каньон.
- Зачем?
- Проверить, зарыто ли там что-либо.
- Что именно?
- Маленький красный автомобиль. Мы ехали в маленьком красном
автомобиле...
Ее голос изменился, звучал так, словно она перешла в другое
измерение.
- Кто это "мы"?
- Мамочка и я... Но я не хочу говорить о том, что случилось. Это было
очень давно, когда у меня случилось что-то с головой...
- Мы говорили о том, что было вчера, - напомнил я. - Значит, Стенли
Броудхаст хотел откопать автомобиль?
- Да, маленький красный спортивный автомобиль. Но он не докопался так
глубоко...
- Что же произошло?
- Толком не знаю. Ронни попросился в туалет, так что я взяла ключ и
пошла с ним в домик. Через минуту услыхала крик мистера Броудхаста,
думала, что он зовет меня и вышла во двор. Я увидела, что он лежит на
земле, а над ним наклонился мужчина с черной бородой и волосами, как у
хиппи, и бьет его мотыгой... Я увидела кровь на спине у мистера Броудхаста
- растущее красное пятно. В тот же момент под деревьями показался огонь -
растущее оранжевое пятно... Тот мужчина стащил мистера Броудхаста в яму и
принялся засыпать его...
- И что же ты сделала, Сьюзан?
- Вбежала в домик, схватила Ронни и мы с ним вдвоем убежали. Мы
прокрались вниз, к дороге, мужчина нас не заметил...
- Ты можешь его описать? Молодой или старый?
- Не знаю, он был слишком далеко... На нем были большие черные очки,
лицо было видно плохо... Но, наверно, молодой, с такими волосами...
- А мог это быть Элберт Свитнер?
- Откуда? У него же нет длинных волос!
- А если бы он надел парик?
Она задумалась.
- Нет, все равно не думаю, что это был он. И вообще я не хочу о нем
говорить. Он сказал, что убьет меня, если я его выдам.
- Когда он это сказал?
- Я же сказала, что не хочу говорить! И вы меня не заставите!
Фары встречной машины облили ее лицо волной мелового света. Она
отвернулась, словно боясь, что высветят ее тайну. Мы приближались к
Хэвен-Роад. Я съехал на обочину и затормозил машину под деревьями. Сьюзан
сжалась на другом конце сидения.
- Не приближайтесь ко мне! - выдавила она, вся дрожа. - Не делайте со
мной ничего!
- Почему ты считаешь, что я что-то могу с тобой сделать?
- Вы такой же, как этот Свитнер! Он тоже говорил, что хочет только
выяснить, что я помню. А потом повалил меня на эту грязную кровать...
- На чердаке охотничьего домика?
- Да... Мне было больно... Я была вся в крови... - ее глаза смотрели
в ночь сквозь меня. - Что-то ухнуло... Я видела кровь на его голове...
Красное пятно... Мамочка убежала на улицу и не вернулась за мной... Она не
возвращалась целую ночь...
- О какой ночи ты говоришь, Сьюзан?
- О той, когда его похоронили под платаном...
- Но это было днем...
- Нет, была черная ночь... Я видела огонь, двигавшийся между
деревьями... Это была большая машина, она рычала, как дракон! Я боялась,
что она и меня закопает... Но она не знала, что я там...
Все это она произнесла странным детским голосом, словно рассказывая
сказку.
- А где ты была?
- Я пряталась на чердаке, пока не вернется мамочка... А она не
возвращалась всю ночь... И сказала, что я не должна никому говорить...
Никогда-никогда!
- С тех пор ты ее видела?
- Конечно.
- Когда?
- Всю свою жизнь, - заявила она.
- Я говорю о последних тридцати шести часах. Мистер Броудхаст был
похоронен вчера...
- Вы хотите совсем свести меня с ума, как этот Свитнер! - она зажала
ладони между колен, сотрясаемая крупной дрожью. - Не говорите мамочке, что
он со мной сделал! Я не должна была подпускать к себе мужчин! И не подпущу
больше никогда!
