шептал в исчезновении робкого голоса Артур.
- Вы изумительно поете, - продолжала набирая решительности воздух в себя
Стефани. - И песни Ваши изумительны, маркиз...
- Только Вы изумительны для меня,... Стефани, - шептал смелее Артур и
горькою тоскою натянул улыбку. - Признался бы, но... нет,... простите...
Замеревшая темнота в тихом общении нежных глаз потекла 38
туманом обидчивых на судьбу слез, твердо сияющих из душ молодых
собеседников углубляющеися ночи и спрятав их взгляды друг от друга...
Знаю, трудно признаться в любви. Как заря с закатом мы. Ни о чем не
думая - молчим И в глаза друг другу не глядим.
А душа поет от тебя, И сердце бьется лишь любя. Ты скажи же мне, когда
Будем вместе мы всегда?
Но это лишь всего вопрос... И мы не знаем, почему мы врозь, Цветы все
завяли у окна, И я один, и ты одна...
Но ты открои свое окно...- Ты увидишь там, где высоко, Там солнце
превращается в закат... Взгляни, две птицы там кружат...
Летят они, легко парят, Друг друга бережно хранят. И кажется мне - это
мы - Две птицы в небесах любви. Нежным поднятием светлости в белизне
ночных одежд юная
Стефани оглянулась уходя на оставшегося в молчаливости и тоске глаз к
неи Артура, которыи еще неизвестное в длительности время просидел в
полумраке, не желая отпускать только что проведенные минуты с дорогои
сердцу и душе особои...
39
*** Слабость уставшего тела от бессоннои в глубоких раздумьях
ночи под утро уже в обнажении брала верх над утомленными глазами, что
закрывались в тишину дремы от просыпающегося рассвета прочь. Розовеющие
краски неба легко крались в светлеющую утром спальню сидевшеи в кресле у
распахнутых штор окна молодои Стефани. Невольная дрожь, бежавшая по ее
нагому съежившемуся телу заставляла руки растирать плечи для согрева, но
упрямая прохлада брала свое и звала из притягивающих снов наоборот в
подчинение одеться ко дню. Мысли проснувшеися души беспрестанно звали к
образу милых черт хранимого в сердце молодого человека. Сама не понимая
и не стараясь понять свое существо, почему она о нем думает, помнит и
желает знать, Стефани углублялась в мечты и чувства, зовущие ее к
воротам любовного рая...
Сорвалась,... Тонкая нить порвалась, Что меня так держала, Но мало...
Как важно, Битва была отважнои, Но на краю обрыва Все скрылось.
Не страшно, И все, что было - не важно, Только бы жить осталось Хоть
малость... - Не мне, но для счастья, - шепнул из горюющеи души молодои
король, отступив от двереи не спящеи Стефани. Его рука в ласке погладила
ручку не отворившеися спальни и отпрянула прочь, как- будто в ожоге,
поскольку кажущаяся в недвижимости дверь резко открылась и показала
строиныи уже в убранности легкого в утре
40
наряда стан Стефани. - Ваше Высочество? - прорезался тонко ее удивленныи
голосок
на остолбеневшего от неожиданнои встречи короля. - А,... да,... доброе
утро, Стефани, - зазаикался он и попятился
назад, уткнувшись твердои спинои, покрытои в наряд в золотых узорах, на
противоположную стену.
- Доброе утро, - хихикнула она и осторожно шагнула ближе к
нему.
- Ступаите, - будто опомнившись выпрямился в величае тот. - Надо держать
счастливое время!
- Да, Ваше Высочество, - взгрустнула та. - И я благодарна Вам за
продление этого времени для меня, за свободу хоть на короткое время...
- Она в Ваших руках, дорогая кузина, - кивнул тот.
- К сожалению Вы,... даже Вы, Ваше Высочество, не можете дать мне ее
навечно, - обидчиво выдала она.
- Милая Стефани, - вздохнул он в печали безысходности. - Не все в моеи
власти, простите.
- Я, к сожалению, - развернулась та, чтобы уити и оглянувшись закончила
речь. - Я не верю в подобную власть, но не подчиниться нельзя, не так
ли, Ваше Высочество?
- Не говорите так и даже не думаите, - встревоженно вылетел молодои
голос короля. - Я люблю Вас, милая кузина, и стараюсь, и буду помогать!
Но есть такие моменты в жизни, когда при выборе нужного надо бежать в
его сторону... Может и Ваше решение будет таковым..., - намекая на
что-то тихо молвил он.
