понял, что Дрошный предпочел лишний раз не испытывать судьбу.
Минут двадцать они взбирались вверх. Впереди, из темноты,
послышался чей-то голос. Дрошный ответил, не замедляя шага.
Вскоре они миновали двух часовых, вооруженных автоматами, и
оказались в расположении лагеря, если так можно было назвать
несколько наспех срубленных деревянных бараков.
Поляну, на которой был разбит лагерь, со всех сторон
обступили плотные ряды самых высоких в Европе сосен. Их
раскидистые кроны так плотно смыкались над лагерем на высоте от
восьмидесяти до ста футов, что сквозь образовавшийся купол ни
одна снежинка не упала на землю. В другую сторону этот купол не
пропускал и луча света.
Ярко горели керосиновые фонари, освещая территорию лагеря.
Дрошный остановился и обратился к Мел-лори:
-- Вы пойдете со мной. Остальные останутся здесь. Он
подвел Меллори к двери самого большого барака. Не ожидая
приглашения, Андреа сбросил с плеч рюкзак и уселся на него.
Остальные, немного помедлив, последовали его примеру. Конвоиры
застыли в нерешительности, переглянулись и, на всякий случай,
взяли сидящих в кольцо. Рейнольдс повернулся к Андреа. В
выражении его лица полностью отсутствовали восхищение или
доброжелательность.
-- Вы спятили,-- с негодованием прошептал Рейнольдс.-- Это
просто сумасшествие. Вас могли убить. Нас всех могли убить. Вы,
случайно, не контуженный?
Андреа промолчал. Он закурил свою вонючую сигару и
пристально посмотрел на Рейнольдса, пытаясь придать лицу
миролюбивое выражение.
-- Спятил -- это слабо сказано.-- Гроувс был взбешен не
меньше Рейнольдса.-- Вы же убили партизана! Вы понимаете, что
это значит? Вам невдомек, что осторожность для них превыше
всего?
Степень его осведомленности так и не удалось выяснить.
Вместо ответа Андреа глубоко затянулся, выпустил облако
ядовитого дыма и перевел умиротворенный взгляд с Рейнольдса на
Гроувса.
Миллер попытался разрядить обстановку:
-- Будет вам. Не надо преувеличивать. Андреа действительно
чуть-чуть погорячился.
-- Спаси нас Бог,-- выразительно произнес Рейнольдс и в
отчаянии посмотрел на своих товарищей.-- Оказаться за тысячу
миль от дома, от своих, в компании убийц-маньяков! -- Он
поглядел на Миллера и язвительно передразнил: -- "Не надо
преувеличивать..."
Миллер обиженно отвернулся.
Комната была просторной и почти пустой: деревянный стол,
скамья и два стула. Только потрескивание дров в печке создавало
относительный уют.
Все это Меллори отметил про себя машинально. Он даже не
отреагировал на слова Дрошного:
-- Капитан Меллори. Разрешите представить вам моего
командира.-- Его взгляд был прикован к человеку, сидящему за
столом.
Небольшого роста, коренастый, на вид ему было лет тридцать
пять. Морщинки у глаз и в уголках рта, застывшего в полуулыбке,
свидетельствовали о доброжелательном настроении. Он был одет в
форму капитана германской армии. На шее тускло поблескивал
Железный Крест.
ГЛАВА 4. ПЯТНИЦА. 02.00--03.30
Сидящий за столом гитлеровец откинулся на спинку стула и
удовлетворенно потер руки. Ситуация явно доставляла ему
удовольствие.
-- Гауптман Нойфельд к вашим услугам, капитан Меллори.--Он
взглянул на то место, где на форме Меллори должны были быть
нашивки.-- Если я правильно понял, конечно. Вы не ожидали меня
увидеть?
-- Я сердечно рад вас видеть, герр гауптман.-- Выражение
удивления на лице Меллори сменилось радостной улыбкой. Он с
глубоким облегчением вздохнул.-- Вы даже представить себе не
можете, как я рад.-- Улыбаясь, он повернулся к Дрошному и
застыл в замешательстве.-- Кто же вы? Кто этот человек, капитан
Нойфельд? Что это за люди, которые привели нас сюда? Они,
должно быть...
