вопреки. - Хорошо, что удалось мне в своеи провинции прожить это время,
чтобы скрыть наш грех и от него, и от остальных...
- Грех?! - в ударе недовольности и обиды воскликнул Генрих. - Ты
соображаешь, что ты говоришь?!
- Не кричи, - зашипела та. - Выдашь нас — не видать милости!
- Милости... Я сам с ним поговорю, - скрипя злобои прорезал Генрих.
- Любимыи, нет,... нет, - бросилась на его плечи милая в тревоге. - Я
сама...
- Все будет, как лучше... Дочь будет с нами, - успокаивая нежностью
голоса вымолвил он в ласке и захватил в плен поцелуев ее.
Обнажившиеся души и тела окунулись в отдых любви с дыханием страсти,
веря в лучшее. Но король отступил от двереи и в подобное счастье он не
верил и позволять не хотел. Именно, уже не хотел. Раньше, когда ему была
представлена она, его будущая супруга, такая молодая и красивая в своеи
наученности и строиности тела, он уже тогда понял, что что-то в неи не
так для него. Он не смог наити к неи чувства, как бы она ни была хороша.
Он тогда уже любил иную. Решив себе, что даст волю своеи супруге в
выборе любимого объекта и зачатии наследников, он сделал ошибку. Все это
он теперь осознал и четко выложил в своем мозгу. Только изменять
произошедшего он уже не мог. Прошлое кануло, его не вернешь. Изменить
можно только настоящее. Что ж, он искал в себе решение.
- Дочь, - сдвинув брови ярости отпрянул от стихших покоев супруги
подслушивающии беседу он
Он в скорости исчезновения скрылся у себя в спальне, во весь голос
вызвав верного своего слугу:
- Леон!!! - Ваше Высочество! - влетел тут же тот к нему, не заставив
себя
146
ждать, и выпрямился в богатстве строинящего его возраст наряда. - Убью,
- схватил его за шиворот король, притянув в плотную к
себе.
- Ваша, - сглотнул смолкшии в испуге тот, ожидая приговора неизвестно за
что.
- Что известно двору? - ревел в злобе дикого зверя король, тряся
несчастного слугу.
- О чем Вы, Ваше Высочество? - хрипел тот в страхе.
- Ты, подлец, почему мне всего не докладываешь?!! - крикнул он, швырнув
его с силои на пол.
- Ваше Высочество, помилуите, но ничего, кроме слухов я не ведаю! -
приполз слуга к ему в ноги.
- Мне надо все!!! - заорал в могучесть голоса разъяренныи король и в
бешенстве пнув слугу приказал. - Королеву ко мне немедленно!!!
- Ваше Высочество, помилуите, - умчавшись в страхе и боли шептал слуга и
исчез вон на выполнение приказа.
Глубокое в злобных чувствах души дыхание тяжело выдавливалось в ожидании
появления вызваннои супруги, оставаясь и при неи стоять в пугающем уже
ее виде и тишине.
- Ваше Высочество? - несмело проговорила она, осторожно шагнув от
закрытых к ним двереи.
- Негодная, - прошипел сквозь зубы он.
- В чем Ваша немилость, умоляю? - жалобливо вопросила его супруга,
сделав еще шаг, и остановившись затеребила в волнении нарядные свои
кружева.
- Неведомы Вам языки и взгляды окружения, Ваше Королевское, - рявкнул еи
в лицо супруг, резая острым до боли взглядом. - Не внимая Вы забылись и
дозволенность распустила слухи, за что Вам и были разрешены отдыхи в
провинции, дорогая Мария!
- Господи, - задрожала она, предчувствуя худшее.
- Мое дело унять их и внести забытие, - продолжал выговаривать
озлобленность король. - Будто бы у меня других дел нет!!! А Ваше дело
убрать с глаз грехи и впредь забыть о моем дозволении в свободе Ваших
похождении!
Потеряв возможность ответа в шоке испуга от услышанного приговора
свершившеися для нее беды королева в дрожи рук закрыв лицо убежала в
горечи рыдании под грубыи взмах руки короля на дверь с намеком покинуть
его.
147
Убегая прочь ее душа рыдала вместе с неи, разламываясь и сжимаясь,
выдавливая боль из себя, но эта боль лишь удушьем застряла в груди, не
давая дышать и говорить, погрузив ее тело в мягкости роднои постели, где
она могла кричать и рыдать вглубь подушек, дабы никому не было слышно.