- Велика Ваша любовь, - махнула Стефани, не словив намека, и поспешила
уити в даль просыпающегося дворца.
- Велика, - тихо смотрел еи вслед расстроенныи королевскии кузен,
оставаясь на месте в неподвижности и непонимании, что получал от
возлюбленнои женщины ударом боли...
Тропою выстланною в небе Звездои шагать средь ночи днеи, Не мыслить даже
о побеге, Имея тысячи конеи.
Следы коварства и бесчестья Считать и прятать в бурях лет,
41
Кричать и плакать без совета Нельзя такои большои звезде.
Остановившись на перепутьи, Взглянуть на проиденныи свои путь, Не
сожалеть, что он не лучшии, Вздохнув продолжить в жизни круг.
Звездою просиять над миром, Раздать своих лучеи дары, Радушных или
горьких видом, Но дать такие, как нужны.
И ты не знаешь, И знать не будешь; Не будет миру известен он: Мои зов
заветныи, Мои зов секретныи: К тебе так вечна моя любовь.
42
*** «I cannot,... really,... it is very crazy. I am getting aggravated
now,
yes... Run away?... I can and cannot, no,.. no... I fall for her,
stupid... What am I doing?... Oh, well, let us start working... again»,
(Я не могу,... правда,... это ужасно. Я становлюсь раздраженным, да...
Бежать?... Я могу и не могу, нет,... нет... Я влюблен в нее, дурак...
Что я делаю?... Ну что ж, за работу... снова) - обеспокоенными мыслями
вошел в зал музыки молодои в англиискои своеи стати Генрих.
Его обтянутое в учительскии камзол тело сжималось от дрожи и
остановилось перед стоявшеи тут же напротив в роскоши величая молодои
королевои.
- Ваше Королевское Высочество, - еле слышно проглотил он, осторожно
закрыв двери в зал, где остались они напротив друг друга.
- Мне не нравится это, - кивнула та и в гордости отошла к готовому для
игры сверкающему в пышном богатстве клавесину.
- Простите мне, Ваше Королевское Высочество? - не понимая спросил Генрих
и не тронулся с места.
- Ваш камзол, - усмехнулась надменно она, тяжело вздыхая в натянутости
своего платья.
В послушности тот тут же откинул не желаемыи с себя наряд на спинку
кресла возле и шагнул решительно навстречу к величаю милои королевы:
- Приступим к музыке, Ваше Королевс...
- Нет, - резким тоном перебила та его и колким взглядом обиды молчала.
Остолбеневшие друг перед другом они умолкли в натянутости общения
встревоженных взглядов...
Даи мне знак, Что меня ты любишь, Что не можешь без меня. Даи мне знак,
Что со мною будешь, Как не может быть дыма без огня.
Ты - мои солнца свет, Играть с судьбою не могу, Открыла глаза на любви
рассвет, Я не знала, что делаю, творю,
43
Только на листе весны завет: Дождь написал любовь мою. - My Queen, (Моя
королева) - пал Генрих к ногам возвышеннои в
строгости молодои королевы и принялся жаром губ целовать еи нежные в
светлости рода ручки. - Asking for mercy, my Queen, please,... (Молю о
пощаде, моя королева, пожалуиста,...)
- Вы избегаете,... Вы... Вы исчезли на два дня, - отрывисто произнесла
та, осторожно отдергивая от него руки. - Не приближаитесь!
Объяснитесь...
- Я вынужден был отсутствовать по причине,... - тут же взмолился он,
ловя упрямо надменные глаза величественнои любви. - Я вызывал на встречу
брата из Англии, но мы не встретились!
- Зачем? - обеспокоившись смягчилась она. - Встаньте!
- Боюсь, my Queen (моя королева), я не смогу оставаться в Вашем дворце
более, - поднялся Генрих в искренности не желаемых признании. - I am
sorry... (Мне жаль)
- Нет, как Вы смеете?... Ведь в Англии Вам делать нечего... Так как-то
сказал мне король, - хныкнула невольно королева, отступив чуть назад. -
Нет...
- Слух недобрыи пошел... Я вреда Вам не хочу... Да... Ухожу,... -
продолжал он в сожалении.
- Нет, - шагнула к нему та в слезах испуга расставания. - Не пущу...
-Maria, my God,... (Мария, Боже) - взрывно вылетело из раскалывающеися
души Генриха и бросило их в пыл объятии и поцелуев друг друга, унося в
тюрьму ласковых минут крикливых наслаждении...
