пути своём
– тут же появляется другой. «Напряг», как принято называть это с
недавних пор среди молодёжи современной, стал бичом божьим современного
«гомо сапиенс». Не понимая, в чём истинная причина всего этого, и не
видя достойного выхода, хочет представитель современности уйти от
проблем своих, уйти от своей прямой обязанности принимать решения и
самому воплощать задуманное на деле – ведь это так сложно! Вот
перенестись душой, хотя бы на какое-то время, в призрачный, придуманный
мир, в сказку, где всё так, как хотелось бы современному «сапиенсу» –
гораздо проще. И ведь находятся доброхоты, на блюдечке, как хлеб-соль,
спешащие преподнести ему нирвану ту! 
     Сказки современности начинались с супергероев. Извечная тема борьбы
добра и зла никогда не выходила из моды, и главные персонажи, из
комиксов на большой экран перекочевав, подаются в наиболее выигрышном
ракурсе – супергерои наделены сверхъестественными способностями,
способны на то, что не под силу обычному человеку. В жизни каждого есть
много такого, что неприятно ему, что считает злом он, с чем хотел бы
покончить – и, когда бессилен он что-то изменить, любой выход ищет он,
пусть и призрачный. И супергерои дают ему иллюзию такого выхода: ты
слаб, ты ничего не можешь, но мы-то можем всё! Мир биполярен и
чёрно-бел, есть зло, которое непременно должно быть наказано, и добро,
которое обязательно победит – иначе сказка перестанет быть сказкой. Ты
либо с нами, либо против нас. И, превратившись в индустрию, империя
супергероев набирает обороты, всё больше выдавая желаемое за
действительное, и всё слабее простодушный зритель различает границу
между реальностью и вымыслом. Реальный мир всё более обесценивается –
ведь он сложен, малопривлекателен, полон проблем, которые так трудно,
порой почти невозможно разрешить. «Забудь этот мир, ведь он так труден
для тебя, – нашёптывает собиратель душ в маске супергероя слабым. – Уйди
в мой мир, ведь он прекрасен, здесь всё, как ты хочешь, мечты сбываются.
Будь со мной – тебе здесь понравится». И незримый наркотик забирает
сознание, и армия Суперменов и Бэтменов, Джеймсов Бондов и Терминаторов,
Человеков-Пауков и Зорро и прочих  марионеток индустрии развлечений,
спасающих мир от надуманных напастей, под дорогими костюмами прячущих
клоунские наряды свои, довольно потирает руки: как много душ получит
незримый хозяин их!
     Всевозможные игры стали другой, не менее увлекательной сказкой.
Разочаровавшись в мире действительном и презирая его, переносится
человек в мир фантастический, ирреальный – «виртуальным» зовётся сейчас
он. «Здесь всё, как ты хочешь, – вновь шепчет ему Зло в обличье
создателей и пропагандистов миров таких. – Твой мир, твои правила. Ты –
великий воин, оружием наводящий порядок, сокрушая врагов своих. В этом
мире нет преград на пути твоём – так почувствуй себя и вправду сильным,
почувствуй себя победителем! Здесь в самом деле можно одержать победу!»
И другой наркотик захватывает умы и сердца тех, кто, возможно,
равнодушен к первому – ведь так приятно осознавать, что хоть здесь-то ты
чего-то стоишь! Разрушительство стало любимым занятием миллионов, к
стаду примкнувших. Идя напролом, разрушая и уничтожая, пусть и в
ирреальном мире, искренней любовью проникаются такие к взрывам и
сражениям, огнём выжигая всё вокруг себя и с землёй ровняя всё,
построенное кем-то другим. Так разве научатся когда-нибудь такие
истинному созданию, разве познают радость от самолично построенного,
написанного, изваянного, изобретённого и сконструированного? День и ночь
поют лазеры и танки жуткую песню свою в их руках, бесполезными ставших.
     Преступник стал почти национальным героем. Зачем трудиться и
создавать там, где можно ловко ограбить или украсть? И вот воровство уже
преподносится как некая благодетель – ведь современный вор талантлив, а
талант ищет приложения. И лихо провёрнутая кража уже представляется
чем-то выдающимся, восхищения достойным, а потому – вроде как уже и не
таким злодейским. К тому же жертвы воров – как правило, крупные воротилы
и корпорации, которые тоже небезгрешны, а потому у таких и украсть-то не
зазорно… Бравыми и благородными Робин Гудами нередко представляют
преступников сегодняшние создатели массовых зрелищ, создавая призрачный
мир превосходства таких над обычными работягами, на которых держался и
держаться будет всегда мир реальный. И верят таким, и героями их
восхищаются, и уже готовы равняться на этих самых героев, жизнь свою с
них мечтая делать, об одном забывая – вор и разбойник не может быть
благородным, что бы он ни делал и как бы ни превозносили его. Ведь
ничего не создаёт он: созданным другими пользуется – но в чём тогда
ценность его? Если грабит он нечистых на руку воротил – чем он в этом
случае отличается от них? И даже если раздаёт он потом награбленное
добро бедным, глупо поступает он – ведь оно опять же не создано, а
присвоено, и не поймут последние причину бедности своей, и дальше,
вместо того, чтобы построить жизнь свою в соответствии с здравым смыслом
и необходимостью возвращения в Норму, будут ожидать подачек от
всевозможных «робингудов»… Воистину прав был великий Ницше, когда писал
образ подлинно достойного человека: «В этой книге выведен житель
подземелья – сверлящий, роющий, подкапывающий… медленно, осторожно,
терпеливо продвигается он вперёд, не чувствуя слишком больших неудобств
от продолжительного отсутствия света и воздуха: можно сказать даже, что
он доволен своей жизнью и работой во мраке…Переносит терпеливо он свой
мрак, оставаясь непонятым, потому что надеется обрести своё утро, своё
искупление, свою утреннюю зарю… и я пришёл оттуда…»( Ницше Ф., «Утренняя
заря», пер. с нем. И.И.С. – СПб.: «Азбука-классика», 2008. – сс. 7-8.)
     Забыв о всякой поучительности, на развлекательность создаваемого
упор делают создатели зрелищ – но что на самом деле пропагандируют они?
Присмотреться к ним получше – и всякий видящий увидит, как агрессия
становится главной целью, как война пропагандируется в качестве
единственно достойного образа жизни, а насилие – привычной нормой этой
самой жизни, как личина достойных надевается на обычных грабителей и
убийц, как тактики и стратегии подчиняются одной цели: завладеть, отнять
силой у прежнего обладателя, уничтожив его, если будет сопротивляться.
Шанс прославиться любому обещают другие, голосом базарно-балаганных
зазывателей вещая: «Каждый может стать звездой!», внушая простодушному
зрителю своему, что способен он стать тем, кем до сих пор и не помышлял.
Но, может быть, потому до сих пор и не стал он ничем таким, что это
просто не его епархия? 
     Много подобных примеров можно привести здесь. Безгранична фантазия
того, кто дёргает за ниточки марионеток, придуманные миры создающих. Зло
на многое способно: знает  оно все  слабые стороны человека, дабы каждый
раз,  предоставляя ему мнимую панацею от всех бед его, с лёгкостью
манипулировать им. С древних времён увод человека в сторону от реальной
жизни и нужды насущные проблемы решать практиковался как действенный
способ управлять им в интересах своих. Шаманство, амфитеатры, охота на
ведьм, всевозможные празднества, подачки, кидаемые правителем в толпу –
всё служило делу развлечения и одурачивания простолюдинов. Наступил век 
современности – и изощрённей стали уловки тех,  кто призван  реальный
мир
придуманным  подменить и  тем увести сознание в сторону: наука и 
техника, 
психология и маркетинг стоят теперь на службе у них. Обман вырос в
индустрию, миллиардами ворочающую. И потому ещё в позапрошлом столетии,
задолго до времён высоких технологий, телевидения и Интернета, писал обо
всём таком великий Ницше: «…Оставайтесь верны земле и не верьте тем, кто
говорит вам о надземных надеждах! Они отравители, всё равно, знают они
об этом или нет. Они презирают жизнь, эти  умирающие и  сами себя 
отравившие, от  которых устала земля: пусть же исчезнут они!..»( Ницше
Ф., «Так говорил Заратустра», пер с нем. Ю.М.Антоновского. – М.:
Академический Проект, 2007. – с. 21) – слова эти, тогда относившиеся
более к предрассудкам верования, справедливы также и здесь: религия
экранов и джойстиков порабощает не меньше. Всё  больше  уходя в  мир
придуманный, все  меньше  человек будет существовать в мире реальном и
меньше будет приспособлен  к полноценной  жизни в нём – а таким так
легко  управлять в интересах своих!
     Ненависть к реальному миру, который так жесток к из Нормы вышедшим,
будет озлоблять человека против него – и перестанет искать он решение  
действительных проблем своих, решив, что нет им решения никакого, и
спрячется в мире придуманном,   как   прячет   голову   в   песок   
трусливый страус.   Зло    в  глубине  души  каждого неосязаемо,  но 
просыпается   оно   далеко  не   само – незримый дьявол в человеческом
обличье пробуждает его. И не стоит задумываться, почему мир так жесток и
вроде как несправедлив – ведь тогда можно докопаться до истинных причин
всего происходящего, а этого дьявол в человеческом обличье ой как не
хочет!

    БЛЕСК ФАЛЬШИВОК

     Сребролюбивость  человека  родилась  вместе  с   ним  самим. 
Засматриваясь на чужие богатства, забывают многие обо всём. Наивно
думая, что можно купить всё, мечтают они о дне, когда смогут, наконец,
купить это самое всё. В своих мечтаниях представляют, как бы зажили они,
обладая всеми  теми  предметами  своих  вожделений,  коими  так 
незаслуженно,  как считают они, наделён кто-то другой и так
несправедливо обделены они. И задыхаются  от   жадности  и  зависти  
своей,   коей  эта  самая  обделённость – кость поперёк горла. 
     Лишь живущий в пределах Нормы знает, какова истинная  цена 
богатства
и как им с толком распорядиться – ведь он и есть создающий. Создающий
то, что и будет истинным богатством. И не деньги и золото будут
богатством тем, ведь все деньги мира – пустая бумага, если нет того, что
можно купить на них, всё золото бесполезно там, где нет того, кто желал
бы дать за него достойную цену. Разве не отдаст без раздумий любой,
оказавшись посреди жаркой пустыни и умирая от жажды, всё золото мира за
один стакан чистой холодной воды?.. Что есть богатство для транжиры?
Возможность с шиком спустить его, и превращается оно в саму
бесполезность: им не распорядились с толком, не вложили в дело,
потратили на пустое потребительство – и ничего не осталось от него,
ничего не принесло оно вчерашнему обладателю своему. Для создающего же
любое богатство – не более чем инструмент, с которым другие ценности
создаёт он, с которым строит и производит он, и никогда не засмотрится
он на блеск презренного металла и «лучших друзей девушек». Лишь безумных
способен очаровать сей блеск, и Зло, надев личину Золотого Тельца,
радостно потирает руки: недолго осталось ждать свежих душ. 
     Зависть движет такими, зависть – глупейшее чувство и по отношению к
хозяину, и по отношению к транжире. Какова судьба богатства в руках и
того и другого? Хозяин пустит в дело его, в бизнес вложит – и выступит
он тем самым в роли создателя, нечто новое выстраивающего. От транжиры
неизбежно уйдёт богатство к другому – но если будет тот другой таким же
транжирой, направо и налево деньгами сорящим, то и он не удержит его:
так переходить будет оно из рук в руки, пока, наконец, не попадёт к
настоящему хозяину. Так жизнь, которая всегда справедлива, сама
неизменно расставит всё по своим местам, и получит завистью снедаемый по
заслугам от неё: даже если и добьётся он своего и разбогатеет – рано или
поздно, так или иначе, но неизбежно лишится он богатства своего,
неспособный достойно распорядиться им. Такие даже жениться не способны
разумно, и вместо жён-союзниц, единомышленниц, коллег по общему делу,
стремящихся поддержать их во всём, выбирают себе смазливых,
сексапильных, алчных и стервозных девиц, способных в итоге обобрать их
до нитки. И, таким образом, тоже теряют они богатства свои, которых
изначально не заслуживали.
     Ни к чему богатство тому, кто живёт в пределах Нормы: и так всё
имеет он. Лишь тот, кто оказался за пределами Нормы, ежедневно выживать
должен, а потому хочет реванша он: лавры других, нередко кажущиеся ему
незаслуженными и несправедливо полученными, не дают покоя ему. Поставив
богатство главной целью своей, всё подчиняет человек достижению этой
цели, и не замечает, как остаётся один. И окружают его вроде бы верные
друзья, но не друзья это вовсе, а такие же, как он, вышедшие из Нормы и
жаждущие урвать от будущего пирога. Не до женщин становится ему, и
женщины отворачиваются от него. До безумия довела его сребролюбивость
его, и нет другой радости у него, кроме радости пересчитывать свежие
банкноты, и когда, наконец, терпит неудачу он, не может понять, в чём
причина её, что он сделал не так. А проста причина: палач ждёт вышедших
из Нормы, палач Природы, и жертв своих дождётся он – некуда спрятаться
им. И любое богатство в руках их обратится в прах, потому как не
способны они найти ему достойного применения и потому не найдут ничего
лучше, чем транжирить его направо и налево. И мертво оно станет, и блеск
золота и бриллиантов, в борьбе за которые столь часто гибнут, но гибнут
на самом деле не лучшие представители человечества,  станет блеском
фальшивок – ведь потеряет любое богатство какую бы то ни было ценность
свою в руках не способного умело приложить его, и лишь тогда оживёт,
когда попадёт к настоящему Хозяину, для которого богатство – не цель, а
инструмент. Ведь любое богатство – ценность, измеримая в деньгах, а
деньги должны работать, и лишь в этом качестве, в качестве рабочего
капитала, «крутиться» призванного, любое богатство становится
действительно богатством. Лишь инвестиция сохраняет и приумножает
богатство – трата уничтожает его.
     Истинный предприниматель, хозяйственник – вот кто единственно
достоин банковских счетов с большим количеством нулей. Он богат потому,
что не может жить иначе, как в мире риска и капиталов, он рождён для
этого. Лишь такого мир бизнеса примет с распростёртыми объятиями. А всем
остальным, и в первую очередь любителям и желающим нажиться, там просто
не место. Да на самом деле не так уж и нужно им всё то, что видят они в
самых радужных снах своих. Устами одного единственного литературного
персонажа можно было бы посмеяться над всеми, мечтающими о золотых
тельцах: «Парень, если завтра тебе начнут платить в десять раз больше –
ты что, сможешь съесть в десять раз больше макарон?..»

 
ПАЛАЧ ПО ИМЕНИ АЗАРТ

     Веками спорят о том, что же такое азарт – зло или благо? «Только
азарт способен двигать человека вперёд! – заявляют одни. – Азарт – это
то великое, что не даёт человеку остановиться. И совершает он открытия
великие, каковые  другой,  степенный  и   рассудительный,  никогда  не 
совершил  бы!
Открыл бы, например, Христофор Колумб Америку, когда бы азартная жажда
нового не позвала его в море?» «Азарт ослепляет человека, подчиняет его
волю себе, делает его неспособным отвечать за поступки свои, – 
возражают другие. – Разве мало история знает примеров тому, как
гигантские состояния проигрывались в примитивных играх, как в одночасье
теряли созданное веками – и это ли не безумие азартного? Сколько
кладоискателей нашло смерть свою там, где азарт нашёптывал им искать
несметные богатства? Сколько путешественников бросалось открывать новые
земли – и сколько из них не вернулось обратно? Мало ли мечтавших
достичь, например, Северного полюса нашло свою смерть в снегах Арктики,
прежде чем мечту их исполнил Роберт Пири? Миллионы продают азарту душу,
но лишь единицам везёт – стоит такое исключение того, чтобы стать
правилом?» 
     Так зло азарт или благо? Каждый сам в этой жизни отвечает на этот
вопрос, но… Скорее зло он. Азарт не терпит строгих расчётов –
авантюризмом рождён он, и вечная погоня за призрачной удачей – вода и
воздух авантюризма того. И, желая большего, нежели стоило бы желать,
бросаются в неизведанное с головой, ставят всё на кон и идут ва-банк,
вкладывают в бизнес последние деньги – и столь часто разоряются! Вполне
закономерно разоряются, ведь мать любого азарта – непрактичность,
неспособность достойно распорядиться имеющимся – и уходит оно, оставляя
у разбитого корыта вчерашнего обладателя своего. Не авантюризмом, не
надеждой на авось – исключительно расчётом и существованием в Норме
рождается истинно успешный бизнес – потому как и ему отпущена Природой
Норма своя.
     Может ли быть азартен живущий в Норме? Зачем? Ему и так не о чем
беспокоиться, всё, что нужно ему, имеет он, успех, превосходство не
важны для него: существование в золотой середине не рабов и не господ
устраивает его стопроцентно. И никогда не поставит он всё на карту –
сомнителен такой успех, никогда не пойдёт ва-банк – как легко так
остаться ни с чем! Ценит он, что имеет, ведь имеет он всё, что
действительно нужно человеку – зачем что-то лишнее? Лишь вышедшего из
Нормы ослепить способен азарт. Борясь за выживание, наивно думает он,
что можно разбогатеть, не создавая, подняться над другими, ни дня ни
работая, на везение уповает: мол, слишком долго не везло ему, должна же
ему, наконец, улыбнуться удача! «Жизнь полосатая», – глупо утешает такой
себя. Не понимая истинных причин несчастий своих, готов он свалить всю
вину за них на невезение, которое непременно должно рано или поздно
закончиться. И тогда уж почиет он на лаврах победы своей, надо лишь ещё
немного подождать и постараться! Плевать на других – ему, именно ему
одному непременно повезёт, а другие пусть воют и завидуют, проклиная
несчастливую судьбу свою! И когда не происходит этого, когда рассыпается
радужный мираж, рушатся все планы и все мечты и жизнь берёт за горло
мёртвой хваткой – сходят с ума такие, и об стены головой бьются, и руки
на себя накладывают, кляня судьбу, столь немилосердно с ними
обошедшуюся, и горькую долю свою, коей они, на их взгляд, совершенно не
заслуживали. И вновь невдомёк вышедшему из Нормы одно лишь – не простит
Природа никому выхода из Нормы, безжалостно сломает и раздавит она тех,
кто презрел законы её. И выступит Азарт незримым палачом на службе её,
забирая души и умерщвляя тела – не нужен ни Природе, ни человечеству
несозидающий…
     Вспоминается один старый фильм. Пассажир роскошного океанского
лайнера, вёзший с собой крупную сумму, видя плохую погоду за бортом,
поспорил на все деньги, что у него были, что корабль не придёт вовремя к
месту назначения. Но на следующий день погода наладилась. Видя, что пари
проиграно, от отчаяния спорщик пустился на хитрость: решил он будто бы
нечаянно упасть за борт, перед этим упросив встреченную на палубе
одинокую пассажирку позвать на помощь: судно остановится, дабы спасти
его, и эта задержка даст ему шанс выиграть спор. Но женщина оказалась
умалишённой, и когда пассажир прыгнул в воду, вместо того, чтобы
закричать: «Человек за бортом!», она просто помахала ему рукой.
Появившаяся сиделка увела её обратно в каюту, лайнер продолжил свой
путь, и никто не заметил, что среди пассажиров не хватает одного
человека…
     Станет кто-то жалеть того спорщика? Заслуженное получил он. Вот так
жизнь сама определяет участь каждому, и неумолим палач по имени Азарт –
никогда не затупится острый топор его!   

БЕТОННЫЕ МОНСТРЫ

     Научившись отбирать у Природы богатства её, придумал человек, как
получать из них всё, что посчитает нужным для себя. Но вручную, своими
силами немногое может он – и тогда создал человек машины и выстроил 
бетонных монстров, дабы имели машины крышу над головой и производили в
достатке всё то, что нужно ему для себя. День и ночь дымят чёрные трубы
их, клубы удушливого дыма изрыгая, день и ночь чёрным делают они всё
вокруг, день и ночь разверзают пасти свои они, чтобы принять рабов своих
внутрь. Рабов, вне Нормы на свет появившихся и для таких же рабов
производящих, которым уже не найдётся в ней места, обречённых на борьбу
за выживание, а потому готовых стать жертвами бетонных монстров. День и
ночь принимают их лёгкие копоть и сажу, день и ночь глохнут они от
грохота машин, день и ночь ест глаза их тяжёлый полумрак бетона и стали.
Въедается пыль бетонных монстров в кожу им, и не отмыть её уже ничем…
     Рабы порождают рабов. По наследству передаётся ярмо от тех, кто не
видел в жизни ничего другого, тем, кто не увидит ничего другого.
Бетонным чудовищам требуется всё больше душ, которые, в свою очередь,
требуют для себя большего. И появляются новые бетонные монстры, которые
опять же требуют для себя ещё больше душ. И так разрастается этот
снежный ком и, подобно цепной реакции, катится всё быстрее и быстрее,
гоня от себя прочь одну неприятную мысль – сам по себе лишь под гору
способен катиться он… Пресекает порочный замкнутый круг все попытки
разорвать его, нанятые хозяевами бетонных монстров глашатаи, для которых
ложь и обман давно стали профессией, громко кричат, убеждая рабов в
полезности и благодетельности существования бетонных чудовищ и называя
всё происходящее развитием. Ожидая подачки от того, с чьих рук едят они,
старательно замалчивают они то, без понимания чего никогда не начнёт
человек путь к свету: никакое развитие не может длиться вечно. Выйдя за
пределы Нормы, развитие это неизбежно превратится в мыльный пузырь,
участь которого предрешена.
     Привык человек отбирать у природы всё, что посчитает своим.
Расплодились бетонные монстры, и всё большего требуют они. День и ночь
открывают рабы заслонки топок их, чтобы больше отнятого у Природы
закинуть в них. Где вчера добывал человек немногое – гигантскую добычу
ведёт сегодня он. Но не беспредельны запасы природные, и когда вдруг
нежданно иссякает богатство там, где ещё вчера было вдоволь его, гаснут
печи бетонных монстров, и тысячи рабов остаются не у дел. И вновь громко
кричат глашатаи, называя происходящее кризисом и находя множество
объяснений причины его. Множество, кроме одного, единственно верного, но
которое призваны всеми силами замолчать они, скрыть ото всех. Ведь если
поймут рабы причину ту, могут решиться они на то, что единственное
сможет покончить с диктатом владельцев бетонных монстров – сокращение
потомства своего, тот единственно верный шаг, которому этим самым
владельцам, привыкшим к тому, что все остальные всегда зависимы от них,
впервые совершенно нечего будет противопоставить. Потому как ни с чем
тогда останутся многие из них, придётся попрощаться им с жизнью в
роскоши, к которой они так привыкли. А значит – сделают они всё, дабы не
случилось этого… 
     До поры до времени не случилось. Богатства Природы не беспредельны,
и когда иссякнут они совсем, не пожалеет она ни бетонных монстров, ни их
обитателей, ни их хозяев. И навсегда погаснут печи их, и истребят друг
друга за кусок хлеба рабы их, и будут руины их пустыми глазницами окон
взирать на мир, тоскуя о былом величии своём – величии, гордясь которым,
вырыли они сами себе могилу.  

ГОРОДА

     Совершенства достигли они в наше время. Подобно бриллиантам,
переливаются на солнце радужным блеском окна небоскрёбов, извилистыми
змейками разбегаются во все стороны ленты автострад, ровных, словно
водная гладь. Мосты и развязки, проспекты и площади – невольное
восхищение вызывает вид их у того, чей глаз впервые видит картину такую.
Всяко отдать должное нужно создателям их: постарались они на славу,
воистину величественную картину создала кисть строительной и инженерной
мысли их. Картину, завораживающую красотой своей…
     Но обманчива красота та! Обратная сторона есть у любой медали, и 
совсем не блестит она! Ужасна изнанка небоскрёбов и витрин: трущобы,
нищета миллионов на фоне роскоши единиц, голод, болезни и рабский труд
за гроши… Грязный воздух и грязная пища стали повседневными спутниками
городского жителя, и незримо, медленно, но верно и неотвратимо убивают
они его, жизнь сокращая и больных плодя. Каждодневные стрессы, дорожные
пробки, каторжный труд на благо корпораций, мракобесие жиреющих хозяев
которых пределов не знает – вот удел сегодняшнего городского обитателя,
и уже как должное принимает он это, не зная жизни другой. Вросли в землю
фундаменты, плодородие её убив – и отвык городской житель от земледелия,
отвык от вида колосящейся пшеницы, чистого озера и леса, уходящего
далеко за горизонт. В неволе взращён он, в неволе стекла и бетона:
никакой свободы себе уже не ищут потухшие глаза его, глаза старика, с
существованием вместо жизни давно смирившегося. В погоне за призрачными
благами, которые в итоге отнимут больше, чем дадут, за мифическим
успехом, за удачей, ценность которой изначально сомнительна, не заметил
он, как потерял цель в жизни – и вот уже просто привычно плывёт
каждодневно по сложившемуся течению её, плывёт неизвестно куда. Чистый
воздух стал для него чуть ли не экзотикой – за город уехать придётся
ему, чтобы сделать хоть один глоток его, а каменные джунгли –
единственным, на чём отдыхает глаз его: никогда не променяет он города
своего на те места, где нет небоскрёбов и автострад. Смог и асфальт,
через который не пробиться живому ростку, стали каждодневными спутниками
его – но они ещё не самое худшее, что ожидает его. Первозданность
природную на каменные джунгли променяв, запустил он часовой механизм
исполнения приговора своего. Того приговора, что вынесла ему Природа,
когда презрел он непреложность Нормы её. Того приговора, что сам себе
подписал он безумием своим и амбициями своими, безудержную цивилизацию,
тиранию городов на свет породившими.  
     Как появились города? Изначально ради ремёсел, в промышленное
производство переросших со временем, создавались они. Но шло время – и
совершенствовалось производство, увеличивало оно мощь свою, всё более
современные машины на вооружение беря – и вот уже один город способен
производить столько, сколько раньше производило десять. А потому… Потому
лишними неизбежно становятся девять остальных, надобность в них отпадает
– и будут постепенно приходить в упадок они. И незавидна участь жителей
их: привыкли они к росту, к развитию, к успешности дела своего, привыкли
пристроенными и востребованными видеть себя и в завтрашний день с
уверенностью смотреть. Но тает одеяло востребованности той, и всё
труднее становится на себя тянуть его – и придёт день, когда для многих
исчезнет оно совсем…
     И сократит нищета потомства, и оборвутся роды и династии, и тихо
станет там, где ещё вчера кипела жизнь, и опустеют целые кварталы, и
будут развалины вчерашних жилищ, словно могильные кресты,  бессмысленно
на мир взирать, как памятники изначальной обречённости своей. Создал
человек машину, чтобы труд свой облегчить, и города выстроил, дабы
прислуживал житель их машине, но пришло время – и сжила машина его и
города его со света, ненужными сделав. И горевать будет вчерашний
обитатель городов тех: закончилась красивая сказка, в которой он жил
вчера, исчерпало себя общество потребления, как исчерпывает себя всякое,
что ничего взамен не даёт. Но возрадуется мудрый: ушли в прошлое
вышедшие из Нормы разрушители Природы живой, ненасытные потребители
богатств её, добыча коих ускоряла разрушение её многократно. Ведь
настоящая цивилизация – это не компьютеры и небоскрёбы, это натуральная
пища, чистая вода и свежий воздух: всё то, без чего обречён человек на
вымирание. Главная истинная цель цивилизации – по максимуму заменить
ручной труд машинным, но, создав её, не заметил человек, как в полную
зависимость к ней попал, рабом её стал – как относились к рабам в том же
самом Древнем Риме?.. А потому вся история городов, как и история всего
человечества – не более чем история явного или тайного, но неизбежного и
справедливого превосходства в Норме живущих над всеми остальными и
неумолимой обречённости этих самых остальных.

КРИЗИСЫ

     Экономика – основа существования рода человеческого. Ею человек
живёт всегда, когда не воюет, ею заняты мысли его двадцать четыре часа в
сутки. Торговля и производство – вот смысл существования его, и засыпает
и просыпается он с одной мыслью: как удешевить то, что покупает он, и
удорожать то, что продаёт? Короткое и звучное слово «бизнес» захватило
умы и сердца, стало культурой и религией века двадцатого, и вот уже
«создатель» не воспринимается как таковой, если не есть он
«предприниматель» и «бизнесмен». В как можно большем создании, развитии
и расширении дела своего видит он путь свой, но… похоже, сильно
перестарался он на пути этом.
     Огромный путь прошла экономика. На смену кустарным мастерским
древности пришли цеха и мануфактуры Средневековья, со временем выросшие
в современные заводы и фабрики. Предпринимательство выступило двигателем
её, поставив себе одну задачу: продавать! Как можно больше хотел
продавать предприниматель, и как можно больше покупателей хотел для себя
найти он. Ослеплённое манией развития, человечество разрасталось.
Миллионы жителей планеты Земля сменились миллиардами. И вот уже
транснациональные монстры накрывают и опутывают своими щупальцами весь
мир. И десятки тысяч сотрудников их – продавцы одного и потребители
другого, каждый день поддерживающие и оправдывающие существование друг
друга. И вроде бы доволен всем предприниматель – сегодня много клиентов
у него, но…
     Слово «кризис» стало самым страшным словом в лексиконе его. Засыпая
и просыпаясь, добираясь на работу свою рано утром и возвращаясь с неё
поздно вечером, ведя переговоры с одними и отдавая распоряжения другим,
постоянно молится он незримому богу своему, чтобы не наслал тот на него
проклятие, именуемое этим словом. Ведь тогда пойдут на убыль доходы его,
с помощью коих всегда разрешал он любые затруднения. Не сможет он больше
сорить деньгами направо и налево, как делал легко ещё вчера, отвернутся
от него мнимые друзья его, других мужчин предпочтут «практичные» подруги
его, за ними же, не раздумывая, последует и расчётливая супруга его. Всё
рухнет вдруг в один момент, и из победителя и хозяина жизни превратится
он в неудачника, вынужденного вновь искать себе чёрное занятие,
достойное простолюдина, дабы хоть как-то прокормиться. И с изумлением
вопрошает он себя: «Что произошло? Как такое могло случиться? Почему я,
ещё вчера такой крутой, уважаемый, респектабельный, сегодня стал никому
не нужен? Почему отвернулись от меня? Что я делал не так? Ведь я же не
грабил, не воровал: добровольно отдавали мне люди деньги свои – значит,
нужно им было то, что покупали у меня они! Так что изменилось?!»
     Не понимает он или не хочет понять одного: сказка, в которую
поверил он, в которой так понравилось жить ему и которую так жестоко
отнял  у него злодей по имени Кризис – иллюзия, рассеется рано или
поздно она неизбежно, как дым. Возненавидел он кризис и записал себя в
невинные жертвы его,  но кризис – не зло, это вышедший из Нормы стал
злом: ведь, обречённый на борьбу за выживание, готов он на всё, на любую
подлость, жестокость и предательство, готов создавать великое множество
колоссов на глиняных ногах и даже грабить и убивать кого угодно,
прикрываясь циничной пословицей: «Цель оправдывает средства». А потому
не разрушителен кризис сам по себе: наоборот, благотворное несёт он с
собой, ведь он – не более чем то же своеобразное возвращение в Норму,
безжалостная ликвидация всего лишнего, того, что лишь временно могло
существовать в угоду призрачной нужности своей, а значит – несло больший
вред, потому что воспринималось как постоянное, то, на что можно
рассчитывать, оперевшись на что, можно было бы уверенно в будущее
смотреть, не опасаясь особо сюрпризов дня грядущего. Кризис – проверка
на прочность всего, что человек в угоду корысти своей посчитал нужным
создать, что объявил стоящим, грандиозным и монументальным, но что
нередко лопалось нежданно для всех, как мыльный пузырь, сразу же, как
только сгущались тучи над ним и сменялось ненастьем ясное безоблачное
небо. И в этом и заключается вся нужность кризиса: подчистую уничтожает
он всё, что вышло из Нормы, ведь если поощрять такое – разрастётся оно,
как бурьян на плодородном поле, и в итоге истощит всю плодородность его.
Потому, как правило, и не всем суждено пережить его… Не бывает, как
лживо утверждает сегодняшняя экономическая теория,  периодов роста и
периодов упадка, подъёмов и спадов и подобного тому – есть периоды
создания лишнего и периоды ликвидации лишнего. Ведь никогда, что бы ни
случилось, не рухнет то, что действительно нужно и стояще, что реально
есть удовлетворение стабильного спроса, без чего не обойтись
человечеству в жизни своей. Одержимый бизнесом своим, на поверку гнилой
конторой оказывающимся, бесспорностью приоритета призрачного развития и
процветания его, которую сам же себе и внушил, не захотел человек
признать одного: если вышел он из Нормы, как и покупатели его – обречено
предприятие его. И рано или поздно споёт палач по имени Кризис по нему
отходную…
     И нужно ли далеко ходить за примерами? Вот целый рой мелких частных
фирм – как галки, бросаются они всюду, где светит хоть какой-то барыш, и
грызутся друг с другом за крохи его, и ярмо каторжного труда приготовили
хозяева их простым работягам. Появляются они, если вдруг возникает
надобность в них, и исчезают вместе с этой надобностью, и вновь
появляются – и нет ни у кого, занятого в них, твёрдой уверенности, что
завтра не окажется его компания не у дел, а сам он не будет выброшен на
улицу. Потому нет никакой уверенности у сотрудников их в завтрашнем дне
– и о такой жизни мечтали они? А вот стоит завод, мощное
предприятие-производитель: нужные всем изделия производит он, будь то
хоть гвозди или стулья. Чего бояться ему, какой кризис подкосит его? Не
выходил из пределов Нормы он, он нужен – и несгибаемо превосходство его
одного над десятками «Рогов и копыт», проходимцами создаваемых.
     Потому никаких кризисов не стоит бояться живущему в Норме – всегда
соберёт свой урожай он и прокормит себя и свою семью: производит он лишь
то, что действительно нужно, не меньше, но и не больше. Норма даёт ему
все возможности для этого, и никакие кризисы ему не страшны, так как
продажа излишков урожая или производства и прибыль – не более чем
надстройка в хозяйстве его, и не боится он потерять покупателей своих,
ведь и без них проживёт он. Изначально достойно существовал человек там,
где была у него возможность заниматься сельским хозяйством, возделывать
землю. Города, промышленные производства, корпорации – опять же не более
чем надстройка над скотоводством и земледелием, надстройка, зависимая от
благополучия их всецело. Торговец боится за свой бизнес, но разве кто-то
заставлял его бросать хозяйство своё и идти на рынок, где ничего не
обещано ему? Существование, построенное исключительно на сбыте излишков,
не подкреплённое собственным натуральным хозяйством, подобно глиняному
колоссу – ведь завтра этих излишков может и не быть… Каждое
перенаселённое государство, не желая довольствоваться имеющимся,
стремится заполучить лучших производителей, выгодные контракты, большие
инвестиции. Мировая экономическая действительность давно уже
превратилась в постоянное перетягивание одеяла на себя. И когда это
«одеяло» достаётся другому – каков будет финал сей безумной лотереи?  
     Как тут ещё раз не вспомнить про поле и земледельцев на нём!
Работая в одиночку на большом поле, обрабатывает один земледелец лишь
часть его – ту часть, что необходима ему для собственного выживания и
продажи излишков урожая, если найдёт покупателей. Остальная часть поля
не используется. И вдруг случилось, что поразили соседних земледельцев
неурожай и засуха, и не получили обычные покупатели товара их желаемого.
Но ведь они хотят получить его и готовы заплатить достойную цену. И
тогда ещё один земледелец, появившийся на поле первого, обрабатывая
неиспользованную часть поля, может неплохо заработать и даже
обогатиться. Но неурожай и засуха у соседей будут не вечно, и рано или
поздно всё вернётся на круги своя. Их покупатели вновь возвратятся к ним
– они их привычные продавцы, у них они покупают много лет. И будет в
одночасье оставшийся не у дел второй земледелец, уже привыкший к
прибыльности дела своего, горевать о доставшейся ему плохой доле, не
желая признавать, что иначе и быть не могло – его дело изначально было
обречено в конечном итоге на провал, успех мог быть лишь временным…
     Вновь борются Добро и Зло за души людские, и каждое нашёптывает
своё, стремясь перетянуть человека на свою сторону. «Создай больше – и
обогатишься!» – шепчет Зло. «Лучше меньше, да лучше!» – шепчет Добро. И
я на его стороне.