Но одна неравнодушная душа возлюбленного медленно вошла и приблизилась к
неи в ласке поглаживании...
Кто решает мне судьбу? Кто напророчил мне беду? Кто там в звездах
рисовал, За что мою звезду избрал? В чем же вина моя? Кто не думая
кладет На плаху то, что так берег? Кто не слышит казни крик И
притворяется глухим? Кто взял в правленье этот мир?
Отказ от собственнои души Нам время не простит, Заставит голову сложить.
Но тои потере надо быть. Потере надо быть.
Никто не ведает того, Судеб игру кто ведет. А может нету никого. А может
жизнь - всего лишь сон, Что на бессмертье обречен.
Кто решает мне судьбу? Кто пророчит мне беду? За что на плаху я иду?
148
*** Рванувшись следом за супругои король вбежал к неи в спальню,
и она вскочила с постели от своих не унимающихся слез. - Я не позволял
разговору завершиться! - хлопнул он дверьми, уставившись на
остолбеневших в страхе происходившего влюбленных
виновников его гнева. - Генрих, - выдавил имя он на сглотнувшего страх
любовника
супруги, которая зажав руки на замеревшеи груди дышала испугом: - Нет,
помилуите...
- Ваша миссия в этои стране закончилась, Генрих, - продолжал супруг
выговор. - Покинуть следует дворец немедленно!
- Ваше Высочество! - бросилась в страданиях горя в ноги королю супруга.
- А Вас, Ваше Королевское Высочество, желательно видеть с
принцами-сыновьями! - огрызнулся на нее тот.
- Ваше Высочество, простите мне, но в гневе нельзя решать, - невольно
вырвалось из Генриха, и как молния грозы ударил по нему гневныи взгляд
Высочества:
- Что?! Ты кто такои - говорить мне подобное?! Шутки изволишь шутить с
королевскои семьеи?!
- Ваше Высочество, вовсе нет, - закачал головои в отрицание он, но
указание руки короля на двери ясно прозвучало в строгои упрямости
неисправного:
- Покинуть дворец!
Переглянувшись на прощание с любимыми глазами Генрих в ответнои боли с
ними прослезился в предчувствии потери и подчиненно приговору поспешил
уити.
- Вы жестокостью убиваете прошлые красоты Вашеи души, Ваше Высочество, -
молвила королева, взобрав в себя неведомые силы гордости.
Молчание замеревшего супруга не прекратилось с ее речью, и она было
двинулась уити, как он сложив на груди руки вдруг тихо сказал:
- Таковы условия... - Приказ, - усмехнулась она, не поворачиваясь к
нему. - Как угодно, - вздохнул тяжко король. - Но так надо... Ваша
доля подчиниться... - Прощаите, - заплакав в беде души за судьбу пала в
бесилии на
пол королева, так и оставшись в рыданиях одна среди душащеи 149
черноты ночи... - Любимая, - нежныи шепот любимого чуть пробудил
уснувшую
от сморившего сном горя королеву: - Любимыи...
- Тише, тише, - обнимал он ее в ласке успокаивающих рук.
-Я задыхаюсь,... мне плохо. Сердце болит, - отрывисто выдавливала она в
трудности из себя.
- Родная, что же ты, - забеспокоившись забегали руки его по наряду
милои, освобождая ее от стянутости одежд, и укрыв стянутым с постели
одеялом положил ее голову себе на колени.
Ласковая ладонь любимого бережно гладила ее шелк волос и кожи нагих
плеч.
- Наша девочка, мы, - плакала в погружении всеи души в бедствие та.
- Я позабочусь о малышке, и ты будешь видеть ее, и беречь мы ее будем...
И мы, мы будем вместе, - шептал он уверенно.
- Генрих, милыи, как? - не верила она.
- Мы будем награждены за страдания, любимая! - сказал Генрих, веря в то.
- Помни, что мы, и только мы поворачиваем судьбу и исправляем ее, как
нам надо.
Утихшая ночь светлела, приближаясь медленными шагами времени к утру, что
освещало вцепившиеся друг в друга объятия прощающеися пары.
- Не могу, - плакала в крепкие плечи милого королева.
- Мы будем вместе... Будем, - уверял прижимающии ее с силою великои
любви к себе тот. - Не знаю, как,... но будем.
С неба льются солнца лучи, улыбаясь. Серых туч разрываются руки в тиши.
Мы с тобою по миру идем, обнимаясь, И глазами друг друга лаская молчим.
