Большеи боли, чем просто боль вечного одиночества в душе, он не ожидал
для себя, и не понимал, чем провинился так сильно, что судьба, или
высшии Бог, так наказали.
Смерть ему была все равно непонятна, еще более было не понятно, как люди
осмеливаются и решают поити в сторону гибели, нежели продолжать жить и
принимать дары жизни и наслаждаться тем, что есть, не требуя того, что
слишком много.
Жизнь может приподнести неожиданные желанные подарки, и тогда наше
счастье от полученного возрастает до неимоверных размеров. Может стоит
ждать эти подарки, а пока ждешь дарить то, что мы можем? Да, это может
нас перевоспитать и перенаправить в иное русло, которое может стать
вовсе не благим для нашего окружения. Но почему мы хотим большего?
Почему мы хотим обладать тем, что нам не дано, или не будет дано
никогда? Почему нельзя просто любить и давать любовь, не прося взамен
что-либо, чтобы осчастливило нас и так? Может быть это и есть смысл
жизни — давать, но получать то, что дают. Будешь ли ты от этого счастлив
— воля твоя.
Король думал, летал в поисках ответов, но он знал уже заранее, что
никогда ему настоящего ответа не наити. Он должен сам деиствовать и
подчиняться тому, что происходит вокруг. Быть благом для окружения — вот
пример, которыи может дать настоящии правитель, став героем для тех, кто
смотрит на него и учится от него тои правильнои жизни, о которои все
пишут, поют и мечтают. Если ты незаметен своим добром — ты не жил. У
каждого жизнь своя, и у него она была своя, что он и избрал, однако
боль, которая сеичас томилась в нем, вызывала лишь ненависть к смерти,
ненависть к тем, кто лишает себя жизни и полное непонимание и потерю
сознания под конец в уход расслабившегося от невыносимости раны в душе
тела...
112
*** Ночнои покров бессонно хранившии тишину королевских
покоев нежно гулял с легкостью ветра, раздувая легкие шторы распахнутого
окна.
- Стеф, - вдруг шепнул вкравшиися в покои взволнованныи Артур.
- Что Вы здесь делаете? - обернулась съежившаяся от прохлады у окна
Стефани.
- Я осмелился проникнуть к тебе. Ты исчезаешь внезапно и без
объяснении,... избегаешь, - продолжил чуть приблизившись к неи он.
- Мы с Вами - чужие люди, маркиз, - усмехнулась та. Ее сверкающие в ночи
глаза были полны разъяреннои обиды. - Что произошло, Стефани? -
недоумевал расстроенныи Артур. - Это был твои сын,... и это подло
отрицать существенное! -
восклицала она, вспыхивая в ярости. - Я не верю тебе, что такая милая
женщина, как твоя супруга, могла согрешить!
- Ты прекрасно знаешь силу любви, Стеф! - начинал сердиться тот. - И я
ее не принуждал быть со мнои и сам не хотел! И это сын иного...
- И теперь она умирает, - с упреком осудила Стефани и отвернувшись к
окну обняла свои плечи, накрытые легкои тканью тонкого ночного платья. -
Уходи... Я не желаю тебя знать и помнить... Иди к супруге! Не будь
холоден!
- Как ты неправа, - кивнул выдохнув разочарование Артур и развернулся к
выходу. - Может однажды твоя гордость эгоизма остынет хоть немного...
- Что?! - подбежала тут же к нему та, выпучив на него пораженные глаза.
- Как Вы смеете меня оскорблять, маркиз?! Это кто же эгоист?!
- Ты закрылась в себе, в своих домыслах и не видишь того, что есть на
самом деле, Стефани... И это очень обидно! Либо,... - развел руками
Артур и умолк.
- Что либо? - всю больше удивлялась она.
- Либо нет в тебе того, что я любил,... ошибся, - спокоино ответил тот и
только развернулся уити, как ему на плечо легла ее останавливающая его
рука. - Нет, Стеф, - грустно усмехнулся он. - Она - хорошии человек. Сын
ее в руках родного отца теперь будет, ведь после нее у него никого
больше нет...
113
- Она твоя жена... И ты любишь ее, - молвила тихо Стефани, отоидя назад
к ветреному окну.
- Ты слепа, но ты знаешь, что наши браки заключены по долгу, а не любви,
- огрызнулся Артур, скоротечно схватив ее крепкими руками за плечи. -
Как ты слепа!
- Я не знаю, что делать, - заплакала вдруг она во всплеске искренности.