Дрошный мрачным голосом прервал:
-- Один из его группы убил нашего человека.
-- Что? -- улыбка мгновенно исчезла с лица Нойфельда. Он
резко встал, опрокинув стул. Меллори, не обращая на него
внимания, продолжал смотреть на Дрошного.
-- Кто вы такой? Скажите мне, ради Бога!
-- Нас называют "четниками",-- угрюмо процедил Дрошный.
-- Четники? Четники? Что еще за четники?
-- Позвольте усомниться в вашей искренности, капитан.--
Нойфельд уже взял себя в руки. Его лицо стало непроницаемым.
Только глаза метали молнии. Людям, недооценивающим капитана
Нойфельда, грозят большие неприятности, отметил про себя
Меллори.-- Вам, командиру отряда, заброшенного в эту страну со
спецзаданием, неизвестно, что четники -- наши югославские
друзья?
-- Друзья? Понятно.-- Лицо Меллори прояснилось.--
Предатели, коллаборационисты, другими словами.
Дрошный, издав горлом подобие львиного рыка, схватился за
нож и двинулся на Меллори. Резкий окрик Нойфельда заставил его
остановиться.
-- Кстати, о каком спецзадании вы говорили? -- спросил
Меллори. Он внимательно оглядел каждого из присутствующих и
понимающе усмехнулся.-- У нас действительно специальное
задание, но совсем не в том смысле, как вам кажется. По крайней
мере, не в том смысле, как мне кажется, что вам кажется.
-- Вот как? -- Нойфельд умел вскидывать брови ничуть не
хуже Миллера, отметил Меллори.-- Тогда почему мы ждали вашего
появления? Объясните, если можете.
-- Одному Богу известно,-- честно признался Меллори.-- Мы
приняли ваших людей за партизан. Именно поэтому один из них был
убит, как мне кажется.
-- Именно поэтому? -- Нойфельд с интересом посмотрел на
Меллори, придвинул стул, уселся и приготовился слушать.--
Объясните все по порядку.
Как подобает истинному представителю лондонского
Вест-Энда, Миллер имел обыкновение во время еды пользоваться
салфеткой. Он не изменил своей привычке и сейчас, сидя на
рюкзаке и придирчиво ковыряя вилкой в банке с консервами. Трое
сержантов, сидящие рядом, с недоумением взирали на эту картину.
Андреаё пыхтя неизменной сигарой и не обращая никакого внимания
на охрану, не спускавшую с него глаз, неторопливо разгуливал по
территории лагеря, отравляя окрестности ядовитым дымом. В
морозном воздухе ясно послышались звуки пения под аккомпанемент
гитары. Когда Андреа закончил обход лагеря, Миллер взглянул на
него и кивнул в ту сторону, откуда доносилась музыка.
-- Кто солирует? Андреа пожал плечами.
-- Радио, "наверное.
-- Надо бы им купить в таком случае новый приемник. Мой
музыкальный слух не в силах это вынести.
-- Послушайте,-- возбужденным шепотом перебил его
Рейнольдс,-- Мы тут кое о чем поговорили...
Миллер картинно вытер губы торчащей изпод ворота салфеткой
и мягко сказал:
-- Не надо. Подумайте, как будут убиваться ваши матери и
невесты.
-- Что вы имеете в виду?
-- Я имею в виду побег,-- спокойно ответил Миллер.-- Может
быть, оставим до следующего раза?
-- Почему не сейчас? -- Гроувс был воинственно настроен.--
Конвоиры ушли...
-- Вам так кажется? -- Миллер тяжело вздохнул.-- Ах,
молодежь, молодежь. Посмотрите внимательней. Вам кажется, что
Андреа решил прогуляться от нечего делать?
Они быстро исподтишка огляделись, затем вопросительно
посмотрели на Андреа.
-- Пять темных окон,-- тихо произнес Андреа.--За ними --
пять темных силуэтов. С пятью темными автоматами.
Рейнольдс кивнул и отвернулся.
-- Ну, что же.-- Привычка Нойфельда потирать руки
напомнила Меллори одного судью. Тот всегда так же потирал руки
перед объявлением смертного приговора.-- Вы рассказали нам
весьма необычную историю, дорогой капитан Меллори.
