раскалывается.
- Очень жаль, дорогая Мария, - с виноватой улыбкой
ответил он. - Что же вы раньше не сказали? Вы неважно
выглядите. Столь утомительное путешествие с берегов Рейна и еще
шнапс...
- Да, я не привыкла к нему, - пожаловалась Мэри. -Ничего,
высплюсь и все пройдет.
- Конечно, конечно. Я провожу вас, дитя мое.
- Нет, нет! - горячо сказала она, но, спохватившись, что
слишком бурно отреагировала на столь невинное предложение,
еще раз улыбнулась и мягко коснулась его руки. - Все в порядке.
Я сама справлюсь.
- Капитан фон Браухич знает, как будет лучше. - Его лицо
было серьезным, но дружелюбным, голос звучал властно, но с
оттенком юмора. - Я настаиваю. Идемте. Он уверенно взял ее под
руку и вывел из зала. Так они прошли по коридору в центральную
часть замка. По пути им не встретилось ни одного человека.
Мэри обратила на это внимание.
- Все силы брошены на поиски тех самых ведьм на помеле, -
засмеялся фон Браухич. - Их еще не взяли. Ребята, которых
вытащили из кофейной, рыщут сейчас по всем углам. Нынче шпионов
можно встретить в самом неожиданном месте.
- Вы так спокойно об этом говорите, - сказала Мэри.
- Я - офицер гестапо. Мне платят за хладнокровие, а не за
воспаленное воображение, - резко ответил он и тут же
извинился: - Вы, конечно, понимаете, что мое раздражение
вызвано не вами. - Он внезапно остановился у окна и посмотрел
во двор. - Странно.
- Что странно?
- Да геликоптер. - задумчиво протянул фон Браухич.
- Согласно инструкции геликоптеры верховного командования
должны всегда находиться в состоянии полной готовности. А у
этого - смотрите - мотор открыт, брезент кое-как накинут.
Полной готовностью не пахнет...
- Наверняка, геликоптеры, как любые другие машины, время
от времени нуждаются в ремонте. - У нее вдруг пересохло горло,
и она обрадовалась, что фон Браухич в эту минуту отвлекся,
выпустил ее руку и не смог заметить, как быстро забилось ее
сердце. - Что тут необычного?
- Необычно то, что вот уже полчаса никого возле него нет.
Неслыханно - личный пилот рейхсмаршала удалился, оставив
недоделанной свою работу.
- Может быть, он чинит что-нибудь в мастерской? И вообще,
вы сегодня смотрели на термометр?
- Да, я, пожалуй, ничем не лучше коменданта замка с его
охотой за ведьмами, - грустно ответил фон Браухич. - Перед
вами печальный результат профессиональной шизофрении; для
такого ясного ума, как ваш, ответ очевиден. Будем иметь это в
виду.
- Вы собираетесь сегодня еще эксплуатировать ваш мощный
интеллект? - безмятежно спросила Мэри.
- Вон там, - фон Браухич кивнул на резную дверь, -в
золотой гостиной. - Он взглянул на часы. - б, уже через
двадцать минут! Благодарю за очаровательную компанию, фрейлейн.
- Спасибо, вы были очень любезны. Но у вас, стало быть,
еще встреча? - У нее опять участился пульс.
- Музыкальный вечер. Даже гестапо имеет свои маленькие
слабости. Будем слушать песнь соловья. - Он прибавил шагу. -
Простите, фрейлейн, я вспомнил, что мне еще нужно подготовить
одно-два донесения.
- Сожалею, что отвлекла вас от важных дел, капитан, - с
притворной застенчивостью сказала Мэри, думая о том, что же у
него сейчас на уме и что он задумал предпринять? Фон Браухич не
из тех, кто внезапно вспоминает о неотложных делах; он никогда
не забудет то, что для него важнее всего. - Вы очень добры ко
мне.
- Счастлив служить, - он остановился у входа в ее
комнату, взял ее руку в свои и улыбнулся. - Спокойной ночи,
милая Мария. Вы очаровательны.
- Спокойной ночи. - Она улыбнулась в ответ. - И спасибо.
