защиты Фрица заострили ее ум необычайно. Я понимал, что она рассказывает
мне все это не без умысла, словно престарелая Шахерезада, возводя стену из
слов между мной и своим сыном. Я глянул на часы, было без четверти час.
- Вы должны идти? - быстро спросила миссис Сноу.
- Если бы я мог поговорить с Фредериком...
- Это невозможно. Я этого не позволю. Он всегда винит себя в том,
чего не делал.
- Я буду иметь это в виду...
Она покачала головой.
- Вы не должны просить меня об этом. Я вам рассказала даже больше,
чем вы узнали бы у Фредерика, - помолчав немного, она прибавила с
раздражением: - Спросите у меня, если вы хотите знать еще что-то!
- Только одно. Вы вспомнили о рождественской открытке, которую Марта
Никерсон прислала Фредерику...
- Собственно, это не была рождественская открытка, обыкновенная
почтовая карточка с поздравлением... - она поднялась. - Постараюсь найти
ее, если это для вас так важно.
Она исчезла в дверях кухни, я слышал, как открылись и закрылись
другие двери. Потом сквозь тонкие стены до меня долетел шум голосов,
истерический - Фредерика и успокаивающий - его матери.
Через минуту миссис Сноу вернулась с открыткой в руке. На цветной
фотографии был изображен фасад одноэтажного отеля с надписью: "Юкка Три
Мотор Инн". На штемпеле значилось: "Петролеум-Сити, 22 декабря 1959г.".
Текст был написан выцветшими зелеными чернилами:
"Дорогой Фриц!
Мы не виделись так давно! Что слышно в нашей старой доброй
Санта-Терезе? У меня маленькая дочурка, она родилась под самое Рождество,
15 декабря, и весила почти три с половиной килограмма! Настоящая куколка,
скажу тебе! Мы решили назвать ее Сьюзан. Я очень счастлива и надеюсь, что
ты тоже счастлив. Передай мои наилучшие рождественские пожелания своей
маме.
Марта (Никерсон) Крендалл".
Едва я окончил чтение, в кухне зазвонил телефон. Миссис Сноу
подскочила, словно при звуке пожарной сирены, но прежде, чем поднять
трубку, аккуратно прикрыла за собой дверь. Через минуту дверь снова
распахнулась:
- Это вас. Мистер Килси, - заявила она, кривя губы, словно у этого
имени был горький привкус.
Она отошла в сторону, пропуская меня, а потом застыла в дверном
проеме, прислушиваясь. У Килси был встревоженный голос:
- Пилот береговой охраны выследил "Ариадну". Она села на мель в
Заливе Дюн.
- А что с пассажирами?
- Дело темное, и выглядит все это не слишком розово. Судя по моим
сведениям, прибой в любую минуту может разбить яхту.
- Обрисуйте точнее, где это?
- Сразу за национальным парком, чуть пониже. Вам знакомо это место?
- Да. Где вы находитесь? Я могу подхватить вас по дороге.
- К сожалению, в данный момент я не могу покидать город. Я вышел на
один след в деле об убийстве Стенли Броудхаста. Да и район пожара я не
должен оставлять...
- Какой след?
- Вчера в окрестностях видели этого вашего типа в парике. Он ехал в
старом белом автомобиле по Дороге Грешников. Его видела студентка,
гулявшая там незадолго до пожара.
- Она могла бы опознать его?
- Пока не знаю. Как раз еду поговорить с ней.
Килси повесил трубку. Отвернувшись от телефона, я заметил, что дверь
в комнату Фрица приоткрыта. В щелке блестел его влажный глаз, словно глаз
рыбы между подводных камней. Мать следила за ним, словно акула, из
противоположных кухонных дверей.
- Как себя чувствуешь, Фриц? - спросил я.
- Отвратительно...
Он приоткрыл дверь пошире. В мятой пижаме он был больше похож на
неаккуратного мальчишку, чем на взрослого мужчину.
- Возвращайся к себе и сиди тихо! - рявкнула на него мать.
Он покачал всклокоченной головой.
- Не хочу сидеть! Меня мучают видения!
- Какие видения, Фриц? - спросил я.