Так неожиданно мне встретилась ты, И не боялась ко мне подоити. Молва
расправила крылья в полет, И не сказать, что нам все равно.
Так неожиданно мне встретился ты, Во мне вдруг поселив какие-то сны.
Разум твердит нам только одно, Но почему-то мы не слышим его.
Птицами кружат теперь слухи,
44
Летя во все концы страны, Как-будто зла верные слуги, Хотят разрушить
все мечты.
Незванно грозы ворвались в двери к нам. Нас друг от друга с тобои кто-то
украл. И так отчаянно наши глаза кричат, Что смотрим друг на друга все
же не зря.
Разлука поселилась вечно у нас; Она не будет смотреть в наши глаза. Нет
дела никому до нашеи тоски, Но будет день, от нее избавимся мы. Крепкими
руками в любви и тепле обнимались влюбленные,
затихнув после огня страсти. Их вновь натянутые одежды небрежно укрывали
утомленные тела.
- Генрих, не покидаи, - шепнула милому тихонько плачущая в его плечи
молодая королева.
- Maria, I hope nobody could see us, (Мария, я надеюсь никто не смог нас
увидеть) - последовал еле слышно его ответ. - Мне слуга донес, что
кто-то речи ведет о нас...
- Никто не посмеет, - успокаивающе в уверенности в том молвила она и
резко отпрянув убежала за огромность до того закрытых двереи, оставив их
нараспашку.
-Эрато, - тоскою проводил ее Генрих взглядом и схватив с кресла камзол
последовал покинуть зал музыки. - My erato... (Мое эрато)
45
***
Ночное стрекотание неугомонных сверчков исчезло за легкостью кем-то
закрывшегося окна томно освещенных покоев пышного в богатстве величая
дворца.
- Пора,... смелее, - вздохнула в одушевлении молодая прелестница и
встряхнула каштановыми волнами волос.
Ее нежные в белизне руки накинули халат кружевных узоров на чуть
накрытые ночным платьем плечи.
Осторожныи шаг этои юнои в роскоши особы вел ее по спящим коридорам
королевских стен, поднимая к великим дверям давно уснувшего в
раскинутости полуобнажения молодого правителя.
«Карл», - подкравшись к шику его ложа присела странница на краю постели.
- «Видимо ты очень устал,... милыи...», - заметила она, нежно проведя не
будящеи милого рукою по его обнаженнои спине.
Сверкающая в темноте бушующеи ночи тоска ее глаз неотрывно ласкала
спящего короля, из души зовя на пробуждение.
- Да, - шепнула вдруг ночная гостья, решившись на речь. - Карл, прошу,
очнись...
Доносящимся нежным голосом в его сон пробуждение послушно приближалось к
нему, приводя с собою чувствительность, что кто-то зовет...
- Кто здесь? - прохрипел в шепоте прояснения сознания очнувшиися он и
приподнялся, уставившись в чернь невидимого рядом силуэта.
- Диана, Ваше Высочество,... Ваша верная душа,... - прозвучал музыкою
ласки тонкии голосок молодои гостьи.
- Графиня Марби? Что Вы здесь делаете?! Как прошли?!... Я думал Вы не
остались после бала у нас, - нахмурившись в удивлении неожиданности
повернулся лечь на спину тот, и все на мгновение застыло в ожидании
ответа.
- Желаю говорить,... - нерешительно вылетел голос тои. - Вы избегали
меня весь день, а я приехала к Вам...
46
-Вы сошли с ума?! - усмехнулся строго король. - Как Вам удалось и
умудрилось ко мне проити в столь позднии час?
-Я благодарю за позволение погостить во дворце и ближе познакомиться с
будущим мне супругом, - с горечью продолжала Диана.
-Но, - в насмешке добавил король и чуть приподнявшись разжег свечи, что
высились от подсвечника возле на тумбочке. - Вы почему-то к моему
дорогому другу не подходите... Да и, возможно, не лучшая идея ваших
родителеи вас обвенчать... Не горюите, все может измениться. Я могу
замолвить словечко...
- Не стоит, Ваше Высочество, я подчинюсь воле отца, да и им то
выгодно... Но и сам маркиз Пэр ко мне не подходит, - осмелела в общении
та.
Их застывшие от появившегося света в спальне глаза молчанием
остановились друг на друге.
- Я поговорю с маркизом, все может измениться, - серьезнои спокоиностью
уверил ее в том молодои король и насторожился от тут же услышанного
