союз! Это было единственно правильным для них решением. Вот
что значит вовремя поступиться частью, чтобы сохранить целое!
Вот что значит адекватное мышление. Правда, их президент
заплатил за это креслом, но поверьте, он знал, что это не цена
– он был действительно патриотом! Тайлер замолчал. – Знаете,
когда все изменилось? Не десять лет назад, а гораздо раньше. В
две тысячи восьмом году произошли два не очень важных, как
казалось тогда, события. Одно из них вам известно –
пятидневный конфликт на Кавказе. А вот второе мы даже не
заметили. По-моему, в сентябре в России главой госкорпорации
нанотехнологий был назначен один человек. Россия вообще
исторически делала рывки, опираясь на личность, а не на
систему. И тогда это решило все. Значение нанотехнологий в то
время было сравнимо с атомным проектом в двадцатом веке.
История давала шанс всем странам начать бег с нуля, независимо
от того, производили они «мерседесы», высокотехнологичные
линии и даже космические корабли или нет. Это сродни
программированию: успехи в нем слабо зависят от уровня
технологической базы в отдельной стране. Вы можете не
производить, а просто купить компьютер и превзойти всех в
качестве программного обеспечения. И доля такого, извините за
образное выражение, «богатства» должна была в перспективе
вытеснять долю материального воплощения высоких технологий.
Видно, Россия это отчетливо понимала, раз сделала такой
удачный ход. Да и сам их президент резко тогда изменился. Как
будто где-то побывал и что-то узнал. Наверное, посмотрел одну
пьесу. Вы по- мните, он ведь был приверженцем стабильности, об
этом пишут многие биографы. А тут вдруг прорыв! Вот что значит
резко и вовремя. Не послушал обеспокоенных сохранением
собственного благополучия. Понял, что о своем пекутся. Да… Не
каждому дано распознать главное дело жизни. И если известный
конфликт означал, что их терпение лопнуло, то второе решение
превратило их в передовую технологическую державу. А все
остальное – это история наших жалоб на результаты тех событий.
Вот так, дорогая Маргарет. Тайлер тяжело вздохнул. – А теперь
подумайте, какова вероятность того, что их президент пойдет на
наши условия? Да его просто не пустят обратно в Россию. Такой
шаг повлечет за собой резкое снижение доходов и уровня жизни
людей. Потерю того, о чем мечтали еще их родители, а получили
они. В тот момент, когда они считают себя сильными, как
никогда, они пойдут на все, подчеркиваю – на все, лишь бы не
потерять завоеванного. Не питайте иллюзий. – Даже если бы я
согласилась с вами, все, о чем вы мне рассказали, уже в
прошлом, и нам его не изменить, – устало проговорила Маргарет.
– Зато мы можем изменить течение истории сегодня, чтобы наши
потомки не сказали о нашем с вами прошлом то же самое. – Что
вы имеете в виду? – Мы можем пойти на все требования русских.
– Что? Маргарет не верила своим ушам. Эмоции, казалось,
вот-вот захлестнут ее разум. Она изо всех сил сжала пальцы
левой руки в кулак. Прием, отработанный годами, выручил ее и
сейчас. – Позвольте! – Маргарет собралась с мыслями. –
Позвольте, – повторила она. – Но если другого выхода нет и
война неизбежна, нужно, нужно просто выиграть ее! В конце
концов, наши силы ядерного сдерживания, насколько мне
известно, способны не только поразить намеченные цели, но и
могут не допустить ответного удара! Или, во всяком случае,
свести его к минимуму. Разве это уже не так? Самообладание
покидало ее. – Вы меня пугаете, госпожа премьер-министр.
Возьмите себя в руки. Вы ведь не на телеобращении к нации, да
и я не народ. Ни один из наших генералов, если он, конечно, в
своем уме, не даст никаких гарантий. А даже если бы и дал! Я
что же, по-вашему, должен опираться на его мнение? Есть и
прямо противоположные. Я дважды просмотрел доклады Совета по
Национальной Безопасности за последние несколько лет. Даже
если не обращать внимания на предвзятость и желание составить
приятный для слуха анализ, можно сделать ряд выводов. Все наши
авианосцы, а к ним для охраны и обеспечения привязаны основные
силы флота, хороши только для локальных конфликтов. Где-нибудь
у берегов Сомали. Ну, еще для телерепортажей. В случае ядерной
войны эти плавучие бочки с порохом будут уничтожены в первые
двенадцать минут. А вместе с ними – и все их сопровождение.
Значение будет иметь только количество ракет стратегического
назначения, способных преодолеть оборону противника. И даже
если у нас этот процент будет шестьдесят, а у них всего десять
– им хватит. А ведь это будет не так! Второй вопрос, еще более
банальный, – вопрос оккупации. Да, да, не удивляйтесь. Как в
старые добрые, простите, недобрые времена. Ведь это им на
наших территориях ничего не надо. Добавлю, как всегда. А наша
конечная цель – не уничтожение противника, это промежуточный
этап, а завладение ресурсами. А ресурсы на их территории.
Напомню, что Россия в два раза больше, чем Европа и Америка,
вместе взятые. И ядерное оружие здесь не помощник. Добавьте
сюда Китай. Так что после обмена ядерными ударами вам придется
заняться и этим. Вы уверены, что у вас найдутся люди,
способные не ставить такую задачу, а исполнять ее после того,
что произойдет? Сомневаюсь. И как в реальности вы это
представляете? Резервисты для такой операции составят половину
нашего населения. С пляжа Майами в сугробы Сибири? – Он
хмыкнул. – Это ж как надо родину любить! Да еще после ядерного
удара. Честно говоря, странно, что мы вообще обсуждаем такое
развитие событий. Ведь все пойдет совершенно не так! – Вы
допускаете такой вариант? – Допускаю? Да я просто уверен! – На
чем же основана ваша уверенность, господин президент? – с
оттенком сарказма в голосе спросила Маргарет. – На знании
истории, госпожа премьер-министр. И не надо женских эмоций.