- Мистер Броудхаст в могиле...
- Это ты похоронил его?
Он кивнул и расплакался. Так он и стоял, кивая и заливаясь слезами,
пока мать не встала между нами. Она всем своим маленьким весом налегла на
его безвольное тело и втолкнула его обратно в комнату. Потом закрыла
дверь, повернула в замке ключ и, держа его, словно оружие, повернулась ко
мне.
- Я прошу вас выйти отсюда! Вы опять выбили его из равновесия!
- Если это он вчера закопал Стенли Броудхаста, вам не удастся этого
скрыть, миссис. Нужно быть сумасшедшей, чтобы пытаться...
Она выдавила звук, долженствовавший символизировать смех, но
прозвучавший как тявканье терьера:
- Это не я сумасшедшая. Он имеет такое же отношение к смерти Стенли,
как и я. Вы все так напугали его, так все перепутали в его бедной голове,
что он уже сам не знает, где был и что делал! Но я абсолютно уверена в
том, что ничего плохого он не сделал! Я хорошо знаю своего сына...
Она говорила это с такой уверенностью, что я почти поверил ей.
- Однако, я уверен, что он знает больше, чем говорит...
- Вы хотели сказать "знает меньше", не так ли? Он сам не знает, что
он знает. И не стыдно вам преследовать бедную вдову и ее единственного
ребенка?! Если доктор увидит его в таком состоянии, он захочет поместить
его в сумасшедший дом.
- Он уже бывал там когда-нибудь?
- Нет, но чуть не попал туда. Если бы миссис Броудхаст не заплатила
за лечение...
- Это было в 1955 году?
- Да. А теперь я прошу вас покинуть мою кухню. Я не приглашала вас
сюда и прошу выйти!
Я поблагодарил ее и вышел. Возле дома стоял желтый спортивный
автомобиль, из которого вышел не первой молодости мужчина в тренировочном
костюме. Он достал из багажника докторскую сумку и двинулся в мою сторону.
Седые волосы и голубые глаза резко контрастировали с его загаром.
- Доктор Жером?
- Да.
Он окинул меня вопросительным взглядом, я сообщил, кто я и чем
занимаюсь.
- Меня пригласила Джин Броудхаст. Кстати, как себя чувствует Элизабет
Броудхаст?
- Она измучена и потрясена, это привело к сердечному приступу. В
целом, все не слишком серьезно.
- Я мог бы поговорить с ней?
- Не сегодня. Быть может, завтра. Но я бы не советовал говорить с ней
о сыне. Да и о внуке тоже, - доктор глубоко вздохнул и произнес с
неожиданным глубоким сочувствием:
- Я осмотрел в морге тело Стенли. Печально, когда умирает такой юный
человек!
- Причиной смерти была колотая рана?
- Вероятно.
- Вы были его врачом?
- Большую часть его жизни. Пока он жил дома, я осматривал его
достаточно регулярно. Потом он временами наведывался ко мне. Он любил
спросить моего совета, когда его что-то тревожило.
- Что именно его тревожило?
- У него были скорее эмоциональные, семейные тревоги. Я не считаю это
темой для беседы с посторонними лицами.
- Стенли это уже не повредит. Он мертв.
- Бог его знает... - не без горечи произнес доктор. - Дорого я дал
бы, чтобы узнать, кто убил и закопал его.
- Ваш пациент, Фриц Сноу, утверждает, что закопал его он.
Я следил за его реакцией, он не отвел взгляда своих спокойных глаз и
его загорелое здоровое лицо оставалось все таким же. Он даже слегка
усмехнулся:
- На вашем месте я бы в это не верил. Фриц во всем признается.
- Откуда вы знаете, что это не так?
- Он является моим пациентом вот уже двадцать лет...
- Он душевнобольной?
- Этого я не сказал бы. Он болезненно впечатлителен, склонен к
самооговорам, во всем обвиняет себя. Если его вывести из равновесия, он
полностью теряет ощущение реальности. Сколько я его знаю, бедняжка Фриц
остается маленьким запуганным мальчиком.
- А чего он, собственно, боится?
- Помимо прочего, матери.
- Я бы тоже боялся...