ПРАВИТЕЛИ

     Они существуют давно. Даже живущий в Норме нуждается в них – ведь
не со всем способен он справиться в одиночку. Норма не всегда держится
на торжестве индивидуализма – были, есть и будут дороги, которые лишь
совместно осилят идущие. Но путь группы без вожака – это путь в никуда,
путь стада, которое на пути своём в конечном итоге не найдёт себе
ничего, кроме ножа мясника. И группа выбирает его – лучшего, способного
повести их к свету, и идёт за ним, потому что без него она не достигнет
намеченной цели, но и он без них не осилит тяжёлого пути. Лидер требует
подчинения – иначе он перестанет быть лидером. И группа подчиняется его
диктату – но только пока не кончилась дорога.
     Живущий в Норме не боится диктата их – он независим и не позволит
превратить себя в раба. И правители, чьи государства в Норме – не более
чем очаги совместно создаваемой цивилизации, мудры по отношению к таким,
ведь они – основа процветания их, незыблемости власти.  И вся жёсткость
правления их – не самодурство, а тот цемент, что укрепляет стены замка
их. Каменные стены, что в тысячу крат прочнее, чем стены первобытных
хижин из соломы, дабы спокоен был живущий в Норме за себя и семью свою,
защищённей чувствовал себя он – если, конечно, появится нужда в таком.
Однако появились те, кому уже нет места в Норме – и они воспользовались
этим. 
     Вышедшие из Нормы вынуждены бороться за выживание. Для сохранения
жалкой, никчемной жизни своей на всё готовы они, и участь презренной
собаки, обглоданной кости с хозяйского стола ожидающей, дабы наброситься
на неё с рычанием и жадностью на потеху хозяину и гостям его, уже не
считают позорной – удивительным образом научились они оправдывать всё,
что постыдным посчитал бы для себя любой в Норме живущий. Правитель
зовёт их к себе в рабство, рабство законов и воли его, обещая некоторые
блага в обмен на их зависимость от него. И вот уже готовы слабые души на
все унижения. 
     Попав в зависимость, вынужден такой беспрекословно исполнять волю
господина своего. Властитель говорит ему: «Ты видишь богатство? Я
достоин его, а значит – имею право. Я выше, сильнее, умнее тебя, а
значит – мне решать, чьё оно будет. Не спорь со мной – иди и принеси мне
его!» «Но мне придётся отнять его у других, – неуверенно возражает
человек. – Отнять у тех, кто, возможно, мне дорог, отнять у земли, у
детей…» «Да, отнять, и что в этом нового?! – грозно вопрошает
властитель. – Разве не так, отнимая и разрушая, живёшь ты сотни лет? Или
не хочешь ты получить награду? Награде в этот раз предпочтёшь ты
голодную смерть?!» И, в очередной раз уподобляясь бросающейся за куском
хлеба бродячей собаке, берёт человек в руки меч…
     Свершив своё чёрное дело, удаляется он на отдых. Рассматривает он
меч свой, которым ещё вчера рубил и убивал, и тяжкие мысли начинают
одолевать его. Почему всё так? Почему вынужден исполнять он волю
повелителя своего, почему не может воспротивиться он? Но что будет, если
он воспротивится? Правитель велит казнить его, а на его место найдут
другого – такое же ничтожество, как и он сам, в угоду хозяину своему
ставшего таким же безжалостным убийцей. И всё повторится сначала. И
невдомёк рабу, что бессилен что-либо изменить он: вышел он из Нормы, и
подписан уже приговор ему. Он обречён, и потомков его ждёт то же самое –
правителю нужны мясники для исполнения воли его, а свободных мест в
Норме уже давным-давно не осталось…
     Создав государства – норы свои, настороженно, ощетинившись дулами
орудий, смотрят они на весь остальной мир, дулами орудий в ответ
ощетинившийся. Рубежи владений своих очертили они – и защиту их почётным
делом объявили, почётным для подданных своих. «Защита и оборона владений
наших от врагов лютых – вот первейшее дело!» – заявляют они, сами же в
любую минуту готовые на соседа своего войной пойти, как только решат,
что есть шанс войну эту выиграть. И уродливость созданий этих ещё в
позапрошлом столетии заклеймил позором великий Ницше: «…каждый народ
говорит на своём языке о добре и зле – этого языка не понимает сосед.
Свой язык обрёл он себе в обычаях и правах. Но государство лжёт на всех
языках о добре и зле: и что оно говорит, оно лжёт – и что есть у него,
оно украло… Рождается слишком много людей: для лишних изобретено
государство! Смотрите, как оно их привлекает к себе, это многое
множество! Как оно их душит, жуёт и пережёвывает! «На земле нет ничего
больше меня: я упорядочивающий перст Божий» – так рычит чудовище. И не
только близорукие… опускаются на колени…»(Ницше Ф., «Так говорил
Заратустра», пер с нем. Ю.М.Антоновского. – М.: Академический Проект,
2007. – с.56.) «Для нас важен каждый!» – так лицемерно заявляют они
сегодня – до сих пор не оскудевает Земля лишними, для которых и
приготовлены эти лживые речи. Зачем сегодняшние государства,
лермонтовской «немытой России» подобные, зачем законы, зачем границы,
зачем заборы и каменные стены, зачем пушки и армии тому, кто в Норме
живёт? Кто, не вышедший из Нормы, захочет пойти войной на него? От кого
защищаться ему? Разве станет кто-то разумный желать большего, когда у
него и так всё есть?

ЛЮДИШКИ

     Что представляет из себя живущий в Норме? Он работник, он
созидающий, строитель и производитель, создающий то, что нужно ему и
сородичам его. Он пристроен, востребован (и, как следствие – обеспечен),
уважаем и ценим, правила, по которым живёт он, более созданы им самим,
нежели кем-то другим или обстоятельствами навязаны. Подчиняется он
законам правителя своего, но законы эти в основном созвучны общепринятым
нормам морали, кои и без них всегда принимались человечеством, как
непреложные правила достойной жизни. И меч его – не более чем орудие
защиты, уже много лет лежащий без дела, и потомство его немногочисленно,
но сильно, и богатырское здоровье и врождённое трудолюбие – вот главные
черты его, из поколения в поколение с молоком матери передающиеся. И
осознание неподдельного счастья, радости действительно полноценной жизни
– как два крыла, что несёт живущего в Норме и потомков его через всю
жизнь их. 
     Вот то, чего никогда не будет у вышедшего из Нормы. Обделённость
сопутствует таким на протяжении всёй жизни их и, не понимая причину её,
наполняются сердца их завистью и злобой ко всем, в Норме живущим – ведь
больше имеют те от жизни. Прячут тщательно от народа правители истинную
причину обделённости той, и живёт в недалёких умах ненависть к в Норме
живущим, не знающая причины своей и из поколения в поколение
передаваемая. Так создаётся масса – масса серых, безликих людишек, не
светит которым добиться чего бы то ни было в этой жизни, отвращение
испытывающих ко всем, кто ярок, талантлив, кто отличается от них, и
культ отвращения этого – пожизненный удел их. «Инициатива наказуема…
Выше головы не прыгнешь… Знай сверчок свой шесток…», – так оправдывают
такие серость свою, своё пожизненное на дне пребывание. И цветёт буйным
цветом отвращение это в умах и сердцах их – важно правителям, чтобы
никто в массах никогда не понял истинной причины всех несчастий их и не
поведал миру о них. Ведь пока жив будет в умах и сердцах массы образ
живущего в Норме как того, кто незаслуженно больше в жизни имеет – не
«свой» он массе, не такой, как она, а значит – против неё он, не дойдёт
масса умом своим до истинных причин всех несчастий своих и дальше будет
пребывать в рабстве у сильных мира сего. Потому каждого, кто попробует
раскрыть миру глаза на причины эти, предадут анафеме они и лишат права
на достойную жизнь в их обществе, «приличном» именуемым, но не своими
руками: опять же ловко выдадут такого за безумного, за ущербного, того,
кто речами своими более мешает, нежели пользу приносит. Отличается он от
толпы, белой вороной среди остальных серых выглядит, не «свой» он толпе,
а потому – бей и гони его, толпа! И радостно потирают руки расправу
свершившие, празднуя победу свою над отщепенцем, коему тайно завидовали
и потому ненавидели его ещё больше, не понимая, что на самом деле
никакая не победа это: никого дикость и серость победить не способны, и
изгнание одиночки – это его победа над толпой, опасным его признавшей.
Тот, кто отличается от других, ищет своё место под солнцем и, независимо
от того, найдёт он его или нет – он уже победитель: не примкнул он к
толпе, не стал бессловесной частью её, не поддержал её в её «славных
делах», бурей в стакане воды, по сути своей, являющихся, но, тем не
менее, в кабаках и пивных затем с азартом и восторгом неандертальцами
обсуждаемых, и в этом истинная ценность его. Нет ему места среди 
людишек, недалеко умом своим от обезьян ушедших, поэтому достойное
изгнание всё же лучше, чем позорное существование в стаде их, потребует
которое непременного уподобления дикости и свинству их. Но тайно
радуются правители их – вот они уж точно одержали верх над массой, не
изменившей своё отношение к жизни и к миру, а потому – незачем им
беспокоиться о будущем своём: ещё очень-очень надолго хватит им этой
самой массы, живого материала расходного для утоления амбиций своих…
     «…Низший вид разучился быть скромным и раздувает свои потребности
до размеров космических и метафизических ценностей. Этим вся жизнь
вульгаризируется: поскольку властвует именно масса, она тиранизирует
исключения, так что эти последние теряют веру в себя и становятся
нигилистами…» (Ницше Ф., «Воля к власти». – СПб, Изд. группа «Азбука
классика», 2010. – с. 40.) Кто способен осудить индивидуалиста, на смех
поднять его за вольнодумные мысли его? Человек толпы, массы. Но кто есть
этот самый человек толпы, чтобы навешивать ярлыки? Чего он добился в
жизни, что создал, чтобы делить других на достойных и ущербных, чтобы
кого-то во второсортные записывать? На фоне яркого индивидуалиста
бездари будут выглядеть ещё ущербнее – потому не приемлет толпа
индивидуальности. Но толпа не способна сама идти вперёд – лидера,
поводыря будет искать она. И лидер найдётся, но не на равных он будет
существовать с толпой – не ровня он им, с презрением на простых бездарей
будет смотреть он, потому как намного умнее он их и всегда может
позволить себе больше, чем они. И опасен индивидуалист для него:
вольнодумец он, непокорностью своей способный и других заразить, а
потому избавиться от такого не мешало бы. Более того: где есть король –
там есть и придворные, о троне мечтающие или хотя бы о каком-то
возвышении над выгребными ямами своими, в коих сидят и хвалят их, как
кулик родное болото своё, и для них вольнодумец тоже опасен – ну как
тоже возжелает на то место посягнуть, которое они уже для себя
присмотрели? 
     Так проходят века, поколения поколениями сменяются, и не замечают
людишки – высокопоставленные и не очень – как тихо, постепенно,
исподволь, исполняется суровый приговор Природы, не избегнуть которого
никому из них. Как мало-помалу, незаметно уходит жизнь из городов их.
Уходит творчество и создание, серости и однообразию место уступая.
Уходят художники и предприниматели – зачем им города, где не ценят их? И
утекают капиталы, и женщины не ищут себе больше женихов здесь, и
прерывается один род за другим. На задворки истинной, полноценной жизни
становятся выкинуты поселения людишек – резервации постепенно всё больше
начинают напоминать они. И превращаются в отстойники города, толпу своей
иконой избравшие, и спиваются жители их, и постепенно и незримо затухает
жизнь в них, и пустеют кварталы их, и в руины превращаются проспекты их
– неумолимы палачи Природы, Норму её хранящие, и неизбежно исчезнут с
лица Земли города, лишними ставшие…
     И вновь борются в душе человека Добро и Зло, и каждое свою
достойность оправдывает. «Приспособься к толпе!» – шепчет Зло. «Беги от
толпы!» – шепчет Добро. И я на его стороне.         

ЗАКОНЫ

     Государства породили их. Возжелал правитель закрепить власть свою, 
и все без исключения подданные должны подчиниться воле его – наказание
ждёт несогласных. Так появились законы, волю властителя призванные
выразить. Ту волю, с которой однажды занявший трон сделает всё, чтобы не
лишиться его, ведь сильный мира сего хочет быть единственно сильным –
конкурентов не потерпит он. Не преступников – соперников истинно
призваны изничтожить законы его.
     «Убийство – преступно! – заявляют они. – Но не смей карать за него
– лишь мы имеем на это право, волей государя закреплённое! Правосудие –
единственный арбитр во всём, безраздельно решающий, кто виновен, а кто
нет – не противоречь воле его, иначе сам попадёшь под его каток! И если
кого-то оправдываем мы, кто злодеем кажется тебе, не перечь нам – иначе
завтра и тебя можем объявить мы преступником». Но правосудие – не Бог и
не высшая сила: такие же люди отправляют его. Что, если злодеяние
совершил тот, кто сам не из простых смертных – как много знает история
способов избежать тогда заслуженного наказания! Разве мало судей, коим
звон монет нравится гораздо больше, чем доводы справедливости и буква
закона? Разве мало адвокатов, готовых за деньги оправдать кого угодно?
Те деньги, которыми обычно не балует жизнь тех самых простых смертных.
Нет, не справедливость защищают законы – клан власть имущих и к ним
приближённых на самом деле оберегают они. И, почувствовав
безнаказанность свою, распоясываются все эти имущие и приближённые
подчас всё больше и больше. И уже не остановить их никому, кроме того,
кто осмелится бросить вызов власти их и не побоится самому на конфликт с
законом пойти, не боясь навлечь на себя гнев – нет, не власти, а
ничтожеств, ею обладающих. Ведь если закон уже не защищает его – что
толку с такого закона? Не колеблясь, в свои руки правосудие возьмёт он,
и будет имя ему  – Справедливость. И, глянув в глаза его, грозным огнём
горящие, впервые испытает наделённый властью червяк, самоуверенности
которого ещё вчера не было предела, до сих пор незнакомое ему чувство –
страх.
     «Воровство – преступно! – вновь возвещают законы. И тут же
уточняют:  – Не пойман – не вор». Как опять же много знает история
способов воровать, не будучи ни разу пойманным! Более того – воровать в
рамках закона! «Закон несовершенен…», – оправдывают парадокс сей
законодатели. Но в чём главная задача любого из них, если не в
постоянном совершенствовании того, что зовётся законом? И если закон не
совершенен – может быть, творец его и не стремится к совершенству его? И
зачем тогда нужен закон, сравнимый с ковшом, дырявым ситом на поверку
оказывающимся? 
     «Вы защищены законом, – не устают заявлять служители Фемиды, – и
если вы правы – любой суд примет вашу сторону, если представите
доказательства, – и тут же уточняют, – законные доказательства.» А что
есть законные доказательства? Кучей чиновников одобренные? А если
доказательства нужны против одного из таких – даст он согласие на то,
что отправит за решётку его? Или против того, с кем ведёт тёмные дела он
– позволит он отлучить от общего дела сообщника своего, того, кто так
помогает ему в корыстном промысле его? Доказательство – оно и есть
доказательство, независимо от того, каким путём получено было оно. И
сколько ни объявляй его незаконным – ой, и затрясутся поджилки у того,
против кого свидетельствовать будет оно! «Сбор незаконных доказательств
противоправен! – вновь кричат поборники Закона. – Вторгнется собирающий
в частную жизнь других – а они имеют право на неприкосновенность её, в
коммерческую тайну частной фирмы – а она не заинтересована разглашать
её! Таким образом вред нанесут такие доказательства – суд не примет их.»
Но если кто-то чист перед Законом – разве стоит бояться ему сбора
доказательств против того, кто повинен в злодействе?
     Законы издают правители, и не в интересах народа – в своих
интересах издают они их. Но нечего бояться тому, кто в Норме существует
– даже в самом деспотичном государстве он нужен монарху своему, и
никогда острый меч Фемиды не опустится на голову его, потому что как
правитель ценит его, так и ему незачем на конфликт с волей его идти.
Пристроен и востребован он, и жизнью спокойной своей вполне доволен, а
потому не видит в преступлении никакого смысла. Лишь тот, кто вышел из
Нормы, на злодеяние готов – он лишний, и нечего терять ему. «Пан или
пропал!» – вот девиз его, и с ним идёт по жизни он, надеясь чего-то
добиться, но… сказочно повезёт ему, как везёт единицам, если станет он
когда-нибудь этим самым пресловутым «паном».

ЦЕПНЫЕ ПСЫ

     «Мы защитим вас! – пафосно заявляют они. – Правопорядок – цель
наша! Закон – инструкция наша, с духом и буквой его засыпаем мы и
просыпаемся! Ваше спокойствие и безопасность – вот что призваны мы
охранять! Отступит беда там, где мы!» И только смех вызывают в народе, и
раздаётся этот смех ещё до того, как успевает затихнуть эхо голосов их.
     Давно забыли они о тех, кого охранять обязаны. Стяжательство стало
Богом их, и – странное дело! – даже находят оправдания они этой
бесстыдной «практичности» своей. «Могу поймать я вора, могу отправить за
решётку его, – рассуждает такой, – но что даст мне это? Простой смертный
сумеет по царски отблагодарить меня за то, что покарал я злодея, вред
ему причинившего? Совсем не похожи его жалкие гроши на то, что достойным
вознаграждением привык считать я! Я восстановлю справедливость – но что
получу я за это, кроме нищенского жалования своего? А вот вора не
назовёшь бедным – иные из них немало украсть успевают. Не буду я его
карать сурово – глядишь, и со мной поделится. А потом снова украдёт – и
снова заставлю поделиться я его. А придётся-таки упечь его – так другие
найдутся, свято место пусто не бывает. Так зачем буду я во имя какой-то
там справедливости убивать курицу, золотые яйца мне приносящую?»
     И в самых радужных снах своих видят они миг прекрасный, как получат
то, чем «поделятся» с ними. И грызутся друг с другом за перепавшее,
звериным оскалом своим в грязных склоках пугая друг друга, и топят и
душат вчерашних соратников своих, с коими награбленное не поделили, и,
каждый день в зеркало глядя, не замечают, что всё менее на псов похожи
они – уже по-волчьи смотрят глаза их, глаза опричников. И, видя всё это,
готов бы был простой люд сам себя защитить, без липовой опеки их
обойдясь – но разве допустят они такое? Если всех злодеев со света сжить
– кто же с ними делиться-то будет?.. «Забудьте об оружии – преступно
иметь его! – кричат они. – Зачем оно вам, когда есть мы? Самосуд
преступен – лишь по решению суда может быть злодеем признан кто бы то ни
было!» И, сдувая пылинки с мундиров своих днём, вечером звенят бокалами
дорогого вина  в тёплых компаниях воров и убийц, стоя на страже
безнаказанности их. Но даже с ними дружбы не способна вести волчья
натура их: всегда готовы цепные псы по заказу одних из них других
уничтожить…
     Не существуют цепные псы сами по себе – правитель вскармливает их и
на цепь сажает, дабы с лаем на вора бросались они. Но много история
знала правителей, которых сильно волновала бы судьба подвластного им
народа? Да полноте – знала ли она таких вообще? Не о народе – о себе
пеклись они веками. И не справедливости ради на воров охоту объявляли –
а дабы не мешали те беззаботно грести под себя им самим. И не
правопорядок защищать – лишь видимость защиты той создавать призваны
цепные псы, и не от злодеев простых смертных уберегать – удерживать в
подчинении их, а если захочет правитель – то и в рабстве полнейшем – вот
истинная их задача. Помощь и защиту не устают обещать они, но не за этим
на цепь посадили их…
     В идеале в царстве Нормы не будет места преступности – отпадут сами
причины, злодеев порождающие. Но тогда и надобность в цепных псах
исчезнет, а значит – сделают они всё, дабы никогда не вернулось
человечество в Норму природную, и злые языки их перенаселённость
прославлять будут, вколачивая ещё один гвоздь в один огромный
«деревянный бушлат» всем обитателям планеты Земля. Но идеал
труднодостижим (да достижим ли он вообще?), и потому надобность в
защитниках, в истинных стражах порядка, в поборниках справедливости,
возможно, сохранится. Тогда кто сможет достойно заменить опозорившихся,
давно лишивших себя доверия цепных псов? В экономике кроется ответ на
вопрос этот. Любой, в Норме существующий – прежде всего производитель, а
все производители стремятся к какому-то более-менее полному объединению:
так всегда лучше, чем изматывающая конкуренция и война каждого в
одиночку против всех. Будущее человечества – это будущее крупных
корпораций, в которых каждый будет либо состоять, либо так или иначе
активно сотрудничать с ними. Службы безопасности этих корпораций,
наделённые функциями детективных агентств – вот во многом достойная
замена лишь о себе заботящимся цепным псам. Корпорация заинтересована в
стабильности бизнеса своего – и не позволит она посягнуть на того, кто
частью её стал.

БЕЗВЕСТНЫЙ ПУТНИК

     …Мы повстречались морозным январским вечером. Стояла лютая стужа,
и, устав после долгой дороги, я решил остановиться и развести костёр,
дабы хоть немного согреться. Уже почти совсем стемнело, холод ночи вовсю
давал о себе знать, и, занятый своим делом, я не заметил, откуда пришёл
он. Случайно подняв глаза, я увидел его, когда он уже подошёл почти
вплотную.
    –  Не помешаю? – просто спросил он.
    – Да нет, ради бога, – ответил я. Одинокий путь, которым шёл я много
дней, порядком наскучил мне, и компания нового собеседника оказалась бы
как нельзя более кстати.
     Я ждал, когда он заговорит, но незнакомец молча грел руки у костра.
Наконец, я внимательнее взглянул на него, и странное чувство вдруг
посетило меня: очередной каприз погоды, похоже, совершенно не трогал
его. Он не был молод, но смотрел на меня весело и задорно, и блеску его
глаз позавидовали бы многие из представителей современной молодёжи.
     Я первый решился нарушить повисшее молчание.
    – Да, погода сегодня не подарок!
    – Погода? А что погода? – в ответ оживился он. – Как говорят
англичане: «Не бывает плохой погоды, бывает плохая одежда». 
    –  Так то англичане! – ответил я. – У них ведь таких проблем нет,
как у нас!
    – Проблем? Да каких проблем? – с неподдельным удивлением в голосе
спросил мой собеседник. – У нас нет проблем, кроме тех, что мы создаём
себе сами. 
     Прозвучавшие слова заставили меня вновь присмотреться к нему. Одет
он был неброско, хотя по всему в подборе вещей его угадывалось, что
хозяин их имеет вкус. Происходил он явно из интеллигентов – тех, рядом с
которыми подвыпивший работяга вряд ли смотрелся бы выигрышно, но –
странное дело – в голосе его я не услышал тех брюзжащих интонаций, по
которым так легко распознаются сегодняшние вечно чем-то недовольные, как
они гордо себя именуют, приверженцы умственного труда.
    – Так о каких проблемах речь? – продолжил меж тем он. – Поведайте
мне, молодой человек – может быть, я чего-то не знаю?
    – О каких проблемах? – уже позабыв про мороз, переспросил я. – Да
хотя бы о том, в чём причина богатства одних и нищеты других? Сидящий во
власти может быть бездарем, но при этом будет купаться в роскоши, а
талант из простых смертных – оказаться невостребованным, никому не
нужным и умереть в нищете?
    – Не забывай об одном, – незаметно перейдя на «ты», ответил он, –
любой ставленник правителя, бездарь он или гений, будет у власти лишь до
тех пор, пока он устраивает систему власти, выстроенную в государстве. И
пока он её устраивает – зачем власти кто-то ещё, кто, возможно, со
временем сможет сбросить своего повелителя с трона с тем, чтобы занять
этот трон самому? А что касается талантов – человеку мало быть
талантливым, нужно ещё найти своим способностям достойное применение,
без чего самый великий талант в мире не стоит ломаного гроша. 
    – Жизнь несправедлива? – насмешливо спросил я.
    – Напротив! – возразил он. – Жизнь в высшей степени справедлива!
Всех и каждого она расставляет по своим местам, просто не каждому в ней
находится достойное место. Естественно, те, кто обделён, недовольны
долей, доставшейся им, и требуют какой-то призрачной справедливости.
Какой справедливости? Разве мыслимо всех сделать богатыми и счастливыми?
Иисус Христос, как гласит легенда, пятью хлебами накормил всех голодных
– я до сих пор горю желанием раскрыть секрет, как ему удалось это
сделать! Но даже если завтра вдруг случится чудо и что-то подобное
произойдёт – что, если послезавтра этих «всех» станет вдесятеро больше –
где на них ты найдёшь богатства и счастья?
    – Есть человек – есть проблема, нет человека – нет проблемы? – вновь
не без сарказма спросил я.
    – В какой-то степени – да, – впервые он чуть заметно вздохнул и
выдержал небольшую паузу. – Нас стало слишком много, и многие неизбежно
лишними стали, человеческая жизнь по крайности обесценилась. Ты будешь
ценить то, чего у тебя много и достаётся тебе это легко? Видишь,
например, этот коробок спичек? Спичек этих полно, и стоят они гроши –
станешь ты бережно относиться к ним? Зажёг – и выбросил. Вот и с собой
мы сейчас всё чаще позволяем поступать также. Таковы, говоря языком
экономической науки, законы рынка, законы спроса и предложения – но
почему, принимая непреложность их в отношении товаров и услуг, человек
не хочет признать справедливость их и в отношении себя? И каковы
результаты глупого его упорства такого? Как относятся к нам сегодня
сильные мира сего? «Не нравится такая жизнь – не живите, никто ведь не
заставляет», – чуть ли не открыто готовы заявить нам представители их.
Будь нас меньше – они бы много раз подумали, прежде чем «выдавать» нам
такое, ведь тогда мы были бы более ценны, а к ценному не станешь
относиться пренебрежительно. «Лучше меньше, да лучше», – не на пустом
месте родилась пословица та. 
    – Что же теперь? – спросил я. – Не создавать семей, не продолжать
род свой?
    – Да почему, напротив! – возразил он. – Очень даже продолжать –
повальное увлечение мальтузианством ни к чему хорошему не приведёт. Но
пусть каждый задумается, какое потомство ему следует после себя
оставить: будет ли оно занимать достойные позиции в обществе людей или
будет обречено на вечную борьбу за выживание, которая в итоге всё равно
может закончиться ничем? Ты, я думаю, заметил, что некоторые народы
прямо-таки плодятся, как саранча – правительства их уже меры вынуждены
принимать, дабы ограничивать рождаемость, – и в итоге выживать вынуждены
подобно этой самой саранче, объявив тотальную войну всему остальному
миру, да и друг другу, наверное, тоже. Чудес не бывает – везде, где есть
сегодняшняя элита общества человеческого, она уже давно сформировалась и
живёт по клановому принципу, большинство так называемых «уважаемых»
граждан просто-напросто унаследовали своё положение в обществе от
родителей, человеку со стороны вряд ли светит когда-нибудь занять такое
место. Но жажда заполучить что-то подобное и демагогия обманщиков и тех,
кому они сумели запудрить мозги («Каждый может добиться успеха, надо
лишь немного постараться!» – заявляют они; добьёшься ли ты чего-то – ещё
неизвестно, плодами твоего каторжного труда элементарно могут
воспользоваться другие, а вот что сил угробишь немеренно, дабы чей-то
чужой карман пополнить  – это точно!), подстёгивают их – и человек всю
жизнь лезет из шкуры наружу и в итоге зачастую всё равно не получает
ничего. И если вероятность такого исхода будет велика – не лучше ли
сократить это потомство, дабы количество таких людей во всём мире из
поколения в поколение неуклонно уменьшалось? Тогда и неудачников будет
меньше, и достойным спокойнее – на их место со временем будет всё меньше
желающих.
     Он помолчал, а затем продолжил: 
     – И это – лишь одно из зол. Второе, не меньшее, чем первое –
цивилизация, объявленная благом, но уже не одно десятилетие, как ставшая
проблемой. Человек всё время хочет сделать свою жизнь лучше, комфортнее,
удобнее, но, стремясь к этому, наживает ещё больше проблем. Создавая
одно, он явно или незримо разрушает другое и тем самым сам себе яму
роет. Цивилизация даёт определённые блага? В какой-то мере – да, но у
каждой медали есть своя оборотная сторона. Человек придумал машины – и
понадобилось ему топливо для них, и научился он добывать его из земли,
но грязно оно и превращает в грязь всё вокруг и там, где добывается оно,
и там, где используют его. Однако людям нужно оно, они готовы его
покупать, а значит – будут те, кто наживётся на его добыче. Привыкнув
обогащаться на ней, сделают они всё, чтобы текло оно рекой, пока не
вынут из земли всё подчистую, и не позволят никому остановить себя.
Своим богатством привлекут они на свою сторону правителей, и целые армии
будут готовы ринуться в бой, защищая роскошь, в которой привыкли жить
они. Они считают себя гениями бизнеса, но на самом деле они не просто
неразумны – они безумны, ведь они разрушают планету, на которой мы все
живём, рубят сук, на котором сидят и они сами. Самый умный человек
способен до самой последней минуты надеяться, что что-то нехорошее
произойдёт не с ним и не сейчас – и остальных заразить роковой
беспечностью этой. И, слушая таких, мы покорно разрешаем рубить им этот
самый сук, более того – мы невольно поддерживаем их, покупая у них то,
добывая что, медленно, но верно разрушают они наш общий дом. Когда из
недр вынимаешь что-то, образуется пустота – ты не представляешь, сколько
уже их сейчас под нами. Пустота, сам знаешь, желает быть чем-то
заполненной – и начинаются подвижки в земной коре, и катастрофами
аукается всё это на поверхности планеты нашей – не заметил, как
подозрительно много их стало в последнее время, не задался вопросом, в
чём причина такого буйства природного? Аномалиями называют всё это
сейчас, но ведь на самом-то деле нет в этом ничего аномального – всё
вполне закономерно, иначе и быть не могло. И ведь не только под землёй –
и на поверхности многое уродует человек ради прибылей своих сиюминутных.
Человек вырвался из единения с Природой – и злая сила безумного
человеческого гения, называемая «наукой», породила невиданную массу тех
веществ, которые силы Природы уже не в состоянии переработать, и это всё
накапливается в виде огромной массы отходов. Горы мусора, занимая всё
большие площади, всё меньше оставляют нам пространства для жизни:
видишь, уже даже не Природа – сами мы, собственноручно порождаем то, что
в конечном итоге нас уничтожит. Повсеместно слышен крик о «проблеме
мусора»: да не мусор – это мы стали проблемой! Нанятые учёные, которых
купили для того, чтобы пускать нам пыль в глаза, дабы не мешали и дальше
обогащаться, разрушая и засоряя при этом планету, находят массу ложных
причин происходящего (по крайности забавно смотреть на них, когда они,
преисполненные серьёзности, с умным видом несут весь этот околонаучный
бред), массу вместо одной, единственно верной – воздействие человека. И
если всё так и пойдёт, как идёт сейчас, по принципу: «Дальше – больше» –
представь себе хоть приблизительно, что нас ждёт! Природа, как породила
нас, так и уничтожить способна – только недалёкий усомнится в могуществе
её. И она не будет разбираться, кто прав, кто виноват – поголовно все мы
окажемся под катком гнева её. Нас то и дело пугают разного рода
мифическими апокалипсисами – но вот это и будет такой апокалипсис,
равного которому человечество в своей истории, боюсь, ещё не знало. Даже
если человечество в итоге не погибнет полностью – немногочисленные
оставшиеся будут отброшены обратно в каменный век и опять поставлены на
грань выживания – и это достойный финал эволюции человека, после всего
того, через что мы прошли и чего достигли?   
    – Да уж, лучше не думать об этом… – неуверенно ответил я. Какое-то
непонятное беспокойство вдруг, совершенно неожиданно, закралось мне в
душу: своими словами мой собеседник как будто разрушил что-то, в чём до
этого самого момента я был абсолютно уверен, и теперь я уже пребывал в
некоторой растерянности от того, что мне, похоже, совершенно нечего
возразить ему.
    – Вот-вот: по жизни не думаем, потом виноватых ищем! – с жаром повёл
он разговор дальше. – Но даже это ещё не всё! Богатства природы –
«ресурсами», изначально на использование, потребление предназначенными,
назвали их продажные околонаучные умники – не бесконечны. До сих пор их
вроде как хватало всем, и всё равно – какие войны шли за них в веке
двадцатом! Представь себе, что будет, когда они начнут действительно
заканчиваться – как человечество будет тогда за них воевать! Да это
будет такая бойня, такая резня, рядом с которой Вторая мировая вполне
может детскими игрушками показаться! И вновь кто-то будет рыдать по
убиенным, проклиная войну, косвенной причиной которой сам же и выступил.
И что самое интересное – потери огромны будут, и в итоге человечество
опять же неизбежно уменьшится – к тому же самому и придём, только уже
через кровь! Как ни крути, что ни придумывай, нет у нас другой конечной
остановки – и человечество избрало самую худшую дорогу к ней! И человек
себя разумным считает после этого?
    – Прекрасно! – вновь насмешливо ответил я. – Давайте вернёмся в
пещеры, к первобытнообщинному строю, каменным топорам и шкурам диких
животных вместо одежды. Я не сомневаюсь, что современные кутюрье даже из
шкур смогут смастерить что-нибудь изысканное и будут устраивать
великосветские показы в пещере Большой Моды – на радость всем
неандертальцам мужеского полу, которые, как обычно, пялятся не на
тряпки, а на стройные фигуры тех, кто их демонстрирует!
     Он усмехнулся, а затем задумчиво продолжил. 
    – Сейчас, после того, как человечество ушло настолько вперёд, это
было бы глупо. Но оставлять всё как есть – тоже путь в никуда. Одна
историческая личность, когда её спросили, как она относится к
цивилизации, ответила так: «Цивилизация – это как водка: поначалу
хорошо, а чем дальше – тем хуже». Вот наша главная задача – сделать всё,
чтобы это «хуже» не наступило никогда, чтобы цивилизация созидательная
не превратилась в цивилизацию разрушительную. Минимум промышленных
производств и максимум живой Природы, минимум городов – оставить только
то, что действительно необходимо для выживания. А выход у нас один –
планета перенаселена, и только решив эту проблему, решим мы все
остальные. Как минимум в семь раз нужно население на Земле сократить – и
даже это, на мой взгляд, не окончательная цифра. А для этого – тотальный
контроль над рождаемостью нужен отныне и вовеки веков, только так
человечество сможет вернуть себя обратно в приемлемые объёмы, в пределы
Нормы, отпущенные ему Природой. Тогда и ценность жизни человеческой
возрастёт, и планету разрушать перестанем. Отпадёт надобность в таких
организациях, как «Гринпис» и им подобные – уже давно ясно, что
бесполезны они, никогда не остановят они то, что сегодня миллионам
позволяет существовать. Вот только когда не будет этих самых миллионов,
грабежом планеты существующих – тогда и грабёж сей в прошлое уйдёт. Ведь
каждый добытчик, Природу грабящий и гигантские корпорации создающий ради
«бизнеса» такого, существует, лишь пока существуют те, кому продаёт он
добытое, а вернее – награбленное, у Природы украденное. Станет их
меньше, когда человечество в Норму вернётся – и многие постепенно
откажутся от разрушительного бизнеса своего, останутся лишь те, кто
действительно производит необходимое, без чего род людской просто не
выживет. Из Земли будет выниматься самый-самый минимум, и тогда
прекратим мы разрушать её, и хватит богатств её, дабы не воевать за них,
а значит – просуществует человечество  ещё очень-очень долго…
    – Тотальный контроль – хорошо бы было, – сказал он, помолчав. – Будь
это в моей власти, я бы ввел имущественный ценз на рождаемость:
обеспеченные члены общества – элита – могут иметь двух отпрысков для
гарантированного продолжения рода своего, все остальные же – не более
одного. И только когда человечество опять в приемлемые объёмы вернётся –
получат простые смертные право на второго ребёнка, дабы человечество
совсем не исчезло. Один единственный закон – а сколько проблем решил бы!
    – Как всё, оказывается, просто! – заметил я.
    – Да вот именно-то, что не так всё просто! – ответил он. – Весь
парадокс в том, что правитель, который должен был бы давно уже такой
закон принять, заинтересован как раз в обратном. Он в одной упряжке с
крупным бизнесом, а тому выгодна перенаселённость: сколько бы народу ни
появилось – все хотят выжить, и потому согласны работать за меньшие
деньги. В итоге стоимость труда становится гораздо ниже – сам понимаешь,
любому нанимателю такое только на руку. Все преимущества дешёвого труда
были правителями, как сейчас говорят, «просечены» ещё в древности – ведь
так и появилось на свет понятие «рабство». Потому испокон веков делали
они и будут делать всё, что в их силах, чтобы человечество никогда не
поняло, в чём его проблема основная, и ничего не делало, чтобы
ликвидировать её. Будучи поначалу продуктом обычного бесконтрольного
животного инстинкта размножения, которым живёт Природа, со временем
перенаселённость начала активно поддерживаться заинтересованными в ней
сильными мира сего – и поощряется до сих пор. А это значит что? – он
повернулся ко мне, и я увидел, как в свете костра сверкнули глаза его. –
Значит, сами мы должны, сами, через понимание того, что происходит и что
нужно сделать, в свои руки всё взять, иначе – конец истории
существования нашего, кто не уничтожит друг друга в войнах, того добьют
природные катаклизмы – планета-то у нас одна, и негде будет спрятаться,
когда разгневаем её окончательно. Один ребёнок в семье – вот та
ситуация, которая уже сейчас добровольно стала нормой для многих семей и
на какое-то время должна стать нормой для ещё очень-очень многих –
только так, преодолев сопротивление власть имущих, разжиревших на
дешёвой рабсиле, на наших с тобой хребтах и ещё миллионов таких, как мы,
и свои собственные предрассудки, ими же, кстати, незаметно, исподволь и
навязываемые повсеместно, всеми возможными способами, всем нам –
приведёт человечество себя обратно в Норму природную, из которой оно
столь неразумно позволило себя вывести. И это – единственный способ, с
помощью которого простые смертные смогут хоть что-то изменить и на
планете, и в жизни своего народа, к лучшему.
    – Кстати, о ситуации «Один ребёнок в семье», – подхватил я. – Тема
эта не нова, и много аргументов «за» и «против» слышал я в дискуссиях.
Так добро это всё-таки или зло?
    – Это не добро и не зло, а объективная необходимость: то, что,
возможно, не хотелось бы и не нравится, но нужно сделать. Это как
вставать по утрам на работу: никому не хочется – спал бы да спал себе до
полудня, да только деваться некуда: работать-то за нас никто не будет.
Бывают в жизни моменты, когда нужно забыть слово «хочу» и во главу угла
поставить слово «надо». Так и тут, и потому только когда творящие
перенаселённость и оправдывающие её станут рассматриваться как люди не
от мира сего, как истинно творящие Зло – а именно это и представляет из
себя их сущность, хотя многие из них пока этого не понимают и думают,
что благое дело совершают – изгоями должны стать такие, и только тогда
что-то сдвинется с мёртвой точки. Конечно, не так просто всё будет:
возвращение в Норму будет сопровождаться огромными потрясениями,
жесточайшим экономическим кризисом, когда, возможно, исчезнут целые
государства – но иначе никак, мы сами виноваты в том, что столько
разрушили и создали столько лишнего, того, что рано или поздно неизбежно
будет уничтожено – неважно кем, нами или Природой…
     – Знаешь, – сказал он после некоторой паузы, – поскольку эта самая
Природа устроена разумно, то весь животный мир подконтролен её разуму:
при продолжении рода нужное потомство приживается, ненужное – погибает.
Сравнивая животных и человека, я долго думал над одним вопросом: если
всё действительно так разумно и чуть ли не идеально, то для чего тогда
Природе потребовалось создавать род «гомо сапиенс» – это ведь ею был
запущен процесс эволюции, в результате которого мы когда-то и произошли
от обезьян? Сколько миллионов лет существовали динозавры – и эволюция
так и не вывела из них разумных существ. Ответ пришёл ко мне совсем
недавно: да Природе просто надоело выступать в роли вечного палача в
отношении лишних, ведь убийство, пусть даже вынужденное,
противоестественно самой её сущности: рождённый жить рождён всё-таки для
того, чтобы жить. Человек был создан для того, чтобы самостоятельно,
силой своего разума, урегулировать процесс воспроизводства самого себя,
дабы Природе не понадобилось уничтожать и его излишнее потомство. А что
сделал он, получив от Природы карт-бланш? Всё наоборот! И чего мы все
после этого ждём от жизни?..
     Наступило молчание. Собеседнику моему, видимо, нечего было больше
добавить к сказанному, мне же, воспитанному привычными убеждениями и
стереотипами, нужно было время, чтобы осмыслить всё услышанное и решить,
прав ли он или всё же, на мой взгляд, ошибается. Костёр догорал, и огни
того села, в которое я так спешил, уже видны были на горизонте – пройти
оставалось, казалось бы, совсем немного. 
     Сосед мой, наконец, поднялся, собираясь прощаться.
    – Я, наверное, наговорил много такого, что не сразу понятным станет
тебе? – с улыбкой спросил он. – Согласен, всех нас воспитали по иному и
продолжают внушать то, что иначе как одурачиванием и не назовёшь, но это
– единственная правда жизни, и рано или поздно ты поймёшь, что я был
прав. Нет у нас другого пути. Извини, пора мне. Удачи!
     Он, не спеша, двинулся дальше. Была уже глубокая ночь, но тьма,
похоже, нисколько не пугала его – он знал путь свой и уверенно шёл по
нему. Я долго смотрел ему вслед – он ни разу не оглянулся. Видимо,
нисколько не сомневался он в правильности пути, выбранного им. 
     И странная мысль вдруг возникла в голове моей, упорно не желая
уходить: а не пойти ли и мне той же дорогой?..