-- Вот именно,-- согласился Меллори.-- Как необычно и то
положение, в котором мы теперь оказались.
-- Еще один аргумент.-- Медленно загибая пальцы, Нойфельд
перечислил доводы Меллори.-- Итак, вы утверждаете, что в
течение нескольких месяцев занимались контрабандой пенициллина
и наркотиков на юге Италии. Как офицер связи союзной армии, вы
имели доступ на склады американских военных баз.
-- В конце концов у нас возникли некоторые затруднения,--
признал Меллори.
-- Я подхожу к этому. Всему свое время. Эти товары, но
вашим словам, переправлялись вермахту.
-- Предпочел бы, чтобы вы произносили фразу "по вашим
словам" другим тоном, -- с раздражением заметил Меллори. --
Наведите справки у командующего военной разведкой в Падуе. Он
подчинен непосредственно фельдмаршалу Кессельрингу.
-- С удовольствием.-- Нойфельд поднял телефонную трубку и
произнес что-то по-немецки. Меллори был искренне удивлен:
-- У вас прямая связь с внешним миром? Непосредственно
отсюда?!
-- У меня прямая связь с сараем, расположенным в
пятидесяти ярдах отсюда. Там установлен мощный передатчик.
Продолжим. Вы утверждаете далее, что вас раскрыли, судили
военным трибуналом и приговорили к расстрелу. Верно?
-- Если ваша хваленая шпионская сеть в Италии
действительно существует, вы узнаете об этом не позднее
завтрашнего дня,-- сухо заметил Меллори.
-- Узнаем, непременно узнаем. Итак, вам удалось бежать
из-под стражи, убив охранников. Там же, в здании
разведуправления, вы случайно подслушали, как инструктировали
группу десантников перед отправкой в Боснию.-- Он загнул еще
один палец.-- Возможно, вы говорите правду. В чем, вы сказали,
заключалась их миссия?
-- Я ничего не говорил. Мне было не до подробностей.
Что-то, касающееся освобождения британских связных и перекрытия
каналов утечки информации. Я не совсем уверен. У нас были более
серьезные проблемы.
-- Я в этом не сомневаюсь,-- презрительно произнес
Нойфельд.-- Вам надо было спасать свои шкуры. А что случилось с
вашими погонами, капитан? Где нашивки, орденские планки?
-- Вы, очевидно, не знаете, что такое британский военный
трибунал, гауптман Нойфельд.
-- Вы могли сами от них избавиться,-- мягко заметил
Нойфельд.
-- А после этого опорожнить наполовину баки захваченного
нами самолета, если следовать вашей логике?
-- Баки были полупустыми? Разве ваш самолет при падении не
взорвался?
-- Падение самолета никак не входило в наши планы,--
сказал Меллори.-- Мы предполагали приземлиться, но неожиданно
кончилось горючее. В самый неподходящий момент, как я теперь
понимаю.
Нойфельд задумчиво произнес:
-- Каждый раз, когда партизаны разводят костры, мы следуем
их примеру. В данном случае мы знали, что вы или кто-нибудь
другой обязательно прилетите. Горючее кончилось, говорите? --
Он опять что-то сказал в трубку и повернулся к Меллори.--
Звучит правдоподобно. Остается только объяснить смерть
подчиненного капитана Дрошного.
-- Здесь я должен извиниться. Это была нелепая ошибка. Но
вы должны нас понять. Меньше всего нам хотелось попасть к вам.
Мы слышали, что бывает с английскими парашютистами, попавшими к
немцам.
Нойфельд загнул еще один палец.
-- На войне как на войне. Продолжайте.
-- Мы собирались приземлиться в расположении партизан,
перейти линию фронта и сдаться. Когда Дрошный приказал своим
людям взять нас на мушку, мы решили, что партизаны нас
раскрыли, что их предупредили об угоне самолета. В таком случае
у нас просто не было выбора.
-- Подождите на улице. Мы с капитаном Дрошным сейчас
выйдем.
Меллори вышел. Андреа, Миллер и трое сержантов терпеливо
ждали, сидя на рюкзаках. Откуда-то продолжала доноситься
музыка. На мгновение Меллори повернул голову и прислушался,
затем направился к остальным. Миллер деликатно вытер губы
салфеткой и вопросительно взглянул на Меллори.