- Мы обязательно должны получше узнать друг друга, - он
открыл дверь, поклонился, поцеловал ей руку, аккуратно затворил
дверь и задумчиво потер подбородок. - Гораздо лучше, моя
дорогая Мария, - повторил он про себя. - Гораздо.
Каррачола, Томас и Кристиансен, склонившись над столом,
старательно скрипели перьями. Во всяком случае, двое из них -
Кристиансен до конца не оправился от удара по голове, и писание
давалось ему с трудом. Крамер чуть поодаль, тихо беседуя со
Смитом, с любопытством и тенью беспокойства наблюдал за
процессом.
- Похоже, они увлеклись, - заметил он.
- Вид раскрытой могилы возбуждает, - цинично отозвался
Смит.
- То есть?
- Знаете, что произойдет с этими людьми через четверть
часа?
- Я слишком устал, чтобы следить за игрой слов, капитан
Шмидт.
- Смит. Через четверть часа они будут мертвы. И они это
знают. Поэтому отчаянно борются за каждую минуту жизни: когда
ее осталось столь мало, каждый миг, отвоеванный у вечности,
бесценен. Так азартный игрок, зная, что проигрывает, цепляется
за каждую возможность продлить игру.
- А вы поэт, капитан, - пробормотал Крамер. С минуту он
походил взад-вперед по комнате, уже не глядя на пишущих,
потом сел напротив Смита. - Ладно, - сказал он. - Сдаюсь. В чем
же все-таки разгадка? Что за всем этим стоит?
- О, она проста, как все гениальное, дорогой Крамер. За
веревочки дергает адмирал Ролленд. А он настоящий гений,
человек, не знающий ошибок. Можете не сомневаться.
- Ладно, -нетерпеливо подстегнул его Крамер, - он -гений.
Что дальше?
- Каррачолу, Томаса и Кристиансена взяли три недели
назад. Они работали только в Северо-Западной Европе, и здесь их
никто не знал.
- Понаслышке знали.
- Да, но не более того. Адмирал Ролленд решил, что если
трое соответствующим образом инструктированных агентов явятся
сюда под видом указанных лиц, к ним наверняка отнесутся с
уважением, а вы обязательно их примете. Следовательно, они
смогут действовать в замке совершенно свободно и в полной
безопасности.
- Ну и?..
- Разве не понятно? - теперь уже Смит начал проявлять
нетерпение. - Ролленд знал, что если генерал Карнаби или этот
тип, загримированный под него, попадется вам в руки,
допрашивать его с немецкой стороны прибудет не менее важная
персона, - Смит улыбнулся. - Знаете ли, известную мудрость,
гласящую, что Магомет идет к горе, а не гора к Магомету, в
Англии понимают так: армейские чины сами явятся побеседовать с
гостем господ из гестапо.
- Продолжайте.
- А рейхсмаршал Роземейер столь же притягательный объект
для союзников, как генерал Карнаби для нас.
- Рейхсмаршал! - Крамер, бросив взгляд в сторону
Роземейера, с трудом выдохнул: - Его хотели похитить!..
- Ваши драгоценные агенты, которым вы доверились, -
безжалостно закончил за него Смит.
- Боже! Боже милосердный! Дьявольский план!
- Именно так.
Крамер резко поднялся и подсел к Роземейеру. Минуты две
они о чем-то тихо переговаривались, изредка поглядывая в
сторону Смита. Впрочем, говорил в основном Крамер и, насколько
можно было заметить со стороны, очень красноречиво: любопытство
на лице Роземейера переросло сперва в удивление, а потом в
выражение изумленного потрясения. Когда Крамер закончил
монолог, они оба помолчали, потом, как по команде, поднялись с
мест и подошли к Смиту. Рейхсмаршал выглядел заметно бледнее
обычного, а когда заговорил, в голосе его слышалась легкая
дрожь.
- Невероятная история, капитан Смит, - сказал он. -
Невероятная. Кто бы мог подумать, что ларчик открывается именно
так! - Он выдавил из себя улыбку. -Честно говоря, не очень-то
приятно оказаться в ловушке. Я ваш вечный должник, капитан
Смит.
- Германия у вас в долгу, - вмешался Крамер. - Вы оказали
ей огромную услугу. Мы этого не забудем. Уверен, что фюрер
лично выразит вам свою признательность.