ЛЮБОВЬ И СЕМЬЯ

     Великое чувство, веками на все голоса воспеваемое многими поэтами
мира! Кто-то верит в его существование, кто-то давно разочаровался в
нём. Кто-то переживает нечто подобное или считает, что переживает,
кто-то ждёт его и надеется, что когда-нибудь дождётся, поставив одну
минуту его как главную цель всей жизни своей. Кто-то испытывает его,
едва став взрослым, кто-то не испытает никогда. Имя ему – Любовь. 
     Но существует ли она на самом деле, в чём многие уже сомневаются? 
     Изначально ничего такого нет. Человек видит то, что ему нравится,
то, что он не хотел бы, чтобы исчезало из жизни его, что он хотел бы
видеть рядом. И появляется то, что многие часто принимают за любовь –
влечение. Мужчине требуется доля секунды, чтобы понять, что эта женщина
ему нравится, также, как и женщине тоже требуется мгновение, чтобы
выделить из толпы «свой» тип. Но никто из них в здравом уме и трезвой
памяти никогда не сможет объяснить, почему им нравятся одни и совершенно
не нравятся другие, вроде бы ничем особо не отличающиеся друг от друга
люди. Потому что влечение неосознанно – в подсознании человека живёт оно
и никаких объяснений себе не знает. Логика неведома ему, это чувство, не
привыкшее слушать доводы разума. Противоположности притягиваются потому,
что иначе и быть не может: каждая ищет в другой то, чего по жизни не
хватает ей, в чём испытывает потребность природа её, что, восполнив
пробелы её, способно сделать более гармоничной жизнь её, подобно тому,
как однорукий калека вдруг, каким-то чудесным образом, получит назад
свою вторую, потерянную некогда, руку. Влечение затягивает, приятно
испытывать его, в эйфории пребывает одержимый им, и кажется ему, что вот
он нашёл уже любовь всей своей жизни и более нечего хотеть ему, но…
Любое, абсолютно любое влечение рано или поздно неизбежно проходит –
такова его природа, определённая раз и навсегда. И лишь у малой толики
смертных, кому повезёт, истинно повезёт в этой жизни найти, как стало
модно выражаться нынче, «свою вторую половинку», оно перерастёт в нечто
осмысленное, продиктованное целесообразностью и опытом и главное, что и
отличает его от влечения  – проверенное годами: любовь. Настоящая любовь
– уже более осознание, чем чувство, когда хотения уступают место
строгому расчёту, когда взвешиваются все «за» и «против», когда приходит
понимание того, что человек действительно, как говорится, нашёл свою
судьбу и жизнь вдвоём становится гораздо более наполненной смыслом,
нежели жизнь в одиночку. Истинная любовь выдержит любую проверку
временем, она не угаснет и через десять, и через двадцать, и через
тридцать лет – банально прозвучат слова эти, но это действительно так.
Ведь выражение «найти свою половинку» родилось не на пустом месте –
очень точно обрисовывает оно настоящее чувство: ничто, кроме смерти,
никогда в жизни не сможет разлучить двоих, спаянных чувством таким в
единое целое. Настоящая любовь не знает прошедшего времени, не может
закончиться, не приемлет глагол «была»: она либо была, есть и будет на
всю оставшуюся жизнь, либо не было её изначально. Не может она быть
первой, второй или последней, прошлой или будущей: она может быть только
единственной. Ей никто не в силах противиться, да никто и не захочет
этого. И главное, что питает её десятилетиями: настоящая любовь всегда
взаимна и держится не столько на желании найти счастье самому, сколько
на желании сделать счастливым другого. Это чувство двоих друг к другу, а
не одного к другому неразделённо, именно поэтому настоящая любовь не
способна причинить боль – она призвана дарить исключительно счастье,
иначе это уже не любовь. Ну а если прошло время – и прошли чувства, и
нет больше ощущения праздника, когда видишь предмет своих вчерашних
обожаний, если обузой стал он и одиночество уже видится как что-то
лучшее, чем время, проведённое с ним – значит, никакой любви и не было:
было влечение, которое пройдет рано или поздно неизбежно, что бы двое ни
делали и как бы они ни старались сохранить и удержать его – такова его
природа. И глупо жалеть о нём – совершенно оно того не стоит! Банальное
«останемся друзьями», как самый страшный кошмар всё ещё воспринимаемое
многими, в первую очередь женщинами – не трагедия и не приговор, а лишь
закономерное окончание того, что изначально обречено было на финал
такой.  
     Найти настоящую любовь – привилегия в Норме живущего: он ценен,
нужен, востребован, занимаясь делом, зарабатывая деньги, он уже
привлекателен для женщин, подсознательно чувствующих в нём удачную
партию, достойного будущего главу семейства. И сложно будет обрести её
из Нормы вышедшему – каждодневная борьба за выживание будет и силы, и
время отнимать, и не до личной жизни уже зачастую становится такому. Так
Природа, которую никому не обмануть, незримо ведёт отбор свой, зелёный
свет давая тем, кто в Норме существует, и отбрасывая на обочину жизни
всех остальных, подобно тому естественному отбору, что описал
давным-давно уже Чарльз Дарвин. И не прошедшим отбор не стоит лезть из
кожи вон, всеми силами стремясь попасть в число «везунчиков» – никогда
не отвоюют они у жизни больше, что бы они ни делали… 
     Вслед за тем, как нашёл человек достойную пару себе, встаёт такой
институт полноценной жизни, как Семья. В реальной жизни бросаются
создавать её все, кому не лень, и глупым авантюризмом своим себе только
жизнь калечат – со временем кончается сказка, потухают чувства,
разбиваются об быт алые паруса, и превращается вчерашнее прекрасное и
радостное в каторгу, полную ссор, обид и разочарований. Потому как вновь
уподобился человек животному – инстинкт, а не здравый смысл двигал им.
Из глупого желания быть «не хуже других», чтобы «всё, как у людей», а
если получится – ещё и поставить своё «Я» выше этих самых «других»,
создаёт человек то, что изначально обречено на провал – не нашёл он свою
вторую половинку, не разглядел в блестящем лишь подделку под золото, не
распознал в призрачной любви своей не более чем влечения, которое
проходит. Всегда. Какой, какой смысл создавать семьи там, где нет
условий для их полноценного существования? Повинуясь вековым
предрассудкам?
     Но что есть семья и в чём нужность её? Каждый ответит себе на этот
вопрос, когда поймёт, кто он есть на планете Земля. А он есть работник,
создатель, каждодневным трудом своим совокупно с такими же, как он,
создающий осмысленно существующее общество себе подобных. А потому семья
есть единственное и ничто иное, как продолжение трудовой династии, где
родитель передаст отпрыску своему всё понимание необходимости труда и
любовь к нему, опыт свой, умение сначала создавать и лишь затем
потреблять, дабы не разрушилось общество сиё и не вернулся человек
обратно к состоянию обезьяны, движимой инстинктами. Но случилось так,
что вышел человек из Нормы природной – и перестала существовать для него
ценность династии, потому как лишний он и труд его дёшев или даже вообще
никому не нужен, и не видит он ценности в нём, а потому не видит
ценности и в семье: отпрыски его, скорее всего, будут обречены на то же
самое – станут ли они благодарить того, кто обрёк их на столь жалкое
существование, породив на свет? В силу неразумности своей человечество
не заметило, как вышло из Нормы, и многие до сих пор не осознали всей
губительности шага такого: даже если сейчас к ним придёт понимание этого
– дело уже сделано. Бесполезна профилактика там, где болезнь уже
наступила – бороться нужно с ней самой, и теперь уже более жёстко и
решительно. Там, где нет царства Нормы, становятся слова «трудовая
династия» пустым звуком, и нет многим смысла создавать семьи, так как
нет полноценного труда, нет создания, и неизбежно опустится человек, в
состояние обезьяны вернётся – и это достойное будущее его? Жизнь,
выстроенная на основе разума, порой заставляет человека идти на жертвы –
а, выйдя из Нормы, он сам себя поставил перед нелёгким, мучительным
выбором,  который всё же придётся сделать. И что бы кто ни говорил об
этом, но когда человек сам, вольно или невольно, создаёт лишнее, то, что
более тормозит его и даже тянет назад, нежели развивает, жизнь, в конце
концов, неизбежно приводит его к той истине, которую никто не хочет
признать добровольно – лишь сила обстоятельств внешних, давление их
способно заставить человека осмелиться самому себе сказать её: иногда,
если желаешь добра потомкам своим – лучше не порождать их на свет.
Явление, получившее в последнее время в мире наименование «чайлд-фри»,
имеет под собой реальную основу – подсознательно поддерживающие его
чувствуют, как сильно человечество вышло из Нормы, как небывало
осложнили жизнь себе вышедшие и ожесточённо ополчились друг на друга в
борьбе за выживание, как постепенно превратилась жизнь для них в войну,
а семья – в каторгу, привычно-любимую, желанную для женщин, инстинктом
размножения живущих, и явно или тайно отторгаемую мужчинами, не разумом
– опять же подсознательно, но всё же чувствующими, как сомнительно порой
ожидающее их удовольствие от уз Гименея – потому часто так неуверенно к
алтарю идут они. Но уровень чувств и подсознания, ощущений и интуиции не
знает себе объяснений: будто неким внутренним голосом подсказывает он
человеку, на что стоит решаться ему, а от чего лучше было бы отказаться.
Тем голосом, который никогда не стоит игнорировать. Однако, живя
чувствами, человек, тем не менее, всегда хочет найти реальное объяснение
тому, почему натура его принимает одно и отвергает другое. 
     То объяснение, которое давно пора бы уже услышать ему…

БРОШЕННЫЕ ДЕТИ

     Как много их стало! Печальными глазами смотрят в мир они, вопрошая:
почему? Как получилось, что стал я не нужен тем, кто породил меня на
свет? Почему отказались от меня они? Чем я хуже других детей, что
пригреты и обласканы родителями своими? И что теперь ждёт меня?
     Не бросит отпрыска своего живущий в Норме, ведь он – плоть и кровь
своего родителя, продолжатель рода, а главное – продолжатель трудовой
династии. Земледелец не бросит плодородное поле, кормящее его, но со
временем становится он слаб и немощен, а потому нуждается в потомках,
что продолжат дело его за него и позаботятся о нём в старости его. Лишь
тот, кто вышел из Нормы, способен отказаться от потомства своего.
Инстинктивно осознавая, что рождён жить, жить, а не существовать,
бросается человек в гущу событий – но проходят годы, а ничего не
меняется, и осознаёт вышедший из Нормы, что ничего не добился он, не
стал никем достойным, что выбросила жизнь его на обочину, несмотря на
все таланты и трудолюбие его. Не занял он в этой жизни достойного места
– ведь уже заняты такие места другими, и не уступят ему ни пяди
завоёванного. И рушатся все мечты и планы его, и разочаровывается он в
жизни, и начинает ненавидеть её и всё вокруг, и спивается, не видя
никакого света в конце туннеля своего, и собственные дети становятся ему
не нужны. «Зачем они мне, – думает такой горе-родитель. – Что я смогу
дать им? Чему научу я их, что оставлю им после себя? Не была моя жизнь
достойной – и на меня предложу я равняться им? Я и так не живу – лишь
существую, не более, а тут ещё они – пусть выживают, как хотят». И
становятся дети таких сиротами при живых родителях. 
     И что потом? Создают правители приюты для детей таких, но что ждёт
их там? С детства жизнь по волчьим законам, где сильный унижает слабых,
отсутствие родительской заботы и ласки – и в кого в итоге вырастут такие
дети? Жалость и сострадание вызывают они всем видом своим, но не доведут
жалость и сострадание до добра тех, кто всецело поддастся чувствам
таким. Опасность кроется в безмятежных глазах детей этих, и опасность
огромная. По генам от родителей перешла к ним ненависть ко всему миру, в
котором родителям их не нашлось достойного места. Прибавляется к этому
закон сильного в приютах – и вырастают маленькие злобные волчата в
свирепых, диких волков, готовых идти вперёд по трупам и остервенело
вести войну со всем миром. Жестокость и беспринципность становятся
нормой жизни их. Конечно, из любого правила есть исключения, и из таких
иногда вырастают достойные. Но исключение – это вовсе не правило,
никогда «иногда» не заменит «всегда». 
     Лишённые принципов, отрицая нормы морали, живут такие с убеждением,
что отнять всегда лучше, чем создать. Живут в ущерб себе и остальным,
ополчившись против общества, которое волей-неволей вынуждено ответить им
тем же. И преступление уже не считают аморальным они: ведь они убеждены,
что обделило их общество, обделило незаслуженно, а потому вечно должно
оно им. И идут они отбирать этот «долг», становясь врагами всем вокруг.
     Странна логика породивших на свет их. Странна и непонятна. «Я не
смогу прокормить их, не смогу поднять» – оправдываются они. Но зачем
тогда было вообще порождать их на свет? Повинуясь глупому инстинкту
размножения? Но инстинктами живут звери, не имеющие разума, и потому
Природа безжалостна к ним – беспощадно уничтожает она любое не
прижившееся их потомство. Человек же тем и отличается от животных, что
Природой дана ему способность мыслить. А значит это только одно: не
имеет он права жить инстинктами. 
     И, тем не менее, зачастую именно так и поступает он. Существуя на
Земле столько лет, человек всё ещё способен уподобиться животному. Но
почему тогда молчит правитель? Воровство, убийство признал он грехом,
заслуживающим наказания, и прописал везде и всюду обеспечивать
неотвратимость наказания этого. Но разве отказ от своего отпрыска не
аморален и не заслуживает такой же кары? Или голос кучки чиновников, в
ведении которых и существуют сегодняшние детские дома, не упускающей
случая прикарманить из казны лишнюю монету, якобы на пользу бедным
сироткам направляемую, вечно будет заглушать голос разума? Буйным цветом
цветёт Зло на поле, имя которому – Безнаказанность, а потому живут
горе-родители инстинктами и спокойно уподобляются диким зверям. И
становится не взращённый обществом врагом ему – какую цель преследует
общество, плодящее врагов таких? Войны хочет оно? 
     Оно её получит.

«СУДЬБА»

     Веками человек задаёт себе один и тот же вопрос: что нами движет и
управляет? Что наша жизнь: заранее, раз и навсегда определённая
программа, которую уже ничто не в силах изменить, или цепочка
случайностей? Есть ли какая-то высшая сила, предопределяющая всё, что
произойдёт с каждым из нас, и если она всё же существует – что движет
действиями её? Действительно ли слепа Фортуна или, наоборот, осмысленны
все деяния её, порой из сплошных парадоксов состоящие?
     Давно уже пора понять человеку: никакой высшей силы, кроме Природы,
над ним нет. Потому предоставлен он во многом сам себе, и нет и не может
быть у него никакой другой судьбы, кроме той, что творит он сам. И,
самолично творя её, вольно или невольно проецирует он всё, что является
составными частями её, на других, также, как и они проецируют судьбу
свою на него. Жизнь – цепочка случайностей? И да, и нет! Жизнь не может
быть заранее, от начала и до конца, определённой программой, которую
никто не в силах изменить: будущего ещё нет, и оно будет таким, каким
его все вместе совокупно построят. Но множество человеческих жизней
плетёт множество цепочек, состоящих из того, что будет случайностью для
одного, но станет фатальным для другого. Каждодневно, делая что-то или,
наоборот, не делая, задумываясь об одном и гоня прочь из мыслей своих
другое, считая одно ценным, а другое преходящим, сообщая себе подобным
одно и утаивая от них другое, плетёт человек сам незримую нить того, что
принято называть «судьбой его», ударов которой так опасается он, но
которые, вольно или невольно, действием или бездействием своим, но всё
же сам и спровоцировал.
     Водитель-лихач сбивает насмерть пешехода. Виноват он? Да. Но только
ли его вина в произошедшем? Разве впервые сел он за руль в тот день?
Новички за рулём, как правило, не спешат лишний раз нажать на
акселератор. Выходит, не первый день ездил он и не первый день
«лихачил», пролетая на красный сигнал светофора, «подрезая» других
водителей. Никуда при этом не спешил он – непомерные амбиции его хотели
просто поднять выше других его «Я», продемонстрировать всем, что он
лучше всех, быстрее всех, опытнее всех, искуснее всех за рулём. И никто
не остановил его – безучастно смотрели другие на безобразные выходки
его, и никто не усмирил его, никто силой, кулаком и грозным взглядом –
так смотрит справедливость в глаза тому, кто самонадеянно бросил вызов
остальным наглостью своей – не заставил его амбиции поутихнуть. И,
подпитываемая безнаказанностью, расцвела его наглость буйным цветом.
Пешеход, что погиб под колёсами его, обычно тоже безучастно взирал на
глупые выходки подобных же лихачей – и тем подписал себе незримый
приговор свой. Нация неполноценных неизбежно встаёт на путь уничтожения
самой себя.
     И не только себе подписал он приговор тот. Непротивление злу
окрыляет это самое зло безгранично – и вот уже, почувствовав
безнаказанность свою и  стремясь как можно больше душ заполучить, в ранг
добродетели возводит себя оно, забирая незрелые умы и объявляя всех
несогласных неудачниками и изгоями. И преподносится лихачество на
дорогах уже как некий признак мужественности, смелости и отваги,
превосходства над остальными – вновь хочет своё «Я» поднять выше солнца
больное себялюбие человеческое. «А тормоза придумали трусы, правила
движенья – понты…», – весело поют безумные, со смехом давя на газ в
стремительной гонке к последней стоянке своей. И многих дождётся стоянка
та, пока не поймёт, наконец, человек – на самом деле некуда спешить ему
в жизни этой... Там, где много людей – будет много машин, а значит –
неизбежно кто-то будет находить себе смерть и под колёсами их, и в
салонах их.     
     Альпинист идёт в горы и погибает, попав в снежную лавину. Кто-то
заставлял его рисковать, кто-то гнал его к вершине? Прекрасно знал он,
куда идёт, понимал, что риск огромен – но, как всегда, на «авось»
понадеялся. Ведь что-то нехорошее с другими может случиться, но с ним –
никогда! Так думал он, но не так рассудила Природа. Но что искал он в
горах, на что рассчитывал, идя, несмотря на опасность, к пустынной,
заснеженной вершине, где нет ничего? Чем бы помогло ему это в жизни,
если бы добрался-таки он до неё? Разве спокойная, безопасная жизнь в
равнине не устраивала его, что бросился он туда, откуда уже не суждено
было ему вернуться обратно? Амбиции, желание поднять своё «Я» выше
других – вот что двигало им. Такова природа таких, и нет для них других
вариантов – лишь одно, устами классика бардовской песни сказанное,
служит жизненным кредо им: «Лучше гор могут быть только горы, на которых
никто не бывал!..»: «Я взошёл, я покорил, я могу то, чего не могут
другие, выходит – я лучше, сильнее, смелее них, а значит – я
победитель!», – бредовыми идеями ослеплённые, рассуждают они. Всё и
сразу без особого труда хотели получить они, но смерть многие найдут на
пути таком. «Умный в гору не пойдёт…» – разве на пустом месте родилась
поговорка та? Ведь горы всегда опасны.
     Разбивается огромный пассажирский авиалайнер – и погибают все
летевшие в нём. Но кто гнал их в столь дальний и опасный путь, что
искали они за тридевять земель от дома своего? Что такое не нашли они в
земле своей, что вознамерились получить на чужбине? Разве не понял
человек до сих пор, как опасно то, что он, не умея делать сам, машине
доверить решил? Если бы разумной Природе было нужно, чтобы человек умел
летать – наверное, сейчас он бы уже превзошёл всех пернатых созданий
планеты Земля в умении этом. Лишь птицам дала Природа возможность летать
– но они летают миллионы лет, и приспособились они, и взлететь могут,
откуда угодно, и в любом месте приземлиться, и непогода не страшна им –
облетят они спокойно и грозы, и ураганы, и неровности Земли не страшны
им – вовремя предупредят о них природные локаторы и эхолоты их, коими от
рождения наделена каждая крылатая особь и кои никогда не лгут и не
отказывают. Даже подстреленная охотником, чаще птица выживает, нежели
гибнет – ведь для приземления не нужен ей огромный аэродром с длинными
полосами его, и лес и горы не станут смертельной помехой ей – природа ко
многому приспособила её. А машины создаются человеком – и в погоне за
барышами не заботятся хозяева их о безопасности тех, кто отдаёт им
кровные свои, дабы в полёт пуститься. На перенаселённой планете
авиаперелёты стали массовым явлением, поставлены на поток, на конвейер –
о какой их надёжности может идти речь?  На что надеются пассажиры,
ступающие на борт их, жаждущие поскорее взмыть в небо, хотя зачастую
есть немало способов проделать намного более безопасно такой же путь по
земле? На извечный «авось»? Никто до сих пор не  пожелал задуматься над
тем, скольким этот «авось» уже вырыл могилу? Создав крылатых чудовищ,
хвастливо подняла крик глупость человеческая о том, что человек научился
летать – но ведь летает не он, летает машина. А человек становится рабом
её, едва на борт ступив. Рабом – и попутчиком к неизбежному.  
     В страшном пожаре погибают жильцы сгоревшего дома. Но разве нечего
сегодня противопоставить огню, из верного союзника в смертельного врага
подчас превращающемуся? Любое пламя потушить своими силами возможно, ещё
когда только начинает разгораться оно – к тому и призваны новейшие
системы пожаротушения в современных зданиях, без помощи человека
работающие. Но почему не было системы такой в том доме? Выйдя из Нормы,
стали лишними жильцы его, и не по карману им система подобная – а потому
и им в итоге вынесла Природа свой, всегда объективный, приговор. 
     Вчерашняя счастливая жена и любящая мать теряет мужа своего и
остаётся с детьми своими без средств к существованию. Кончается красивая
сказка, в которой витала она в облаках Любви своей (или, может быть,
лишь казалось ей, что любит она?), не замечая ничего и никого вокруг, и
начинается суровая жизнь, совсем не похожая на праздник. Но разве первая
она, с кем приключилось такое? Ведь не ребёнком замуж выходила она –
выходит, с возрастом так и не пришло к ней взросление, учащее тому, что
никто не застрахован от такого поворота в жизни своей? Что, если хочет
быть счастливой она – и такой вариант развития событий должна была
предусмотреть она, прежде чем попадать в зависимость к супругу своему,
который не вечен, и порождать на свет потомство своё, на которое немалых
средств потребуется, дабы взрастить его? И после этого на судьбу будет
жаловаться она, на стороне виноватых искать? Кто ещё может быть повинен
в такой неудаче её, кроме неё самой? Как известно, самый лучший выход из
любого затруднения – просто не попадать в него, и тем и отличается
истинное взросление от завуалированной инфантильности, что с приходом
его всякий не заучивает наизусть – осознаёт: нельзя в этой жизни
полагаться на кого бы то ни было, кроме себя самого. Лишь на себя самого
всегда рассчитывающему в этой жизни не стоит бояться ударов её – не
станут они для него неожиданностью. 
     «Как аукнется, так и откликнется…» – таков принцип действия того,
что Судьбой своей именовать привык каждый: что бы он ни запустил в мир –
подобно бумерангу, неизбежно вернётся это что-то к нему обратно. Как
отнесётся он, так отнесутся и к нему. Сталкиваясь каждодневно с тем, что
именует ударами судьбы, многократно задумывается человек: что не так в
жизни его, почему так враждебен весь мир к нему? И лишь тогда он ответит
на вопросы эти, когда поймёт: если вышел из Нормы он – обречён он на
войну. На войну со всем миром, с природой и себе подобными, потому что
не нужен он Природе. Всё, что испытывает он на себе каждодневно, есть не
более чем результат борьбы за выживание, борьбы лишних, вышедших из
Нормы, против всех остальных – и так заслуженное получает он каждый
день. А потому то, что живущим в Норме Природа даёт добровольно,
вынужден отнимать он силой, и становится лютым врагом её и себе
подобных, и неизбежен ответный удар со стороны их. Но по праву своим,
заслуженным, заработанным считает он добытое, а потому так непонятны ему
удары судьбы, которыми весь остальной мир просто-напросто защищается от
него, которыми противодействует враждебности его. И не будет ему жизни
другой: вышедшие из Нормы обречены, и не какая-то там «судьба» – сами
они подписали себе приговор свой.

ВЕЗЕНИЕ

     «Свершилось! Я добился! Я победитель! – кричит получивший то, что
желал. – Смотрите, люди – Я сделал! Я сотворил! Я создал! Я, я, я…!»
Захлёбываясь от радости достигнутого и осознания собственной важности и
значимости, прёт его «Я» изо всех щелей, в недосягаемой выси парит,
сверху вниз с превосходством на весь остальной мир смотря. Но наступает
день – и вдруг лишается он завоёванного, того, что уже по праву своим
считать привык, без обладания чем уже не представлял себе жизнь свою. И
горькое разочарование постигает его, и, горестно вздыхая, вопрошает он:
«Что, что произошло? Что я сделал не так? Почему потерял законное, то,
что нажил, трудясь в поте лица, то, что вчера ещё бесспорно было моим? И
чем тот другой лучше меня, что занял он место моё?» Привык он считать
достижения свои исключительно своей заслугой, и не хочет признавать, что
в основе большинства, если не всех, побед его лежит исключительно
везение. Везение, которое как пришло, так и уйти может, и не ведает оно
чувства справедливости – ведь Фортуна слепа.
     Спортсмен участвует в соревновании – и приходит к финишу первым.
Почему именно он победителем стал? Потому что лучшим был – самым
сильным, самым быстрым, самым выносливым, самым ловким? Да потому, что
не нашлось никого, кто лучше него оказался бы – и в этом его везение. На
силу всегда найдётся другая сила, и если в следующий раз появится
таковой – проиграет ему вчерашний чемпион. И плакать будет душа его, что
не получил он приза, за который так боролся, и проклинать горькую судьбу
свою, которая ещё вчера была к нему столь благосклонна и так
разочаровала его сегодня – уже поверил он в свою исключительность, уже
убедил самого себя в непобедимости своей, и никак не хочет признать он,
что лишь везение – основа всех побед его. Везение, которое приходит и
уходит. 
     Предприниматель находит новый рынок сбыта товара своего – и
обогащается. Сегодня с лёгкостью делает деньги он – и с лёгкостью
расстаётся с ними, но завтра приходят на прибыльный рынок конкуренты его
– и вот уже вынужден поднапрячься он, и поясок туже затянуть, дабы не
потерять курицу свою, золотые яйца несущую, совсем. И если всё же теряет
– не может смириться он с потерей той, поскольку лучшим себя считал он –
ведь не неудачник же он, в конце концов, раз ещё вчера такие деньги
зарабатывал! И не хочет понимать он, что не было в том, по сути, заслуги
его – занял он позиции свои на рынке том потому, что просто никто не
успел занять их до него – и в этом везение его. Везение, которое столь
редко бывает долгим!
     В чём основа везения и невезения, что на самом деле движет
Фортуной? И почему, несмотря на то, что слепа она, всегда есть те, кого
с завистью и восхищением называют «баловнями судьбы»? Человек привык к
мысли, что никакое везение не может быть вечным – и вдруг выясняется,
что есть те, кому сей закон не писан! Но почему, почему так везёт им, за
что судьбой столь обласканы они? Причина проста – не покидали пределов
Нормы они, и потому столь благосклонна Фортуна к ним, благосклонна
потому, что вовсе не в Фортуне изменчивой тут уже дело. Ценят они то,
что имеют, независимо, многое имеют они или нет, и не хотят большего, не
стремятся к сомнительным победам, хватаясь за маятник везения в надежде,
что отбросит он их к победам – ведь так легко может отбросить он к
поражениям! Уже само то, что живут они, считают они огромным везением –
Природа ведь могла и не дать человеку шанса появиться на свет. И жизнь
сама расставляет их по тем местам, коих заслуживают они, как никто
другой, и нечего опасаться им в жизни этой, ведь не везением –
достойностью заняли они место своё под солнцем. Той достойностью,
которая непреходяща, ведь в самом человеке изначально заложена она, она
– натура и образ жизни его, выразитель личности его, а потому более
одарит она любого, чем самое большое везение на свете, которое даёт
сегодня и отнимает завтра. И напротив, тот, кто вышел из Нормы, стал для
человечества изгоем, неудачником. Но не согласен он с этим, и реванша
хочет, и успех и победы сделал смыслом жизни своей, и теряет он этот
самый смысл, когда, упустив удачу свою, терпит он поражение. И не хочет
признать одного – лишь живущий в Норме настоящую победу одержать
способен. Ту победу, ради которой не понадобится ему ни с кем
соревноваться и на удачу надеяться: не надеждой – уверенностью живёт он.
А у остальных – жизнь полосатая, и стремительно тают светлые полосы её:
борьбу за выживание никто не сможет вести вечно, рано или поздно сломает
она любого…
     Не ищет удачи в Норме живущий – закономерно обладание всем тем, что
по жизни имеет он. Многие сегодня воспринимают жизнь как соревнование,
главный приз в котором: карьера, деньги, уважение… Но на самом деле в
реальной жизни вообще нет места соревнованию иначе как досужей забаве –
есть превосходство в Норме живущих над теми, кто вне её оказался.
Оправдывающим же жизнь как соревнование стоит попристальнее в неё
вглядеться – и тогда имеющий глаза увидит, как легендарное: «Разделяй и
властвуй!» – трансформируется сегодня в более современное: «Пока дураки
дерутся, умные должны делать деньги!» Потому глупо желать кому-то удачи:
расчётливость – вот основа истинной достойности и того, что наивно
принято считать везением сейчас. И потому никогда не добьётся из Нормы
вышедший достойности той – он лишний, и никакой расчёт не вернёт его в
Норму природную, лишь видимость успеха уготована ему, успеха случайного,
преходящего. Та видимость, которая рассыпется в прах рано или поздно
неизбежно. И потому лишь недалёкие станут радоваться тому, что жизнь
удалась, и сожалеть о том, что не сложилось – их «каждому – своё» ждало
их закономерно, иначе и быть не могло. Фальшив, преходящ, призрачен
успех того, кто позиционирует себя как охотника за удачей: ненужность
его в обычной жизни в качестве производителя вынуждает его охоту ту
сделать смыслом существования своего. Охоту за тем, что к живущему в
Норме придёт как закономерный результат востребованности его. Вышедший
же из Нормы никогда не обретёт истинную удачу – неизбежна
невостребованность такого, которая ещё никого не возносила наверх. Есть,
конечно, у него шанс занять место в Норме живущего – но в реальности
немногим, очень немногим выпадает удача такая. Поэтому на самом деле в
этой жизни нет везения и нет невезения: есть обеспеченность, сытое и
довольное существование нужных и пожизненная борьба за остатки с
барского стола остальных. И в результате победы победитель всего лишь
получает своё, проигравший же лишается того, что на самом деле не его и
никогда его не будет.
     И вновь борются Добро и Зло за души людские, и расхваливает Зло
мнимую правоту свою, играя на амбициях человеческих и красивые картинки
будущей счастливой жизни рисуя. «Добейся большего, добейся успеха – и ты
победитель, весь мир у твоих ног!» – шепчет Зло. «Цени то, что имеешь –
или завтра можешь потерять всё!» – шепчет Добро. И я на его стороне.


ЗВОН КОЛОКОЛА

     «По ком звонит колокол» – так назвал один из своих романов Эрнест
Хэмингуэй. Название сиё восходит к проповедям одного из священников XVII
столетия: «…Нет человека, который был бы как остров, сам по себе, каждый
человек есть часть материка, часть суши. И если волной снесёт в море
береговой утёс, меньше станет Европа, и так же смерть каждого человека
умаляет и меня, ибо я един со всем человечеством, а потому не спрашивай,
по ком звонит колокол: он звонит и по тебе»(Ru.wikipedia.org //По ком
звонит колокол/.) Так невежество прошлого с успехом докатилось до
наивности настоящего: всё ещё уверен человек, что он – высшее существо
на Земле, великолепное будущее строит он, и, подобно некому целостному
организму, едино человечество в планах и желаниях своих, и верной
дорогой идёт оно. Но почему же тогда так часто звонит этот самый
колокол?..
     Когда же, наконец, человек прислушается к звону его? Когда же
задаст себе вопрос, почему так часто слышен звон его, и ведь по всей
Земле слышен 
он! Когда, наконец, остановится, подумает, выбросит из головы всю ту
грязь и мусор, коими забита она была веками, и честно скажет себе: «Да,
ошибочен 
оказался путь мой! Захотев к свету прийти, поверил я обманщикам в рясах
и обманщикам в коронах – и лишь к войнам и нищете привели меня слова их.
В нужном им, а не мне, направлении шёл я, и находил смерть свою на полях
войн, ради жадности их затевавшихся, и надрывался в каменоломнях, и
задыхался в рудниках ради роскоши их. Я высшее творение Природы,
единственный,  кто  мыслить  способен – почему столетиями не  использую
я
эту свою способность? Решил я создать нечто лучшее, чем уже Природой
создано – и лишь  создал  массу  лишнего, массу убийц  в  погонах и 
сонмы рабов, коих  не станет  жалеть  ни   один  правитель. Думая,  что
возвышаюсь,
незаметно   для   себя  падал  я  всё  ниже,  всё  более  в расходный 
материал 
превращаясь для тех, кто привык повелевать. Ниже неразумной живой
природы опустилось вчерашнее «высшее существо», и ведёт себя к верной
гибели своей. Так, может быть, Природа не так уж неразумна, и всем, что
происходит с человеком, всеми несчастьями его пытается она сигнал ему
подать о том, что ошибочна сегодняшняя дорога его? Всё – войны, болезни,
голод, нищета, эпидемии, рабство, жестокость, несчастья, катастрофы –
всё это человечество испытало на себе потому, что иначе и быть не могло
на пути таком – любой исход, несмотря на кажущуюся нелепость,
случайность свою, всегда закономерен? И звонящий колокол – это боль
природы, боль, которая не есть болезнь: она – симптом, сигнал о
наступлении той самой болезни? Может, наконец, вернуться мне к тому, с
чего начиналось всё, и, с опытом вековым своим сообразуясь, оставить в
жизни своей лишь то, что не существует во вред себе и другим? Вернуться
в Норму природную – ведь где-то есть границы её, та черта, переступив
когда-то которую, и двинулось человечество по столь трагичному,
кровавому пути своему к неизбежной гибели своей? И если никогда более в
жизни своей не переступлю я черту ту – может быть, никогда не услышу я
вновь колокола того, звонящего теперь уже по всем «разумным» обитателям
планеты Земля поминальным звоном!»