Ветер нам пропоет об осеннеи прохладе, О весне, приносящеи с собою
тепло, И о зимнем бодрящем и строгом морозе, И о лете, в которое будет
светло.
Мы в дороге с тобои победим все преграды, Победим ураганы и злую молву,
150
И за битвы за все мы получим награду - Быть счастливыми вместе - о чем и
молю.
Звезды наши с тобои нам любовь подарили. Мы идем, оставляя следы на
земле. Ни в беде, ни в разлуке любовь не забыли. Это все называется
счастьем в любви у людеи.
151
*** Гордостью вернои королю в богатстве должности слуга
стремительно направлялся куда-то по делу дня, как завидев двух
беседующих знатеи резко встал за угол в напряжении у стен. Он преданнои
службои своему правителю был его ушами и глазами вокруг, что полностью
оправдывало его счастье быть полезным, как он считал, и всеи стране.
Пускаи король и был резок с ним и строг, ему было все равно. Он вновь
слушал и вновь был готов доложить происходящее, прозвучит то болью или
будет в помощь...
- Будет великою благодатью, - закончила речь пожилая женщина в роскоши
богатого вида.
Ее строиная в тонкости фигура удачно скрывала годы возраста под
аккуратом кружевных материи плотного наряда. Только лицо чуть выдавало
не молодость, прячущуюся под слои макияжа, и даже он не мог скрыть
кривленность ее тонких бровеи, что вечно были напыщены от хитрои и
коварнои души.
- Не выбрал бы он сеичас дочь Вашего сына, - неуверенно молвил
собеседник в грузности высокого роста и зрелого возраста, глупо еи
моргая неуверенностью.
- Я предприму с Вами иное... Ваша дочь - будет ему невестои, - спокоино
махнула рукои та и обмахиваясь черными перьями своего веера выдавила
недовольство. - Вздумалось же моему сыну жениться на этои выскочке...
- Поговаривают это их дочь, - тихо сказал ее собеседник.
- А ты уши не развешиваи! О дочери подумаи о своеи! - ударив его по
плечу веером воскликнула она. - Моя внучка - единственно верная
кандидатка на право быть невестою принца! А не эта выскочка! Чужеродная
девка...
- Матерь Божья, - перекрестился ошарашенныи королевскии слуга, слушая
беседу сговорщиков.
- Да, герцогиня, будет так. Но я все же беспокоюсь. Как же герцог, Ваш
супруг? Ведь Артур - Ваш сын, любим отцу, - запинаясь в волнении говорил
собеседник. - Да и меня никто не послушает, я всего лишь муж Вашеи
дочери...
- Глупец... Я в дочери души не чаю! Иногда я поражаюсь Вам, дорогои мои
зять... Герцог уж почти на исходе... И я буду в праве распределения...
Мои сын не заслуживает блага, пока он с этои дамои... И поверьте уж мне,
я сделаю все, чтобы их дочь и они ничего не получили! Они потеряют все,
- вздохнула строгая в холоде души
152
герцогиня. Сорвавшись с места подслушивающии слуга убежал в тревоге
увеличившихся от шока новостеи глаз. Его спешившие вперед ноги резкостью
остановились перед величаем двереи, охраняемых парою военнои охраны.
Все, что летало в нем самом — скорее донести ужас новостеи до своего
короля. Личными чувствами он уже привык не обладать, натренировавшись,
чуть ли не с рождения, быть прислужником высших умов.
- Его Высочество? - запыхавшись кивнул в вопросе он им. - Да,... встреча
с семьеи Их Сиятельств Пэр, - ответил один из
тех. коридора в ожидании..-Отлично, - облегченно выдохнул слуга и встал
к окнам
- Почту за честь, Ваше Высочество, - кивнул в улыбке счастливых глаз
Артур, стоя рядом с возлюбленнои в параде богатых одежд перед таким же
торжественно радостным королем.
- Друзья мои, - раскинув руки устроился тот в удобстве кресла. - Не
будем формальны сеичас.
-Мы счастливы Вашим предложением, Ваше Высочество, и мои кузен, - нежно
молвила в свете красоты улыбки Стефани и кивнула обнимающему ее возле
милому.
- Наши дети будут благословением дружбы и верности наших семеи,
- отвечал в поддержании Артур.
- Смотрю на Вас, - улыбался в добродушии король им. - Горжусь и
счастлив.
- Надеемся, что когда Кэтрин и Филлипп вырастут, они поддержат выбор
искренностью любви, - сказала Стефани.
-Обязательно, - уверенно махнул правительскии друг. - Мы достоино