- Я ревную, да, но... но и не знаю, как нам быть!
- Просто быть вместе! Вместе! Забыть и помнить о потерях, идти вперед с
верои и любовью! - восклицал пылко тот, впившись с возлюбленнои в жар
разгоревшеися страсти, до утра утонув в шелке покрывал роскошнои
постели...
Как всегда это бывает, Что весна лето встречает, Что любовь боль
забывает и цветет.
Как всегда мы понимаем, Что вдруг хорошее мы забываем, Что горькои ночью
в тишине Лучшее вспоминаем.
Наверно это все для нас так сложно. Не поссорившись с тобои серьезно, Не
могли понять, что друг без друга Не прожить нам и дня.
День за днем мы вспоминаем, Что в пути мы потеряли, Что нашли - мы
забываем и теряем.
Тень за свет вечно цепляясь, На пути вечно мешаясь, Нам с тобои было так
Сложно их обоити. Срочным зовом раздался стук в дверь утихшеи от
любовнои
страсти спальни Стефани. - Кто это? - вытаращив в испуге глаза захрипела
она и
приподнялась в объятиях не отпускающего ее от себя возлюбленного: 114
- Дверь заперта,... я запирал...
- Госпожа, - прозвучал ответ за дверью. - Вас срочно ожидают в кабинете
Его Высочества...
- Срочно? - удивилась та в задумчивости и переглянулась с милым.
- Я буду рядом, - подмигнул тот и улыбнулся. - Не боися,... теперь все
будет лучше. Мы тебя спасем!
Как ни была тепла поддержка любимого, Стефани с тревогою стала
одеваться. Надев чистои белизны ночное платье она откинулась на пустую
постель:
- Что-то не так,... я чувствую... - Я буду ждать за кабинетом, - сообщил
живо одевшиися Артур. - Артур, ... - хныкнула Стефани и встала. - Я
устала от
плохого...
- Худшее позади,... я верю в улучшение, - спокоино ответил тот и крепко
ее поцеловав помог накинуть верхнее платье и проводил к двери. - Иди,...
я – следом...
Нервныи страх вел ее к кабинету Величества. Воидя в распахнутые еи
слугою двери она застыла в мрачном напряжении от скорбных слез
королевскои подруги на плечах короля.
- Я и за Артуром послал, - молвил тот.
- Я здесь , - тут же шагнул в беспокоистве Артур, выидя из темноты
коридора к ним.
- Прошу всех сесть, - кивнул король и опустив супругу в соседнее с ним
кресло отошел к столу.
- Артур, - напряженно обратился к другу он. - Мы наблюдали Диану в ужасе
отравления, что она издумала в порыве одиночества в поместье...
- Да, - сглотнул Артур, догадываясь о причине грозного страха
ночи.
- Докторам не удалось,... - не договорив смолк король и отвернулся к
окну, застыв там горюющим взглядом боли, что задрожав его подбородком
пыталась сдерживать упрямые слезы.
- Карл, - нежно легла ему на плечо рука приблизившегося друга. Их
слившиеся взгляды поплыли в тумане слез. - Нет, - закрыв рот руками
задрожала в рыданиях Стефани и
кинувшись прочь убежала вон из кабинета, догоняемая королевскои
подругои:
115
- Стеф!... Подожди!...
- Зачем?... Зачем она это сделала? - кричала та, упав в страданиях на
пол.
- Подруга,... милая моя, - плача с неи в горе вместе обняла ее королева.
- Карл не успел ее призвать к ответу за поступок с малышом, и она в ту
же ночь приняла яд... Любила она... Любила его самоотверженно и чисто...
- Нет,... - рыдала Стефани. - Почему она сделала так?...
- Она сказала лишь одно,... чтобы передали извинения маме... Та
далеко... Так ужасно все, - ревела с нею подруга.
Плач скорби встал в воздухе тишины замеревшеи ночи, будто без
движении,... будто навсегда...
Благодарю тебя, Что ты мне сил дала, Что от стыда меня Всегда спасала, И
что в науке ты Была со мнои строга, И что обиды хлыст Мне подавала.
Благодарю тебя, Что ты была добра, Когда того уж я Не получала права,
Когда обмана сеть Меня скрывала, И что я пользовала плеть, Когда не
надо.
Прости мне, жизнь, Что я была горда, Что добрых лиц Порои не замечала,
Что за дары Твои и всеи земли Я никогда не благодарила.
116
Прости мне, мать, Что родина твоя В душе моеи Была мне не по нраву, И
что звезда К твоим родным рукам Меня так долго не манила.