ДОБРО И ЗЛО

     Так что есть Добро и Зло? Так ли уж благородно то, что принято
считать первым и достойно осуждения именуемое вторым? До сих пор многие,
не задумываясь, отвечали себе на этот вопрос, но сейчас… осекутся они,
едва рот раскрыв – уж слишком много возражений приготовили последние два
столетия речам их, ещё до недавнего времени звучавшим столь уверенно и
убедительно. Очень часто добро для одних оборачивается злом для других,
а любое зло сравнимо с болью телесной: неприятна она, когда испытываешь
её, унять хочется, но ведь сама по себе боль не есть хворь или рана: она
– опять же сигнал, подаваемый нам телом нашим, сигнал о том, что что-то
не в порядке в нём. Выходит, никакое не зло она – наоборот, благо несёт
она в себе: вовремя сообщает она нам о том, что пора заняться нам
здоровьем нашим. 
     Так же и в жизни: творящий то, что всегда принято было злом
считать, будет творить его только там, где позволят ему творить его, где
не последует за деяния такие сурового наказания, призванного отбить
всякое желание впредь совершать что-то подобное, и этим он укажет всем,
кого так или иначе коснутся деяния его, на недостатки, на слабые места
их, укажет добру на прорехи в обороне его, просочившись через которые,
способно зло в тыл ему проникнуть и внезапный удар в спину нанести. И
чем более вопиющей будет безнаказанность зла такого, тем сильнее
выставит оно напоказ недостатки эти, громче о них во всеуслышание
заявит. Так, может быть, не такое уж однозначное зло оно, если заставит
действиями своими хоть кого-то задуматься о том, что в жизни его не так?
«Всё, что не убивает меня, делает меня сильнее…»(Ницше Ф., «Падение
кумиров», гл. «Изречения и стрелы») – вновь тысячу раз прав был
гениальный великий немец: любое зло, творимое в отношении умного, дарит
ему бесценный опыт преодоления в дальнейшем этого самого зла. Дурак же
вечно будет жаловаться на то, как жесток и несправедлив этот мир – и
этим лишь выставит напоказ ненужность свою.
     Выйдя из Нормы, человечество небывало осложнило себе жизнь, породив
массу трудноразрешимых, порой просто тупиковых ситуаций. Не видя выхода
их них, лишь в интересах кучки дельцов существует большая часть из 
сегодняшних семи миллиардов – тех дельцов, что марионеточных правителей,
проповедников и актёров купили, дабы и дальше оправдывали те 
существующее положение как единственно правильное. Как глупое утешение
этой большей части существует с недавних пор вошедшая в моду поговорка:
«Не можешь изменить ситуацию – измени своё отношение к ней», 
– так придумавший её, видимо, рассчитывал оправдать античеловечную
политику перенаселённости, искусственно, в  интересах тех самых  воротил
 творимую. И не заметил, как создал то утверждение, которое, поняв
истинный смысл его, должен принять как единственно верное всякий на
планете Земля живущий. 
     Человечество вышло из Нормы, и сейчас человек ежедневно в жизни
испытывает на себе последствия этого. Выражается это в тех проблемах и
трудностях, с которыми сталкивается он в повседневной жизни своей – и,
естественно, хотел бы он освободиться  от всех таких преград  на пути
своём.
Но, может быть, всё дело в том, что просто неверный путь избрал он, раз
так сложно идти по нему? Все несчастья, что преследуют человека на пути
его – может быть, таким образом Природа просто защищается от безумно
плодящегося и размножающегося человечества, разрушающего её всё сильнее
и сильнее? Столкнувшись с очередной проблемой, желает человек разрешения
 её, усматривая  в этом добро – но,  может быть, если бы  добился
он разрешения этого, это в результате и стало бы тем злом, которое в
конечном итоге всё в совокупности и привело бы к необратимым
последствиям? Возникновению любой проблемы есть логическое объяснение,
и, ставя перед людьми неразрешимость её, Природа, которая всегда разумна
и одна и является высшей силой на планете Земля и единственно создаёт
всё и всех, незримо всем этим управляя, ставит барьер разрешению её,
которое кто-то посчитал бы добром, потому что хочет его и видит в нём
приятное, желанное для себя, но которое для неё, а  в итоге – и для
всего человечества – обернулось бы ЗЛОМ. Так часто приходится слышать
сожаления по поводу несделанного, недостигнутого, незаработанного,
незавершённого, но, может быть, в том и есть великая сила Природы,
стремящаяся позволить каждому лишь то, что не пойдёт во вред ей, а
значит, и всем нам – так или иначе, явно или тайно, сразу или со
временем. (Наверное, что-то такое и имеют в виду, когда говорят: «Не
судьба!..») Глупое, из детских сказок пришедшее и низкопробной
голливудщиной поддерживаемое желание обладать волшебством, магией, любые
желания исполнять способной – не более чем хотение того, чего на самом
деле не дано получить человеку… 
     К тому же – чего хочет человек, желая разрешения того или иного
затруднения? Добром кажется ему такое разрешение – ведь в итоге получит
он желаемое, но что было бы, если бы всегда выходило так, как он хочет?
Человечество перестало бы думать, перестало бы осмысливать ситуацию и
свою роль в ней, свои действия. Максимально достигнув желаемого
общества, сегодняшнему обществу потребления подобного – а глупцы
уверены, что ради него и была задумана вся цивилизация, – запустил бы
человек процесс, обратный эволюции (и уже кое-где видны признаки его) –
и в результате неизбежно вернулся бы назад к животному состоянию,
превратившись уже даже не в обезьяну – в свинью, ни к какой
самостоятельной жизни, в отличие от той же обезьяны, не способную. И,
будучи не в состоянии выжить самостоятельно, исчез бы он с лица Земли
навсегда…
     А потому пора, наконец, понять: любое зло, творимое кем бы то ни
было в отношении человека, есть не более чем реакция Природы и всего
остального мира на тех, кто из Нормы вышел и вынужден каждый день войну
вести за всё: за лучшее место под солнцем, за лучшее пропитание, за
лучшее занятие, за лучших женщин… Войну всех против всех. Обычно незрима
она, но не меньше от этого жестокость её. Никакое Зло не существует само
по себе – опять же людьми творимо оно, но творимо лишь там, где
позволяют творить его. Вор украдёт лишь там, где вчерашний обладатель
украденного ничего не сделает, чтобы защитить жилище своё, имущество
своё от воровства и тем позволит воровству свершиться – выходит, сам он
косвенно и спровоцировал преступление то? Убийство совершится лишь там,
где рассчитывает убийца на безнаказанность – может, пора задуматься
остальным, почему считает он, что есть шанс от ответа уйти у него?
Причём нередко убийство – тоже своеобразное наведение порядка: так ли уж
ценен тот, кто так легко позволил избавиться от себя, тот, кто, так или
иначе, прямо или косвенно, вольно или невольно, но всё же сам нашёл
своего палача, решившись на что-то такое, что и привело к такому финалу
– и речь здесь не только о так называемых «заказных» убийствах? Лишние
люди в борьбе за выживание объявляют войну всем, кто стоит у них на пути
– и от шальных пуль войны той нередко гибнут те, кто не имеет к ней
совершенно никакого отношения. И самоубийство зачастую – не признак
малодушия: перенаселённость неизбежно будет порождать людей, несмотря на
все их таланты, совершенно невостребованных жизнью. Жизнь есть
каждодневное, тотальное и повсеместное наведение порядка – порядка как
оружия Природы против абсурда, созданного человеком, и ставшие жертвами
наведения порядка этого не есть достойные – они просто занимали не своё
место или даже вообще не были нужны (наверное, справедливость и
неизбежность таких жертв на всеобщем пути к лучшему и имел в виду
великий Ницше, говоря: «Падающего – толкни»). Природа очищается от
лишнего – и человек всё больше становится этим самым лишним,
преступность, насилие, жестокость есть порождения перенаселённости,
вынуждающей борьбу за собственность, за ценности вести, делающей людей
смертельными врагами друг другу – и вот уже самые лучшие, талантливые и
благородные, истинные создатели вынуждены за оружие взяться и
кровожадным викингам уподобиться, дабы просто отстоять своё. Вся
жестокость, чудовищность, кровавость войн призвана показать человеку:
неверен путь его, раз попал он на пути этом в такое. И большая любовь и
счастливая семья вовсе не ждут на жизненном пути поголовно всех и
каждого: стремясь сократить численность того или иного излишне
размножившегося биологического вида, Природа пускает в ход все возможные
способы – может, то, что кто-то не состоялся в личной жизни, не нашёл
своей второй половины, и есть результат действия одного из этих
способов? Если это так, выходит, что волею Природы такой итог
закономерен и объективен. Такой подход жесток с точки зрения
общепринятого гуманизма, но кто сказал, что в Природе всё должно быть
прекрасно и радостно?..
     Как ответить однозначно на вопрос, что есть Добро и Зло? Каждый сам
решает для себя это, но для автора труда этого Добро – это торжество
того, к царству Нормы природной стремится сознательно, и на этом пути
сумел убедить он других и увлечь их за собой. Войны, голод и все
остальные бичи божии человечества не посчитает злом он: они не есть зло,
они – закономерный итог выхода человечества из Нормы, иначе и быть не
могло. И сила его – не мускулы и не бетонная голова, а умение принять
правильное решение, пойти на жертвы, отказаться от того, что в угоду
перенасёлённости во вред человечеству существовать будет. Дурак захочет
примкнуть к стаду – и лохмотья зависимого носить будет до конца дней
своих, мудрый же, видя, что род его вышел из Нормы, волевым решением
сократит потомство своё – и в этом сила его. Та единственная сила,
которой опять же впервые нечего будет противопоставить так поощряющей
как можно больший выход из Нормы, как можно большую перенаселённость и
дешевизну рабочей силы шайке заевшихся воротил, мировыми рабовладельцами
себя видящих: лишь то, что отнимет у этих самых рабовладельцев их рабов,
лишит кровососов привычной для них крови, позволит покончить с диктатом,
с произволом их. Не сразу дадут о себе знать результаты действий таких,
но эта сила и есть то единственное, что, поначалу вернув род людской от
огромной массы бесправных ненужных к обществу немногочисленных ценных и
тем самым оградив его от гибели и вымирания, в конечном итоге возвысит
человека и направит его, наконец, к тому, о чём так мечтал Ницше и что
единственно верным считает автор теории Нормы – состоянию высшего
существа, сверхчеловека. И только это способно дать простому смертному,
от которого традиционно вроде как ничего не зависит, ощущение истинного
счастья, ощущение своей значимости в силу того, что всё-таки он может
что-то в этой жизни изменить сам – ведь именно так, «регулируя»
настоящее и изменяя таким образом будущее, каждый и ответит себе на
главный вопрос своей жизни: зачем он живёт? Счастье на самом деле – это
не набор из удовольствий и наслаждений, это широта воли человека,
способного жить расчётом и, мысля разумно, «глобально», осознанно
принимать решения, способные вызвать сегодня осуждение у многих, стадом
живущих, но единственно правильные на пути индивидуалиста, избравшего
свою дорогу – ведь именно такие дороги, все в совокупности, и приведут
мир в итоге к обществу высших существ. И наоборот, Зло – торжество
оправдывающего выход из Нормы, оправдывающего большие семьи и
перенаселённость, способные принести счастье лишь очень немногим и
неумолимо ведущие человечество к гибели, и, независимо от того, куплен
он или просто во власти предрассудков живёт – нет на Земле другого Зла.
В разумной жизни человечества нет и не может быть ни добра, ни зла,
выдуманных человеком с целью оправдать всю ущербность традиционного
построения своего общества и традиционных отношений, потому что всё,
абсолютно всё, творимое живой Природой, частью которой (не более того!)
человек был, есть и будет всегда, на самом деле объективно.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ: ОДНА ПРОБЛЕМА НА ВСЕХ 

     Не  даёт современному человечеству покоя  масса проблем его. Всё 
те  же 
войны, голод, нищета, бедность, эпидемии, коррупция, хунты и тирания,
экономические кризисы, экологические и техногенные катастрофы,
участившиеся стихийные бедствия – да много чего ещё. И произносят речи
вроде бы образованные и уважаемые представители рода человеческого во
всеуслышанье, предлагая те или иные способы разрешения проблем этих:
разрешить то, запретить это, профинансировать что-то там ещё, ввести
санкции, принять декларации, создать фонды помощи… Воистину, просто
смешно уже становится смотреть на всех этих клоунов! Глядя на них, одно
лишь приходит в голову: неужели сами они действительно верят в весь тот
бред, что несут со столь умным видом с экранов телевизоров и со страниц
газет, в ту лапшу, что вешают на уши миллионам слушателей и читателей
их? Ведь неспособно то, что предлагают они, хоть сколько-нибудь
серьёзной пользы принести. Когда бы было всё так просто, как хотят
представить они – все проблемы человечества давно уже были бы разрешены.

     Ничего человек разрешить не сможет и ничего не изменит, пока,
наконец, не поймёт одного: у каждого города и каждого поселения, каждого
народа, каждого государства, каждого региона, каждого континента в
частности и всего человечества вообще на самом деле есть только одна
проблема: проблема лишних людей. Тех лишних, что вышли из Нормы
природной и нет у них шансов когда-либо вернуться в неё. Многие из них
умны, образованны, талантливы, среди них немало действительно достойных
людей, ведь всех нас Природа создаёт к чему-то способными, и в этом –
великая сила разума её. Но Природа при всех своих богатствах просто
физически не в состоянии обеспечить каждому достойные условия
существования. Поэтому будут лишние, а значит – невостребованные жизнью
люди: перенаселённость, созданная уже человеком, давно поделила и
продолжает неумолимо делить всех людей на нужных и ненужных, и в этом –
самое яркое свидетельство неразумности сегодняшнего «гомо сапиенса».
Чудовищно перенаселена планета – такими вот лишними перенаселена. И не
вина сегодняшних поколений в этом – вина их будет в том, если и дальше
всё будет так, как есть сегодня. Тут уместно было бы вспомнить то, с
чего начинался труд сей: с библейской версии сотворения человечества «по
образу и подобию божию». Повелев человеку: «…наполняйте собою Землю…»,
господь, видимо, забыл при этом добавить: «Но ни в коем случае не
переполняйте её!». Потому и воспринят был тогда и воспринимается до сих
пор призыв: «Плодитесь и размножайтесь!» – буквально, со всеми
вытекающими более чем очевидными последствиями его. Потому на самом деле
не бывает в мировой истории периодов великих потрясений – бывают
периоды, когда Природа вынуждена просто всё жёстче справляться с
распоясавшимся человечеством, и нередко его же руками… 
     И уже раздаются голоса разума, справедливо перенаселённость Земли
считающие главным злом, и кто-то даже цифры наиболее приемлемого
количества разумных обитателей третьей планеты от Солнца называет: 529
миллионов против 7 миллиардов нынешних (Майер Б., «Борьба против
перенаселения», figu.ru› overpopulation-001.html). Как бы там ни было,
лишний, вышедший из Нормы человек, бесспорно, стал проблемой. И только
сумев разрешить проблему эту, избавится человечество ото всех остальных
– вернее сказать, они просто исчезнут сами собой. Ведь, подобно головам
многоголовой гидры, растут все они из единого туловища – лишний человек
стал туловищем тем. Но есть те, кому выгодна перенаселённость эта – и
сделают они всё, что в их силах, дабы оставалось всё, как есть. Дабы и
дальше ни гроша не стоила жизнь человеческая, и дешёвой рабсилы было
вдоволь, и пушечного мяса в достатке, и бесконечно могли бы наживаться
они на дешевизне той. И жить в роскоши, от всей души презирая тех, кому
этой самой роскошью обязаны, предметом самых оскорбительных насмешек 
делая их в разговорах. Однако, кем бы ни стали все эти «успешные», чего
бы ни добились – суровый приговор вынесла таким Природа устами великого
Ницше: «…Посмотрите же на этих лишних людей! Они крадут произведения
изобретателей и сокровища мудрецов: культурой называют они свою кражу –
и всё обращается у них в болезнь и в беду! Они всегда больны, они
выблёвывают свою желчь и называют это газетой. Они проглатывают друг
друга и никогда не могут переварить себя. Богатства приобретают они и
делаются от этого ещё беднее. Власти хотят они, и прежде всего рычага
власти, много денег – эти немощные! Дурным запахом несёт от их кумира –
дурным запахом несёт и от всех этих служителей кумира. Разве хотите вы
задохнуться в чаду их пастей и вожделений?..»( Ницше Ф., «Так говорил
Заратустра», пер с нем. Ю.М.Антоновского. – М.: Академический Проект,
2007. – с.57.)
     Пора, наконец, понять, в чём корень зла, приводящего в итоге ко
всем этим проблемам. Таится он в том, что всегда было принято считать
добром и благом – в неоправданно больших семьях, веками культивируемых
правителями и всеми лояльными им. В чём видит человек полезность
создания  таких   семей? В   том,  чтобы   подарить   радость  и  
заботу   свою
большему количеству отпрысков? Но в чём необходимость столь обильного
продолжения рода своего? Разве не справятся  двое потомков там, где  до
них 
справлялись двое родителей их? Их родители плохо воспитали их, не
вырастив из них настоящих созидателей,  настоящих работников,  достойных

продолжателей дела своего? Но ведь тогда и пятерых, и десятерых
отпрысков 
своих они, скорее всего, не смогут сделать такими вот достойными. И в
чём логика действий их? 
     Сложно будет человечеству понять и принять сию истину, и уже слышен
возмущённый хор голосов – в первую очередь голосов женских: «Как же так,
ведь семья – высшая ценность, ячейка общества! Дети – цветы нашей жизни,
наше будущее, то, ради чего мы живём! У каждого из них есть шанс чего-то
добиться в жизни, занять достойное место – и лишить их этого шанса?!
Дети уже сами по себе приносят радость – неполна жизнь без них!..»
Добиться чего? Чудес не бывает, если родители не способны прыгнуть выше
головы – разве будут их дети волшебством наделены? О каких достойных
местах речь? Количество таких мест в мире изначально было ограничено, и
большая их часть в сложившемся сегодняшнем мироустройстве давным-давно и
прочно занята: так и создаётся элита любого общества – на что надеется
тот, кто думает, что такое место найдётся для каждого? Так какую цель
преследует создатель большого семейства? Создать побольше будущей
дешёвой рабочей силы и, при  надобности – пушечного мяса? О, возрадуются
сильные мира сего такому – жизнь в роскоши обеспечена им! Той роскоши,
что создадут себе они, отнимая всё у вышедших из Нормы, а потому –
бесправных подданных своих! Дети уже сами по себе приносят радость?
Радость кому – родителям их? Так, значит, родители эти производят их для
себя, дабы порадоваться самим, и при этом не важно, ждёт ли этих детей
счастливое будущее – потом пусть сами, как хотят, выживают? Что это,
если не чудовищный эгоизм людей, привыкших жить бездумно, – то есть
опять же животными инстинктами, подобно баранам, разума не имеющим,
глядя, что делают другие?..   
     Да, семья – ячейка общества, но лишь там, где царство Нормы
природной не нарушил никто, где потомки – продолжатели дела родителей
своих, а не брошенные на произвол судьбы и обречённые на борьбу за
выживание. Так существует Природа: будучи в целом разумной, она
безжалостно уничтожает излишнее потомство живущих инстинктами тварей
своих – подобно тому, как уничтожает защитная иммунная система разумно
устроенного организма живого поражённые болезнью клетки, дабы не
распространялась зараза дальше и не сгубила в итоге весь организм. Но
человек опять же тем и отличается от тварей этих, что способен он
мыслить, а значит – планировать численность будущего потомства своего и
не порождать на свет того, кто может никогда не пристроен оказаться. Так
разве не понимают лишние, что именно такими вот больными клетками и
стали они, а потому – обречены неизбежно? Ведь не просто так – с уже
описанной выше определённой целью создала Природа человечество, все
теории о том, что человек – плод случайной генной мутации или якобы
попал на Землю из космоса – ложь околонаучных шарлатанов. И способностью
мыслить наделён он для того, чтобы силой своего мышления к высшему
разуму прийти, который укажет каждому единственную истинно верную дорогу
его, пределы разумной деятельности и развития его. Как безошибочно
распознать в Норме живущего? Пристроенность, востребованность, понимание
смысла жизни своей и цели её, и, как следствие – обеспеченность и
уверенность в завтрашнем дне – вот первейшие признаки такого. И не жизнь
диктует ему правила – это он диктует их ей. И в этом – сила его.
     И что бы человечество ни придумывало, что бы ни старалось делать,
как бы ни пыталось себя обмануть – нет у него другой дороги в этой жизни
и на этой планете, кроме возвращения в Норму, независимо от того,
захочет оно этого добровольно и самостоятельно решится избавиться от
всего лишнего или же в угоду тупости и амбициям своим и дальше пойдёт
войной человек на весь остальной мир, дабы неизбежно проиграть. И,
скорее всего, на том проигрыше и закончит род людской недолгую историю
пребывания своего на планете Земля: если человек сам противопоставил
себя Природе, войной против неё пошёл – какова должна быть её ответная
реакция? Добывая тут, качая там, вырубая здесь и разрушая везде,
превратился человек в её врага номер один – захочет ли она дать ещё один
шанс тому, кто был для неё столь враждебен и разрушителен?









ТЕОРИЯ СВЕРХНАЦИИ

ПРЕДИСЛОВИЕ

     Вечерело. Багровый диск солнца уже почти совсем скрылся  за чёрной
линией горизонта, последними лучами своими освещая бескрайнюю степь.
Постепенно сгущавшиеся сумерки незаметно, но цепко окутывали горную
гряду с одной стороны долины и нескончаемые ряды холмов, уходившие
далеко за горизонт…
     Шло стадо. 
     По извилистой горной тропе, значительно расширявшейся к подножию,
неторопливо спускалось несколько десятков баранов. Отягощённые своими
думами и общим желанием побыстрее добрести до ближайшего пристанища,
послушные животные не задумывались над тем, куда и зачем они идут –
понукаемые пастухом и направляемые вожаком, гордо шествовавшим впереди,
они шли по уже давным-давно проторённой тропе. Никто не задумывался над
тем, куда ведёт это тропа – пастух и вожак с самого начала заявили, что
знают дорогу…
     Вступив в долину, стадо медленно двинулось вдоль освещаемых тусклым
закатом возвышений. И вдруг над ближайшим холмом один из баранов заметил
одиноко стоявшую тень.
    – Смотрите! – закричал он. – Там, на холме, кто-то есть!
     Всё стадо остановилось. Животные замерли, во все глаза вглядываясь
в верхушку холма, пытаясь во всё более сгущавшихся сумерках хоть немного
рассмотреть незнакомца. Но тень не двигалась, темнота наступала, и
пастух уже взялся за кнут, как вдруг вожак, присмотревшись внимательнее,
закричал:
    – Эй, ты! Кто ты такой! Почему один?
     Тень неторопливо двинулась в их сторону, и вскоре ближние животные
смогли рассмотреть своего одинокого сородича. Но странным образом он не
был похож на них: не понукаемый никем, шёл он, гордо выпрямив хребет и
подняв голову. Он был одного с ними роста, но, казалось, смотрел на них
сверху вниз…
    – Почему ты один? – вновь грозно повторил вожак. – Где твоё стадо?
    – Мне не нужно стадо, – с достоинством отвечал баран-одиночка. – Я
сам вижу свой путь.
    – Так не бывает, – возразил вожак. – Все должны жить в стаде и идти
туда, куда им указывают…
    – Бывает, –  холодно отпарировал одиночка. – Как же я тогда иду
один?
     Открывший было пасть, чтобы возразить, вожак вдруг осёкся: одиночка
совсем не выглядел усталым и измождённым, наоборот, пройденный путь как
будто только придавал ему сил. Глаза его блестели и смотрели, казалось,
уже не на вожака и других баранов, а далеко поверх них. Не зная, что
сказать, вожак в растерянности повернулся к пастуху: отложив кнут, тот
внимательно слушал их разговор, не пропуская ни единого слова.
    –Мне не нужны поводыри, – продолжил одиночка. – Не стада ищу я, а
товарищей, единомышленников, тех, с кем на равных продолжим мы путь. Я
пришёл, чтобы сманить многих из стада («…Я пришёл, чтобы сманить многих
из стада…»: Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», пер с нем.
Ю.М.Антоновского. – М.: Академический Проект, 2007. – С. 30), ведь вы не
рабы, и каждый из вас может идти своей дорогой, не нуждаясь в
погонщиках…
    – Разбойник! – закричал пастух, не дав ему договорить. – Добрые и
праведные («…Посмотри на добрых и праведных! Кого ненавидят они больше
всего? Того, кто разбивает их скрижали ценностей, разрушителя,
преступника – но это и есть созидающий…»: Там же)! Этот нечестивец хочет
лишить вас стада, лишить того, чем вы жили всю жизнь, того, что было
смыслом вашего существования! Без стада вы заблудитесь, потеряете
дорогу, не доберётесь до пастбищ! Только мы знаем дорогу туда, что вы
без нас? Голодная смерть – вот что ждёт вас тогда! Этот негодяй
смертельно опасен! Убейте его! Убейте! 
    – Что вы стоите? – закричал вожак и первый бросился на одиночку.
Стадо всё вдруг в один момент пришло в движение, и не успел гордый баран
отступить, как десятки животных набросились на него и затоптали 
насмерть. 
В одну минуту всё было кончено, и от вожака, несколько поотставшего от
остальных, дабы не принимать участие в общем убийстве и не мараться, не
укрылось, как пастух тайком радостно потёр руки. Вожак не умел улыбаться
– он был животным, но и его душа возликовала – его хозяин был доволен
свершившимся…
     Через несколько минут стадо всё так же неторопливо продолжило свой
путь. Тьма наступила окончательно, и пастух зажёг факел, мрачное пламя
которого освещало всё тех же устало бредущих животных. И вскоре все
забыли странные слова, сказанные одиночкой – никто не представлял себе
жизни вне стада. Послушные обладатели рогов и копыт видели перед собой
лишь белый хребет вожака, уверенно шедшего вперед, одному ему и пастуху,
как они заявили, известной дорогой.
     И за холмами, в конце дороги этой, с визгом работал наждак, точа
длинные ножи любителей шашлыка из баранины…












«СВЕРХЧЕЛОВЕК» НИЦШЕ: ТРИ ВЕЛИКИХ ПРЕВРАЩЕНИЯ

     Величайшим философом всех времён и народов был и остаётся Фридрих
Ницше. В суждениях своих, сложных, малопонятных, порой, казалось бы,
противоречащих всякому здравому смыслу, так же видит он Зло во многом из
того, что Добром считал до сих пор «человек разумный», и наоборот. От
кризиса к кризису идёт традиционное человеческое общество, от одного
упадка к другому шествуют власть и культура его – и его мораль, основы
построения его, само мышление человека всё больше подвергает сомнению
«великий немец». Конечно, вряд ли можно слепо принять на веру всё то, о
чём пишет он, вряд ли можно во всём согласиться с ним – но любая
философия для того и существует, чтобы быть в первую очередь спорной
наукой: ведь именно споры, как известно, реальную истину на свет
породить способны. И лишь один разумный путь человека приемлет
мировоззрение автора «Заратустры» – путь к сверхчеловеку.
     «В человеке важно то, что он мост, а не цель… человек есть переход
и гибель» (Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», пер с нем.
Ю.М.Антоновского. – М.: Академический Проект, 2007. – с. 23). Отметает
Ницше сегодняшнее состояние человека как крайне несовершенное, считая
его не более чем переходным к последней и высшей стадии – стадии с
приставкой «сверх». «…Что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище
или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для
сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором. Вы совершили путь от
червя к человеку, но многое ещё осталось в вас от червя… даже мудрейший
из вас есть только разлад и помесь растения и призрака. Смотрите, я учу
вас о сверхчеловеке!» (Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», пер с нем.
Ю.М.Антоновского. – М.: Академический Проект, 2007. – сс. 20-21.) 
     Но не понял век двадцатый того, что вкладывал автор учения того в
понятие «сверхчеловек». И дошло до абсурда: мракобесы и демагоги со
свастикой на знамёнах приравняли к сверхчеловеку себя, самоуверенно
заявив о бесспорном превосходстве нации своей над другими. «Истинные
арийцы, – так гордо именовали себя они, – величайшее творение Земли, и
лишь они способны создать на Земле общество высших людей. Лишь одна
нация может  стать самой  лучшей, заслуживающей  право жизни  на  Земле
– 
остальные   неполноценны,   и   не  место   им  тут…» И  двинулись 
полчища
убийц на Восток и на Запад,  и  творение  Хуго Шмайсера  успешно решало 
вопрос,  как быть с миллионами этих самых «неполноценных». Однако не
захотел признать крикливый Адольф тогда одного: в корне неверна была
национал-социалистическая идеология с самого начала, потому как почти
всегда великому низкопробное предпочитала она. Ведь если верить ей, то
бездарный нацист для общества и сейчас был бы бесспорно ценнее, чем
конструктор лучшего в мире стрелкового оружия, но не истинный ариец
Михаил Калашников, чем создатель великой компьютерной империи, но опять
же не истинный ариец Билл Гейтс – да мало ли подобных примеров можно
привести здесь? Лучшие люди планеты Земля никогда не ограничивались
одной расой. Иллюзию возвышения лучшего создал нацизм – но
посредственное возвышал он на самом деле, и потому столь позорным 
поражением закончил дни свои… 
     Что же такое тогда «сверхчеловек»? Каким его видел автор
«Заратустры»? Каким-то неслыханно великим и могучим и потому – царям,
завоевателям и покорителям прошлого, пришедшим из легенд великим воинам,
подобным, неким полубогом – ведь именно какой-то такой образ невольно и
рисуется в умах многих при одном упоминании о том самом, который
«сверх»? Да, Ницше позиционирует своего «сверхчеловека» как нечто,
изначально стоящее над толпой всех остальных, стоящее над массой
«червей», «растений и призраков», но разве это самое «над» означает
стремление к власти над ними? Тот, кто понимает приставку «сверх» как
синоним исключительно властительства одних над другими, ставшего
закономерным итогом превосходства над ними – безнадёжно глуп. Позволить
командовать собой, диктовать себе способны только слабые, и, становясь
их господином, любой вроде бы достойный неизбежно принижает себя до их
состояния: чего добьётся повелитель царства живых призраков, пожизненных
безликих теней, не способных создать самостоятельно ничего истинно
великого, привыкших жить с постоянной оглядкой на своего властелина? С
таким же успехом можно, найдя муравейник в лесу, провозгласить себя его
генералом – и что такое «генеральство» принесёт его обладателю? Так
самый достойный полководец в мире зароет в землю свои таланты: растратив
себя на господство над толпой бездарей, даже трижды гений  всё равно
потерпит поражение – не то поле для приложения сил своих он выбрал, не
единомышленников – рабов неразумно захотел сделать попутчиками своими.
«…Дело идёт не о том, чтобы идти впереди (этим путём можно в лучшем
случае стать пастухом, то есть верховной и настоятельной потребностью
стада), а о возможности идти самому по себе, о возможности быть иным…»
(Ницше Ф., «Воля к власти». – СПб, Изд. группа «Азбука классика», 2010.
– с. 188.) Истинно достойному обществу мало великого правителя – ему
нужны великие граждане, вот почему за тысячи лет своего существования
так и не создал человек достойного общества себе подобных, и до сих пор
вся история существования общества его была историей векового торжества
предрассудка под названием «стремление к власти»: издавна, желая лишь
того, что необходимо для выживания и достойной жизни и добывая это
немногое у Природы, жил человек в согласии с ней, но, возжелав большего,
возжелав богатства, которое на самом деле совершенно не нужно ему, со
временем поделил закономерно самое себя на господ и прислугу, на рабов и
вельмож, и культивировались, воспевались рабство и диктатура как
безальтернативные много лет. «Власть» стала синонимом могущества,
всесильности, но она на самом деле – всего лишь способ добиться силой
ещё большего богатства, роскоши, комфорта, сумев отнять побольше у
других. Так, постепенно нарастая, породило в мышлении, в психологии
дикаря снедавшее его желание разбогатеть и превратить свою жизнь в
цепочку сплошных, нескончаемых удовольствий, страшный порок – иллюзию
ценности господства над другими, ценности как можно более полной власти
над ними, что и должна принести ему богатства несметные. Но, стремясь к
ней всей душой, варвар добивался прямо противоположного результата:
объявив на пути таком войну всем, кто мог бы помешать ему, он рано или
поздно неизбежно сталкивался с другой, более мощной силой и вместо
господства сам оказывался у неё в подчинении. И, не в силах
противостоять её диктату, принимал ставившиеся ею условия его
существования в ней. Так рушилась ценность человека как создателя, так
падала до нуля сама ценность человеческой жизни, так самые великие
превращались в дармовое пушечное мясо, и опьянённые успехами властители
становились уверены, что всё позволено им. И разрушение Природы живой в
угоду своим интересам воспринималось ими как закономерная, неотъемлимая
часть раз и навсегда выбранного курса, и перенаселённость планеты,
создание как можно большего количества дешёвых исполнителей воли их, у
которых можно отнимать всё больше и больше, поддерживалась и
культивировалась ими как необходимый инструмент достижения всех безумных
устремлений их – и так и раб, и господин запустили обратный отсчёт
неизбежной гибели цивилизации своей, построенной на самодурстве одних и
унижении других. Человек вынес приговор себе не тогда, когда заявил:
«Это моё!», а тогда, когда заявил: «Хочу больше!..» 
     Не власть, не подчинение и порабощение других будут лежать в основе
 представителя истинно высшего общества планеты Земля. «Сверхчеловек»
должен стать не очередным тираном и диктатором, коих в истории было
предостаточно и которые в итоге так и не создали достойного общества
достойных людей, а помочь поднять на новый уровень само качество жизни,
само восприятие действительности и единственно верные действия по
отношению ко всему, что окружает каждого, когда не найдётся более места
убогости и никчемности, когда уйдёт в прошлое система «властитель-толпа»
и на смену ей придёт «общество достойных»: оно действительно возможно,
но не в виде общества лже-«равных», как не раз пытались создать
социалисты. Ницше не раскрывает образа своего «сверхчеловека», не рисует
его подробный портрет: размыт и неясен образ этот – возможно, потому,
что автор его не хотел навязывать читателям своим никаких готовых
эталонов чего-то, что, неверно истолкованное, как в случае с германским
нацизмом, могло в итоге вновь направить человека по ложному пути. А
может быть, потому, что тогда иначе и быть не могло: в девятнадцатом
столетии человечество, ослеплённое манией того, что преподносилось как
развитие, блеском золота и хрустом купюр манимое, ещё не понимало, в чём
истинный смысл существования его. Безотчётно осознавая ущербность, а
потому – обречённость царившего кругом варварства, великий немец не
разглядел истинных причин, питавших его столетиями, не смог обосновать
всю неизбежность гибели цивилизации, построенной на дикости
властительства одних над другими, дабы уже тогда заставить человечество
задуматься о том, верную ли дорогу выбрало оно. Потому, не предложив
реального решения, не выставив законченной концепции общества будущего,
которое единственно и способно выжить на планете Земля, не идя к
неизбежной гибели своей, общества высших существ, представителя которого
и можно было бы с полным правом назвать каким-то таким «сверхчеловеком»,
он тогда так и не был услышан. Вместе с тем не было тогда, нет сейчас и
не может быть никогда готовых эталонов того, что «высшим» назвать можно:
бездумно идя к тому, что преподносит как высшее кто-то другой, лишь к
очередному стаду придёт человек. Только и единственно сам он должен
прийти к пониманию того, что есть высшее и единственно ценное для него,
к чему стоит стремиться ему, если не хочет он обратно к «растению и
червю» вернуться. Существует множество трактовок ницшевского понятия
«сверхчеловек», однако наиболее подходящим (и именно в таком контексте
оно и будет употребляться далее) представляется автору образ
сверхчеловека как существа в первую очередь мудрого, высоконравственного
и волевого, сумевшего найти своё место в жизни, не воюя с другими и не
отнимая у других, выдавив из себя и свинью, и неандертальца, и раба, и
стяжателя, во власти предрассудков живших. Избавлением от предрассудков
создаются две основы сверхчеловека – высшая нравственность, дикости и
варварству, грязи и беспорядку, тунеядству и низменным инстинктам
противопоставленная, которая, по замыслу великого немца, и должна стать
главной отличительной чертой сверхчеловека: художником и мыслителем,
сделавшим свою индивидуальность главным локомотивом всей своей жизни,
видит Ницше его, и железная воля, которая есть способность осознанно, не
обращая внимания ни на какие советы и увещевания, идти своей дорогой,
принимая в отношении себя самого единственно верные решения и потому не
становясь человеком толпы, неспособным самостоятельно ни на какие
решения, отдавшим ей право решать. 
     «Три превращения» (Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», пер с нем.
Ю.М.Антоновского. – М.: Академический Проект, 2007. – с. 33), по замыслу
автора «Заратустры», должен пройти человек, чтобы достичь состояния
сверхчеловека, три стадии развития и трансформации мышления и
мировоззрения своего – мысля аллегорически, автор «Заратустры»
сравнивает стадии эти с состояниями «верблюда, льва и ребёнка». Первое
превращение, поначалу создавшее из обезьяны человека, со временем
сделало из него не более чем рабочего верблюда, вечно навьюченного
поклажей и не видящего в жизни иного смысла, кроме как бесконечного,
пожизненного труда на своего хозяина – это та картина, которую Ницше
ежедневно наблюдал вокруг и которая до сих пор у каждого перед глазами.
На второй стадии, осознав всю ущербность, бесперспективность,
безысходность такого существования, поначалу одиночки, зачастую
непонимаемые и гонимые другими, а  затем – всё больше  и  больше людей
и, наконец,  всё человечество  в  целом, приходит к пониманию истинной 
ценности  индивидуализма,  ценности  «своей дороги»,  ценности 
истинного успеха как результата прежде всего приложения своих
способностей и нахождения единственно своего места в жизни. Путём долгих
и мучительных проб и ошибок находя свой путь, наконец, избавляется
человек от предрассудков общества, избавляется от зависимости от стада,
от его серости, безликости, от его стелящихся по дну достижений, пытаясь
«научиться жить своим разумом и волей». Сложен и опасен будет такой
путь: не зная верного направления, не зная, куда стоит стремиться ему,
на что надеяться, на что рассчитывать и делать ставку, вступит человек
на совершенно незнакомую ему дорогу, ошибаясь и теряя. Движение по такой
дороге сравнимо с восхождением по почти отвесному склону к самой высокой
горной вершине, какую только можно себе представить: не всем суждено
будет подняться и покорить её, многие под давлением старой системы,
стремящейся поголовно всех сделать вечными «верблюдами», не выдержат
противостояния с ней и скатятся обратно к состоянию этого самого
«верблюда» – но именно так жизнь и выберет лучших, способных двигать
себя дальше на пути к сверхчеловеку. Такова, согласно Ницше, должна быть
вторая, переходная стадия, обозначенная им как стадия «льва»: «…в  самой
уединённой пустыне совершается второе превращение: здесь львом
становится дух, свободу хочет он себе добыть и… ради победы бороться с
великим драконом по имени «Ты должен». Тысячелетние ценности блестят на
чешуях этого дракона, на каждой из которых блестит, как золото, «ты
должен»: «Ценности всех вещей блестят на мне! – так говорит дракон. –
Все ценности уже созданы, и каждая созданная ценность – это я!» Но к
чему нужен лев в человеческом духе, чему не удовлетворяет вьючный зверь,
почтительный и воздержный? Создавать новые ценности – этого не может ещё
лев, но создать себе свободу для нового созидания – это может сила льва.
Завоевать свободу и священное «Нет» даже перед долгом – для этого нужно
стать львом. Завоевать себе право для новых ценностей – это самое
страшное завоевание для духа выносливого и почтительного. Оно кажется
ему грабежом и делом хищного зверя. Как святыню, любил он когда-то «ты
должен», и теперь нужно стать львом, чтобы добыть свободу от этой
любви…» (Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», пер с нем.
Ю.М.Антоновского. – М.: Академический Проект, 2007. – с. 33.) «Пустыню»
отказа от инстинктов стада, где каждый повинуется лишь одному: «Ты
должен!», считает «великий немец» ключевой, описывая второе превращение:
только у не боящегося пойти против безволия толпы, вечной одинаковости и
вечной лояльности пастуху своему людишек, есть шанс вступить на путь
«льва»… 
     Те же, кто сумеет, несмотря ни на что, пройти этот путь до конца,
со сменой поколений постепенно придут к высшей стадии, именуемой Ницше
как «состояние ребёнка», в котором нет уже агрессии, порождённой тягой к
богатству и порождающей преступность и войны, зато есть примирение с
миром, в первую очередь с живой Природой, не разрушая которую, только и
способно выжить человечество (скорее всего, такое состояние невозможно
без возвращения рода людского в Норму природную – С.Л.). На этом этапе
человек приходит к искусству жизни в мире без войн и насилия – пожалуй,
это и будет какое-то такое общество, о котором человечество мечтало на
протяжении столетий, потому эта стадия и именуется «состоянием ребёнка»:
избавленный, наконец, от нужды держать в руках оружие, воевать ради
выживания, что всегда было уделом лишних взрослых, живёт
человек-«ребёнок» в мире с живой Природой, со своей планетой, с её
недрами и атмосферой, с её растениями и животными и немногочисленным
племенем себе подобных, и живёт долго и счастливо, имея всё необходимое
ему и потому не желающий чужого, живёт многие миллионы лет. «…Почему
хищный лев должен стать ещё ребёнком? Что может сделать ребёнок, чего не
мог бы даже лев? Дитя есть невинность и забвение, новое начинание, игра,
самокатящееся колесо, начальное движение, святое слово утверждения:
своей воли хочет теперь дух, свой мир находит потерявший мир…» (Ницше
Ф., «Так говорил Заратустра», пер с нем. Ю.М.Антоновского. – М.:
Академический Проект, 2007. – с. 35.) Современный цивилизованный мир ещё
не жил в таких условиях – так, может быть, пришло время попробовать?
     Таково ницшевское видение постепенной, со сменой многих поколений
ведущейся, трансформации обычного человека в сверхчеловека, но на деле
пока что способно породить оно больше вопросов, нежели ответов. Какая
причина должна заставить «верблюда» презреть своё, пусть и нищенское, но
всё же в чём-то стабильное, существование и пуститься на полную
опасностей дорогу восхождения через «льва» к сверхчеловеку, на которой
ничего не обещано ему и которую не все осилят? Против чего должен
протестовать «лев»? До сих пор богатая бунтами, восстаниями и
революциями история человечества не дала ответа на этот вопрос: свергнув
тиранию одних правителей, бездарная чернь, неспособная управлять сама,
неизбежно выдвигала на власть других – и всё начиналось сначала. Как бы
ни был мощен и силён сверхчеловек, он всё же не может существовать сам
по себе, отдельно от общества себе подобных – что будет представлять из
себя это самое общество? Существующая сегодня система порочна и
античеловечна, но какова достойная альтернатива ей? Образ сверхчеловека
построен создателем его в основном на противопоставлениях всему, что
Ницше считал ущербным, и не даёт он ответа на главный вопрос, что
неизбежно возникнет у любого, реальностью уже сегодняшних дней живущего:
что должно привести человека к пониманию действительно ценности такого
пути, какая причина должна сподвигнуть его принять принципы, по которым
и будет существовать сверхчеловек – ведь по каким-то принципам он будет
существовать – в качестве единственно верных и потому бесспорных, и
покончить со своим сегодняшним состоянием «червя»? Что заставит человека
наступить на горло амбициям своим и варварству своему: ведь много лет,
антинародными правителями поощряемый, считал он их богом своим и смыслом
жизни своей – так что заставит его сломать и проклясть их? Веками слышал
он лишь их голос, и прочно укоренились они в сознании  человеческом, 
глубоко  корни  пустили  в  души  людские – благодаря чему, какой,
весомейшей из причин, вырвет он корни эти? 
     Уже более столетия прошло со дня смерти «великого немца» – и где
то, что считал он обществом будущего? Разве сегодняшнее общество
«человеков разумных», окончательно погрязшее в стяжательстве,
истреблении друг друга и уничтожении живой Природы, можно назвать хоть
сколько-нибудь близким к тому, что всеми силами возвеличивал автор
«Заратустры»? Так и нет на Земле того, о чём мечтал создатель учения о
сверхчеловеке – и почему? Может быть, Ницше ошибался? Нет, просто много
веков жил человек дикостью, и не сможет добровольно прервать порочного
круга этого, пока не появится всё та же, весомая причина к тому, что
необходимо станет человеку, оставив варварство своё в прошлом, вступить
на дорогу «трёх превращений». Ещё не вышла на свет причина та, но она
есть – в тени пока она, нужно лишь то, что высветит её, и заставит
человека по-новому взглянуть на всё, понять, наконец, куда стоит идти
ему. А высветит её одно: незначительные проблемы не гнетут умы людские –
лишь накопление и обострение их, уже понемногу маячащая на горизонте
перспектива гибели всего человечества заставит человека, наконец, начать
искать выход. Живя в девятнадцатом столетии, Ницше смотрел на все
проблемы человечества сквозь призму тогдашнего мировоззрения:
представляя себе своё видение будущего царствия сверхчеловека, не видел
он ясной дороги к царствию этому – но теперь, наконец, мало-помалу
проступает из тумана невежества, лжи и обмана она. И лишь одно укажет
человеку на неё: когда откажется он от самоубийственного безумия своего,
безудержной, тотальной Цивилизацией именуемого, и вернётся в Норму
природную, главной задачей человечества станет одно: более никогда не
должно оно эту Норму покинуть. Гарантом этого может быть только мудрость
всего человечества, а не отдельных представителей его, веками
накопленная в разуме строителей нового мира и отбором во всех остальных
культивируемая, которая и станет прародительницей той высшей
нравственности общества, высшей морали его, о которой так мечтал
создатель учения о сверхчеловеке и в чём так солидарен с ним автор
теории, по которой все совокупно, никогда более не покидая пределов
Нормы природной, должны будут высшие существа, этим самым сверхчеловекам
подобные, величайшее общество на Земле создать – общество Сверхнации.

