тому необходимостью, или по наущению какого-нибудь доброго человека, или же из
желания покончить с разнузданностью, люди опять возвращались к самодержавию, а
затем мало-помалу снова доходили до разнузданности - тем же путем и по тем же
причинам.
Таков круг, вращаясь в котором, республики управлялись и управляются. И
если они редко возвращаются к исходным формам правления, то единственно потому,
что почти ни у одной республики не хватает сил пройти через все вышесказанные
изменения и устоять. Чаще всего случается, что в пору мучительных перемен, когда
республика всегда бывает ослаблена и лишена мудрого совета, она становится
добычей какого-нибудь соседнего государства, обладающего лучшим политическим
строем. Но если бы этого не происходило, республика могла бы бесконечно
вращаться в смене одних и тех же форм правления.
Итак, я утверждаю, что все названные формы губительны: три хороших по
причине их кратковременности, а три дурных - из-за их злокачественности.
Поэтому, зная об этом их недостатке, мудрые законодатели избегали каждой из них
в отдельности и избирали такую, в которой они оказывались бы перемешанными,
считая подобную форму правления более прочной и устойчивой, ибо, сосуществуя
одновременно в одном и том же городе, Самодержавие, Оптиматы и Народное
правление оглядываются друг на друга.
Из создателей такого рода конституций более всех достоин славы Ликург.
Давая Спарте законы, он отвел соот ветствующую роль Царям, Аристократам и Народу
и создал государственный строй, просуществовавший свыше восьмисот лет и
принесший этому городу великую славу и благоденствие. Совсем иное случилось с
Солоном, давшим законы Афинам. Установив там одно лишь Народное правление, он
дал ему столь краткую жизнь, что еще до своей смерти успел увидеть в Афинах
тиранию Пи-систрата. И хотя через сорок лет наследники Писистрата были изгнаны и
в Афинах возродилась свобода, ибо там было восстановлено Народное правление в
соответствии с законами Солона, правление это просуществовало не дольше ста лет,
несмотря на то что для поддержания его принимались различные, не предусмотренные
самим Солоном постановления, направленные на обуздание наглости дворян и
всеобщей разнузданности. Как бы то ни было, так как Солон не соединил Народное
правление с сильными сторонами Самодержавия и Аристократии, Афины, по сравнению
со Спартой, прожили очень недолгую жизнь.
Обратимся, однако, к Риму. Несмотря на то что в Риме не было своего
Ликурга, который бы с самого начала устроил его так, чтобы он мог долгое время
жить свободным, в нем создалось множество благоприятных обстоятельств, возникших
благодаря разногласиям между Плебсом и Сенатом, и то, чего не совершил
законодатель, сделал случай. Поэтому если Риму не повезло вначале, то ему
повезло потом. Первые учреждения его были плохи, но не настолько, чтобы свернуть
его с правильного пути, могущего привести к совершенству. Ромул и другие цари
создали много хороших законов, отвечающих, между прочим, и требованиям свободы,
но так как целью их было основание царства, а не республики, то, когда Рим стал
свободным, оказалось, что в нем недостает многого, что надо было бы учредить
ради свободы и о чем цари не позаботились.
После того как римские цари лишились власти вследствие обсуждавшихся нами
причин и рассмотренным выше образом, изгнавшие их сразу же учредили должность
двух Консулов, занявших место Царя, так что из Рима была изгнана не сама царская
власть, а лишь ее имя. Таким образом, поскольку в римской республике имелись
Консулы и Сенат, она представляла собой соединение двух из трех вышеописанных
начал, а именно Самодержавия и Аристократии. Оставалось только дать место
Народному правлению. Поэтому, когда римская знать по причинам, о которых будет
говорено дальше, совсем обнаглела, против нее восстал Народ, и, чтобы не
потерять всего, ей пришлось поступиться и предоставить Народу его долю в
управлении государством. С другой стороны, у Консулов и Сената сохранилось
достаточно власти, чтобы они могли удерживать в республике свое прежнее
положение. Так возник институт плебейских Трибунов. После его возникновения
состояние римской республики упрочилось, ибо в ней получили место все три
правительственных начала. Судьба была столь благосклонна к Риму, что, хотя он
переходил от правления Царей и Оптиматов к правлению Народа, проходя через
вышеописанные ступени и повинуясь аналогичным причинам, тем не менее царская
власть в нем никогда не была полностью уничтожена для передачи ее Оптиматам, а
власть Оптиматов не была уменьшена для передачи ее Народу. Смешавшись друг с
другом, они сделали республику совершенной. К такому совершенству Рим пришел
благодаря раздорам между Плебсом и Сенатом, как это будет подробно показано в
двух следующих главах.
Глава III
КАКИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ПРИВЕЛИ
К СОЗДАНИЮ В РИМЕ ПЛЕБЕЙСКИХ ТРИБУНОВ,
КАКОВОЕ СДЕЛАЛО РЕСПУБЛИКУ
БОЛЕЕ СОВЕРШЕННОЙ
Как доказывают все, рассуждающие об общественной жизни, и как то
подтверждается множеством примеров из истории, учредителю республики и создателю
ее законов необходимо заведомо считать всех людей злыми и предполагать, что они
всегда проявят злобность своей души, едва лишь им представится к тому удобный
случай. Если же чьянибудь злобность некоторое время не обнаруживается, то
происходит это вследствие каких-то неясных причин, пониманию которых мешает
отсутствие опыта; однако ее все равно обнаружит время, называемое отцом всякой
истины.