- Все мы боялись бы на его месте, - пошутил доктор. - Это, хоть и
хрупкая, но железная женщина. Что ж, ее сделала такой жизнь. Ее бедняга
муж был очень похож на Фрица. Он не удерживался ни на одной работе.
Подозреваю, что в основе всего лежит какое-то генетическое нарушение.
Собственно, если дело касается наследственности, мы абсолютно бессильны...
Мы оба глянули в сторону дома. Миссис Сноу наблюдала за нами в окно,
заметив, что мы смотрим в ее сторону, она опустила занавеску.
- Я должен навестить пациента, - произнес доктор.
- Может, мы поговорим о нем еще как-то? Даже если Фриц невиновен, как
вы утверждаете, чем-то он, несомненно, связан с основным подозреваемым в
убийстве Стенли, - я рассказал ему об Элберте Свитнере и найденной Килси
студентке, которая его видела. - С другой стороны, известно, что Фриц имел
доступ к орудиям, которыми выкопана могила. Более того, он признается, что
похоронил Стенли...
Доктор медленно покачал седой головой.
- Если бы рухнуло небо, Фриц также приписал бы себе вину. Честно
говоря, весьма вероятно, что Стенли сам себе вырыл могилу.
- Мы с помошником коронера допускали возможность этого...
- Учитывая факты, это более чем возможность, - отрезал Жером. -
Осматривая тело Стенли, я обнаружил мозоли на его руках.
- Что за мозоли?
- Самые обычные. На обеих ладонях, - доктор похлопал широкими
пальцами правой руки по открытой ладони левой. - Появились в результате
механического воздействия, идентичны тем, которые появляются от лопаты на
руках непривычного человека. Хотя, конечно, трудно поверить, чтобы кто-то
сам копал себе могилу...
- Возможно, кто-то вынудил его, - ответил я. - Эл Свитнер, этот
человек в парике, был рецидивистом. Он мог стоять над Стенли с пистолетом
в руке. А, возможно, у Стенли были другие поводы копать...
- Какие?
- Не знаю. Возможно, он сам хотел закопать кого-то. С ним была
молодая девушка... И его сынишка...
- Что же случилось с ними?
- Именно это я еду сейчас выяснять.
23
К Заливу Дюн вела крутая боковая дорога, отходящая от шоссе N_1. Над
созданными ветром дюнами, уходящими вдоль берега на север, вглубь
континента плыли тучи, словно развивающиеся флаги. Они предвещали шторм.
Павильон при въезде в национальный парк был заперт и пуст. Не
задерживаясь, я доехал до стоянки, с которой открывался вид на океан.
Метрах в ста от берега, там, где разбивались волны, лежала на боку
"Ариадна". Дальше кружила стая пеликанов, время от времени ныряющих за
рыбой.
С пляжа за яхтой наблюдали три человека. Не те, кого я искал. Ближе
всех стоял мужчина в форме охранника национального парка, а рядом с ним -
двое парнишек с длинными, выгоревшими на солнце волосами, опирающиеся на
серфинговые доски.
Я вынул из багажника бинокль и навел его на яхту. Шлюп потерял мачту,
такелаж свисал через борт, словно порванная сеть. Корпус, казалось,
раздулся от воды. Яхта тяжело двигалась на прибойной волне, то и дело
снова тяжело опускаясь на бок. Я поймал себя на том, что тяжело дышу в
такт прибою.
По деревянной лестнице, полузасыпанной песком, я спустился на пляж.
Охранник повернулся в мою сторону и я спросил его, спасена ли тройка с
яхты.
- Да. Они добрались до берега.
- Все трое?
- Да, сэр. Вот эти парни очень помогли.
Следуя за движением его руки, я повернулся к парнишкам с досками. Они
глядели на меня не больно уважительно, видно, не слишком доверяли
взрослым.
- Ничего с ними не случилось, - заявил старший, и оба в унисон
кивнули светлыми головами.
- А где они теперь? - спросил я.
Парнишки пожали гибкими плечами.
- Кто-то приехал за ними на машине.
- На какой машине?
Паренек указал на охранника:
- Спросите у него.
Я повернулся к мужчине, производившему впечатление устроенного на