И СНОВА БЕЗВЕСТНЫЙ ПУТНИК

     …Я никак не ожидал встретить его вновь! Но судьба опять свела нас
на том же самом месте. Январские морозы уступили место июльскому зною, и
воздух был пропитан дымом горевших в округе торфяников. Стоял ясный
день, и ни облачка не было на небе. 
     На этот раз я заметил его издали. Появившись с другой стороны
дороги, вновь шёл он мне навстречу, всё так же спокойно, как и в прошлый
раз, когда уходил, как будто не чувствуя никакой усталости и не обращая
внимания на палящий зной и удушливую гарь. Я сразу узнал его, и он тоже
заулыбался, увидев меня. 
    – Ну, всё, – весело начал он. – Прямо как в старом добром фильме:
«Место встречи изменить нельзя!»
    – У меня такое впечатление, что вы меня преследуете, – также в ответ
отшутился я.
    – Может быть, – загадочно заявил он, и в ответ на мой удивлённый
взгляд пояснил: – Та же дорога, то же место, да и разговор-то наш
прошлый я бы не назвал законченным…
    – Почему же? – вновь с удивлением спросил я. – Вроде в прошлый раз
вы просто и понятно изложили свою главную идею: вернуть человечество в
Норму, отпущенную ему Природой – тогда его проблемы отпадут сами собой.
    – Вернуть нужно обязательно, только это ещё не всё – я бы сказал,
даже не полдела. Допустим, вернулось, в конце концов, человечество в
Норму природную – где гарантия, что никогда более оно из неё не выйдет?
Пройдёт время, сменятся правительства, придут к власти алчные дикари,
хотящие богатства, роскоши, которой добиться можно, только отняв у
кого-то – и вновь поведут они политику поощрения высокой рождаемости,
перенаселённости, чтобы вновь стал человек дешёвой рабсилой и пушечным
мясом, как сейчас. И если будет род людской так же недалёк, как сегодня
– поверит он ловкой демагогии их, поверит пламенным и сладким речам, как
верили Адольфу Гитлеру – и вновь вернёт себе прежнюю жизнь, опять став
врагом и Природе, и самому себе. Человечество в истории своей уже было
много раз в шаге от того, чтобы вернуться в эту самую Норму – и много
раз неизбежно вновь выходило из неё. Вспомни хотя бы эпидемии чумы в
Средневековье, опустошавшие целые города – это ведь было не что иное,
как реакция Природы на непомерно увеличившееся население Европы, в
жуткой антисанитарии жившее тогда. Но стоило эпидемиям закончиться – и
человечество тут же бросалось заново «плодиться и размножаться», думая,
что восстановить существовавшее ранее положение, так злодейски
нарушенное проклятой заразой – их прямая задача. Героями в такие периоды
чувствовали себя европейцы, считая, что строят новый, лучший мир на
костях старого, и дикость, невежество и моральное уродство своё
возводили в ранг добродетели. Добродетели, неизбежно приводившей
человека к новым эпидемиям. 
    – Мало покорить вершину – её ещё нужно удержать? – в тон ему
резюмировал я.
    – Человек действует на основе своего видения мира и своего места в
нём,  – задумчиво произнёс он. – Если так и не поймёт он всю ценность
Нормы и презреет её – человечество погибнет. Что меня, кстати, нисколько
не опечалило бы – если человечество окажется настолько бездарно, что
неспособно будет решить эту проблему, то ему и существовать-то незачем,
и разговор наш с тобой сегодняшний просто-напросто бесполезен. Ну а если
всё же придёт, в конце концов, оно в Норму природную – крайне важно,
чтобы никогда оно более не покинуло её в угоду гнилым, варварским
амбициям ущербных. И не мудрый правитель, коих так мало было в истории
человечества, должен быть гарантом сего – сам человек должен прийти к
пониманию этого и мораль жизни в согласии с Природой и себе подобными
сделать иконой, на которую молиться он будет каждый день свой. Истинный
разум человека, которым сейчас обладают немногие – я бы сказал,
буквально единицы – должен, наконец, подсказать ему, на чём будет
держаться будущее общество людей нового типа, тех людей, которым не
грозит вырождение: только истинные мудрость и высоконравственность
теперь уже всех и каждого могут стать гарантом всего этого, но при этом
не могут они быть навязаны кем-то извне – искусственны они будут тогда,
искусственны и потому нежизнеспособны, отторгать их будет природа
человека, если сама не породила их. Высоконравственность есть понимание
того, что только культура и цивилизованность позволят построить на Земле
высшее общество – дикость и варварство, что бы ни казалось в них
привлекательным, только тянут назад, а потому должны, наконец, уйти в
прошлое. Именно высоконравственность, к ценности которой человечество, в
конце концов, неизбежно придёт, потому что всё остальное просто загонит
его в могилу, выдавит из человека грязного варвара, вечно хотящего
чужого, привыкшего, сев в танк, идти напролом, грабя и разрушая. Тем
более, что вся сегодняшняя безнравственность человечества как раз и
выросла из перенаселённости и постоянного передела собственности:
шкурный интерес, борьба за  природные богатства, за ту самую
собственность, которой стало не хватать, и сделали человека волком
другому человеку, породили в интересах немногих религию вечной вражды,
вечной войны всех против всех, возвели сегодняшние обман и мошенничество
в ранг культа, некоей престижной способности, примера для подражания. А
мудрость – умение не только осмысленно стремиться к лучшему в своей
жизни, но и способность вовремя остановиться в развитии своём, если надо
– пойти на жертвы, отказаться от того, что нравится, но обречено и
потому вред принесёт, в угоду целесообразности и необходимости сделать
то, что не хотелось бы, но нужно сделать. Потому, только приняв два этих
начала, как непреложные постулаты достойного существования, придёт
человечество к высшей форме жизни своей, к той форме, что стала бы
венцом творения Природы живой в отношении его.
    – Только одно сразу приходит на ум: Ницше и его пресловутый
«сверхчеловек», хотя я лично, перечитав все его труды, так и не понял,
что же он всё-таки понимал под этим самым «сверхчеловеком»? – насмешливо
ответил я.
    – В девятнадцатом столетии человечество ещё не дошло до понимания
истинных причин проблем своих и единственно верного пути своего, –
ответил он. – Человек ещё метался от одного к другому, всё ещё,
ослеплённый глупыми идеями исключительности своей в Природе живой,
пытался построить общество, где превосходство его и созданий его над
всем остальным было бы высшей ценностью – и в результате только из
одного тупика в другой попадал. В прошлые века, когда проблема
перенаселённости и губительного для всего человечества уничтожения
разросшейся индустрией живой Природы ещё не стояла так остро, как
сейчас, а стремительная цивилизация, рост промышленности и городов,
принося какие-то плюсы, воспринимались как некое благо, как несомненное
развитие, движение вперёд, мир ещё не был готов к тому, чтобы прийти к
пониманию всей ценности Нормы природной, необходимости и неизбежности
возвращения в неё – возможно, что нужно и даже полезно было сначала
избрать неверный путь и пройти через море ошибок и заблуждений, через
все кризисы, войны и прочие потрясения века двадцатого и века двадцать
первого, чтобы понять: эта дорога никуда не ведёт. «…Почему появление
нигилизма в данное время необходимо?.. Вся наша культура уже с давних
пор движется в какой-то пытке напряжения, растущей из столетия в
столетие, и как бы направляется к катастрофе: подобно потоку,
стремящемуся к своему исходу, не задумываясь, боясь задуматься… Нужно
сначала пережить нигилизм, чтобы понять, какова, в сущности, была
ценность всех наших «ценностей», которыми мы жили до сих пор… Нам нужно
когда-нибудь найти новые ценности…» (Ницше Ф., «Воля к власти». – СПб,
Изд. группа «Азбука классика», 2010. – СС. 21-22) – так Ницше опередил
своё время: ещё полтора столетия назад он понял всю необходимость
создания общества, гораздо высшего, нежели сегодня – общества того, кого
он возвеличил как «сверхчеловека». И сегодня – очередной период кризиса
старых ценностей, период очередного нигилизма, когда снова и снова через
пожары нашей истории проходим мы, и в огне их, в конце концов, гибнет
старая философия, чтобы из пепла, как «феникс», появилась новая
философия – философия высшего существа. 
     Сегодняшнее несовершенное состояние человека закономерно приведёт
человечество к гибели – с ним должно быть покончено. Сегодняшнее
«растение и червь» вечно будет испытывать соблазн – и в первую очередь
соблазн разбогатеть: отсюда все беды. Но разбогатеть можно, лишь отняв у
другого, или, как всё чаще бывает сейчас – у Природы. Начинает отнимать
один, второй, третий, десяток, сотня – и вот человечество запускает
часовой механизм неизбежного конца своего. Но существо, подобное
сверхчеловеку, лишено сегодняшних предрассудков, и потому никакой
соблазн не одержит над ним верх: его взращённый способностью мыслить
разум и, как следствие – мудрость, способность предвидеть все
катастрофические последствия таких действий никогда не толкнет его на
эту дорогу в никуда. Эволюция сделала из обезьяны человека, но на этом
закончилась лишь биологическая эволюция – нравственная же ещё даже и не
начиналась. Поэтому, пытаясь заглянуть за горизонт, увидеть будущее
человечества, Ницше был прав в одном  – высшее общество человека,
получившего, наконец, приставку «сверх», будет держаться на победе опять
же нравственности над амбициями и дикостью, нравственности всех, а не
кого-то отдельного. Но что порождает и питает истинную нравственность,
как сделать так, чтобы никогда не угасла она в умах и сердцах людских –
философия Ницше всё же была продуктом своего времени, и тогда он не дал
ответов на эти вопросы, видимо, предоставив читателю своему право самому
ответы эти найти. По сути, Ницше был самым обычным мечтателем, на
которого лишь тоску нагоняло всё то, что видел он вокруг, и  мечтал он
об обществе, где всё будет прекрасно и радостно, где его нация
сверхчеловеков едино, силой воли своей, покончит со всеми недостатками
общества сегодняшнего – при этом, естественно, он не сказал главного:
что должно привести человека к сверхчеловеку, какая причина станет тем
двигателем, что запустит механизм создания таких вот высших обитателей
планеты Земля. Не сказал, потому что в тине предрассудков того времени
просто этого главного не увидел. Поэтому только сейчас, начиная с
двадцать первого столетия, человечество, наконец, постепенно станет
приходить к тому, что нравственность – порождение взращённой на ошибках
и неудачах прошлого мудрости, подобно тому, как пресловутое «шестое
чувство» человека складывается из предыдущих пяти: осознанно, сам, без
помощи других, через пробы и ошибки, как свои, так и чужие, приходит
человек к пониманию того, что ценно для него, как он должен строить
жизнь свою, как к другим и окружающему миру относиться, к каким
последствиям приведёт каждый шаг его. Сегодняшняя мудрость, основанная
на вековом опыте предыдущих поколений, уже есть нечто большее, чем
мудрость традиционная, всегда навязывавшаяся со стороны: прошедший через
испытания сам отвечает себе на свои вопросы, прежде всего выяснив, чего
в этой жизни делать не стоит – и так он, не будучи гением, постепенно
подойдёт к единственно верному выбору в жизни своей. Объективное
отношение к самому себе, понимание своей цели и места в жизни, холодный,
строгий расчёт, жёсткое распределение приоритетов по принципу: «нужно –
не нужно» – вот что зовётся «воля» и потому должно двигать им.
Практичность эта не означает тотального прагматизма и меркантильности –
такой человек всегда откажется от прибыли, получение которой пойдёт в
итоге во вред другим – ведь этот вред в конечном итоге бумерангом
вернётся и к нему самому (но там, где это должно будет стать
закономерным результатом на общее дело бизнеса работающего – не
откажется никогда). Общее благополучие нации он, не раздумывая, поставит
выше всех своих разрушительных амбиций, которые, в конце концов, опять
же неизбежно против него и обернутся. Потому не законы и не диктат
правителей, а лишь нравственное, духовное саморазвитие и
самосовершенствование человека позволит ему перейти в разряд высшего
общества человечества – разряд сверхчеловеков, которые все вместе
совместно с Природой создадут общество высочайшего существа на Земле –
общество Сверхнации. 
    – И что же такое Сверхнация? – спросил я. – Для того, чтобы выбрать
путь, надо знать, куда идём. Чтобы построить общество этой самой
действительно Сверхнации, нужно знать, что она представляет из себя.
    – Да, избрав всеобщую высоконравственность как основу природы
сверхчеловека, «великий немец» не расписал конкретных технологий
достижения её. Для начала человечество должно вернуться в Норму – без
этого и разговаривать не о чем. Я думаю, осознание такой необходимости и
есть первый шаг на пути к стадии «льва» в знаменитых «трёх превращениях»
Ницше. Как я уже говорил в прошлый раз: максимум земледелия и
необходимый минимум промышленного производства, минимум городов или даже
полное их отсутствие. Правда, – задумчиво продолжал он, – границы Нормы
расплывчаты и неопределенны – я думаю, к ней мы придём тогда, когда
человек покончит с нищетой и перестанет воевать с себе подобными – ведь
в Норме сами предпосылки всего этого исчезают. Когда всего опять станет
на всех хватать – всеобщая деятельность, направленная на выживание рода
человеческого, потребует трудолюбия и профессионализма. На
культивирование двух этих качеств должны быть брошены все силы.
Трудолюбие нельзя привить: оно либо есть, либо нет, это качество,
закладываемое при рождении, а вот профессионализм – это то, что должно
воспитываться с детства. Таланты, таланты человека, способности его к
чему-то определённому – вот что должно с детства выявляться и служить
предметом обучения и началом жизненной дороги его, пусть даже и в ущерб
остальному. Если я не художник – держите меня за руку – я не нарисую,
если я не музыкант – выпрыгните из шкуры наружу – я не сыграю. Как можно
раньше нужно определять, к чему способности есть у человека, и развивать
их максимально, дабы в будущем он нашёл своё место с жизни – это ведь
сделать гораздо легче, когда с самого начала знаешь, чем будешь
заниматься. Сверхнация – это нация в первую очередь действительно нужных
людей, которые будут востребованы, как говорится, «при любом раскладе»,
а не тех, кто существует, только пока существует перенаселённость.
Потому, в конце концов, на Земле останутся лишь производители: с них мир
начинал, ими он и закончит, все остальные уйдут в прошлое. Именно тогда
уйдёт и «лев», традиционно ассоциирующийся у нас с бунтом и борьбой, и
мир вступит в стадию «ребёнка»: перестав воевать друг с другом, все мы
начнём, наконец, жить, а не выживать. Истинно лучшая нация будет
стремиться не к военному превосходству, делающему её врагом других
наций, а значит – уязвимой, особенно, если последние объединятся в
борьбе против неё, как и произошло с казавшейся поначалу непобедимой
гитлеровской Германией, а к экономическому преобладанию, ищущему себе
союзников, партнёров, а не противников. Ну и, что тоже неотъемлемо –
культурность человека, привычка к чистоте и порядку во всём, опять же с
детства воспитываемые, как непреложные существующие, станут визитной
карточкой высшего общества его. Если бы меня попросили описать в двух
словах, что такое «человек нравственный» и что такое «человек
высоконравственный», я бы ответил так: первое – это трудолюбивый
профессионал, второе – интеллигентный трудолюбивый профессионал.  
     Как добиться этого общества? Тут нужно снова вернуться к Ницше: «…В
человеке можно ценить лишь то, что он переход и гибель…», – под
«переходом», понятно, имеется в виду, что сегодняшний человек – не более
чем промежуточный этап, перевалочный пункт, умное, но не разумное
существование на пути к высшему существу: «…человек – это нечто, что
должно превзойти!..» (Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», пер с нем.
Ю.М.Антоновского. – М.: Академический Проект, 2007. – с. 20.) Ну а
гибель – это, конечно, не физическая гибель, не смерть человека как
таковая, а постепенное, со сменой поколений, сокращение и последующее
завершение рода его в угоду роду высшего существа – осознанная,
добровольная,  бескровная жертва: ведь, как бы ни пытался лишний выжить,
как бы ни цеплялся в борьбе за выживание за соломинку, лучшие всё равно,
рано или поздно, одержат верх и вытеснят его с лица Земли – вот тут и
должна сработать и уже во многих семьях, осознанно или вынужденно,
работает ситуация «Один ребёнок в семье», о которой мы с тобой говорили
в прошлый раз. На пути к сверхчеловеку человечество почти полностью
переродится. Видишь этот лес? Когда одно из его деревьев заболевает,
Природа не пытается его вылечить – она его уничтожает, расчищая тем
самым место для других деревьев, тех, которые устояли перед натиском
болезни, и так она выводит лучших, самых жизнеспособных. Гниль, плесень,
вирусы и бактерии, вызывающие многочисленные хвори и болезни – всё это
«придумано» Природой: создав что-то, она испытывает это самое что-то на
прочность, дабы выделить из общей массы лучшее и сделать его своей
основой, фундаментом существования себя самой. Точно также все
испытания, что переживаем мы в своей жизни,  посланы нам Природой, дабы
выделить лучших уже среди рода «гомо сапиенс». Так почему, воспринимая
такой отбор в Природе как должный, в отношении себя человек считает
такое чем-то бесчеловечным? Ведь иначе нельзя: никогда обычный человек
не станет сверхчеловеком, что бы он ни делал, и не построить ему
общества лучше сегодняшнего – цели совсем другие у него. Даже
возвращение человечества в Норму не поможет ему: не сможет он пересилить
несовершенную, варварскую натуру свою, заложенную в нем при рождении
такими же дикими предками его, ведь она – то, что движет им по жизни, ею
живёт он с рождения и до самой смерти, и никогда не изменится он, как бы
не стремился кто-то сделать его цивилизованнее и культурнее. Бесплодны
будут попытки те: неспособен человек пойти против природы своей, она
сильнее его и всегда одержит верх. А потому – именно через «гибель» и
опять же перерождение, отбор лучших придём мы к высшему, что создать
способен человек на планете Земля – обществу Сверхнации. И Ницше уже в
девятнадцатом столетии сумел вывести своеобразную формулу, описать
основной принцип действия отбора этого: «…Для всякого высшего света
нужно быть рождённым; говоря яснее, нужно быть зачатым для него: право
на философию – если брать это слово в обширном смысле – можно иметь
только благодаря своему происхождению: предки, кровь имеют решающее
значение также и здесь. Многие поколения должны предварительно работать
для возникновения философа; каждая из его добродетелей должна
приобретаться, культивироваться, переходить из рода в род – и сюда
относится не только смелое, лёгкое и плавное течение его мыслей, но и
готовность к огромной ответственности, чувство своей оторванности от
толпы, её обязанностей… охранение и защита того, чего не понимают и на
что клевещут, склонность и привычка к великой справедливости, широта
воли, спокойное око, которое редко удивляется, редко устремляет свой
взор к небу…» (Ницше Ф., «По ту сторону добра и зла: прелюдия к
философии будущего», пер. с нем. Н. Полилова. – М.: Академический
Проспект, 2007. – с. 137.) Только такие, вернув человечество в Норму
природную, смогут пройти те самые «Три превращения», дабы мир стал,
наконец, миром, а не ареной вечных войн, вражды и противостояний мелких
людишек друг против друга. Механизм отбора этого ещё не запущен, и будет
ли он запущен когда-нибудь, зависит если не во всём, то во многом от
тех, кого называют лучшей половиной человечества. 
    – Без женщин жить нельзя на свете, нет!.. – весело начал я.
    – Женщины во всём мире считают, что главное их предназначение в этой
жизни – дом, семья, дети. Согласен, но на самом деле это лишь его часть.
А основное же предназначение их – тот самый отбор, выбор лучшего мужчины
для продолжения рода своего и создания лучшего потомства – и вот с
этим-то многие из них совершенно не справились. Повсеместно слышны
жалобы: вот, дескать, нет достойных мужчин – но откуда им взяться, если
наши самые 
красивые и самые любимые их не создали? И раз уж их действительно нет
–это что, достойное оправдание связи с отбросом и порождения новых
отбросов, засоряющих генофонд нации? Кто сказал, что мужчина должен быть
отцом детей всего одной-единственной женщины? Вовсе нет, как раз
достойный, успешный-то мужчина и может, а от себя я бы добавил – должен
стать отцом детей нескольких женщин, и неприятие такого – предрассудок,
на самом деле в этом нет ничего постыдного. Всё-таки лучше быть
матерью-одиночкой и вырастить достойного сына или дочь от достойного
мужчины, пусть даже при этом он будет всю жизнь связан с другой женщиной
и никогда не бросит её. Никакие способы не аморальны, даже то, что
специалисты сегодня называют искусственным оплодотворением – ведь и при
этом будущая мать также сама, осознанно, делает выбор, кто будет отцом
ребёнка её: достойного выбирает она, всё тот же отбор ведя, и в этом и
есть истинное великое предназначение её: этим она даёт начало новому
роду, у которого изначально есть шансы стать в будущем достойной
династией. Пусть у неё будет всего один ребёнок – но его достойное
происхождение плюс то, что его мать способна сосредоточить всё своё
внимание на нём одном, вложить в него по максимуму, так многому научить
его: всё это – огромные преимущества ситуации «один ребёнок в семье»
(двоих детей всем поголовно семьям стоит начать заводить лишь по
возвращении человечества в Норму, дабы полноценно сменялись поколения).
Так всегда лучше, чем связаться с отбросом и наплодить целый выводок
подобных ему очередных отбросов, плюющих на тротуар и отравляющих воздух
смрадом грязного дыхания своего. Предпочти отбросам достойное – и
избавляться-то от них не понадобится: постепенно сами исчезнут, уступив
место более заслуживающим его, и в этом – великая роль отбора. Ты не
представляешь, какую огромную роль играет на самом деле
наследственность: к примеру, почему из двух воспитанников одного
детского дома один выбивается в люди, а другой спивается или становится
уголовником – ведь вроде всё у них было одинаково: и среда, и окружение,
и воспитание? Да всё-то в том и дело, что человек уже рождается либо
личностью, либо нет – я не знаю, кто автор сего утверждения, но согласен
с ним на сто процентов – и его натура, заложенная в нём генетически,
делает из него то, кем будет по жизни он. Наследственность – пожалуй,
намного более действенный фактор, чем воспитание,  ведь если человек –
личность, то никакое окружение, никакое воспитание аморальных
«наставников» всех мастей никогда не сломают его и не сделают человеком
массы, человеком стада, которому уготована участь отброса: таким станет
только тот, кто хочет стать таким изначально, потому что такова природа
его, заложенная в нём при зачатии – и не пересилит он её никогда. «…Из
души человека нельзя изгладить того, что больше всего любили делать и
чем постоянно занимались его предки… Совершенно невозможно, чтобы
человек не унаследовал от своих родителей и предков их качеств и
пристрастий, что бы ни говорила против этого действительность. В этом и
заключается проблема расы. Если мы знаем что-то о родителях, то
позволительно сделать заключение и о детях: отвратительная
невоздержанность, затаённая зависть, грубое самооправдывание – три
качества, служившие во все времена неотъемлимой принадлежностью
плебейского типа – всё это должно перейти к детям столь же неизбежно,
как испорченная кровь; и с помощью самого лучшего воспитания и
образования можно достигнуть лишь обманчивой маскировки такого
наследия…» (Ницше Ф., «По ту сторону добра и зла: прелюдия к философии
будущего», пер. с нем. Н. Полилова. – М.: Академический Проспект, 2007.
– сс. 202-203.) Воспитание по сути своей – не более чем моделирование
родителями каких-то штампов, которые они считают удачными, с целью
перенесения этих штампов на потомков, воспитание из них того, что они
хотели бы видеть в качестве наиболее выигрышного варианта продолжения
них самих – но в реальности совсем не факт, что именно этот вариант
окажется действительно наиболее подходящим. Династичность ещё не стала
не слишком нуждается в так называемой полноценной семье и воспитании –
сама жизнь станет для неё главным и единственным учителем, лучшим,
нежели самые лучшие родители в мире, которые при всём желании не смогут
обучить своё чадо всему. В реальной жизни даже зачастую происходит
наоборот: в этих самых «полноценных» семьях любовь родительская
оберегает детей от внешнего мира и этим страшно вредит им, не давая им
возможности самим стать теми, кем хотят быть они, не уча их
самостоятельно бороться с трудностями. Настоящая личность всегда сама
познает всё, что нужно ей для будущего достойного существования её, сама
свои «дали и горизонты» перед собой раскроет: для неё воспитание должно
стать не более чем обучением всему необходимому, что понадобится в
дальнейшей жизни. Ну а трусу и слюнтяю никакое воспитание не поможет,
ведь все постыдные качества характера его – опять же часть природы его,
которую никто, никакое воспитание не в силах изменить. Если потомок
воспринимает воспитание не как обучение азам будущей взрослой жизни, а
как набор каких-то готовых, бесспорно обязательных к исполнению
постулатов, навязываемых родителями, школой, улицей – выходит, он по
своей натуре внушаем и в будущем, скорее всего, опять же будет
подчиняться чужому влиянию – создаст такой когда-нибудь хоть что-то
достойное? Продолжение рода – это всегда попытка: попытка создать нечто
лучшее, чем было ранее, это своего рода эксперимент – а не все
эксперименты заканчиваются удачно. А потому, лишь запустив механизм
отбора, постепенной замены худших лучшими, придём мы, в конце концов, к
тому, о чём мечтал Ницше, да и все, кого природа наделила хоть каплей
разума – обществу Сверхнации и сверхчеловека. Великий, неумолимый, не
прекращающийся ни на минуту и работающий многоступенчато, на всех
стадиях жизни человека и во всех сторонах существования его ОТБОР и
выживание лучших из лучших – вот великий инструмент создания Сверхнации!
И воспитание лишь подтверждает первостепенную роль лучшей
наследственности как главного двигателя очищающего, улучшающего,
победоносного Отбора: эффективно оно будет только тогда, когда его
примет и одобрит сама природа воспитуемого, когда не восстанет она
против того образа жизни, который вели предки, но который, возможно,
совершенно не подходит потомкам. Только так и тогда великие предки
начнут, наконец, плодить истинно великих потомков. Ну а отброс, мало
того, что наплодит таких же, так ещё и воспитывать их будет в духе
превосходства своих ложных ценностей, своего гнусного образа жизни над
всем остальным – так будет он оправдывать перед ними пустое, бесполезное
существование своё, свою мораль неандертальца. Бессмысленно ждать и от
него, и от его отпрысков чего-то другого: такова природа их, их натура,
которая движет ими по жизни, и не смогут они преодолеть её никогда –
такими они родились, такими и умрут. (Это и имеют в виду, когда говорят:
2От себя не убежишь».)В реальной жизни отброс никогда ничего не
добьётся, никогда никем не станет – его ущербность выражается в первую
очередь в неспособности и нежелании становиться достойным
производителем, занятым делом, зарабатывающим деньги, т.е. всем тем, что
и обуславливает способность мужчины становиться настоящим мужчиной и
истинным главой семьи,  и этим отвратит от себя разумных продолжательниц
рода, тем самым ступив на дорогу вырождения своего. Глядя на таких, я
всё время задаю себе один вопрос: как они не понимают, что они уже
обречены, что однозначно не выдержат они под напором другой, более
прогрессивной, более созидательной нации, что неизбежно придёт на землю
их – и станет, наконец, достойным, полноправным хозяином на земле той?
Замена худших лучшими всегда и везде закономерна, и она – не более чем
вопрос времени... 
    – Красивые слова… – начал я высказывать свои сомнения. – Возможно ли
такое общество на деле?
    – В идеале – нет, – сразу ответил он, – идеального вообще ничего не
существует. Но создать нечто подобное вполне реально. Скажу больше – в
истории человечества уже были общества, которые более или менее по
принципам построения своего и образу жизни приближались к тому, что
можно было бы назвать обществом Сверхнации. Известны, по крайней мере,
два таких примера. Первый – государство Спарта в древней Греции. Помнишь
легендарный клич царя Леонида из знаменитого кинофильма о трёхстах
спартанцах: «Спартанец возвращается домой либо с победой, либо на щите!»
(«300 спартанцев», историко-военный фильм, США, 1962 г., режиссер
Рудольф Мате.) Конечно, тогда было время открытия и освоения новых
земель, сопровождавшихся опять же многочисленными захватническими
войнами, а потому профессионализм спартанцев касался в основном военного
дела. Но зато  на  какую  высоту  он  был   поднят!  Начиная  с  того, 
что  в  спартанцы отбирали  с  младенчества – и  отбирались  самые 
здоровые  и  крепкие – ты помнишь, как поступали с остальными. Кому-то
это может показаться жестоким, но в конечном итоге  в условиях  того
времени это было  оправданно и справедливо. Сейчас, конечно, в таких
варварских методах отбора  нет  необходимости  –  современная 
медицинская  техника позволяет вовремя выявить то, что ребёнок, скорее
всего, родится слабым и болезненным, и вовремя отказаться от его
рождения. Так цивилизация позволяет вести всё тот же отбор более
человечными методами: Сверхнация за то и зовётся Сверхнацией, что в ней
лучшие порождают лучших. Потому, хотя в Норме и нет места войнам, но
ценность профессионализма ещё никто не отменял. Второй пример – это,
бесспорно, Соединённые   Штаты.   Официально не существующее ещё и трёх
столетий государство в кратчайшие сроки стало ведущей мировой
сверхдержавой, первой экономикой планеты – как удалось им это? В людях,
в людях заложен секрет успеха их! Когда в конце пятнадцатого столетия
Христофор Колумб открыл новые земли – кто ринулся их осваивать? Самые
сильные, самые смелые, решительные, предприимчивые, истинные фанаты
выбранного дела и столпы трудоголизма, которые и создали в итоге такую
вот суперстрану. Много достойных людей одновременно собралось в одном
месте – и результаты не заставили себя долго ждать. Правда, вся беда
американцев в том, что ослеплённые манией развития, они не смогли
вовремя остановиться – и Великая депрессия стала первым звеном в цепочке
всего того, что трясёт их до сих пор. 
    – Так-то оно так, – возразил я, – но не стоит забывать о том, что
эти смелые 
и достойные, прежде чем создать это своё супергосударство, сначала почти
полностью уничтожили коренное население Северной Америки, тех, кого
можно по праву называть истинными американцами – американских индейцев. 
    – В истории каждой нации есть страницы, о которых она хотела бы
забыть… – поморщившись, ответил он. – Не забывай – это было время войн,
когда многие разногласия решались силой – в ту пору ещё не было
придумано другого такого же действенного способа разрешить столкновение
интересов. Уничтожив индейцев, предки современных янки обратили оружие
своё друг против друга – наступила эпоха Дикого Запада, когда много лет
кольт выступал в качестве самого убедительного из аргументов в споре. Но
если бы всего этого не было – сейчас и самих Соединённых Штатов тоже не
существовало бы. Столкновение двух наций неизбежно приводит к тому, что
одна, более прогрессивная, вытесняет другую, просто в наши дни это
происходит относительно мирными способами. Только так можно навести
мировой порядок и создать Сверхнацию – через перерождение и отбор
лучших. Пример Соединённых Штатов показал: лучшая нация – это не
какая-то одна мононация, безраздельно царящая над остальными, как
пытались утверждать нацисты, это сборка лучших людей из разных народов.
Только такие, получив зелёный свет деятельности своей и образу жизни
своему, создадут на Земле высшее общество всех времён и народов –
общество Сверхнации. И в древней Спарте, и в Штатах много лет
формирование нации было основано на жесточайшем отборе – и оба этих
государства вошли в историю. 
    – М-да, – вздохнув, насмешливо спросил я, – доживём ли мы
когда-нибудь до такого общества?
    – Надежда умирает последней, – уверенно ответил он. – Дожить-то,
может, и не доживём, но стремиться-то к этому надо. Кто, в конце концов,
если не мы?
    – Да, и ещё, – спохватился я. – Есть одно «но», о котором мы не
договорили в прошлый раз. А если некоторые народы, не желая возвращения
в Норму, решат воспользоваться тем, что другие стали малочисленны, и
бросятся завоёвывать земли их?
    – В Норме нет места войнам, – ответил он. – Но, раз уж человечество
вышло из Нормы и появились те, кто захотел чужого – мы все поставлены
перед фактом, что свой дом нужно защищать силой, с оружием в руках. У
сегодняшней цивилизации много минусов, но один из немногочисленных
плюсов её в том, что современная война перестала быть войной армий,
превратившись в войну технологий – обладающему ими многомиллионные
войска ни к чему. Ведущие державы, которым суждено стать очагами
создания Сверхнации из числа наиболее достойных – как коренных жителей,
так и иммигрантов – в дальнейшем, вобрав в себя лучших людей разных
народов, должны повести жёсткую политику закрытия границ и пресечения
потоков иммиграции в свои страны – и этим заставить все остальные народы
тоже вернуться в пределы Нормы. Это будет тот мировой порядок, который
придётся наводить опять же силой, если понадобится – железом и кровью,
но иначе нельзя: другого способа, вернувшись в Норму, сохранить её, нет.
«Кто с мечом к нам придёт – от меча и погибнет!» – эти великие слова
Александра Невского должна принять на вооружение любая нация достойных,
независимо от того, что будет представлять из себя этот самый «меч» –
военную ли силу либо же попытки экономического закабаления одного народа
другим…
     Он вдруг засмеялся, а затем продолжил: 
    – Я много раз спрашивал себя, как же на деле должно выглядеть
создание Сверхнации, по каким принципам идти. Тут я позволю себе
небольшое лирическое отступление: ты, я думаю, помнишь финальную сцену
фильма «Аватар» («Аватар», фантастический фильм, США, 2009 г., режиссёр
Джеймс Камерон): душа благородного героя посредством колдовства
переходит из ущербного человеческого тела калеки в мощное тело гиганта
«На-ви». Конечно, это была показана красивая сказка, но, наверное,
как-то так, по какому-то схожему принципу и будут появляться на свет те,
кому суждено создать нацию высших людей: наделённая истинным разумом
душа в мощном, великого здоровья, теле. До сих пор Природа, как правило,
давала человеку либо силу, либо интеллект – в человеке Сверхнации всё
это будет соединено воедино!  
     Я не нашёлся, что возразить ему – как и в прошлый раз, его слова
вновь открыли  мне нечто  новое, ту  истину, которая до сих пор была
сокрыта от меня за вековыми предрассудками данного мне предками
воспитания. Видя это и понимая, что мне нужно время, чтобы обдумать
услышанное, он замолчал и обратил свой взгляд в ту сторону, куда
собирался продолжить путь свой. Послеполуденное солнце уже клонилось к
закату, но я знал, что он никуда не спешит – тьма не заставила бы его
свернуть с пути намеченного. Спешил я – куча повседневных дел,
разрешения требовавших, гнала меня в дорогу, но после разговора с ним
снова странная мысль пришла мне в голову – а стоят ли все эти мелочные
заботы труда моего?..
    – Норма нужна, чтобы Природа не уничтожила человечество, а
Сверхнация – для того, чтобы человечество никогда более не покинуло
пределов Нормы, – подытоживая всё сказанное, нарушил он, наконец,
повисшее молчание. – Возвращение в Норму – это приведение в порядок по
количеству, а создание Сверхнации – селекция по качеству. Достигнув
пределов, отпущенных человеку Природой, человечество в дальнейшем должно
решительно пресекать всяческие покушения отдельных особей своих на
что-то большее, любые их попытки вновь выйти из Нормы и вернуть время
войн и рабства – такое безумие способно погубить любую цивилизацию. Так
и будет создаваться высшая нравственность общества – глупое стремление
некоторых получить не своё всегда выделяет их из числа других, таких же,
как и они, и мудрые женщины всегда разглядят таких и никогда не свяжутся
с ними, дабы не плодить и дальше подобных выродков – так и останутся в
итоге только достойные. Пришло время учению Ницше об абстрактном
сверхчеловеке трансформироваться в конкретную технологию создания
общества высшей нации: независимо от того, понимал это сам «великий
немец» или нет, но его «три превращения» и есть отказ всех от
предрассудков жизни в стаде равнобезликих и создание общества
немногочисленных мудрых и талантливых индивидуальностей, которые уже не
допустят вновь появления на планете лишних. Можно бесконечно долго
разговаривать об этом, но рано или поздно мы к чему-то подобному придём
или погибнем. Что ж, не буду тебя больше задерживать – удачи тебе! Может
быть, ещё увидимся когда-нибудь – когда, я надеюсь, в мире наметятся,
наконец, какие-то сдвиги к лучшему. Всё. Пока.
     Он опять ушёл не оглядываясь, и я поймал себя на мысли, что вновь
пристально смотрю вслед ему. И сейчас, после его ухода, его слова о
будущей встрече нашей вызвали у меня улыбку – я всё отчётливее понимал,
что так оно и будет. Ведь теперь я уже был твёрдо уверен в том, что рано
или поздно пойду той же дорогой…