Был когда-то, еще в Советском Союзе, академик Сахаров.
Известный диссидент, лауреат Нобелевской премии, один из отцов
русского атомного проекта. Тайлер сделал многозначительную
паузу, как будто приготовился сообщить нечто важное. – Так
вот, во время Карибского кризиса у русских было недостаточно
средств для доставки ядерных зарядов, которыми они
располагали. Они не имели такого количества стратегических
бомбардировщиков, как мы. На совещании в Кремле этот Сахаров
предложил уничтожить Америку очень просто: достаточно вдоль
нашего Восточного и Западного побережья, на расстоянии сто
миль от берега и на глубине двести метров разместить цепь
термоядерных зарядов. Всего около тридцати. Если их подорвать
одновременно, поднимется цунами, которое смоет Америку. Вот
так. Поверхность, на которой стоит Белый дом, да и все, что у
нас построено, расположена всего на несколько метров выше
уровня моря, а кое-где и ниже. Прерия! А семьдесят процентов
промышленных предприятий располагаются вдоль побережий.
Огромные массы воды, столько раз защищавшие нас от мировых
войн, сыграли бы с нами зловещую шутку. Для России такой
опасности нет. Мы всерьез рассматривали этот вариант, а после
некоторых событий считаем его главной угрозой. – Каких
событий? – Несколько лет назад мы случайно нашли один из таких
зарядов образца прошлого века. Они все-таки установили их, а
затем сняли. Этот почему-то был утерян. К сожалению, источник
радиоактивности настолько мал, что не представляется возможным
начать планомерные поиски. Хотя кое-что мы предпринимаем.
Маргарет не сразу пришла в себя. – Невероятно! А наши военные
знакомы с этой информацией? – Нет. Мы ведь ничего, по сути, не
знаем, кроме того, что такой способ поражения в десятки раз
эффективнее против нас с вами, чем против России. – Включите,
пожалуйста, свет, – еле слышно попросила Маргарет. Они не
заметили, как стемнело. В овальном кабинете Белого дома
воцарилась зловещая тишина. Тайлер снова тяжело вздохнул. –
Сколько таких штуковин размещено вокруг нас? Семь? Семьдесят?
Семьсот? – Но то же самое может случиться и в Европе! –
неожиданно громко воскликнула Маргарет. –Там с этим вообще
плохо, – с досадой произнес Тайлер. – Я не говорю о цунами.
Всего несколько таких зарядов способны изменить направление
Гольфстрима. А это значит, что в течение года север Европы
станет Аляской, льды Гренландии растают, и от Канады не
останется ничего, да и нам достанется. Кстати, на Балтике
русские давно уже держат лишь мелкие суда. Почему? А на их
Северном флоте – одни субмарины. Один из возможных ответов:
Балтийское море замерзнет, если то, о чем мы говорим, станет
реальностью. – Вы думаете, они готовятся? – Маргарет была
потрясена услышанным. – Готовятся услышать наше «нет», вы
хотите сказать? – А мы? Получается, мы не готовы?.. – Ну, не
совсем так, дорогая Маргарет, однако это вынуждает меня
сделать кое-что уже сегодня. Хотя признаюсь, случись такое,
последствия были бы ужасными. Селектор снова ожил: – Господин
президент, Москва на прямой связи. Президент России. –
Переведите звонок в специальный офис, – распорядился Тайлер. –
Простите, мэм. И он быстрым шагом скрылся за дверью.
Лицо президента сияло. Он давно не испытывал такой радости.
Тайлер остановился, не дойдя двух шагов до Маргарет. – Мадам,
у меня хорошая новость для вас. Я договорился с президентом
России. Мы с вами не станем людьми, развязавшими Третью
мировую войну. – Что?? – Я пошел на все требования русских. Я
же обещал вам кое-что сделать уже сегодня! * * *
Что предотвратило тогда войну? Самоуверенность Тайлера или ее
неспособность переубедить его? Этот вопрос она задавала себе
много лет. В конце концов, она могла бы убедить Совет принять
ее позицию, и события могли развиваться иначе. Она этого не
сделала. Что-то помешало ей, но не слова Тайлера. В ней
заговорила мать. Но дело уже было сделано. Тому, кого она
вырастила, прежде чем поменяла свои убеждения, исполнилось
двадцать лет. Он уже знал, чего хочет. Рука провидения, сделав
невообразимый зигзаг, вернулась в исходную точку. «За все надо
платить», – думала она, читая его статьи, больше похожие на
призывы. И, уже смертельно больная, часто повторяла: «Это ТЫ
вырастила его для людей». Может быть, от чувства бессилия
изменить то, что была обязана изменить, она ощущала себя
несчастнейшей женщиной на свете. Несчастнее последней нищенки,
которым за всю свою жизнь она так и не научилась смотреть в
глаза.
Ширина кремлевской стены вмещает только тройку лошадей. Но
если лошади неказисты, пройдут и четыре. И все-таки с этой
огромной высоты Лера разглядела ее. Между двумя рядами
частокола зубцов из красного кирпича она увидела двух мужчин.