- Вы слишком великодушны, господа, - скромно сказал Смит.
- Я вполне вознагражден тем, что сумел выполнить свой долг. -
По его губам пробежала тень улыбки. - Разве что фюрер
предоставит мне две-три недели отпуска: похоже, нервы начинают
сдавать. Но извините, господа, моя миссия еще не завершена.
Он принялся, не расставаясь с бокалом, медленно
прохаживаться за спинами сидящих за столом, с особенным
интересом заглядывая то в один, то в другой блокнот. Циничная
улыбка, которой Смит сопровождал свое наблюдение, не
ускользнула от присутствующих, кроме, пожалуй, тех, кто ее
вызвал. Остановившись возле Томаса, он изумленно покачал
головой и воскликнул:
- Ну надо же!
- Пора кончать! - нетерпеливо скомандовал Роземейер.
- Если позволите, рейхсмаршал, давайте доведем игру до
конца.
- У вас есть на то причины?
- И довольно веские.
Оставив Мэри, фон Браухич энергично, но без лишней спешки
зашагал по коридору, и шаги его гулко отдавались в тишине.
Свернув за угол, он перешел на бег. Во дворе возле геликоптера
никого не было. Поднявшись по лесенке, он заглянул в кабину,
затем вновь спустился на землю и остановил патрульного, который
одеревеневшей походкой брел. по двору с собакой на поводке.
- Отвечайте быстро, - повысил голос фон Браухич. -
Видели пилота?
- Нет, герр майор, - испуганно ответил патрульный,
пожилой служака. По возрасту ему не грозила отправка на
фронт, но он до смерти боялся гестапо. - Давно уже не видел.
- Что значит - давно?
- Точно не скажу. То есть, вроде, с полчаса. Или больше.
Минут сорок пять скорее всего, герр майор.
- Проклятье! - выругался фон Браухич. - Столько времени!
Здесь есть мастерская, где он мог бы заниматься ремонтом?
- Да, господин майор, - патрульный был счастлив дать
полезную информацию. - Дверь вон там. Бывший амбар для зерна.
- Он сейчас там?
- Не могу знать, герр майор.
- А следует знать, - холодно сказал фон Браухич. -Это
ваша обязанность. Ну, что стоите, болван! Немедленно выясните!
Пожилой патрульный затрусил к мастерской, а фон Браухич,
выведенный из терпения бесплодной беседой, с надеждой обратился
к охранникам у ворот, крепким, молодым ребятам. Но и там ничего
узнать не удалось. Подбежал и патрульный, с виноватым видом
сообщивший, что мастерская пуста.
Фон Браухич похлопал услужливого старика по плечу и
снисходительно улыбнулся.
- Вы тут ни при чем, друг мой. Но будьте начеку.
Не торопясь, почти медленно фон Браухич подошел к
парадной двери и, открыв замок в первой же комнате, обнаружил
пилота, все еще лежавшего без сознания. Рядом валялся
расплющенный распределитель зажигания. Фон Браухич снял со
стенной полки фонарь, разрезал веревку, которой был связан
пилот, вытащил у него изо рта кляп и оставил лежать у открытой
настежь двери так, чтобы его сразу же увидели из коридора.
Потом капитан взбежал по лестнице наверх, туда, где
располагались спальни, неслышно прошел мимо двери Мэри и,
открыв своим ключом замок пятой по коридору комнаты, вошел туда
и оглядел окно. Увидев, что снега на карнизе с внешней стороны
почти нет, он удовлетворенно кивнул. Посветив фонариком во
тьму, убедился, что крыша верхней станции фуникулера находится
прямо по окном; следы на снегу говорили сами за себя.
Фон Браухич оглядел комнату: железная кровать была
сдвинута с обычного места, ею приперли шкаф. Он отодвинул
кровать, дверцы распахнулись, и оттуда вывалился связанный
офицер с кляпом во рту. Браухич и глазом не моргнул - чего-
то в этом роде он и ожидал. Развязав веревки и вытащив изо рта
молодого обер-лейтенанта кляп, он вышел из комнаты. У него были
дела поважнее, чем приводить в чувство младших офицеров.
У комнаты Мэри он остановился, приложил ухо к двери и
прислушался. Тишина. Он заглянул в замочную скважину. Света