ОТБОР 

     Веками человечество стремится к лучшему во всём. Отыскивая лучшее
поле для земледелия своего, лучшие пастбища для скота своего, лучшее
место для жилища своего, наиболее достойное занятие для себя, человек не
сомневается в выборе своём – Природой приучен он отделять зёрна от
плёвел. Женские, вроде бы наивные, мечты о принце на белом коне на самом
деле имеют под собой вполне реальную основу: инстинктивно каждая из
представительниц прекрасной половины человечества желает найти для себя
наиболее выигрышную партию, и ни одной из них не приходит в голову мысль
игнорировать это своё устремление, потому что только так и сможет
реализоваться великая конечная цель отбора: выжить должен достойнейший,
тот, кто и способен стать настоящим «принцем», и именно он имеет
бесспорное право на полноценное продолжение рода. Стремясь к большей
урожайности полей своих, непрерывно проводит человек селекцию зерновых
своих, отбирая зёрна лучших сортов, больший урожай дающих, для
последующего посева. Но почему в отношении себя человечество не
слишком-то стремится провести подобную селекцию?
     Преступность, желание силой получить не своё, заиметь, не
заработав, веками была и есть бич божий человечества. Но разве она –
неискоренимое зло? Любое зло, найдя возможность для совершения,
указывает нам на наши слабые места, но далее самим своим появлением,
самим наносимым нам ущербом оно закономерно требует ликвидации главной
причины своего возможного повторения, имя которой – безнаказанность.
Укравший один раз – украдёт и второй, убивший однажды – рано или поздно
вновь возьмётся за оружие, ведь трудно только первый раз – во второй и
третий уже гораздо легче! И тот, кто решается на второй и третий,
окончательно снимает с себя маску какой бы то ни было достойности, являя
миру уродливую личину того, кто презрел создание. Глупо ещё и ещё раз
назначать такому временное наказание – отбыв его, не поменяет он
мировоззрения своего, не сможет пойти против природы своей, против
склонности своей желать чужого – заложена она в нём при зачатии. Сколько
ни заставляй вчерашнего вора жить честным трудом – разве получится из
такого достойный производитель? Нет и нет – протестовать будет против
жизни такой натура его, воровская природа его, заложенная в нём при
зачатии. Конечно, и из этого правила есть исключения, но как нечасты
они! Многие ли, на рецидив пойдя, в итоге, тем не менее, смогли всё же
опровергнуть это правило в отношении себя? Колонии-поселения, откуда нет
возврата – вот достойное место для таких. Поселения, разные для мужчин и
женщин… 
     Эгоизм не есть преступление против общества, но есть преступление
против высшей нравственности. Никогда человечество не придёт к тому,
чтобы абсолютно все хотели одного и того же – люди рождены для того,
чтобы быть разными. Желания каждого имеют право на уважение со стороны
других, но чьи желания захочет знать эгоист, кроме своих собственных?
Всё и вся стремится подчинить капризам и прихотям своим он, но разве
остальные рождены, чтобы стать прислугой его? Что радости будет
существовать рядом с тем, для кого все остальные – пустые места,
недостойные внимания? И чем руководствуются те, кто пускается в авантюру
связи с эгоистом? Разве сможет он когда-нибудь переделать природу свою и
начать замечать в этом мире ещё кого-нибудь, кроме себя любимого?
Наследственность – вот мать появления на свет таких: отец-эгоист –
сын-эгоист! В силу этого эгоизм как желание и стремление к подчинению
всего своей воле проявляется уже с младых лет, потому, ведомый такой
ущербной природой своей, эгоист, как правило, легко распознаваем. Но
разве невозможно прервать цепочку эту, просто перестав рассматривать
таких как потенциальных глав семьи? Ведь ген эгоизма, себялюбия,
равнодушия и неуважения к другим, нелюбви и потребительства по отношению
к другому возник по вине самого этого другого, из века в век безропотно
позволявшего что-то подобное в отношении себя – и ничего не сделает он,
дабы покончить с варварством таким? Бесполезно лелеять надежду
переделать кого-либо: именно природа эгоиста заставляет его быть
чёрствым по отношению к другим, и таким он будет всегда, потому что,
ведомый ею, не может он не быть таким. Человек не меняется, диктат своих
желаний эгоист выставляет перед другими потому, что не мыслит для себя
другой жизни, в которой желал бы хоть кого-то приласкать своей теплотой
и вниманием…
     Тунеядство – не меньший порок. Именно труд, как ни банально звучит,
сделал из обезьяны человека – разве хочет человечество вернуться
обратно? Создатель, производитель, труженик – вот кто основа любого
общества, и уж подавно – общества Сверхнации, которое тунеядец будет
позорить одним присутствием своим. Кто способен поставить под сомнение
почётность труда? Тот, кто стремится этим возвысить себя, навязать
гнилые ценности ничегонеделания другим, что постепенно неизбежно
разложит нацию изнутри – и гибель ей, поглощена она будет другой нацией!
С корнем вырвано должно быть тунеядство, в умах и сердцах убито, и
женщины должны сознательно отвернуться от таких – нет им места в высшем
обществе! Нравственность и трудолюбие идут рука об руку, и
нравственность людей Сверхнации не должна быть навязана правителем – от
них самих должно исходить желание избавляться от всего, чему не место в
стане их! 
     Россказни глупых о том, как они покончили с алкоголизмом своим –
чушь. С алкоголизмом, в том случае, когда имеет место именно
зависимость, а не привычка, с которой вполне по силам расстаться,
невозможно покончить – это наследственное проклятие рода алкоголиков,
то, что человек не в силах контролировать – наоборот, оно будет
контролировать его, ведь он родился с ним, организм его уже изначально
подстроен под него, и лишь обрыв рода такого покончит со страстью его к
бутылке. Потому как страсть эта есть изначально опять же часть натуры
человека, природы его, которую никому, абсолютно никому в этой жизни ещё
не удалось пересилить. Алкозависимый безволен: свою волю отдал он
«зелёному змию», отдав ему право решать за него, как отдают людишки волю
и силу свою толпе, ищущей себе диктатора, поводыря, потому лишь в
интересах этого самого «змия» будет принимать он те или иные, только
кажущиеся волевыми и самостоятельными, решения. Но главное зло
алкоголизма – вовсе не в порабощении отдельных особей рода «гомо
сапиенс», которые неизбежно будут отмирать в результате отбора, ведомого
Природой, а в той самой ущербной наследственности, в условиях которой
появление на свет потомков, изначально расположенных к алкозависимости,
весьма и весьма вероятно, если не сказать больше. Конечно, и из этого
правила были и будут исключения, но всё же… Всё же мудрая женщина должна
многократно задуматься перед тем, как продолжать род такого. Создав
что-то, Природа испытывает это что-то на прочность: устоявший перед
бутылкой, дабы не привести в итоге род свой к проклятию по имени
Алкоголизм и тем самым – под топор палача по имени Отбор, идёт на своём
пути к званию лучшего к новым испытаниям, что этот самый отбор ему
готовит, не устоявший же… Отбор неумолим.
     Проповедуя в своё время человеконенавистничество и мракобесие,
идеологи нацизма всё же были правы в одном: за чистоту рядов нужно
бороться! Но если преступник заслуживает тюремной камеры, то эгоист,
алкоголик, тунеядец, транжира, раб азарта и просто недалёкий –
прерывания рода своего: не приемлет Сверхнация выродков. В том и
заключается великая мудрость женщины, чтобы вовремя распознать такого и
просто не позволить его роду продолжиться – иначе это будут уже
неизбежно не столько её, сколько его дети, по генам перенявшие всю гниль
и ущербность родителя, великое создание считающие чем-то низким,
недостойным себя, в лучших «традициях» людишек воспитанные, с радостью
готовые «славные» дела предков своих продолжить, и мать, вынашивавшая их
под сердцем своим и в боли и муках на свет порождавшая, будет для таких
не более чем ходячим инкубатором для размножения. Всё опять повторится
сначала в том же виде, что и ранее, и ничем, абсолютно ничем последующее
поколение не превзойдёт предыдущее, и вновь не увидят вокруг себя
женщины достойных мужчин… Так пусть участь отброса уготовит им разум
людской, пусть сознательно отвернутся от них женщины Сверхнации, и сама
память о них, заложенная в гены человечества, уйдёт в прошлое! 
     Никто изначально не имеет права делить людей на плохих и хороших,
на достойных и отбросов: только со временем дела и достижения их
способны показать, кто на самом деле есть кто. Потому у многих есть
шанс, и проиграть в честной борьбе никогда не постыдно: постыдно
уступить без борьбы, сдаться сразу, даже не попытавшись, как у
популярного некогда исполнителя, «разобраться, кто ты – трус иль
избранник судьбы»: ведь тогда и победитель, к которому победа пришла
легко и просто, не будет истинным победителем, закалённым жизнью и
способным и в дальнейшем постоять за себя, когда на арену явится более
сильный соперник. И только так нация, избавившись от грязи и балласта,
двинется к высшей цели своей – обществу Сверхнации. Элита сегодняшнего
общества «человеков неразумных» сформирована, но с возвращением
человечества в Норму и она претерпит существенные изменения – прежде
всего в связи с постепенным вымиранием городов. Отбор в таких условиях
не сможет работать как простая замена элитных родителей элитными детьми
и внуками: новое общество будет формироваться из числа самых достойных,
лучших из лучших, и не только из числа нынешней «богемы», потому обычным
обитателям планеты Земля и будут предоставлены равные условия с
«избранными». Из их числа и из числа обычных и выделятся великие:
условия, в которые и те и другие будут поставлены жизнью, как раз и
позволят всем их талантам раскрыться полностью. В этом и было одно из
основных заблуждений мальтузианства, считавшего мировую элиту раз и
навсегда сформированной: на пути к возвращению в Норму и созданию
высшего общества, общества Сверхнации, она изменится ещё не раз.  
     Так отбор работает сначала, и в грязные отстойники, выгребные ямы,
свалки отходов со всего мира превратятся жизненные пространства народов,
не запустивших его. В лучшем случае – видимость цивилизации уготована
им, и смрад свалок и помоек далеко будет слышен от «цивилизации» такой.
Пока не придут лучшие и не покончат с ней… 

ПЯТНАДЦАТЬ ЛИШНИХ

     Банально прозвучат слова о важности его. Банально и не ново. Но от
этого значение их ничуть не становится меньше. «Было бы здоровье –
остальное будет!..» – эти слова из популярной некогда песни никогда не
станут пустым звуком. Лишь общество здоровых людей способно создать
что-то жизнеспособное, устойчивое, не боящееся испытаний. Но общество
Сверхнации не приемлет частицы «бы», не может оно допустить нездоровых
людей в ряды свои – или перестанет оно быть таковым.
     В чем секрет великого здоровья человека, залог долголетия его? В
спорте и врачевательстве? Но какой спорт спасёт того, кто отроду болен,
и разве уже придумана врачами панацея ото всех хворей, что подстерегают
человека на пути его? Воистину ужасна истинная личина сегодняшнего
чудовищного лицемерия дельцов от медицины, предлагающих всё больше
слабеющему от загрязнённой окружающей среды и непосильных работ здоровью
человека мнимое спасение в виде всевозможных искусственных медикаментов:
разве будет когда-нибудь создана таблетка, способная заменить организму
ту мощнейшую крепость, подаренную ему самой великой, разумнейшей
Природой – иммунную систему?!. Кроется секрет этот в наследственности
человека, в «базе», подаренной ему отцом и дедом его. Почему в прошлые
века жители планеты Земля славились гораздо большим здоровьем, нежели
сейчас? Конечно, сказывались и отсутствие грязных, чадящих заводов и
фабрик повсюду, и пища, не знавшая слова «химия», но… Не это решающим
фактором было. В старину, в отсутствие медицины современной, нередко
поступали так: во многих поселениях женщины за жизнь рожали по
восемнадцать детей, из которых пятнадцать умирало, не дожив до года.
Зато трое выживших в будущей жизни своей не знали проблем со здоровьем –
им его было не занимать. Сейчас, в век современной науки и техники, нет
необходимости в столь варварском отборе лучших, но… Нужен подобный
отбор, просто необходим он, как от преступников, эгоистов и тунеядцев,
безнравственности поющих оды, так и от больных избавиться должно
общество – иначе «Сверхнацией» никогда не назовётся оно. 
     Женщина принимает решение рожать, несмотря на все предупреждения о
будущей болезненности ребёнка её – разве мудро поступает она? Кому хочет
добра она – своему будущему отпрыску, обрекая его рождением на жизнь в
страданиях? Крайне сомнительно добро такое… Не о нём – о себе думает она
в момент такой, о своём предназначении стать матерью, которое вроде как
не выполнено будет, если откажется она от родов – но разве матерью кого
попало, абы кого должна стать она? Кому принесёт пользу она, порождая
того, кто создавать не способен – что сможет он, по жизни хворями
мучимый? Безжалостно избавлялись от больных в древней Спарте – и
величайших воинов, истинных покорителей и создателей давала Спарта миру!
Вообще раннее родительство, к которому сегодня стремятся многие,
руководствуясь правилом «Пока молоды – здоровы, значит, и детей заводить
надо как можно раньше», на самом деле неизбежно несёт в себе зло
«безмудрия»: только с годами к человеку может прийти ценнейший житейский
опыт и мудрость, как производное этого опыта, которые он и должен
передать по наследству, на генном уровне, своим потомкам. В пользу
именно такого подхода к продолжению рода говорит сама история:
большинство великих личностей человечества были в числе последних детей
в семьях, они появлялись на свет, когда родителям было уже далеко за…
Что передадут потомкам своим двадцатилетние, сами ещё только-только
вышедшие из незрелого юношеского возраста?
     Здоровая наследственность огромную силу имеет, но она сродни костру
– рано или поздно неизбежно угаснет он, если не поддерживать его. И
поддерживать нужно его с детства, дабы неугасимым огнём в жизни человека
пылал он. Перво-наперво отказаться нужно от всей пищи и напитков, что
заменители содержат. Создав человека, приспособила максимально Природа
организм его к натуральной, природной пище, действительно содержащей все
те элементы, необходимые для полноценной жизни и работы всех органов
его, и прежде всего иммунной системы, – во вред ему пойдёт любое, не
Природой созданное. Правда, если очень нравится – допустимо оно, только
в малых количествах и не каждый день. Однако, если что-то вкусу
нравится, не стоит надеяться, что безвредно оно: если невидим ущерб сей,
совсем не значит, что нет его – медленно, с течением времени, но верно и
неотвратимо разрушает заменитель организм того, кто в угоду вкусу
начинает всё чаще и чаще употреблять его. Никому не спастись от
разрушения такого, никакое здоровье не будет надёжной защитой там, где
беспечно надеются на нерушимость его. Лишь решительный отказ от
каждодневного приёма  пищи такой станет одним из слагаемых здоровья
великого, но не обрадует отказ сей того, кто грязный продукт –
фаст-фудом именуется подобное – производит: привык он обогащаться на
продаже его, и не захочет прибыли терять свои, и сделает всё, дабы не
потерять бизнес свой: обманом реклама его будет завлекать в сети свои
простодушных покупателей, всячески умалчивая о том, насколько вреден
продукт сей для любого из них. Сущность Сверхнации заключена в мудрости
её, и не раздумывая откажется она от потребления всего, что ущербно для
неё, к чему всеми силами будут склонять её некоторые проворные и
пронырливые предприниматели. Жизнь в Норме означает меньше города и
больше села, а значит – вся пища должна быть местного производства:
только так смогут забыть, наконец, производители её ставшее уже зловещим
слово «химия».  
     Бесспорно то, что именно труд сделал человека человеком, но кто
сказал, что чрезмерный труд также благотворен? Вновь справедливо будет
вспомнить тут старинную пословицу о том, что всё хорошо в меру – трудясь
чрезмерно, разве не напрягается человек больше обычного и не изнашивает
тем самым быстрее организм свой? Ведь машине подобен он – чем более
эксплуатируют её, тем быстрее изнашивается она, ресурс свой
вырабатывает. Но машину починить можно, заменив вышедшие из строя детали
– и таким образом очень часто служит она гораздо дольше, нежели
рассчитывалось изначально. А как «починить» человека? Любой труд, даже
самый, казалось бы, нетяжёлый, на самом деле изматывает и старит – так
разве прав тот, кто трудоголизм образом жизни своим избрал и другим
проповедует ложную ценность его? Конечно, прогресс в конце концов
полностью сделает всю работу человека машинной – малопроизводителен
ручной труд, потому в обществе Сверхнации неприемлем он. Но и машинный
труд – это всё-таки тоже труд, от которого периодически отдых необходим.
     Веками человек задаёт себе вопрос – в чём причины того, что так
часто раньше времени старится он, что становится причиной тому? Спорт
полезен любому, и игнорировать его – неизбежно приближать старость свою,
но… Не единственная это причина и, возможно, даже не главная. Одна из
главных причин, как водится, не скрыта, но не замечают её многие в силу
пожизненной близорукости своей. Болезни – вот что незримо подтачивает
организм изнутри, ведь с возрастом всё больше сил требуется ему, дабы
восстановиться после хвори очередной. Как свести к минимуму вред, ими
наносимый? Ответ, опять же, очевиден: для чего антикоррозийную обработку
автомобиля своего человек проводит? Чтобы не проела ржавчина металл его,
не сгубила «железного коня» раньше времени. Но организм человеческий во
многом схож с машиной, и также ему свой «антикор» требуется. Много таких
«панацей» предлагали и предлагают человечеству разного рода врачеватели,
но что лучше всех? Сама медицина давно уже ответила на этот вопрос,
широко применяя самый обычный спирт в качестве дезинфекции. Качественный
спиртосодержащий алкоголь, в меру употребляемый – вот лучший барьер
заразам многим. Каждодневное употребление небольших объёмов его – вот
то, что, безболезненно проходя для организма человека, который быстро к
такому препарату приспособится, от многих инфекций и вирусов предохранит
его… 
     Вегетарианство – одно из величайших заблуждений человечества, в
поиске всех слагаемых здоровой жизни готового поверить любым шарлатанам.
Организм человека устроен в высшей степени разумно: через потребности,
через аппетит, через желание употребить именно сейчас именно те продукты
и никакие другие подаёт он хозяину своему сигнал о том, из чего каждый
раз должен состоять рацион его – то, что содержится именно в этой пище,
станет топливом в котёл его иммунной системы, без полноценной работы
которой и речи не может быть о здоровье человека и выживании рода его.
Сытость, удовольствие от употреблённой пищи – самый верный сигнал
организма о правильности питания человека. Так сколько той же
растительной пищи нужно употребить, чтобы сытость от приёма её
сравнялась с сытостью от приёма хотя бы небольшого куска самого обычного
мяса? Никакая растительная пища, никакие фрукты и овощи никогда
стопроцентно не заменят пищу животную – нет в них и сотой доли тех
веществ, что даже в малых количествах организм напитать способны.
Стремясь вроде бы к здоровому образу жизни, своим отказом от
естественной пищи многих млекопитающих, вегетарианец достигает прямо
противоположного результата: непотребление мяса, поначалу давая
какие-то, как правило – не слишком ощутимые, плюсы в виде снижения риска
некоторых заболеваний, на самом деле незаметно, исподволь, постепенно
ослабляет иммунную систему человека – тот мощнейший бастион, что самой
Природой воздвигнут в организме каждой твари живой на пути хворей
всяких. И трескаются стены бастиона того, и прорыв подкопы под ними,
проникает зараза: постепенно, незримо, из поколения в поколение через
хронические наследственные болезни ведёт она человека к угасанию рода
его, к неспособности полноценное потомство воспроизводить и, как
закономерный конечный итог – к обрыву рода такого. Как полный бред, как
визитная карточка недалёкости звучат заявления некоторых о
неприемлемости пищи, «полученной путём убийства»: весь живой мир,
великое множество тварей природных существует, питаясь продуктами
подобных «убийств». Существует сотни миллионов лет.
          Вековую проверку временем прошла поговорка: «Чистота – залог
здоровья». В своё время презрели сей постулат средневековые проповедники
антинародного мракобесия, имя которому – католическое христианство:
жизнь в грязи восхваляли они, на антисанитарию, как на икону, молились –
и напустила Природа на них наказание за дикость и глупость их: эпидемии
чумы, уничтожавшие миллионы, воздавали по заслугам варварам в камзолах
дворян и варварам в лохмотьях простолюдинов. Те времена давно канули в
лету – но так ли уж далеко ушла современность от них? Сегодня вдобавок к
народной мудрости, в обоснование её уже научное подтверждение найдено
поговорке той: установлено специалистами современными, что более
половины усилий своих иммунная система человека, и в первую очередь
горожанина, тратит на борьбу с пылью, дымом, выхлопами двигателей и
прочим – и в результате сил на сопротивление хворям уже почти не
остаётся у неё. Когда мир, наконец, поймёт, что именно неизбежной грязью
своей, прежде всего, и убийственен современный город для своего жителя?
Меркантильные интересы самодурствующих городских властей, привыкших к
диктату и вседозволенности, неизбежно подвигнут их на постепенную
вырубку парков и скверов, так необходимый для здоровья человека, для
полноценной работы его иммунной системы кислород дающих, и созданию как
можно большего нагромождения бетонных джунглей – и что тогда неминуемо
ждёт обитателей проспектов и авеню? И потому неизбежно опустеют, в
прошлое уйдут города, как бы кто сегодня ни боготворил их. Силой в
высшей степени разумно устроенного организма своего, в дыхании, в
ощущении всей кожей своей, чувствует человек разницу между городом и
селом, между грязью чёрных заводских труб, выхлопных труб автомобилей и
свежим воздухом полей и лесов – так когда, наконец, наберётся он
смелости, в первую очередь, самому себе признаться, насколько ущербно,
неполноценно, саморазрушительно для него и, в конечном итоге –
самоубийственно для всего рода его существование в обители небоскрёбов и
автострад? 
     Другие слова нередко случается слышать сейчас: «Чисто не там, где
метут, а там, где не мусорят». Но почему где-то мусорят, а где-то нет?
Варварство и цивилизация всё ещё соседствуют на одной планете. Уже есть
страны, на улицах городов в которых настолько чисто, что можно буквально
в носках ходить по ним, как заявляют многие, их посещавшие. За плевок на
тротуар заплатит плюнувший штраф немалый или даже за решётку отправится
– и этим заслуженное получит, дикарям не место в лоне истинной
Цивилизации, призванной стать отправной точкой человечества к высшей
нравственности, к обществу великой Сверхнации. Но как получилось, что
через столько веков эволюции ещё остались дикари на планете Земля?
Великий и непобедимый отбор – вот что увеличивает древо цивилизованных
«гомо сапиенс» и обрывает род дикарей. Но не везде он был запущен – и
властвует до сих пор дикость там, где в ранг морали возвели её. Грязь и
нечистоты стали повседневным зрелищем в таких местах, поселяясь в
сердцах и душах обитателей их. Так веками жили и живут они, не
задумываясь над тем, что грязь всегда неизбежно убивает: медленно,
незаметно, но неотвратимо затухает здоровье тех, кто согласен жить в
царстве её, всё меньше становится способных качественно род продолжить –
и сокращается потомство, и обрываются один род за другим. Хронические,
наследственные заболевания, с каждым последующим поколением делая
иммунную систему человека слабее, дают зелёный свет другим хворям – и
вот уже, все совокупно, массированно атакуют они организм, не способный
более оказывать действенного сопротивления. И нет смысла проповедовать
цивилизованность современным неандертальцам: не приемлет такого природа
их, при рождении в них заложенная, и не изменить её никому и никогда.
Лишь отбор, место под солнцем расчищающий от таких для более достойных,
способен избавить планету Земля от тех, кто звание отброса достойно всю
жизнь оправдывал. 
     В культивировании железного здоровья своего Сверхнация не может
жить, не задумываясь над тем, что ест, пьёт и чем дышит она.
Наплевательское отношение к себе – первый признак дикости: лишая себя
здоровья, такой обитатель планеты Земля лишает его и своих будущих
потомков, тем самым неизбежно идя к обрыву рода своего. Чем, кстати,
окажет и нации своей, и всему человечеству большую услугу: опять же не
приемлет Сверхнация выродков. То же увлечение табакокурением, ощутимый
процент курящих среди жителей того или иного сегодняшнего государства
говорит лишь об их дикости – дикости людей, бездумно уничтожающих свою
иммунную систему и лишающих свой род будущего: такие уже сами по себе
обречены. И так отбор работает затем.

ОБРАЗОВАНИЕ

     Многие из читающих строки эти помянут школу, в которой некогда
учились, добрым словом? Каждодневное навязывание знаний, которые никогда
потом не пригодятся, изучение наук, в реальной жизни представляющих
интерес лишь для узких специалистов, бессмысленная зубрёжка
произведений, авторы которых мечтали о том, чтобы написанное ими
понимали, а не тупо заучивали наизусть, дабы забыть сразу, как только
будет с грехом пополам сдан экзамен, грозные преподаватели, гром и
молнии мечущие в «тупарей»-учеников и не желающие понять, что не родился
ещё на планете Земля такой человек, который бы абсолютно во всём
преуспеть мог… Такими были многие школы дней вчерашних, такими их хотели
видеть антинародные правители, мечтающие превратить всё человечество в
одно огромное стадо безропотных исполнителей воли своей – и до сих пор
не избавились ещё многие из них от абсурда этого. «…Все машины Форда
совершенно одинаковы, но не существует двух совершенно одинаковых людей.
Каждая новая жизнь – это нечто новое под солнцем; никогда ранее не было
ничего в точности такого же и никогда больше не будет. Молодой человек
должен именно так смотреть на себя – он должен искать ту единственную
искру индивидуальности, которая и отличает его от других людей, и
разжигать её всеми силами. Общество и школы могут попытаться потушить
эту искру, они хотят стричь всех под одну гребёнку: не давайте искре
погаснуть!…» (Aforism.info/Афоризмы по авторам/Генри Форд)
     Не бывает в мире этом бесполезных людей – есть те, кто не нашёл
предназначение своё. Дети – продолжатели дела родителей, продолжатели
трудовых династий, их отражение в зеркале будущего – выходит,
бесполезно, бессмысленно было существование родителей, никчемушных детей
на свет породивших? Предназначение, призвание человека, стремление своё
место под солнцем найти, дабы затем выявленными талантами
профессионализм свой подкрепить – вот смысл жизни его, вот то, чем
задаться он должен с малых лет, чему всё взросление и учёбу свою
подчинить. И школа обязана максимально помочь ему в этом. Как тут не
вспомнить Дьюи (Дьюи Джон (1859-1952) – американский философ и педагог,
представитель философского направления «прагматизм») и его труд «Школа и
общество»: «…занятие, состоящее исключительно в поглощении истин  и 
фактов,  является   исключительно  личным  делом… единственным мерилом
успеха здесь служит соперничество, и соперничество в худшем значении
этого слова: в сравнении плодов зубрёжки или экзамене, чтобы можно было
видеть, чей ребёнок был настолько успешен, чтобы стать выше прочих детей
в собирании и накоплении самого большого количества сведений…» ( Дьюи
Д., «Школа и общество», - makarenko-museum.narod.ru >
Classics/Dewey…Dewey J…) Остаётся только добавить: сведений, в
большинстве своём бесполезных и ненужных, по воле чиновников от
образования детям навязываемых. 
    «…Там, где школьная работа состоит в простом заучивании уроков, – 
продолжает дальше Дьюи в своём труде «Школа и общество», – труднее всего
становится приобрести опыт – мать всех дисциплин, достойных носить это
имя. При  господстве  узкой,  окаменело-обычной  школьной дисциплины
никто не видит ту более глубокую и безгранично широкую дисциплину,
вытекающую из участия в построительной работе… Когда же на сцену выходит
деятельная работа, всё это меняется. Дух свободного общения, обмен
идеями, мыслями, выводами, успехами и неудачами предыдущих опытов –
становятся главным содержанием рассказов… Разницу, которая
обнаруживается, когда занятия ручным трудом делаются явно средоточием 
школьной   жизни,   нелегко   описать  словами;  эта   разница 
заключается  в
основании, в духе, в атмосфере. Если войти на кухню во время работы, где
группа  детей   деятельно   занята  приготовлением    пищи,  
психологическая разница, переход  от более или  менее бездеятельного  и
вялого  восприятия и стеснительности к явно бьющей ключом энергии
настолько  разительны, что, можно  сказать, ударяют  посетителей в лицо…
введение  в школу различных видов деятельной работы приведёт к полному
обновлению школьного духа, позволит школе примкнуть к жизни, стать
обществом в зародыше, и лишь тогда итоги  воспитания будут действительно
настоящи…» Так ещё  в начале века двадцатого Дьюи выдвинул идею,
вошедшую в мировую философиюпод названием «инструментальной» педагогики,
строящейся на интересах и личном опыте ребёнка, преподавание в которой
должно сводиться преимущественно к игровой и трудовой деятельности,
познанию через собственные действия и, как итог – способности к
самообучению… 
     Ничто не ново под луной – уже тогда гениальный Дьюи понимал и
пытался нести в массы главную идею эффективного образования: бесполезно
учить кого-то тому, чему он не хочет научиться сам. А если хочет – не
стоит его учить: опять же искусственно будет всё, навязанное кем-то
другим, и не примет природа подрастающего отпрыска всего этого. Только
сам он, пройдя через всё, уже более к взрослой жизни близкое, должен
через собственный труд и ошибки нужные знания и опыт получить. Главная
цель педагога – распознать способности ребёнка и развивать в нём умение
делать именно то, к чему эти самые способности имеет он, дабы стали они
основой будущей профессии его. Однако концепция эта, получившая
некоторое распространение в первой половине века двадцатого, во второй
половине многими была благополучно забыта. И результаты не заставили
себя долго ждать: как часто приходится наблюдать, что вчерашние школьные
«двоечники» и «троечники» достигают в жизни гораздо больших высот,
нежели «отличники». И лишь на первый взгляд парадоксом назвать сиё
можно, потому как прост секрет его: вне школьных стен тратя гораздо
больше времени на обмен опытом и знаниями в том, что им действительно
нравится, нежели на изучение постылых школьных дисциплин, дети и
подростки неосознанно развиваются именно в тех областях деятельности
человеческой, в которых им во взрослой жизни, скорее всего, и придётся
работать. И приходят вчерашние вроде как посредственные ученики в мир
уже во многом подготовленными к будущей деятельности своей, отлично
знающими, чем заниматься будут они, в чём преуспеть смогут,  в отличие
от «пятёрочников», обласканных школой, но после получения аттестата
зачастую понятия не имеющих о том, куда бы себя приложить. Так
призванная вроде как нести образование в массы, на деле, как следствие в
корне неверного построения учебного процесса, сегодняшняя школа оценок и
наказаний, одинаковости всех и вся, закономерно даёт прямо
противоположный ожидаемому результат.
          В другом труде своём – «Психология и педагогика мышления» –
расписывает Дьюи необходимость именно практического образования:
«…История культуры показывает, что научные знания человечества
развивались… из основных проблем жизни. Анатомия и физиология выросли из
практических потребностей поддержания здоровья и деятельности; геометрия
и механика – из потребности измерять землю, строить и делать машины,
экономизирующие труд; астрономия была тесно связана с мореплаванием,
давая отчёт о течении времени; ботаника выросла из требований медицины и
агрономии; химия была связана с окрашиванием, металлургией и другими
ремесленными занятиями… Автомобиль, телефон… являются плодами науки. Эти
факты полны воспитательного значения…» ( Дьюи Дж., «Психология и
педагогика мышления», §3 «Созидательные занятия» uic.unn.ru   ›
pustyn/lib/dewey.ru.html)  Любой школьный предмет – это прежде всего
наука, имеющая практическое значение и требующая подготовки
специалистов. Но разве можно научить кого-то всему? Нет, конечно, да
этого и не требуется: пустое занятие пытаться преуспеть во всём. Каждый
с детства осмысленно должен выбрать, чем заниматься будет в жизни
взрослой, и главное предназначение школы – основываясь на определении
склада ума человека, его «профиля» – технического, гуманитарного или же
какого-либо ещё, помочь ему с выбором таким. 
     Сама сущность нации, претендующей на приставку «Сверх», не приемлет
 формального подхода к образованию. Образование, имеющее своей целью
научить всех поголовно «чему-нибудь и как-нибудь», должно безвозвратно
уйти в историю. Школа будущего, система образования которой, переходя от
обязательного для всех общеобразовательного комплекса в начальных
классах к сосредоточению последующего обучения на определённом выбранном
каждым «профиле», будет базироваться на исключительно добровольности
получения знаний и умений в тех или иных областях, должна стать неким
своеобразным клубом по интересам от образования, где каждый с детских
лет будет готовиться сразу к будущей наиболее вероятной профессии своей,
с которой свяжет он взрослую жизнь свою. И не стоит бояться раннего
взросления отпрысков – получив истинно ценный опыт, знания, умения,
навыки, намного более благодарны будут они школе, что максимально к
взрослой жизни их подготовила, нежели сегодняшние общеобразовательные
учебные заведения, насмешливую улыбку вызывающие у многих некогда
выпускников их при воспоминании о них. Только так школа станет настоящей
кузницей кадров для общества, учебным комбинатом, огромный комплекс из
себя представляющим, где бесполезная теория по максимуму заменена будет
богатой познавательной трудовой практикой, где в миниатюре будут созданы
аналоги настоящих промышленных производств, рабочих мастерских и научных
лабораторий, испытательных полигонов и тренировочных площадей, все
основные стороны деятельности человека охватывающих. И будут такие
комбинаты формировать группы по интересам и способностям, в которых
большая часть учебного времени сводится будет к углублённому изучению
того, к чему каждый способности имеет, и непрерывной практикой в занятии
этом. И пусть будет это лишь одно занятие – будущий узкий специалист, но
специалист, что называется, «от бога», всегда предпочтительнее умеющего
«всё, но понемногу» дилетанта. И будут в итоге выходить вчерашние
школьники в жизнь уже максимально готовыми к тому, что совокупно
составит основу жизни великой нации их – к труду и созданию… 
     Что есть учебное заведение, высшим именуемое? В чём превосходство,
исключительность знаний, что даёт оно? Получается, что с поступлением
человека в тот или иной вуз ценность того образования, что получил он до
этого момента, принижается, обесценивается, отодвигается на второй план?
Несознательно и неразумно жил он до того, как студентом стал?
     Ни один университет, ни одна теория никогда не заменят человеку
самого ценного, что может получить он в жизни своей, что ценнее будет
любого наипрестижнейшего образования – жизненного опыта. Вуз, погрязший
в теории – болото, в котором потонут и студенты его, не получившие хоть
сколько-нибудь стоящих знаний, и персонал его – закрыт он будет рано или
поздно, закрыт просто за ненадобностью. Предоставленное само себе,
теряет образование ценность: отрывается от жизни оно, в пустышку
превращается. А значит – лишь те вузы право на существование имеют, что
напрямую с производством связаны, для него кадры готовят. Любое
образование, как школьное, так и вузовское, должно быть исключительно
специализированным: всё остальное, прочие знания и навыки, не
относящиеся к главной специализации будущего сотрудника корпорации –
личное дело каждого, дело его культуры, предпочтений, продиктованных
природой самого человека, его технического, гуманитарного или иного
склада ума, а потому – опять же ни в коем случае не должны они
навязываться в приказном, волюнтаристском порядке и могут быть преподаны
студентам исключительно в качестве дополнительных добровольных
факультативов. С производством, с корпорациями сотрудничают храмы науки
будущего, и не подготовкой абы кого с бумажкой под названием «диплом»
заняты: в интересах производства отбирают они будущие кадры для него. И
коммерция не стоит в таком заведении во главе угла: на пачку купюр,
бездарем принесённую, никогда не позарятся они. Будущим работодателям
бездари не нужны – кем бы они ни были, чьей бы протекцией не
пользовались, что ценного дадут они нанимателю своему? Скорее всего –
ничего, потому доверие корпораций, напрямую заинтересованных в
талантливых специалистах, для немногочисленных вузов будущего будет
ценнее любых «подношений». И так работает отбор в образовании.