Казалось, что после изгнания Тарквиниев в Риме установилось величайшее
согласие между Плебсом и Сенатом; что Знать отказалась от своего высокомерия и
настолько прониклась народным духом, что стала выносимой даже для человека из
самых низов. Это ее лицемерие не было обнаружено и причины его не были ясны,
пока были живы Тарквинии. Боясь их и опасаясь, как бы притесняемый Плебс не
примкнул к ним, Знать обращалась с плебеями по-человечески; но едва лишь
Тарквинии умерли и у Знати исчез страх перед ними, как она стала извергать на
Плебс яд, скопившийся у нее в груди, и угнетать его всеми возможными способами.
Это подтверждает сказанное мной выше: люди поступают хорошо лишь по
необходимости; когда же у них имеется большая свобода выбора и появляется
возможность вести себя как им заблагорассудится, то сразу же возникают
величайшие смуты и беспорядки. Вот почему говорят, что голод и нужда делают
людей изобретательными, а законы - добрыми. Там, где что-либо совершается хорошо
само собой, без закона, в законе нет надобности; но когда добрый обычай
исчезает, закон сразу же делается необходимым. Поэтому, когда умерли Тарквинии,
страх перед которыми обуздывал Знать, пришлось подумать о каком-нибудь новом
порядке, который оказывал бы такое же действие, что и Тарквинии, пока они были
живы. Поэтому после многих смут, волнений и рискованных столкновений между
Плебсом и Знатью для безопасности Плебса бьыи учреждены Трибуны. Им были
предоставлены большие полномочия, и они пользовались таким уважением, что могли
всегда играть роль посредников между Плебсом и Сенатом и противостоять наглости
Знати.
Глава IV
О ТОМ, ЧТО РАЗДОРЫ МЕЖДУ ПЛЕБСОМ И СЕНАТОМ
СДЕЛАЛИ РИМСКУЮ РЕСПУБЛИКУ
СВОБОДНОЙ И МОГУЩЕСТВЕННОЙ
Я не хочу оставить без рассмотрения смуты, происходившие в Риме после
смерти Тарквиниев и до учреждения Трибунов, и намерен коечто возразить тем, кто
утверждает, будто Рим был республикой настолько подверженной смутам и до того
беспорядочной, что, не исправь судьба и военная доблесть его недостатков, он
оказался бы ничтожнее всякого другого государства> Я не могу отрицать того, что
счастливая судьба и армия были причинами римского владычества; но в данном
случае мне представляется неизбежным само возникновение названных причин, ибо
хорошая армия имеется там, где существует хороший политический строй, и хорошей
армии редко не сопутствует счастье.
Но перейдем к другим примечательным особенностям этого города. Я утверждаю,
что осуждающие столкновения между Знатью и Плебсом порицают, по-моему, то самое,
что было главной причиной сохранения в Риме свободы; что они обращают больше
внимания на ропот и крики, порождавшиеся такими столкновениями, чем на
вытекавшие из них благие последствия; и что, наконец, они не учитывают того, что
в каждой республике имеются два различных умонастроения - народное и дворянское,
и что все законы, принимавшиеся во имя свободы, порождались разногласиями между
народом и грандами. В этом легко убедиться на примере истории Рима. От
Тарквиниев до Гракхов - а их разделяет более трехсот лет - смуты в Риме очень
редко приводили к изгнаниям и еще реже - к кровопролитию. Никак нельзя называть
подобные смуты губительными. Никак нельзя утверждать, что в республике, которая
при всех возникавших в ней раздорах за такой долгий срок отправила в изгнание не
более восьми -- десяти граждан, почти никого не казнила и очень немногих
приговорила к денежному штрафу, отсутствовало внутреннее единство. И уж вовсе
безосновательно объявлять неупорядоченной республику, давшую столько примеров
доблести, ибо добрые примеры порождаются хорошим воспитанием, хорошее воспитание
- хорошими законами, а хорошие законы - теми самыми смутами, которые многими
необдуманно осуждаются. В самом деле, всякий, кто тщательно исследует исход
римских смут, обнаружит, что из них проистекали не изгнания или насилия,
наносящие урон общему благу, а законы и постановления, укрепляющие общественную
свободу.
Возможно, кто-нибудь мне возразит: "Что за странные, чуть ли не зверские
нравы: народ скопом орет на Сенат, Сенат - на народ, граждане суматошно бегают
по улицам, запирают лавки, все плебеи разом покидают Рим - обо всем этом страшно
даже читать". На это я отвечу: всякий город должен обладать обычаями,
предоставляющими народу возможность давать выход его честолюбивым стремлениям, а
особливо такой город, где во всех важных делах приходится считаться с народом.
Для Рима было обычным, что когда народ хотел добиться нужного ему закона, он
либо прибегал к какому-нибудь из вышеназванных действий, либо отказывался идти
на войну, и тогда, чтобы успокоить его, приходилось в какой-то мере
удовлетворять его желание. Но стремления свободного народа редко бывают
губительными для свободы, ибо они порождаются либо притеснениями, либо
опасениями народа, что его хотят притеснять. Если опасения эти необоснованны,
надежным средством против них является сходка, на которой какойнибудь уважаемый
человек произносит речь и доказывает в ней народу, что тот заблуждается.
Несмотря на то, что народ, по словам Туллия, невежествен, он способен воспринять
истину и легко уступает, когда человек, заслуживающий доверия, говорит ему
правду.
Итак, следует более осмотрительно порицать римскую форму правления и
помнить о том, что многие хорошие следствия, имевшие место в римской республике,
должны были быть обусловлены превосходными причинами. И раз смуты были причиной
учреждения Трибунов, они заслуживают высшей похвалы. Учреждение Трибунов не
только предоставило народу его долю в управлении государством, но и имело своей
целью защиту свободы, как то будет показано в следующей главе.
Глава V
КТО ЛУЧШЕ ОХРАНЯЕТ СВОБОДЫ - НАРОД ИЛИ ДВОРЯНЕ,