Она смотрела на меня с глубоким недоверием. Меня охватили жалость и
злость. Жалость к ней и злость на себя. Было преступлением допрашивать ее
в такой ситуации, будить воспоминания и страхи, толкнувшие ее на край
пропасти. Я сидел возле нее, прокручивая в памяти ее ответы. Сначала они
казались мне безумным круговоротом мыслей, отталкивающихся от реальности,
но постепенно уходящих от нее все дальше. Но по мере того, как я
классифицировал ее слова и образы, я начинал понимать, что речь шла о
нескольких отдельных событиях, перепутавшихся и наложившихся друг на друга
в ее сознании.
- Сколько раз ты была в охотничьем домике, Сьюзи?
Ее губы шевельнулись в безумном подсчете.
- Насколько я помню, три. Вчера, когда Ронни попросился в туалет...
Дня два назад, когда Свитнер сделал это со мной на чердаке... И когда-то
давно, с мамочкой, когда я была маленькая, меньше Ронни. Ухнул выстрел,
она убежала, а я сидела всю ночь на чердаке... - она залилась тихими
прерывистыми слезами. - Я хочу к маме...
29
Родные ждали ее перед домом с двумя башенками. Сьюзан выбралась из
машины и направилась в их сторону, волоча ноги и опустив голову. Мать
обняла ее, осыпая ласкательными именами. В этой теплоте таилась искорка
надежды для них обеих.
Лестер Крендалл стоял рядом, не зная, куда себя деть. Он неуверенно
глянул на меня и двинулся в мою сторону нетвердыми шагами, словно земля
уходила у него из-под ног, причем по моей вине.
- Ваш человек, - он махнул рукой в сторону дома, видимо, подразумевая
Вилли, - ваш человек сказал, что она собиралась спрыгнуть с моста, но вы
ее удержали... Я безмерно благодарен вам...
- Просто повезло... Возможно, вы ей что-нибудь скажете?..
Он глянул на меня краешком глаза.
- Что я должен ей сказать?
- Ну, что вы рады, что она не убила себя...
Он отмахнулся от моего предложения.
- Я не хочу этих театральных жестов!
- Мне так не кажется. Она пыталась покончить с собой дважды на
протяжении последних четырех дней. Я бы не рискнул забирать ее домой, не
показав соответствующему врачу.
Он отвернулся, провожая взглядом входивших в дом женщин.
- Ее никто не обидел?
- Обидели. Морально и физически. Она была одурманена наркотиками и
изнасилована. Она была свидетелем, по меньшей мере, одного убийства, а,
возможно, и двух. Не ждите, что она справится со всем этим без помощи
психиатра.
- Господи! Кто ее изнасиловал?!
- Элберт Свитнер.
Крендалл застыл в каменном молчании. Я ощутил, как в нем поднимается
тяжелая сила его юных лет.
- Я убью подонка!
- Он уже мертв. Быть может, вам об этом что-либо известно?
- Нет...
- Вы не видели его в последние два дня?
- Я видел его один раз в жизни, восемнадцать лет назад. Я был
свидетелем в суде, когда его посадили в исправительный дом за угон моей
машины.
- Я слыхал, что он посетил вас в вашем отеле после освобождения из
престонского исправительного дома... Не припоминаете?
- Ладно. Я видел его дважды. Ну, и что это доказывает?
- Не расскажете ли вы мне, что тогда произошло?
- Вы сами прекрасно знаете, иначе вы не вытаскивали бы эту историю на
свет Божий. Он хотел разбить наш брак. Все эти три года в исправительном
доме он, наверное, ничего не делал, только думал, как этого добиться!
Сказал, что он - отец Сьюзи и что подаст в суд для установления отцовства.
Я пересчитал ему кости! - он дважды вбил кулак в открытую левую ладонь. -
Марту я тоже поколотил. Она забрала Сьюзи и ушла, это не удивительно. И не
возвращалась достаточно долго...
- Она ушла со Свитнером?
- Не знаю... Она так никогда и не рассказала мне... Я думал, что уже
не увижу ни Сьюзи, ни ее... Казалось, вся моя жизнь летит в пропасть! Вот
и долетела...
- Вы можете сейчас построить ее заново. Все зависит от вас...
В его глазах мелькнула искорка понимания, но, несмотря на это он
проговорил:
- Сам не знаю, Арчер. Я старею, шестой десяток идет к концу. Все дело
в том, что мне вообще не нужно было принимать в свой дом Марту с чужим
ребенком...