РАЗВИТИЕ

     Что есть развитие? Развитие человека и развитие дела его? «Больше,
дальше, выше, сильнее, быстрее»? Любое развитие, как привык понимать его
«гомо сапиенс» – стремление от худшего к лучшему, но не приведёт ли это
лучшее впоследствии к ещё большему злу? Развитие – стремление к идеалу,
к тому, что считают самым лучшим, находящемуся на своеобразном полюсе,
противоположном тому, на котором находится худшее. Но надо ли стремиться
к нему? Оба полюса – крайности, впадая в любую из них, ни к чему
хорошему не придёт человечество. Всегда сравнима картина такая с
полюсами Земли: противоположны Северный и Южный друг другу, но как на
одном, так и на другом – одинаково холодно и безлюдно.
     В безумие превратилось развитие транспорта. Увлечённый скоростью,
забыл человек о безопасности. Уже ходят по рельсам поезда, способные за
час пролететь триста, четыреста, пятьсот километров – да и это, похоже,
ещё не предел. Но куда спешить машинистам и пассажирам их? Выигрыш по
времени от скоростей таких кардинально решит все проблемы их, даст
огромное, прямо-таки решающее преимущество им? А вдруг случится с
поездом этим катастрофа на такой скорости – много будет шансов выжить у
тех, кого вёз он? 
     Безудержная цивилизация не принесёт человечеству счастья, и
подлинная польза любых научных открытий – уже сейчас вопрос спорный.
Чего не хватает человеку в жизни его, что так упорно старается найти он?
Лекарств, способных стать панацеей от всех болезней? Но что породило эти
самые болезни, если не перенаселённость и прекращение отбора, при
котором выживали наиболее здоровые? Новых ресурсов и энергоносителей,
призванных восполнить уже маячащий на горизонте дефицит традиционных –
но настал ли бы такой дефицит когда-нибудь, не будь планета так
чудовищно перенаселена?.. До сих пор не изжила жизнь в умах и сердцах
умалишённых безудержную тягу к освоению космоса. «…На тайных тропинках
далёких планет останутся наши следы!..» – поют такие, безумной жаждой
познания неизведанного одержимые. Неужели невдомёк им, что просто
элементарно используют их? Завоевав околоземное пространство, получил
человек некоторые преимущества перед непредсказуемостью стихий природных
– да и то спорен вопрос о том, есть ли и в самом деле польза от
завоевания такого. Но что человек ждёт от, в мечтах постоянно видимых,
полётов в космос дальний? Что нового, невиданного, фантастически
полезного для себя желает найти он на далёких планетах? И куда
стремиться ему, такими технологиями вооружённому – чего не хватает ему
на его родной планете, разве лишний он на ней? И если даже это так и у
себя дома он непристроен и невостребован – где гарантия, что на далёкой,
пусть и пригодной для жизни, но чужой планете, сумеет он чего-то
добиться и найти себя? И как он будет добиваться этого чего-то – снова
войнами и завоеваниями? Нет, не жажда познаний – жажда наживы возвела
ракеты и невесомость в ранг тех ценностей, что достойными многие считают
сегодня, без которых, как думают они, нет цивилизации, на которые
мечтательно устремляются взоры детей и наивных. Просто знает кучка
сырьевых воротил, что не беспредельны богатства Природы земной – и
хищный взор их устремляется в глубины космоса, к богатствам планет
далёких. (Как тут не вспомнить ещё раз легендарный уже «Аватар»: никто
не забыл, для чего «небесным людям», по сюжету фильма, понадобилась
планета Пандора? И на что готовы были пойти без раздумий бравые
добытчики эти ради получения желаемого?) В сладких мечтах своих видят
они огромные космические корабли, миллионы тонн ресурсов из всего
космоса на планету Земля свозящие, и в фантастических фильмах и повестях
поставки такие – уже самое обычное дело. Затем и финансируют они через
купленные правительства бредовые космические программы – но что вполне
может произойти, если вдруг когда-нибудь действительно удастся безумцам
этим запустить подобный бизнес? Миллионы, миллиарды тонн попадут на
Землю – и утяжелят планету они, и сойдёт она с орбиты своей. И неважно,
притянется ли она вследствие утяжеления своего к Солнцу или же,
наоборот, отдалится от него – в обоих случаях последствий всего этого
увидеть уже будет некому. Если человек, в конце концов, окажется
настолько бездарен, что, не сохранив свои собственные природные
богатства, будет вынужден ввозить их с других планет – разве это спасёт
его? Уж и говорить не стоит о военных технологиях и изобретении ядерного
оружия: неизбежно спровоцировав всё-таки, в конце концов, третью мировую
войну, человечество точно покончило бы со всеми проблемами своими.
Покончило бы так же, как способен острый топор палача покончить с
проблемой головной боли у жертвы…
     Сродни таким бредовым мечтаниям другие, не менее безумные: о
кладах, о чудодейственном лекарстве – панацее от всех болезней, о
всевозможных эликсирах вечной молодости и вечного бессмертия, о
контактах с внеземными цивилизациями, представители которых якобы
периодически посещают планету Земля, о поисках легендарной Атлантиды,
готовность положить жизнь на изучение всевозможных «аномальных зон» – да
много чего ещё.  Лишь улыбку способны вызвать у мудрых попытки некоторых
найти нечто особенное, экстраординарное, найти с единственной целью –
прославиться и, как следствие – разбогатеть. Даже простой интерес к
чему-то подобному уже вызывает один справедливый вопрос – здоров ли
душевно интересующийся тем, знание о чём совершенно ни к чему ему?
Многие пытаются воплотить такие мечты в жизнь, но закономерно, что
практически все они в итоге остаются ни с чем: в том и заключена великая
сила Природы, чтобы дать человеку только то, что действительно нужно
ему. Как уже совсем полная шизофрения выглядят изыскания с целью найти
способ путешествовать во времени: безумное человечество быстро
уничтожило бы себя, если бы хоть один такой способ был бы найден.
     Ни о чём таком, ни о каком космосе не мечтает живая Природа,
довольствующаяся имеющимся на планете и той жизнью, что у неё есть,
потому мудрый человек Сверхнации никогда не потратит ни минуты
драгоценного времени своего впустую. Рождённый ползать не умеет летать,
но может быть, пройдя сквозь сотни тысяч лет эволюции, для того и был он
наделён умением лишь ползать, чтобы, научившись летать, не прельстился
он сомнительной далью и не покинул Природу свою, частью которой быть
должен? Складывавшаяся веками мудрость общества Сверхнации в разряд
аксиом возведёт постулат такой: главное в любом развитии – вовремя
остановиться. Иначе крайность недоразвития перерастёт в крайность
переразвития – призванное дарить, отбирать начнёт оно, поглощая всё
больше и, будучи не в силах остановиться, рухнет рано или поздно
неизбежно с достигнутых заоблачных высот и многих за собой утянет. И,
сообразуясь с опытом вековым, откажется человек Сверхнации от всего,
что, призрачную пользу обещая, в итоге не принесёт ничего. А безумные
скорости оставит дикарям, и пусть, попав рано или поздно в
железнодорожную или иную катастрофу, окажут они Сверхнации огромную
услугу, навсегда избавив царство Нормы природной от своего присутствия.
И так работает отбор адекватных.

ПРЕДПРИЯТИЯ БУДУЩЕГО

     Уже невозможно представить цивилизованную жизнь без них.
Невозможно, да и не нужно. Жизнь в Норме не отрицает существования их –
она лишь не допускает существования лишнего. 
     Каков главный признак истинно предприятия будущего? В том он, что
ручной труд на предприятии таком везде, где это возможно, полностью
машинным заменён, и главная функция человека на нём – лишь управление
машинами этими и обслуживание их. Тотальная, максимальная
автоматизированность производства – вот главная истинная цель
цивилизации, то рукотворное чудо, к которому в конечном итоге и должна
была привести человека сила мышления его, данная ему Природой, дабы
обеспечить ему более надёжное, более сытое существование по сравнению со
всем остальным животным миром. Давно известно, что ручной труд
малопроизводителен по сравнению с машинным – и потому в прошлое должен
уйти он. Дикость ручного труда – это дикость древности, та дикость, на
которую из Нормы вышедшие обречены, и потому не место ему на
предприятиях будущего. Конкуренция отбирает лучших – и не победить в ней
тому, кто ручной труд, пусть и дешёвых «гастарбайтеров», сделал основой
предприятия своего.
     Но как добились бы сотрудники предприятия такого полной механизации
его? На мудрость руководства его уповая? Но «мудрость» эта всегда
прогрессу дешевизну предпочтёт – ведь именно так и появилось в
современном лексиконе понятие «гастарбайтер». Нет, сложность машин, на
производстве занятых, требует профессионализма, и профессионализма
наследственного, династического – или бесполезны все эти машины
окажутся, в руки бездарей попав («Любой механизм в руках неандертальца –
кусок железа…»). Потому держалась и держаться будет вся промышленность,
в пределах Нормы природной необходимая для обеспечения нужд
человечества, прежде всего на квалифицированных сотрудниках
производственных предприятий, на потомственных, не в первом и не во
втором поколении верных корпорации своей – они и есть основа общества
цивилизованного, общества истинной Сверхнации. Профессионализм для
истинно разумного представителя рода человеческого был, есть и будет
главнейшей ценностью, гораздо более ценной, нежели золото или брильянты.
Любое материальное богатство рано или поздно неизбежно закончится,
оставив своих обладателей, к тому времени уже совершенно отвыкших от
какой бы то ни было работы, ни с чем, профессионализм же, являясь
богатством духовным, неисчерпаем, а потому прокормит всегда.
     Сегодня экономическая теория прямо-таки оды поёт конкуренции,
считая её двигателем прогресса. Но во что выливается конкуренция на
деле? В ускорение и утяжеление труда и снижение его стоимости, и, как
следствие – падение уровня жизни, падение рождаемости. Лишаются такие
предприятия главных ресурсов – людских, и в итоге неизбежно прекращают
своё существование. Но там, где удаётся монополии достичь,
останавливаются нововведения, останавливается прогресс, взвинчиваются
цены, а в итоге – приходят новые конкуренты, и опять же теряет
монополист позиции свои. Так какую модель сосуществования корпораций
выберет общество Сверхнации в качестве наиболее для себя подходящей?
Олигополия в полной мере способна ответить всем требованиям рынка
сегодняшнего и рынка завтрашнего: два-три крупных производителя, не
дающих затихнуть конкуренции между собой, а значит – прогрессу и
инновациям, и в то же время имеющие незыблемые позиции в экономике,
использующие, благодаря способности крупный капитал вложить, самые
передовые технологии и стабильным спросом на изделия свои от всех
кризисов надёжно защищённые. И династии сотрудников их пожизненно верны
будут им: у кого сытое, стабильное существование человека пристроенного
вызовет желание уйти на сторону? Выигрыш в конкурентной борьбе за
пределами компаний таких всегда призрачен – как легко, поверив кучке
шарлатанов от экономики, броситься создавать то, что нежизнеспособно и,
потерпев в итоге закономерную неудачу, утянет на дно и создателей своих!
Раз вышли из Нормы создатели такие – не обмануть им Природу никогда.
     Никакое развитие опять же не может длиться вечно. Сегодня гений от
экономики, от предпринимательства, от финансов ценится очень высоко, но
зачем ещё нужен гений, если не затем, чтобы развивать? Любое предприятие
стремится к какому-то, большему или меньшему, успеху, но истинная
конечная цель его – стабильность на завоёванных позициях, а не
демагогический «максимальный успех», которого на самом деле не добиться
никогда и который, если гоняться за ним постоянно, в конечном итоге
приведёт к кризису и с лёгкостью погубит всё предприятие – «журавль в
небе», скорее всего, так в небе и останется. Важно всегда знать свои
пределы и не стремиться превзойти их, иначе гений своего дела становится
заклятым врагом ему: достижение пределов и остановку на них расценивает
он как инертность предприятия, как неспособность его двигаться дальше,
не осознавая, насколько гибельным будет это самое «дальше». Гениальность
требует постоянного движения вперёд, и нежелание искать новые высоты,
довольство достигнутым презрение вызовет у него – так станет он врагом и
делу своему, и самому себе. Способность обуздывать таких, сдерживать их
гонку к бесконечным призрачным успехам – высшая мудрость человека нации,
достойной носить приставку «Сверх». В обществе будущего крупные
компании, сегодня зачастую ассоциирующиеся со стяжательством,
экспансивной политикой и корпоративными захватами, будут избавлены от
соблазна присвоить лишнее ради простого обогащения – возвращённому в
Норму человечеству это самое лишнее просто-напросто ни к чему – и
всецело смогут посвятить себя своей главной и единственной цели –
производству нужного. Только так сбудется вековая мечта человека о
прекращении войн, всегда ведущихся за те или иные ресурсы, и в первую
очередь за главный камень преткновения последних двух столетий – нефть.
Когда разумное человечество вновь поставит во главу угла то, что с
незапамятных времён было главным ресурсом его выживания – плодородную
землю, представленные немногочисленными, но крупными и
высокотехнологичными предприятиями, корпорации будущего продолжат то
великое дело, что было когда-то начато в кустарных мастерских древности
и  ради чего на самом деле единственно и существуют они – снабжение
сельхозпроизводителя…
     Отдельным вопросом стоит сегодня карьерный рост, престижность
которого шарлатанами доведена до абсурда – и вот уже на не стремящегося
к нему смотрят недалёкие умом как на изначального неудачника. Но чем
недостойна позиция квалифицированного исполнителя, если компания
предлагает такому все условия для приемлемого существования в структуре
своей? Сторонники обязательного стремления к карьерному росту
оправдывают его целесообразность ростом доходов, утверждая при этом, что
необходимые ставшему руководителем умения придут сами с опытом и
навыками. Однако, если бы всё зависело от опыта и навыков, ситуация, при
которой «сапоги тачает пирожник, а пироги печёт сапожник», никому не
казалась бы чем-то ненормальным. Но в основе успешной деятельности
каждого лежат способности, заложенные изначально, при рождении, к
которым знания и опыт служат лишь надстройками, необходимыми
приложениями, призванными, направив таланты человека в нужное русло,
обесепчить ему достойное место под солнцем. А потому никогда достойный
исполнитель не станет успешным руководителем, а прирождённый
руководитель – исполнителем: не суждено этим двум полюсам когда-нибудь,
хоть в одном человеке, сойтись вместе. И исполнитель, и руководитель
хороши тем, что для каждого ипостась его – это его природа, которую не в
состоянии когда-либо пересилить он. И потому – что бы кто ни говорил, но
лезть не в своё дело гораздо хуже, чем не лезть ни в какое дело вообще.
И лучше всю жизнь пробыть никем, чем составить компанию никудышным
руководителям. И так работает Отбор в производстве. 

ТАМ, ГДЕ НЕТ ЛИДЕРОВ

     Издавна власть была не более чем правом лучших принимать решения
относительно всех. Однако изначально никто не имел такого права
абсолютно, неоспоримо – он мог лишь, сгенерировав идею, затем выставить
её на всеобщее обсуждение. Так работала демократия как истинная власть
народа – демократия Древней Греции, демократия Великого Новгорода на
Руси… Правда, то были единичные примеры правления народа, не имевшего
ещё сформировавшейся прослойки профессионалов-управленцев и потому,
будучи самолично неспособным принять важные решения, призванные
затронуть всех, выбиравшего «на правление» лучших из числа
простолюдинов. С появлением лишних появились и узурпаторы и диктатуры,
стали создаваться государства как инструменты навязывания другим своей
воли и города как вроде бы центры ремесленного производства, а на самом
деле – как опять же инструменты стопроцентного обеспечения того самого
навязывания – беспрекословно, повсеместно, всем и каждому. Так бывший не
более чем надстройкой над селом, не способный и дня прожить без его
продукции, город начинал ставить селу свои условия – и жестоко карал
несогласных. Так дискредитировалось само понятие «власть», так «служение
народу» трансформировалось, рабством лишних подпитываемое, в подчинение
себе «всех и вся», так правитель, изначально бывший носителем мудрости в
деле принятия важных решений, постепенно становился тираном и врагом
тех, кем он правил. Что может быть абсурднее, уродливее ситуации, когда
потребитель командует производителем? Когда кто-то постоянно кусает
руку, кормящую его, что в конце концов сделает эта самая рука?
     Сверхнация, как нация будущего – это мир производителей. Создание
предполагает совместный труд, и на этом этапе появление лидеров
неизбежно: совместная работа невозможна без координации действий всех в
единое целое, без приведения группы к такому состоянию, когда все
работают как одна команда. Человек Сверхнации может признавать над собой
лишь одно главенство – главенство корпораций как производителей, частью
одной из которых он является. Однако традиционно лежащее в основе такого
главенства лидерство руководителей, до сих пор нередко сопряжённое с
диктатом и навязыванием своей воли подчинённым, уйдёт в прошлое.
Трансформируется общество – трансформируется и лидерство как таковое.
Кто был всегда лидер по сути своей? Ведущий он, вожак, способный повести
других за собой, не боящийся новой дороги и ответственности за то, что
может она к гибели привести. Но каждая дорога ведёт к чему-то новому –
разве вечно будет человечество открывать это новое? Все пророки в
истории вели народ свой к свету – но, придя в конечном итоге, к этому
самому свету, куда бы они двинулись дальше? От добра добра не ищут,
какой смысл желать большего там, где и так всё есть? Именно движение,
развитие, разрастание, модернизирование и осовременивание и, как
следствие – экспансия, агрессия, захваты и поглощения были до сих пор
неотъемлимыми составляющими политики корпораций, и именно с ними
ассоциировалось лидерство как способность двигать и двигаться. Однако
все войны за экономическое преобладание когда-нибудь, рано или поздно,
неизбежно закончатся, и после возвращения человечества в Норму у
выживших и занявших весомые позиции на рынках сбыта корпораций вряд ли
будет нужда в лидерах-вожаках и полководцах: дойдя до пика своего
развития, компании неизбежно остановятся на достигнутом, дабы дальнейшая
дорога не стала скатыванием вниз. Вместе с тем это вовсе не означает,
что, по наступлении такого времени, руководство компаний, почивая на
лаврах, неизбежно расслабится и растеряет свои «бойцовские» качества:
конкуренция сохранится в любом случае, и сама вероятность возобновления
борьбы за рынки сбыта, угроза потери завоёванных позиций будут
обуславливать активную деятельность по удержанию «своих» покупателей и
поддержанию связей с контрагентами – к этим основным функциям и сведётся
руководство корпорациями. Главная функция того, что принято понимать под
лидерством, в корпорациях будущего будет выражаться в координации
действий всех рядовых производителей в единый процесс, и именно в таком
единственном виде лидерство и руководство как таковое будет принято
людьми Сверхнации. Так будет достигнуто равенство руководителя и
подчинённого, равенство как отсутствие диктата одного над другим. 
     Есть ли место государству в сегодняшнем его понимании в обществе
Сверхнации? Основанное на разумности построения всего и вся общество
будущего потребует максимальной оптимизации, призванной в первую очередь
не создавать ничего лишнего, чего так много существует сейчас.
Абсурдность системы, в которой чиновничий аппарат, мало того, что ничего
не производящий самолично, сидящий на шее у производителей, так ещё и
ставящий условия этим самым производителям и заставляющий их
существовать по своим правилам(!), очевидна уже сейчас, и в будущем,
избавленные, наконец, от необходимости мирового противостояния друг
против друга, сегодняшние госструктуры неизбежно уйдут в прошлое,
окончательно уступив место тем, кто уже сейчас является истинным
хозяином планеты – крупным корпорациям. Каждый из сегодняшних народов,
избавившись от всего лишнего, оставит себе лишь производства, основанные
на исторически сложившейся его экономической специализации – и только
тем он и будет ценен, только тем и будет оправдано существование его на
планете Земля вообще. Весь мир будет поделен крупными производителями на
зоны влияния, и рано или поздно весь род людской попадёт под их крыло.
Работа в их структуре либо активное с ними сотрудничество станут нормой
жизни и залогом выживания каждого. Либо же, как вариант – будущие
государства будут представлять из себя большие объединения нынешних с
едиными правительствами или даже с одним единым мировым правительством.
Скорее всего, уйдут в прошлое и сегодняшние города как обители заводов и
фабрик: в будущем немногочисленные крупные предприятия
корпораций-олигополистов, истинно заботящихся о здоровье своих
сотрудников, будут располагаться в сельской местности, свежий воздух,
натуральные продукты и чистую воду которой разумный человек Сверхнации
всегда предпочтёт глупой, от начала и до конца надуманной, романтике
современного мегаполиса. Не случайно сегодня жители крупных городов,
находя в их черте для себя достойные рабочие места, всё более стремятся
жить за городом, в результате чего эти самые города всё больше
становятся обителью офисов – но разве в будущем не смогут корпорации
располагать свои офисные службы непосредственно на вне города
расположенных предприятиях, тем самым даруя и персоналу этих служб самое
ценное, что неизбежно отнимет город – железное здоровье? И вокруг себя
такие предприятия будут создавать жилые посёлки для своих сотрудников с
самой современной инфраструктурой, все сообща в интересах бизнеса своего
создавая необходимые им инфраструктуры, подобные сегодняшним городским
устройствам. Именно так, в противовес ошибочной теории муссолиниевского
фашизма, не государство создаёт лучшую нацию: нация лучших – нужное им
государство. Труд создал из обезьяны человека, и только его колыбель –
производство, которому на самом деле и призвано служить любое
правительство и любые структуры – единственно ценно в жизни каждого.  
     Любое общество – это группа, но как строят отношения члены её
внутри её? Варвары, не способные самостоятельно вперёд идти, ищут
лидеров – и становятся диктаторами те. Толпа ищет себе вожака, но тот,
найдясь, ведёт её в нужном ему, а не ей, направлении, обманом или силой
заставляя всех следовать за собой и третируя несогласных, человек
Сверхнации же способен кого угодно увлечь за собой, но ведёт он вперёд в
первую очередь самого себя. Диктатура нужна для защиты группы от внешних
врагов – от кого защищаться в Норме существующему? На равных существуют
такие со всеми, своей ли дорогой идёт каждый из них либо одной общей
дорогой идут они к цели своей. Нет самодурства и нет подчинения – не
позволит человек Сверхнации сломить себя, о чём прекрасно знает всякий,
потому и к диктаторству не стремится – обречены попытки добиться его. И
если понадобится – вырождение рабству предпочтёт человек Сверхнации.
Вырождение, но не смирение. И так работает отбор в лидерстве. 

СПОРТ

     Можно бесконечно говорить о пользе его, превознося все виды его без
остатка. Но любое ли занятие полезно человеку будет? Гоняясь за модой,
бросается человек сегодня в то, что не подходит ему – и тем разрушает
себя.
     Понимание правила «каждому – своё» отличает человека Сверхнации от
сегодняшнего «червя». Кому-то нравится футбол, кому-то – фитнес, кому-то
– шахматы, но почему нравятся они им? К ним расположен организм их, и не
приемлет он иного. Никакой спорт не постыден, если по душе выбран он –
постыдно, гоняясь за модой, бросаться в не своё. Поступая так, чувствует
человек тяжесть – не приемлет натура его чуждого ему занятия: «Уйди,
брось это, ни к чему всё это тебе, займись тем, что нравится тебе, а
значит – полезно, благотворно для тебя, даже если на первый взгляд и
здоровья не несёт: душевное спокойствие – вот главный залог здоровья
твоего. Всё, что нравится, продлевает жизнь – опять же, если не
увлекаться им, ведь только в меру, как и всё остальное, хорошо оно. Так
разве придёшь ты к душевному спокойствию своему, занимаясь в угоду моде
тем, что на самом деле не подходит тебе?» Так подсказывает человеку
верное решение тот самый внутренний голос его – голос истинного разума,
носители которого – подсознание и организм его сообща, и никогда не
проигнорируют разумные этим самым голосом сказанное.
     В угоду предрассудкам, антинародными правителями культивируемыми,
много лет существовал спорт-каторга, повсеместно дворовыми традициями
или низкопробным образованием насаждаемый: делу превращения людей в
послушных баранов служил он, к бездумной одинаковости вёл. Каждый
прямо-таки обязан был уметь играть в игру, негласно обязательную для
всех – и на посмешище выставлялся неспособный к ней, комплекс
неполноценности становился каждодневным спутником его, всю жизнь на шее
тяжёлым камнем висящий. И часто невдомёк было такому: не слабость – сила
его в том, чего не умел он. Великая сила разума Природы при создании
человечества выражается в том, что нет таких, кто не умел бы ничего –
просто каждый к чему-то своему способен. И именно в этом – сила его, что
поведёт его по жизни, и выбор того спорта, которым с удовольствием
заниматься будет он и потому сделает тот спорт жизнь его яркой,
насыщенной и продлит её. Нация талантливых индивидуалистов, способности
которых восхищения, а не осмеяния, достойны – вот фундамент будущей
Сверхнации, со смехом которая будет вспоминать когда-нибудь о
сегодняшнем царстве стадом живущих ущербных варваров, их идолопоклонстве
«Большому спорту», в бизнес-индустрию мракобесами превращённому и на
крови и жизнях приносящих себя ему в жертву спортсменов построенному –
медленный убийца под названием «допинг» ничьему здоровью не оставит ни
единого шанса. Спорт как увлечение полезен каждому, но превращённый в
профессию очень часто становится медленным, но верным губителем
избравшего такое: лишь у вовремя остановившегося спортсмена есть шансы
не закончить свой жизненный путь преждевременно. 
     Как можно вообще делать спорт, основанный на неизвестности
результата, на погоне за удачей, на не более чем вероятности успеха,
профессией? Великая сила призвания пожизненно отождествляет человека с
выбранным им делом всей его жизни, становится для него той путеводной
звездой, которой следует он часто до самого последнего вздоха. Водитель
ли он, слесарь ли, врач или учитель – останется он верен ремеслу своему
и в преклонные годы, даря верность свою достойному работодателю,
производством нужного занятому и тем самым незыблемые позиции в жизни
имеющему и достойным делом, ни от какой изменчивой удачи не зависящим,
обеспечивающему сотрудников своих. Но любой спорт, став единственным
занятием, имеет целью своей первенство на основе соревновательности,
успех ценой проигрыша других, которые, естественно, тоже «выложатся» по
полной, дабы отобрать у спортсмена столь желанную победу, и потому
требует приложения огромных усилий, максимума того, на что способен
стремящийся к победе, чем быстро изнашивает организм его и лишает его
главной ценности в жизни любого – здоровья. Соревновательность делает
людей конкурентами, соперниками, а значит – врагами, восстанавливает их
друг против друга – тех людей, которые в обычной жизни могли бы стать
союзниками, попутчиками, единомышленниками в общем деле и тем самым
более эффективно развивать его. Так стоят ли приносимые таким спортом
каштаны, что нужно таскать из огня, преходящие, временные победы,
затрачиваемых усилий? Именно здоровье необходимо любому спортсмену для
достижения хоть каких-то успехов в большинстве видов спорта – но разве
сможет он и на склоне лет тягаться с молодыми? Из спорта рано или поздно
придётся уйти, но куда идти тем, кто с юности не знал никаких иных
занятий?..   
     В будущем, в обществе разумных, ценность спорта именно как
увлечения, но ни в коем случае не как профессии, поднимется на гораздо
большую высоту, нежели сегодня, ещё и вот по какой причине. В мире без
войн и насилия, где всё стабильно, выстроено, налажено и очерчено,
человек – и в первую очередь мужчина – постепенно начнёт терять те свои
мужские качества, которые исторически взращёны в нём были необходимостью
в условиях старого мира бороться и выживать, как теряет организм, давно
не подвергавшийся нападкам болезней, иммунитет против них. Эту потерю и
призван будет заменить спорт, что он и сделает с успехом, являясь
порождением уже не вынужденности, которую каждому, независимо от
способностей его, навязывает жизнь в борьбе, а добровольности и
пристрастий. Организм любого человека, устроенный самой Природой в
высшей степени разумно, всегда подскажет ему, какой спорт будет наиболее
полезен для него, давая именно то физическое развитие, которое и будет
нужно человеку будущего, поскольку это самое будущее, как и все
исторические периоды и эпохи, неизбежно выставит свои требования к роду
«гомо сапиенс», выполнение которых и станет залогом выживания его. Более
того – поскольку общество, пришедшее к высшему своему состоянию и
понимающее, что дальнейшее движение – это неминуемо движение назад, «под
гору» – будет лишено главного стимула стремлений сегодняшних дней –
стремлений к развитию, к совершенствованию, к лучшему, то именно спорт,
не являясь основным занятием для человека Сверхнации и в то же время
служа лучшим полигоном тренировки силы на досуге его,  станет для
пришедшего к высшему обществу человечества истинным и единственным полем
для приложения всех его стремлений к лучшему, к более полезному, к
стопроцентной выживаемости и стопроцентно полноценному продолжению рода
– ведь в других областях человечество к тому времени достигнет истинного
совершенства. И так работает отбор в спорте, здоровья носителем быть
призванном, но в обществе Сверхнации в этой сфере жизни человека отбор
уже не делит всех на достойных и лишних – в стане истинно великих в этом
уже не будет необходимости, – а просто расставляет всех по своим местам.
  

ХУДОЖНИКИ И «ЗВЁЗДЫ»

     Кого можно назвать истинным художником? Исключительно того, кто
пишет маслом на холсте, дабы прослыть новым Да Винчи или Рембрандтом? Но
разве о славе, о деньгах думает он в такие минуты? Не разбогатеть –
создать хочет он, создать и в общество нести созданное, свою лепту
вложить в дело великой Цивилизации, Цивилизации без грязи и
человеконенавистничества. Любой истинный художник – мастер своего дела,
и любой мастер своего дела – художник: что бы ни делал он – искусство, а
не тупая работа влекут его. Кинорежиссёр, снимающий фильм, который
захочется ещё раз посмотреть и через десять, и через двадцать, и через
тридцать лет, и смотреться он будет с теми же чувствами и переживаниями,
как и в первый раз, хотя давно наизусть помнится каждая фраза его –
художник. Актёр, создающий на экране образ, запомнившийся народу
настолько, что сродни легенде укоренился он в душах и сердцах, и
афоризмом стало некогда произнесённое им – художник. Певец, одним своим
голосом заворожить способный и полные залы всегда собирающий – художник.
Архитектор, здания – истинные шедевры, создающий, на которых и много лет
спустя невольно задерживаться будут взгляды людские – художник…
     Но где есть мастера – есть и подмастерья, великими подчас мнящие
себя – не даёт им чужая слава покоя, костью в горле успехи других
встают. «Звёздами» зачастую именуют себя такие. Первыми звёздами были
гладиаторы, на аренах древних амфитеатров убивавшие себе подобных –
закончив очередное кровавое дело и встав одной ногой на изрубленный труп
противника, поднимали они сильные руки свои, оружие крепко держащие, к
небу, ожидая рукоплесканий толпы. И рукоплескали им дикари и варвары,
римскими гражданами именовавшиеся. Хлеба и зрелищ жаждала гордо
Священной именовавшаяся Римская империя – и Спартака, Везувий и
Гензериха получила в итоге. 
     Тысячелетия прошли с тех пор, но никуда не исчезли дикость и
варварство – и в сегодняшней толпе узнаваемы они. В толпе, что творит
себе кумиров, на один день пришедших. Не создавать – нажиться пришли
они. «Звёздами» гордо называясь, штампуют они то, о чём через год уже и
не вспомнит никто. Как много стало их! Спрос рождает предложение – и тут
он «постарался» по полной. Варварство ищет варварство – и выдаваемая за
искусство низкопробщина потешает толпу. 
     Художник существует ради искусства, «звезда» – ради себя самой. «В
чём разница? – спросит кто-то. – «Звёзды» появляются потому, что нужны
они поклонникам их – толпа жаждет их. Не было бы поклонников – не было
бы и их кумиров». Но низкопробщина преходяща, искусство – вечно. Тем
многие «звёзды» и отличаются от художников, что не выдерживают они
никакой проверки временем. Мода вытаскивает их из ниоткуда, но мода же и
отправляет обратно. «Звезда» кричит об известности своей как о главной
заслуге своей, но сколько продлится известность та? Никогда тот, кто
пришёл на пару месяцев, не встанет в один ряд с тем, кого знают
десятилетия. А гений того, чьи творения прошли сквозь века, придаёт
творениям этим стоимость, в астрономических суммах измеряемую. Искусство
неподвластно моде – намного выше стоит оно, настолько выше, насколько
высоко возносится гордый орёл над рыхлящим землю слепым кротом. И не
боится оно непонимания – мнение недалёких умом всегда пропустит мимо
ушей оно. Своими ценностями живёт оно, свою линию гнёт, несмотря ни на
что – и только этим и ценно оно. Любой художник велик, но велик он силой
именно исключительной индивидуальности своей, особой ценности творений
своих, иначе он – лишь человек толпы, улицы, и не более того.
     Не стоит превозносить «звезду» – не бог и не волшебник она. «…Пока
ты ещё чувствуешь звёзды как нечто «над тобою», ты ещё не обладаешь
взором познающего…» (Ницше Ф., «По ту сторону добра и зла: прелюдия к
философии будущего», пер. с нем. Н. Полилова. – М.: Академический
Проспект, 2007. – с. 82.) Искусство для настоящей «звезды» – та же
работа, и талант её – не более  чем  инструмент  в работе той.  В
работе,  которая, в  сущности, так же рутинна и обыденна, как труд
дворника или слесаря. Настоящая «звезда» – всегда истинный художник
своего дела, и никогда не вообразит художник такой, что чем-то
особенным, исключительным является он, что выше он остальных, что не
ровня они ему. Не ради себя существует «звезда»: искусство, творчество,
создание – призвание её, и только тем, что создала с она, истинно ценна
она. Актер узнаётся по ролям своим, музыкант – по произведениям своим,
художник – по картинам своим, скульптор – по статуям своим, архитектор –
по сооружениям своим… Производитель, какое бы суперсовременное
оборудование ни использовал он, производит всё же изделия, поставленные
на поток, не имеющие художественной ценности, художник же силой своего
таланта создаёт «штучные» шедевры. Результат – главное в любом деле, и
поклонники любого таланта влюбляются лишь в созданное им, но не в сам
талант. Истинный художник неотделим от ремесла своего, и потому
пожизненно предан ему: актёр до самого последнего дня выходит на сцену,
и потому даже в последний путь уносит с собой аплодисменты благодарных
зрителей, композитор до последнего вздоха видит лишь ноты и октавы,
архитектор – фундаменты и колонны… Таковы люди творчества, люди
искусства.
     Стоит обладателю самого великого дара на земле отойти от дела всей
своей жизни – и моментально забывается он: перестал он выдавать
«на-гора» достойный результат. Сродни отходу от призвания своего столь
сильно вошедший сейчас в моду «пиар»: инсценированные скандалы,
искусственно запущенные сплетни, фальшивые романы и браки и многое
другое в жизни людей, известность которых стала закономерной частью их
ремесла, поощряемые ими с целью добавить себе популярности, в конечном
итоге приводят к прямо противоположному результату: увлёкшаяся ходами
такими вчерашняя знаменитость перестаёт создавать, перестаёт творить то,
ради чего, собственно, и существует, и потому неизбежно погаснет
«звезда» такая, какой бы талантливой при этом ни была она, каким бы
мастером своего дела ни являлась. Закат ждёт изменившего делу своему.
    Закат окончательный и бесповоротный: жизнь и в этот раз неумолимо и
справедливо расставит всё по своим местам. И так работает отбор в
искусстве.

ПОЭТЫ И ПРОЗАИКИ

     С древних времён существуют они. Нет им критиков и нет правил:
поэзия – состояние души, а не ремесло. Чтобы быть истинным поэтом, им
нужно родиться, и никак иначе. И, родившись, не уйдёт поэт от призвания
своего – зов души никому ещё не удавалось обмануть. Желание романтики
порождает их, и все они романтики в душе, независимо от того, признают
они это или нет. Но бойтесь такой романтики: никогда жизни не научит
она. 
     Поэты не живут земной жизнью – в небесах витают они, лишь своим
увлечённые. И в этом – главная опасность их: такими, оказывается, так
легко управлять! Масса поклонников находится у них – и верят
безоговорочно почитатели во всё, что внушают им мастера ямбов и хореев,
не понимая, что уже не людьми – обычным стадом стали они. Стадом,
которому так обрадуется правитель за покорность его! И будет правитель
возвышать одних поэтов, чьи вирши помогают ему сохранять стадо стадом, и
безжалостно растаптывать других, кто захочет человека создателем видеть,
а не быдлом. И не верьте тому, кто гоним властями: мнимая это опала, так
подмастерье от поэзии или просто безумный, но выгодный правителю,
внимание привлекает к себе, как привлекает проститутка нарядом своим – в
доверие втирается он к читателям и слушателям своим, своим хочет стать
среди них, чтобы верили ему, не сомневаясь, и его стараниями в нужном
правителю направлении мыслили. Гонения, вернее, видимость их, ловко
изображаемые наймитами власти, на самом деле – искусный приём раскрутки,
применения уже ставшего легендарным «пиара», призванного подогреть
интерес не слишком-то мудрой толпы к артисту, якобы отважно
противопоставляющему себя антинародной власти, дабы в народе сработал
давний предрассудок: «Враг моего врага – мой друг». Будучи не в силах
оправдать перед народом всю жестокость, бесчеловечность правления
своего, всю абсурдность диктата сидящей в высоких кабинетах кучки
ничтожеств производителям, – тем, за счёт кого всё человечество, в том
числе и они – существуют, диктата всё более становящегося ненужным
города селу – как бы кто ни старался, такое ничем нельзя оправдать –
«вожди» пускаются на хитрость: выстроенную систему власти и подчинения
искусно преподносят как безальтернативную, пугая подданных своих в
случае отказа от неё анархией и хаосом – и именно «безальтернативность»
такую, в умах и сердцах людских и призваны взлелеять и всеми силами
поддержать певцы вроде бы «народного» счастия. Видя, как одарённые,
талантливые люди точно так же вынуждены жить в существующем мирке, 
вроде как испытывая те же трудности и пребывая так же в недовольстве от
политики власть имущих, чернь волей-неволей проникается симпатией к
тому, кто, хотя и выше неё, но видимо, вроде как сочувствует ей.
Виртуозы пера пишут о повседневной жизни простых смертных, об их
проблемах и способах вроде как эффективного вроде как преодоления их, о
горестях, этими самыми проблемами создаваемых, и о радостях от того, что
та или иная трудность вроде бы «преодолена» – и  внушают, всеми силами
внушают всё ещё неразумному народу, что только такая жизнь у него и
может быть, что всегда будут властители и подчинённые, что все
сегодняшние трудности неизбежны, что цивилизация полезна и нужна и
человечество действительно развивается, а не идёт к постепенному
угасанию своему, а перенаселённость планеты – вовсе не столь страшная
проблема, как кто-то рано или поздно начнёт утверждать. «Живите, как
позволено и сложилось, и не помышляйте об ином – потому что ничего
другого просто не может быть» – вот что скрыто, завуалировано, устами
виртуозов пера и декламаций стараются внушить сильные мира сего
остальным. 
     Практически вся мировая художественная литература построена либо на
таком вот «подлизывании» к простому народу, либо на интригах. В основе
интриг этих лежат столкновения интересов тех или иных противоборствующих
сторон в борьбе за ценное – власть, влияние, собственность, женщин… Нет
числа способам, которыми эта война всех против всех, известная с
незапамятных времён, подаётся каждый раз в новом свете, в самых
неожиданных ракурсах, с новыми и новыми вроде как интересными
персонажами и местом действия, подаётся с единственной целью:
заинтересовать, завлечь читателя, заставить читать и, главное –
заставить верить читаемому и принимать его как должное, как норму жизни,
той жизни, которую вести человечество будет до скончания времён. Никто
из авторов этих, как великих классиков, так и малоизвестных, ни разу
даже не заикнулся об единственной истинной причине большинства, если не
всех,  конфликтов как в Природе живой вообще, так и – естественно уж! –
между особями рода «гомо сапиенс» в частности. Причина та проста и вовсе
ни от кого не скрыта: у всего, у абсолютно всего, что является хоть
сколько-нибудь ценным, может быть только один истинный хозяин, и когда
двое желают одного и того же, что и становится поводом к любому
конфликту, это значит только одно: один из этих двоих лишний,
порождённый перенаселённостью, и потому должен уйти, и только тот,
который не лишний, будет истинно достойным хозяином того, из-за чего и
разгорелся весь «сыр-бор». Полуправда и замалчивание главного,
сосредоточение внимания читателя на самом конфликте, но не на причине
его, причине того, что там, где вчера был всего один бесспорный хозяин
чего либо ценного, предметом спора способного стать, появился ещё один
претендент на обладание им – и тем самым выступил зачинателем конфликта,
раздул пожар войны… Разве не так строил свои произведения до сих пор
прославляемый Вильям Шекспир? Ни слова не говорит автор «Ромео и
Джульетты» о том, что никакого конфликта между семействами Монтекки и
Капулетти не было бы, существуй всего одно семейство из них там, где
существовали оба. И чего добились главные герои романа столь
романтизированным, столь оправданным с их точки зрения самоубийством
своим? Пока есть два претендента на одно и то же – конфликт никуда не
уйдёт, пока один из этих претендентов не уступит другому, иначе
противостояние вполне может закончится тотальным, поголовным
истреблением обоих семейств – это будет та война, в которой не будет
победителей. Подобно знаменитой «холодной войне» двадцатого столетия,
которая, не уступи Советский Союз, рано или поздно неизбежно закончилась
бы третьей мировой войной, третьей и последней в истории человечества:
наступившая ядерная зима раз и навсегда покончила бы с любыми
конфликтами на планете, просто избавив её от всех возможных участников
этих самых конфликтов… В не менее знаменитом «Гамлете» снова борьба
двоих за одно и то же – теперь уже за королевский трон – привела к
убийству отца главного героя. Не создай человек перенаселённости –
появился ли бы на свет тот, в борьбе с которым король столь
преждевременно закончил жизненный путь свой? 
     Много лет прославлявшие творчество Пушкина упорно не желают
задуматься над одним вопросом: верно ли было мировоззрение человека,
позволившего уничтожить себя на дуэли из-за женщины? Поединок самцов за
право обладания самкой свойственен существующим инстинктами, разумный же
в такой ситуации примет единственно верное решение: позволит женщине
самой сделать выбор в пользу того, чей род она хотела бы продолжить, и
тем дать свершиться великому действу наведения порядка. «…Всё, всё, что
гибелью грозит, для сердца смертного таит, неизъяснимы наслажденья!..» –
к чему призывает, что помогает культивировать этой фразой, выросшей из
рядовой ситуации и ставшей жизненным кредо для многих, считающийся
классиком, если не поиск сомнительного, призрачного счастья где-то на
стороне в ущерб довольству имеющимся – ведь это довольство в большинстве
случаев и есть достойная жизнь. Сам вопрос: «Тварь я дрожащая или право
имею», занимавший Раскольникова в «Преступлении и наказании»
Достоевского, уже доказывал, что он «тварь»: истинно достойный ни разу в
жизни не усомнится в значимости своей, и все попытки убийцы
старухи-процентщицы добиться чего-то большего обречены: не стал он
достойной частью общества, не прошёл Отбор, потому как лишний он,
порождение перенаселённости, и та жизнь, что вёл он в романе –
закономерная участь его. И истинное наказание  его – не в полученном
сроке лишения свободы, который рано или поздно закончится, а в
непринятии Отбора и во всей последующей жизни, в которой вряд ли
найдётся такому достойное место…
     В сложившейся системе власть управляет не только с помощью цепных
псов и законов, но и насаждая через известных в народе людей нужные
предрассудки – и тайно подкармливая продавшихся ей «насаждателей» этих.
Искусство не приносит богатства: не ради богатства создаётся оно, но
удивительным образом безбедно живут такие – власть незримо подкидывает
подачки им за лояльность их. Лояльность, на алтарь которой положили они
и талант свой, и совесть свою.
    