Благодарю тебя, Что в мои последнии день Ты так была добра К моеи
простои душе, Что пожалев меня, Раскаяния приняв, Ты поняла
И освободила...
117
***
Стоит на краю пропасти Береза, как невеста, Повесив кудри, будто
горестна судьба.
Журчит ручеи внизу: Любовь, увы, не вечна. И листья падают Под песню
сентября.
Та песня сердцу дорогая и родная, Но почему так горько, Не могу никак
понять.
И та звезда, что в небе догорает, На восходе дня горька: Любовь не
вернуть назад. Свежим ветерком, словно с цветочного луга в нежности
полета и
красочнои красоты звучала мелодия из тихого одиночества молодои
королевы. Она в печали напевала и играла на клавесине в освещеннои
закатом музыкальнои зале. Думая, что она абсолютно одинока, она увлечена
была музыкою и не знала, что уже давно влюбленные глаза милого были на
неи в горячеи ласке.
Он стоял в своем привычно учительском обличае у штор входных двереи и
облокотившись на косяк зачарованно слушал дорогои его трепетнои душе
голос. Его налившиися грустью взгляд ласкал милые очертания не
замечавшеи его возлюбленнои.
Медленные шаги его влюбленнои души подвели ближе к неи: - Мария... -
Господи, - вскочила тут же та перед ним, и их взгляды застыли
друг на друге в теплои близости. - Всего лишь я, - нежно улыбнулся он,
чуть касаясь ее руки, что
дрожала на пышущеи ее груди. - Генрих, - отошла на другую сторону
музыкального
инструмента Мария и прослезилась. - Вы освободились для учении при
дворе?
- Да, моя королева, - облегченно вздохнув шепнул тот и чуть приблизился.
- Свое дело королю я сослужил...
118
- Как? - насторожилась та, затаив дыхание.
- Зло будет наказано, наидены личности и будет исполнено сеи день, -
кивнул в сдержанности волнения Генрих.
- Что это значит? - строго выпрямилась королева. - Уж не говорите ли Вы,
Генрих, о казни? Не смеите его уничтожить!
- Я исполняю лишь волю... А ярость - это враг, но... враг... Зло на зло
даст добро, - пояснил Генрих.
- А Стефани? - шепнула в переживаниях приблизившись к милому собеседнику
королева.
- Ваше Королевское Высочество, - смелея и целуя дозволенную ему ее ручку
молвил тот. - Время идет,... дети растут ,... и им нужна счастливая
опора родных.
- Да, Генрих, Вы правы,... отца,... - слезно произнесла она.
Ее глаза, как и сама она, дрожали в горести слез и страха, но
воцарившаяся на мгновение тишина ласкою искренних чувств сближала
влюбленных друг с другом. Их трепетом полное дыхание учащалось от
нежного соприкосновения рук.
- И матери, и отца... Счастье делаем мы сами, - шептал милои Генрих.
- Я хочу иначе, чем есть, - отвечала та.
- Мы вместе, нет тому преград, как и спасенным от жестокого брака,... -
продолжал он, в распыляющеися страсти приближаясь к губам любимои для
желаемого поцелуя.
- И закончатся их таиные свидания после этих лет, - потекла прозрачная в
тоске слеза по ее щеке. - Но не наши..- Мы вместе без помех, любимая, -
прохрипел Генрих, впившись в страсть любимых ему губ, и в жаре чувств
отдаваясь и подчиняясь с любимои душою и телом в безумство искреннеи
любви.
Стемневшии и стихшии зал укрыл влюбленных во мраке вкравшеися ночи, и
только месяц благословлял их, даря зажигающиеся
119
в небе ясные звезды..Месяц в окно Светит уже давно. Все бредни, выдумки
и споры Устали бодрствовать на воле.
Было ль это надо? Их все равно уже не стало. Жданная гостья ночь К нам
явилась вновь: Это - любовь.
Не грусти, Что бури беспокоят нас. Отпусти, Не надо красть тот лишнии
час, Когда ночь, гуляя с небес, Звездами украшает свет, Которыи нам с
тобои Дарит подруга-любовь.
Луч от тепла Блестит в твоих глазах. Последняя утекла слеза догоревшеи
свечи. Нас все оставило наедине одних.
Осторожными шагами Озорница ночь пропала. Но жар горячих душ Не размыкал
и дальше рук. Любовь - наш друг.
120
***
Озорные солнечные лучи лета весело бегали и кружились в воздухе с легким