- Кто бы ее тогда принял?
- Многие мужчины были бы счастливы назвать ее своей женой! Она была
невероятно красива. Да и остается такой.
- Давайте не хоронить себя заживо. Вы уже решили, где проведете ночь?
- Я думал вернуться в Петролеум-Сити. Я-то вымучен, но Марта еще на
коне...
- А завтра?
- Вернемся в Пасифик-Палисейд. Там рядом находится клиника, думаю
отвезти Сьюзи туда, чтобы ее обследовали, - сказал он, словно это была его
собственная идея.
- Только сделайте это обязательно, Лестер. И следите за ней получше.
Как я уже говорил, она вчера была свидетелем убийства, убийца может
захотеть заставить ее замолчать...
Я рассказал ему о длинноволосом мужчине и парике, найденном на трупе
Элберта Свитнера.
- Но значит, это Свитнер убил Броудхаста?
- Убийца хочет, чтобы думали так. Но это абсолютно невозможно. Я
видел Свитнера в Нортридже примерно в то время, когда был убит Стенли
Броудхаст, - я заколебался. - Кстати, а где в это время были вы?
- Где-то в Лос-Анджелесе. Искал Сьюзи.
Я не спросил его, есть ли у него свидетели. Возможно, в знак
благодарности за это он вынул бумажник и сунул мне несколько стодолларовых
бумажек. Но я не хотел ни брать у него ничего, ни быть ему чем-либо
обязанным, пока дело не прояснится.
- Спрячьте это, мистер, - сказал я.
- Вам не нужны деньги?
- Если все кончится благополучно, я пришлю вам счет.
Я направился в дом. В холле сидел Вилли Маккей с малышом на коленях и
рассказывал ему о своем знакомом, старом заключенном, пытавшемся вплавь
удрать из Алькатраса [Алькатрас - тюрьма в США, расположенная на острове в
океане, считается одной из самых надежных в мире].
Марту Крендалл с дочерью я нашел в комнате, выходившей окнами на
фасад дома. Они сидели в оконной нише, склонив друг к другу светловолосые
головки. Час-полтора назад дом был тих, как пустыня, а сейчас напоминал
теплое семейное гнездо. Я понимал, что выбираю небезопасный путь, но был
вынужден рисковать. Поймав взгляд Марты Крендалл, я кивком головы
пригласил ее в дальний конец комнаты.
- В чем дело? - нетерпеливо спросила она, оглянувшись на Сьюзи. - Я
не хочу оставлять ее одну...
- Возможно, придется.
Она с тревогой глянула на меня.
- Вы что, хотите запереть ее?!
- Возможно, вы сами сочтете необходимым поместить ее куда-нибудь на
какое-то время. Она много пережила и имеет склонность к самоубийству...
Она попыталась беззаботно пожать плечами, но это получилось не
слишком убедительно.
- Это была работа на публику. Она сама призналась...
- Многие настоящие самоубийства начинались с работы на публику. Никто
не может сказать, когда кончается притворство и дело принимает смертельно
серьезный оборот. Всякому, кто хотя бы угрожает покончить с собой,
необходима помощь.
- Я делаю все, что в моих силах, чтобы помочь ей...
- Я имел в виду помощь специалиста, психиатра. Я уже говорил об этом
с вашим мужем, он обещал завтра отвезти ее в клинику. Но рано или поздно
вы должны будете взять все в свои руки. И, наверное, было бы правильно,
чтобы с психиатром говорили вы обе...
- Разве я такая уж плохая мать?! - похоже, эта перспектива потрясла и
испугала ее.
- Я этого не говорил. Но вы никогда не были честны со своей дочерью,
не так ли?
- О чем вы говорите?
- О вашей личной жизни.
- Но я не могла рассказывать ей об этом! - испуганно сказала она.
- А почему?
- Я умерла бы от стыда!
- Нужно, чтобы она знала, что и вы не святая.
- Да, это правда... Хорошо, я сделаю это.
- Честное слово?
- Честное слово! Поверьте мне, я люблю ее! Сьюзи - моя малышка, моя
маленькая девочка... Правда, уже не такая маленькая...