«СЕРЬЁЗНЫЕ ОТНОШЕНИЯ»

     Их сделали сегодня предметом пожизненного поиска и непременным
условием знакомств многие из тех, кто хотел бы устроить личную жизнь
свою. Но что понимают под этими самыми «серьёзными отношениями» те, кто
выставляет их в качестве непременного условия контакта с противоположным
полом? Исключительно супружество, оформленное согласно закону,
пожизненную верность друг другу? И если такой вариант наиболее
предпочтителен из всех возможных, то почему столько подобных союзов
распадается ежегодно?
     Как формируются вкусы относительно противоположного пола? Шестое
чувство, складывающееся из предыдущих пяти, жизненным опытом
вооружённое, выступает главным оценщиком любого, кого видит ищущий. Как
ведёт себя тот, кто попадет в поле зрения, как одевается он, какие слова
говорит, с кем дружит и кем работает, походка, жесты, выражения лица –
всё оценивается подсознанием. Так выбираются наиболее предпочтительные.
Но это – лишь первый шаг. 
     Сложно найти того, кто подходил бы идеально. Сложно, и не всем
повезёт найти такого. Даже если все бросят традиционную глупую привычку
сидеть и ждать своих принцев и принцесс и начнут, наконец, искать,
истинно искать, вооружившись лучшим слоганом, лучшим моральным стимулом,
подстёгивающим всех нас много лет: «…кто хочет – тот добьётся, кто ищет
– тот всегда найдёт!..» – то даже такой подход никому ничего не
гарантирует. Однако последнее вовсе не означает, что нужно в поисках
своего идеала замкнуться в себе и вести монашеский образ жизни. Никто не
ценит самое обычное влечение, обвиняя его в том, что преходяще оно, но в
том и заключается вся ценность его, когда осознаётся оно, когда не
принимается за Любовь. Когда двое просто живут одним днём, и совпадение
предпочтений, совпадение вкусов, взаимные чувства толкают их в объятья
друг друга. То, что получило в последнее время название «дружеский
секс», на самом деле есть нечто, гораздо большее, чем дружба: не может
быть ничего интимного между просто друзьями, секс – удел влечением
одержимых, уже однозначно более чем друзей. Именно влечение толкает
мужчину и женщину в одну постель, и ничего в жизни их не испортит оно,
если оба осознают, что между ними есть только влечение, и не более того.
Иначе – трагедией обернётся расставание их, что наступит рано или поздно
неизбежно, и катастрофой станет финал такой для глупых, воспринимавших
отношения те как постоянные – и отринет их от полноценной жизни, в
которой нет места им, и никогда не откроется уже таким истинный смысл её
– так работает Отбор. У ищущих принцев и принцесс своих вся жизнь может
уйти на поиски те, неудачей в итоге закончившиеся: никого не найдут они
себе, и так и не создадут семьи нормальной, и прервёт Отбор род их, дабы
место расчистить для более достойных, потому как обречены они были
изначально – и нисколько не пожалеют они в финале жизненного пути своего
о воздержании своём? Нет ничего предосудительного в отношениях, не
ведущих к браку и созданию семьи: потребностью продиктованы они,
потребностью организма человека, а организм человека, как уже
упоминалось, в отличие от самого человека,  разумен: знает он, что нужно
ему для полноценного функционирования своего – и тем восполняет он
недостаток разума хозяина своего. Ведь Природой разумной создан организм
человеческий – и потому столь разумно устроен он, прекрасно зная, что
нужно ему в каждый момент и через потребности обладателю своему об этом
сигнал давая – заходит ли речь о личной жизни или разнообразии в пище,
об отдыхе или увлечениях и о многом другом: медленно, но верно убивает
себя игнорирующий заложенные в нём разумной Природой потребности свои.  
     Потребности формируют предпочтения в отношениях с противоположным
полом – и именно они заставляют каждого задерживать взгляд свой на тех,
кто нравится ему, и не замечать остальных. Бесполезно пытаться подавить 
свои потребности либо изменить их: они – часть природы человека, натуры
его, и лишь вместе с ним умрут они. Потому бессмысленно пытаться сделать
что-то вопреки им или заставить чувства другого человека угаснуть. Семья
создаётся ради продолжения рода, воспитания будущих поколений, и всё
остальное время – как до, так и после – двое могут и не нуждаться друг в
друге, ведя каждый свою жизнь, встречаясь, с кем нравится, и строя
отношения свои на основе вкусов своих, предпочтений и всё того же
влечения. Кто-то увидит безнравственное в образе жизни таком? Но с таким
же успехом можно назвать безнравственной пищу, которую едим мы, потому
что нравится она нам, одежду, в которой хотим выглядеть достойно – это
предрассудок. И точно так же глупо стремиться всеми силами покончить с
одиночеством своим в угоду сомнительному супружеству. Мужчина видит
много плюсов в холостяцкой жизни своей, даже если не находит своему
выбору логического объяснения: подсознательно ценит он свободу, зачастую
именно из-за её преимуществ предпочитая её браку. Женщина же стремится
всеми силами выйти замуж, создать семью, даже если достойность будущего
супруга вызывает сомнения –  и это вековой предрассудок женской логики:
инстинкт рождает стремление то, голос разума заглушая. Болезненной
манией обязательного создания семьи, стремления обязательно, ни с каким
возражениями не считаясь, продолжить род свой, женщина не притягивает,
наоборот – отталкивает, отпугивает от себя традиционно осторожных в этой
сфере мужчин. Кто-то назовёт неразумной осторожность такую, не имеющую
на самом деле ничего общего с нерешительностью тех, кто по природе своей
застенчив? В любом случае, расставаться со свободой в угоду супружеству
стоит лишь тогда, когда есть все условия для этого – там, где их нет,
это было бы как минимум глупо. Удел глупых таких – каторга, именуемая
«супружеством», в которой невольно, сразу или со временем, но начинают
тосковать многие по былым прелестям свободной жизни. Ради чего стоило
отказываться от них? Ведь даже если таинство секса между супругами
мнящие себя людьми цивилизованными дикари умудрились обозвать
«супружескими обязанностями», изначально к рутине приравняв – разве о
такой жизни мечтает каждый из нас? Женщинам давно пора понять: в мире
существуют мужчины, с которыми им стоит встречаться. Таких немного. И
существуют мужчины, за которых можно было бы выйти замуж. Таких единицы.
Не каждой повезёт когда-нибудь встретить хотя бы одну такую «единицу» –
отбор неумолим, и с этим нужно смириться и принять как должное, иначе
вся жизнь станет не чем иным, как цепочкой сплошных трагедий. 
     Как было, наконец, недавно подмечено, одним из главных атрибутов
войны полов становятся постоянные упрёки мужчин женщинами в том, что им,
мужчинам, от женщин нужен только секс. При этом женщины, как правило, не
задумываются над тем, что им, вообще-то, больше и нечего предложить
мужчинам. На самом деле женщины боятся вовсе не мимолётных романов, а
победы над ними мужчин, в результате которой последние просто станут
пользоваться ими, как вещами. Но разве и мимолётный роман не
предполагает равенства двоих, уважения желаний каждого и, как результат
– совместного утоления интересов обоих, которое хочется повторять снова
и снова: так и рождается привязанность? Разве такая связь не лучше
длящегося годами серого и безликого супружества, в котором двое, уже
давно надоев друг другу, чисто по привычке впрягаются каждый день в
общее ярмо и тянут, тянут его, сами не зная куда, чтобы в итоге всё
равно неизбежно, рано или поздно, расстаться? Женщинам пора отказаться
от глупой привычки рассматривать каждого понравившегося ей мужчину в
качестве потенциального супруга и главы семейства: на роль её истинного
«сильного плеча» могут претендовать только те мужчины, которых она знает
годами. Женщина познаёт мужчину прежде всего по его отношению к ней, к
женщине. И её мудрость, данная ей от Природа либо пришедшая с годами,
вовремя позволяет разглядеть, что очень часто вроде как харизматичные
«победители», однозначно претендующие на касту «успешных» и
«состоявшихся», при более близком знакомстве оказываются законченными
потребителями и эгоистами, отталкивающими от себя всякую адекватную
представительницу прекрасной половины человечества и притягивающими либо
неопытных дур, либо таких же потребительниц и охотниц за богатыми
женихами. Семья для таких – всегда каторга, свободу удовольствий они
ценят гораздо больше. При вроде бы достаточной обеспеченности даже один
ребёнок для них нередко становится обузой – они привыкли к тому, что их
нигде никогда ничто не держит. И эта привычка в конце концов неизбежно
сокращает или даже совсем обрывает их род – так работает Отбор. Чем
более беспорядочную жизнь ведут любители лёгких увлечений и разового
секса, тем большим количеством невидимых болезней «награждают» их их
однодневные партнёры, тем самым опять же незаметно, постепенно разрушая
иммунную систему рода… Итог такого процесса всегда плачевен.
     Семья неизбежно делает слабее и мужчину, и женщину: она требует
приложения немалых сил, тех сил, которые, не будь у них семьи, и мужчина
и женщина могли бы потратить на возвышение своё в других областях. Но не
слишком тяжела семейная ноша для обеспеченных: жизнь в Норме создаёт все
условия для того, чтобы тяготы семейной жизни не очень обременяли
супругов – вполне по карману родителями ставшим нанять нужную прислугу,
и прибавление в семействе не превращается для них в обузу, в каторгу,
как сегодня для многих простых смертных, вне Нормы существующих. Потому
полноценная семья – удел исключительно в Норме живущих: лишь их возвысит
она, став неотъёмлимой частью достойного существования, смыслом
наполненного. И потомство в семье такой, как, впрочем, и в любой семье –
не более чем эксперимент, попытка создать что-то достойное: вопреки
генетике жизнь полна случаев, когда сын последнего слюнтяя и труса
становится вошедшим в легенду примером небывалой достойности, и
наоборот. Продолжение рода – это всегда балансирование между
генетической предрасположенностью и конечным итогом, неудачная попытка
создать достойных запускает часовой механизм неизбежного обрыва рода.
Так называемые «родовые проклятия», считающиеся мифом, на самом деле
совершенно реальны, поскольку на самом деле не несут в себе ничего
мистического и имеют вполне научные объяснения: на генетическом уровне
ущербность «проклятых» несёт информацию, заставляющую вести тот или иной
образ жизни, совершать те или иные действия, которые в итоге
способствуют отвращению противоположного пола и непродолжению рода,
расчищая таким образом место для тех, чьи дети вырастут более достойными
потомками родителей своих. И так работает отбор в личной жизни каждого. 
      Результаты любого отбора всегда объективны: всё, и в том числе те
или иные тенденции в личной жизни каждого, пары, общества и человечества
в целом движутся к наведению порядка. Характеры и типы, интересные
противоположному полу, заставляющие испытывать чувство привязанности и
не замечать остальных, из поколения в поколение всё больше приживаются и
в итоге влияют на генном уровне на формирование природы потомков,
заставляя считать определённые качества и характеры ценными. Мужчина и
женщина – существа с разных планет, говорящие на разных языках, но
именно движение к наведению порядка, запущенное разумной Природой,
незримо проводит селекцию среди обеих половин человечества, выделяя тех,
кто способен находить общий язык с противоположным полом и в результате
достойно продолжить свой род с тем партнёром, с которым и будут те самые
«серьёзные отношения», порождая подобных же себе удачливых, и поставит
барьер на пути остальных, обречённых уйти в историю. Отбор неумолим. 

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ: КТО ОН – ЧЕЛОВЕК СВЕРХНАЦИИ?

     Так кто он, сверхчеловек, о котором грезил Ницше, и человек
Сверхнации, которому суждено жить на планете, если человечество всё-таки
придёт к разумному существованию? Глупо было бы, отвечая на этот вопрос,
давать какие-то готовые характеристики, выставлять железные стандарты
того, чего, возможно, планета Земля никогда не увидит: автор этого труда
не устанет повторять, что любые стереотипы, навязанные кем-то со стороны
– не более чем путь к очередному стаду. Стаду баранов, людишек, быдла,
«козопасов» – суть одна. Но пусть достойно возразят мне те, кто думает
иначе.
     Пора, наконец, понять: приставка «Сверх» вовсе не означает какого
бы то ни было превосходства над другими: сверхчеловек и человек
Сверхнации – не плод какой-то грандиозной мутации, которая приведёт к
появлению каких-то сказочных суперлюдей с невиданными способностями, не
следующая, совершенно новая ступень в эволюции человека, должная
изменить его до неузнаваемости. Сегодняшний «гомо сапиенс», скорее
всего, конечен в эволюции своего биологического вида, и вряд ли
когда-нибудь превратится в нечто биологически высшее, нежели то, что он
есть сейчас: Природа, создав лучшее, от добра добра не ищет. Весь
парадокс сверхчеловека как раз и заключается в отсутствии в нём чего бы
то ни было «сверхчеловеческого»: просто таким, каким видел его Фридрих
Ницше и каким видит его автор теории о высшей нации будущего, он и
должен был быть изначально, согласно тому, каким «задумывала» его
Природа, и именно к этому состоянию он, перестав экспериментировать над
собой и оставив в стороне все ложные пути, в конце концов должен прийти
в итоге всех отборов и эволюций, проводимых Природой в отношении него,
дабы на пике вершины этой стать самым обычным представителем рода «гомо
сапиенс». Можно сколько угодно расхваливать достоинства будущей
Сверхнации, однако сама она вовсе не будет считать себя великой: таким
человеческое общество и должно быть, и приставку «сверх» в отношении
него породили дикость и невежество сегодняшнего человека, который в силу
неразумности своей позволил себя опустить до состояния послушного,
бессловесного и бездумного «верблюда», тысячи лет живущего инстинктами и
предрассудками, глуша голос разума и в себе, и в других, в котором так
много «осталось ещё от червя». «…В Европе в течение восемнадцати веков
господствовало единственное желание – сделать из человека возвышенного
выродка!.. Люди, недостаточно сильные и дальновидные для того, чтобы
решиться на благородное самообуздание и дать свободу действия тому
первичному закону Природы, по которому рождаются и гибнут тысячи
неудачных существ…» (Ницше Ф., «По ту сторону добра и зла: прелюдия к
философии будущего», пер. с нем. Н. Полилова. – М.: Академический
Проспект, 2007. – с. 80.) Так ещё в девятнадцатом столетии великий Ницше
прославил всю истинную ценность Отбора, коим и будет выведен человек
Сверхнации в лучшие из лучших. Однако определение «отбор через рождение
и гибель» больше подходит живой Природе, её инстинктами живущим тварям –
но, может быть, человеку для того и дано умение думать, чтобы  силой
разума своего свести появление неудачных существ к минимуму? (Или даже
покончить с ними совсем – но это уже, конечно, слишком смелое
заявление…) Ведь именно это в конечном итоге и отличит человека
Сверхнации от сегодняшнего, мнящего себя высокоразвитым и 
цивилизованным, неандертальца. Любой агроном на своём поле стремится
очистить его от сорняков – никому ещё не удалось такое абсолютно и на
сто процентов, но есть те, кто добился того, что вред от них
незначителен – а значит, на них уже можно не обращать внимания. Поэтому
можно долго пытаться представить себе, в чём же таком человек Сверхнации
будет превосходить обычного человека, но в каких-то чертах его примерный
его портрет можно составить уже сегодня. 
     Понимание сущности наилучшего представителя рода «гомо сапиенс»
проистекает из причин его природного происхождения. Человек, как и все
виды фауны, созданной Природой, живёт утолением своих потребностей. Но
все земноводные, пресмыкающиеся, млекопитающие и им подобные, лишённые
способности мыслить и потому живущие неосознанно, инстинктами, в силу
своей неразумности вынуждены отдать прерогативу принятия решений в
отношении себя живой Природе. И потому Природе изначально, ещё за
миллионы лет до появления на планете Земля человека, пришлось создать
свои механизмы, призванные привести существование всех живых существ в
порядок – эти механизмы и обеспечивали выживание одних особей в
потомстве каждого вида и отмирание остальных, обрекая их на неизбежную
гибель. Человек на заре своей эволюции также, наряду с дикими животными,
был поставлен Природой в подобные же условия, но постепенно, силой своей
способности мыслить, он научился первым древним ремёслам – земледелию и
скотоводству, что, в конце концов, обеспечило ему более-менее стабильное
сытое существование. Однако для бесперебойной работы хозяйства своего
требовалось вложение немалых усилий, огромного, титанического труда,
изнуряющего всякого и изнашивающего организм его – и, обычно спящая,
сила разума рода «гомо сапиенс», которой наделены были лишь отдельные,
единичные его представители, начала создавать первые механизмы и
приспособления, призванные заменить ручной труд машинным – так
способность человека мыслить запустила механизм создания того великого,
что предназначено было помочь человеку не просто гарантированно выжить –
обеспечить себе достойную жизнь: цивилизации. Призванные служить одной
цели – минимизировать затраты сил и времени человека на труд, машины и
механизмы неумолимо совершенствовались с течением времени, и именно их
создание и совершенствование силой разума отдельных представителей рода
«гомо сапиенс», ориентированное на высшую цель цивилизации – разумное
использование – и сделало человека, в конце концов, тем человеком,
которого всё человечество сегодня привыкло возвеличивать, почитать как
достойного уважения, как истинно высшее существо. Земледелие и
скотоводство, изобретение колеса, создание паровой машины, а затем –
автомобиля, открытие электричества, и, наконец, компьютеры и
промышленные роботы – всё это могла создать лишь единственная сила на
Земле: сила человеческого гения. И лишь одна, подобная ей, сила – сила
человеческого разума – сможет использовать созданное для стопроцентного
выживания своего не во вред живой Природе и человечеству. Таков будет
истинный «человек разумный» – человек Сверхнации, каким его видит автор
этого труда.
     Умудрённый опытом всей истории существования рода своего,
рассматривает человек Сверхнации перенаселённость планеты как первейшее
зло, которому нет равных, которое допускать нельзя ни при каких
обстоятельствах – и только так удержит он себя и всё человечество в
пределах Нормы природной, в которой единственно сможет он истинно
достойное существование вести. Возвращение в Норму неизбежно, независимо
от того, сделает ли это человек силой своего разума или Природа просто
уничтожит человечество, сделав планету мёртвой. Механизмы, созданные
Природой для удержания всего и вся в рамках достаточной нормы, никогда
не дают сбоя – иначе Природа просто погибнет. Наиболее наглядно принцип
их действия можно было бы представить в виде такой, характерной для
последних столетий, ситуации, как большое поле и популяция саранчи на
нём: пока популяция эта невелика, она пожрёт некую, скорее всего –
мизерную, часть этого самого поля, при этом оно сохранит основные объёмы
своей плодородности, что и станет залогом способности популяции к
выживаемости, могущей продлиться очень и очень долго. Но если начнут
насекомые плодиться и размножаться, увеличиваясь в арифметической или
даже в геометрической прогрессии – тучи их моментально уничтожат всё
поле целиком. Но что потом? Потом, лишённые пищи, насекомые бросятся
пожирать друг друга – и популяция вновь вернётся к небольшим объёмам
своим, когда немногочисленные особи её на разорённом, но всё ещё
плодородном поле вполне способны добыть себе пропитание – и только у них
будут действительно реальные шансы на выживание… Ничего такое не
напоминает применительно ко всей истории существования на планете Земля
рода «гомо сапиенс»? У данной модели с полем и саранчой на нём есть и
другой аспект: мобильные особи популяции способны в поисках пропитания
мигрировать на другие поля, но если будут эти поля к тому времени заняты
другими популяциями столь же злобных и агрессивных насекомых, неизбежен
естественный исход встречи их в борьбе за выживание – ВОЙНА. Война до
победного конца, в которой выживет лишь одна популяция – вторая же будет
уничтожена. Читающий всё это – ты ещё спрашиваешь себя, почему люди
воюют друг с другом?   
     Такова реальность жизни неразумного общества – в первую очередь
общества животных. Но человек, как высшая и конечная стадия эволюции
земной фауны, призван силой своего разума покончить с войнами, дабы
прекратилось убийство себе подобных. Действие механизмов природных на
протяжении десятков, сотен миллионов лет неумолимо и непререкаемо, и
потому весь лживый гуманизм сегодняшнего общества, основанный на жалости
к слабым, к убогим, к больным, к неудачникам, на самом деле является
дико бесчеловечной доктриной поддержания дальнейшего появления на свет
таких же, появления вопреки великому закону отбора, проводимому самой
Природой: она породила на свет всё живое на планете, в том числе и
человека – как он может игнорировать императивы её, которые не ставит
под сомнения никто другой? Лживые лозунги типа «Для нас важен каждый», в
интересах сегодняшних властителей придуманные, на самом деле несложно
опровергнуть, просто задав приверженцу их простой вопрос: «А в качестве
кого этот каждый для вас важен?» Именно истинному гуманизму и призван
служить Отбор, чтобы прекратилось, наконец, тысячи лет длящееся,
бессмысленное, жестокое, кровавое противостояние лучшего и худшего, в
котором второй изначально обречён на поражение, та война, которая, по
сути – просто избиение младенцев, закончилось, наконец, противоборство
сверхчеловека и человека, а вернее – человека и недочеловека,
закончилась борьба за выживание между сильным и слабым, здоровым и
больным, умным и глупым, правителем и подданным, успешным и неудачником,
работником и работодателем, коренным жителем и гастарбайтером…
Каждодневные бесчеловечные  войны между достойными и ущербными должны
уйти в прошлое, уступив место священным войнам – нет, теперь уже не
войнам, а больше состязаниям между лучшими, дабы в конечном итоге
выделить самых лучших – тех, что и будут истинным фундаментом Природы в
среде рода «гомо сапиенс»…     
     Именно такие обеспечат будущее человечества – если у него будет
хоть какое-то будущее. Но как безошибочно распознать их – и распознать в
первую очередь женщинам как продолжательницам родов и династий? Внешне
все люди одинаковы – и носитель разума, и современный неандерталец. Так
как же отличить будущего создателя высшего общества рода «разумных» от
того, кого Природа обречёт на вырождение? 
     Наверное, первейшим признаком такого будет полное отсутствие тяги к
богатству как самоцели, отсутствие желания богатства и помышлений о нём
– того главного предрассудка двуногого обитателя планеты Земля,
болезненного морального уродства, которым поражён сегодня чуть ли не
поголовно весь род «гомо сапиенс». Безумное торгашество, стремление
извлечь выгоду из всего, и нередко ценой разрушения и гибели этого
самого «всего», так же опасно, как и выдаваемый за добродетель
альтруизм, направляющий все усилия одержимого им на выгоду других, а
значит – делающий этих самых других сильнее, делающий их более
способными в итоге убрать альтруиста со своего пути, сразу, как только
начнёт мешать. Разум поможет человеку найти золотую середину между этими
двумя крайностями, выражающуюся в практичности: для достижения
наилучшего результата нужно всего лишь оптимизировать уже идущие
процессы и отказаться от поисков каких-то золотых жил на стороне – все
эти «жилы», как правило, исчерпаемы и рог изобилия их рано или поздно
неизбежно иссякнет. Единственная ценность, которая действительно нужна
человеку для полноценной жизни его – рабочий капитал, та кровь, что
течёт по венам производства, создания, что вдыхает в него жизнь. Рабочий
капитал – то единственное богатство, которое может быть заработано,
любое же другое богатство будет неизбежно украдено: украдено у Природы
или у кого-то другого – не имеет значения. Воровство, грабёж как
реализация желания заиметь не своё – та безнравственность, которой нет
места в высшем обществе, в том обществе, где право на существование
имеют только создатели нужного. Потому в будущем либо человечество само
избавится от её носителей, либо они, в конце концов, избавят планету –
от человечества. 
     Здоровье его не доставляет беспокойства ему. Он отобран из десятков
других, и потому никогда не услышит он от женщины своей: «Извини, но ты
неизлечимо болен – потому ради счастья будущих потомков я не могу
позволить твоему роду продолжиться…» – отбор призван сами эти слова
сделать анахронизмом: нет и не может быть худшего приговора мужчине,
сказанного устами женщины. Великой Женщины, продолжательницы рода и
творца человечества – совершенно нового человечества... 
     О смысле жизни не задумывается он – пристроенность и
востребованность его, трудовой династией обусловленная, не ставит перед
ним вопросов, кем быть ему и чем заниматься: достойный продолжатель он
дела предков своих. Власть, закон и слуги этого самого закона в том
виде, в каком они будут существовать в будущем, если надобность в них
сохранится, не могут не считаться с ним – ведь он такая же значимая
часть этого общества, как и они, иначе просто не имеет он права к
Сверхнации причисленным быть. Отбор не страшит его – как суровую
необходимость воспринимает он его, и то, что может не пройти он этот
самый отбор, воспринимает он как должное – результаты любой борьбы за
первенство среди лучших всегда объективны, даже если и несправедливыми
кажутся они на первый взгляд. Ведь если опять же не бороться за чистоту
рядов – отбросы, которые неизбежно расплодятся в условиях
вседозволенности такой, потонут сами и утянут за собой на дно всех
остальных. Если человек добровольно, сам не избавится от отбросов, это
сделает Природа, причислив к ним всё человечество – и на том закончит
оно историю свою. А потому расчёт – вот то, основываясь на чём, должен
строить человек жизнь свою, умение не только приобретать, но и идти на
жертвы, отказываться от лишнего – вот за что стоит ценить человека
такого. Жизнь расчётом – противоположность жизни желаниями, когда «хочу»
отодвигается на второй план и уступает «надо». Что такое «хочу»? Первый
признак слабости – когда желания человека оказываются сильнее его,
подчиняют его своей воле, но разве человек Сверхнации может допустить,
чтобы что-то подчинило его воле своей? Всегда контролирует он ситуацию,
и понимает, в чём нужно развитие и расширение, а в чём – сокращение: чем
создавать то, что обречено на жалкое, рабское существование вне Нормы, а
потому – просто нежизнеспособно, лучше не создавать ничего вообще. И в
этом сила его. Идя по жизни, никого ни о чём не просит он – перед фактом
ставит, и в этом сила его. Если же видит он, что не прошёл отбор, не
станет он лезть из кожи вон, пытаясь создать то, что лишь в рабство его
загонит и в итоге неизбежно в числе отбросов окажется он. Уйдёт он
достойно, со словами одного, известного некогда, киноперсонажа: «Я не
могу быть лучшим, потому предпочитаю не быть вообще». И в этом – сила
его: так, добровольно, подобно тому, как лес очищается от больных
деревьев, мудрая посредственность уступает дорогу мудрой одарённости.
«…Я люблю того, кто хочет своей гибели, ибо так он хочет, чтобы
когда-нибудь на Земле жил сверхчеловек… того, кто приносит себя в жертву
земле, чтобы земля некогда стала землёй сверхчеловека… того, кто живёт
для познания… кто трудится и изобретает, чтобы построить жилище для
сверхчеловека и приготовить к приходу его землю, животных и растения… и
исполняет всегда ещё больше, чем обещает…» (Ницше Ф., «Так говорил
Заратустра», пер с нем. Ю.М.Антоновского. – М.: Академический Проект,
2007. – с. 23.) И истинная сила человека Сверхнации – не орлиный взор,
накачанные мускулы и бетонная голова, лишь кажущиеся преимущества
дающие: самый сильный человек на планете никогда не справится с машиной,
самый высокий интеллект в мире бессилен против компьютера, тем более,
что вся физическая сила, которая и отличала древнего мужчину, как раз и
призвана была решать те задачи, которые в цивилизованном обществе
доверяют машинам. Сила – во взращённой отбором нужности в Норме
существующего, его востребованности, с которой находят себе достойное
место в жизни такие, с которой не стоит бояться им многих испытаний, так
обильно выпадающих сегодня всем нам. 
     Сегодня принято считать, что талантливый человек должен быть
мобилен, должен быть готов объехать весь шар земной в поисках места, где
смог бы найти он наиболее достойное применение способностям своим. Но
человек Сверхнации не нуждается в подобных поисках: давно уже нашёл он
своё место и «застолбил» его, место, где положит он начало своей
династии – новой династии людей высшего общества. Так постепенно уйдёт в
прошлое трудовая миграция – для оставшихся нужных поговорка «где
родился, там и пригодился» станет смыслом жизни.
     Кто есть сильный человек? Тиран и диктатор? В чём-то – да, но кому
стоит бояться диктата его? Диктатор страшен лишь тем, кто из Нормы вышел
– они лишние, и не станет человек Сверхнации ценить их. Живущий же в
Норме важен и ценен, и потому всегда ответит диктатом нужности своей на 
диктат – и в первую очередь диктат правил работодателя, обеспечивающего
его выживание, чем и покончит с главным бичом божиим сегодняшних
корпораций – тиранией и самодурством руководителей их. И в этом сила
его. 
Баланс нужностей – вот основа существования Сверхнации, в мире с самой
собой и с Природой существующей. Опять же – приставка «Сверх» вовсе не
означает какого-то положения над другими, превосходства над ними –
совсем наоборот: основанную на профессионализме подчинённость, способную
дать большие преимущества, человек Сверхнации всегда предпочтёт
сомнительному лидерству, если только в этом качестве единственно ценен
он. И в этом – сила его. Знает он место своё в жизни, знает пределы
свои, выше которых не стоит пытаться прыгнуть ему (они есть у каждого,
несмотря на всю демагогию кричащих о безграничности возможностей
человека), но достигает их безусловно и развивается на достигнутом
уровне своём максимально. Железная значимость профессионализма такого, 
сталкиваясь с диктатом нанимателя своего, противопоставляет ему диктат
этого самого профессионализма своего, с коим не сможет не считаться ни
один работодатель. И в этом – власть и сила его: ницшевская «воля к
власти» в понимании человека Сверхнации вовсе не является волей к власти
над кем-то: это воля к власти над чем-то, точнее – над жизнью и
обстоятельствами, над которыми властен может быть лишь живущий в Норме
природной лучший из лучших, нужный из нужных.
     Высоконравственность такого, в совокупности с подобными ему
общество нового типа создавшими, проявляется в первую очередь в
цивилизованности его: чистота и порядок во всём для него станут тем
обязательным условием, без которого не мыслит он существование своё. Это
и есть та граница, что отделяет цивилизованность от дикости: грязь и
беспорядок – визитные карточки последней, и невидимым ядом, медленно, но
верно, убивает она всех согласных жизнь отброса вести, становясь палачом
Природы, суровый приговор свой давно уже вынесшей таким. Так работает
Отбор, Природу от грязи очищая. Отказавшись от любых технологий, во вред
Природе работающих, придёт человек Сверхнации к окончательной и
тотальной замене их экологически чистыми технологиями: энергия
электричества, водяного пара и подобных им восполнимых энергоносителей
будет двигать немногочисленный парк необходимых машин его. Ликвидировав
всё лишнее, вернув человечество в пределы Нормы природной, остановит он
добычу лишних ресурсов и разрушение планеты своей, запустив механизм
естественного восстановления недр земных и баланса природного, столь
подорванного за последние два столетия. Движение вперёд – это в конечном
итоге возвращение назад к прошлому, к истокам, просто в видоизменённом
виде, вобрав в себя все достижения столетий. И никто не увидит страха в
глазах его, когда, при необходимости, не колеблясь, правосудие в свои
руки возьмёт он, доказательствами самых неподкупных свидетелей –
диктофонов и видеокамер – подкреплённое в правоте своей, и свершит его,
мимо ушей пропустив весь истеричный визг правосудия сегодняшнего,
продажность которого уже вошла в легенду,  о незаконности такого –
потому что только так, в защите создателем своего от посягательств
лишних, защите любыми средствами и любыми способами, способна свершиться
на Земле истинная справедливость. (Конечно, в царстве истинной Нормы
необходимость в таком вряд ли сохранится, так как преступность
постепенно неизбежно уйдёт в прошлое, но – кто знает, как долго
продлится это самое «постепенно»?..) И институт семьи как продолжения
трудовой династии станет для него основой величия всего дела его и
смысла существования его: ведь теперь он – истинно высшее существо не
планете Земля, наделённое разумом, на опыте и ошибках предыдущих
поколений взращённым. И потому решительно, железной рукой отсечёт он всё
то, что во вред ему и нации в конечном итоге пойдёт, каким бы сладким,
радужным, заманчивым ни казалось всё это на первый взгляд. И позднее
продолжение рода своего всегда предпочтёт он раннему: по генам
передадутся потомкам его жизненный опыт и мудрость его, что лишь с
годами прийти способна. И, как награда за достойность его, покоиться
будут на широкой груди его нежные женские ладошки – ладошки разумной
женщины, именно в нём, несмотря ни на какие ухищрения прощелыг,
разглядевшей единственно достойного будущего отца потомков её… Вот так,
отбором, эволюцией мудрости, сегодняшний ум обычного человека, до сих
пор в основном сводившийся лишь к умению зарабатывать деньги,
трансформируется в главное качество человека Сверхнации – разум, не
нуждающийся ни в каких философах, потому что он сам и есть философ, для
которого не будет вопросов: «Что делать?» и «Почему?». И в этом –
истинная сила его! «…Разве к счастью стремлюсь я? Я ищу своего дела! Лев
пришёл! – так говорил Заратустра и покинул пещеру свою, сияющий и
сильный, как утреннее солнце, поднимающееся из-за тёмных гор.» (Ницше
Ф., «Так говорил Заратустра», пер с нем. Ю.М.Антоновского. – М.:
Академический Проект, 2007. – с. 314.) Так заканчивает великий Ницше
свой труд о провозвестнике сверхчеловека. 
     Конечно, всё это возможно только в идеальном обществе будущего.
Возможно ли существование такого идеала в реальной жизни? Жизнь учит нас
тому, что ничего идеального не существует, но когда речь заходит о
будущем… Может быть, сила разума, которой наделён только «гомо сапиенс»
и которая будет нормой для человека Сверхнации, когда-нибудь будет
способна опровергнуть, наконец, догматы сегодняшних дней? В ответ на
этот вопрос автор не скажет однозначно ни «да», ни «нет» – будущее
покажет, имеет ли право «Ubermensh» именоваться «разумным»…
     Но  так   будет,   лишь   когда  осознает,   наконец,  человечество
 истинное
предназначение своё и то, как сильно забили ему голову сегодня ложными
ценностями, в какие дремучие джунгли и зловонные болота увели его от
единственно верной дороги его. И только само оно, прояснив рассудок
свой, сможет когда-либо вернуться на дорогу ту. А пока…


     …Вечерело. Багровый диск солнца уже почти совсем скрылся  за чёрной
линией горизонта, последними лучами своими освещая бескрайнюю степь.
Постепенно сгущавшиеся сумерки незаметно, но цепко окутывали горную
гряду с одной стороны долины и нескончаемые ряды холмов, уходившие
далеко за горизонт.
     Шло стадо… 





                                                                    Все
права защищены ®, любые перепечатки
                                                                        
       допустимы только с согласия автора, при 
                                                                        
       цитировании ссылка на автора обязательна.


              

Ваша оценка:	Подпишусь под каждым словом (+3) Понравилось (+2) Нормально (+1) Посредственно (-1) Ерунда какая-то (-2) Чушь собачья (-3)
Комментарий:
Подпись:	(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
Сайт: