большими ушами и почти без волос казалась странно голой, как-будто
ощипанной. На длинном лице тускло светились тревожные светлые глаза.
Глубокие печальные складки тянулись вниз от крыльев большого обвислого
носа.
- Иди же сюда, - сказал он медсестре. - Ради бога, поговори с ней. Я
не могу всего этого слышать.
У него был высокий и быстрый голос, дрожащий от гнева и беспокойства.
Женщина холодно оглядела его, затем бросила взгляд на меня.
- Идем, - нетерпеливо проговорил он, протягивая к ней костлявую
красную руку. - Я не могу с ней справиться.
Она пожала плечами и прошла мимо него в дверь. Он отпрянул от нее
всем своим телом, словно она излучала невыносимую жару. Я вышел из дома.
Люси вышла через пять-десять минут. Я сидел в парикмахерской возле
дома доктора Беннинга. Передо мной было двое мужчин. Один сидел в кресле,
ему брили шею, а другой читал газету. Читающий был немолодым и полным, в
коричневом пиджаке из верблюжьей шерсти. На его щеках и на носу были
красные прожилки.
Когда мимо парикмахерской прошла Люси, он торопливо встал, надел
засаленную панаму и вышел на улицу. Я подождал и последовал за ним.
- Но вы же следующий, сэр! - крикнул мне вслед парикмахер. Я
оглянулся с другой стороны улицы. Он все еще стоял у окна, делая
зазывающие жесты зажатой в руке бритвой. Человек с прожилками на носу был
на полпути к следующему углу, почти возле Люси.
Она снова привела нас на станцию. Когда она подошла к ней,
пассажирский поезд на север как раз отходил от платформы. Люси встала, как
вкопанная, на платформе и стояла до тех пор, пока его дым не рассеялся
среди холмов. Человек в пиджаке из верблюжьей шерсти наблюдал за ней,
пригнувшись бесформенной глыбой за штабелем упаковочных клетей под навесом
багажного отделения.
Люси повернулась и вошла в здание станции. Узкое окно под аркой
позволило мне лишь частично видеть комнату ожидания. Я перешел к другому
окну, игнорируя человека за штабелем упаковочных клетей и не пытаясь
поставить его в своей памяти на нужное место. Люси стояла у билетной кассы
с зеленой банкнотой в руке.
Мужчина направился ко мне, прижимаясь тучным телом к стене, будто
ветер мешал ему двигаться нормально. Он положил на мою руку два мягких
белых пальца.
- Лю Арчер, не так ли?
Его речь был намеренно шутовской и сопровождалась самодовольной
улыбкой.
- Что еще за игру вы затеяли?
Я стряхнул с руки его пальцы.
- Ты меня, мальчик, не проведешь. Я хорошо тебя помню. Ты был
свидетелем по делу Сэллера, и работу ты проделал неплохую. Присяжные
побили защиту. Макс Хэйс, - представился он.
Он снял свою панаму, и над его лбом вздыбился хохолок рыжеватых
волос. Под ним, как вишни, живо сверкали умные темные глаза. Его легкая
улыбка хранила скромное обаяние и говорила о том, что он сделал прыжок в
мужественность и зрелость в сорок и сорок пять лет, не прилагая к этому
никаких усилий.
- Хэйс, - повторил он, словно уговаривая. - Максфилд Хэйс.
Я вспомнил его на процессе Сэллера. Вспомнил также, что он лишился
своей лицензии за сговор с членом суда на другом процессе по делу об
убийстве.
- Я знаю тебя, Макс. Так что тебе надо?
- Давай прошвырнемся через улицу, я поставлю тебе выпивку и мы
вспомним старые времена и все прочее.
Он говорил мягко, но настойчиво, и слова выкатывались из его губ
легко, как пузыри. Его дыхание было таким сильным, что к нему можно было
прислониться.
Я посмотрел на Люси. Она стояла в телефонной будке на дальнем конце
комнаты ожидания. Ее губы были плотно прижаты к микрофону и шевелились.
- Спасибо, не сейчас. Мне нужно сесть на поезд.
- Опять ты надо мной шутишь. В ближайшие два часа не будет никаких
поездов в любом направлении. Значит, тебе можно не беспокоиться о том, что
девчонка удерет, не так ли? Она сможет воспользоваться своим билетом не
раньше, чем через два часа.
Его лицо засветилось усмешкой любителя пошутить, как будто он
умудрился подсунуть мне сигару со взрывчаткой.
Я почувствовал себя так, словно он именно это и сделал.
- Шутит кто-то еще. У меня для этого нет настроения.
- Ну, ну, не стоит так. Ты не должен обижаться.
- Оставь это Макс.
- Как мы можем заниматься делом, если ты даже не хочешь поболтать о
новостях?
- Отойди, ты мне свет загораживаешь!
Он сделал небольшой круг и снова поднес ко мне свою самодовольную
улыбку.
- Здравствуй и прощай, мальчик! Мы находимся в общественном месте и
ты не имеешь права меня выгонять. А потом, у тебя нет монополии на это
дело. Если бы мы откровенно поговорили, то оказалось бы, что ты даже не
знаешь, в чем суть дела, готов держать пари. Здесь приоритет мой.
Я не мог не заинтересоваться, и он это понимал. Его пальцы вернулись
на мою руку, как бумеранг.
- Люси - моя добыча. Я пошел на риск и взял ее на прицел. Я подписал
с ней контракт на семь лет и, когда уже подобрался к наличным, то на моем
пути возник ты. На моем алкогольном пути.
- Слишком много слов, Макс. Сколько в них правды?
- "Ничего, кроме правды, да поможет мне Бог".
С насмешливой торжественностью он поднял руку.
- Не вся правда, конечно. Всей правды я еще не знаю, да и ты тоже.
Нам нужно обменяться своими знаниями.
Люси вышла из телефонной будки. Когда она оказалась на открытом
пространстве, ее тело как-то сжалось. Она села на скамейку, положила ногу
на ногу и подалась вперед, как будто у нее начались колики в животе.
Хэйс слегка подтолкнул меня. Его влажные глаза сияли, видимо, он был
уверен в себе.
- Я знаю, что за этим делом стоят большие деньги.
- Сколько?
- Пять кусков. Готов быть с тобой в пополаме.
- Почему?
- Простая предосторожность, дружок.
В отличие от большинства закоренелых врунов, он умел эффектно
использовать правду.
- Ударь меня - и я готов. Выстрели в меня - и я истеку кровью.
Напугай меня - и я потеряю над собой контроль. Я не из числа храбрецов.
Мне нужен партнер, который не бросит меня.
- Или мишень?
- Что за гадкая мысль! Это дело легальное, поверь мне. А легально не
часто удается перехватить кусок в двадцать пять сотен.
- Продолжай.
- Минутку. Обменяемся знаниями, вот что я предложил. А ты пока не
сказал мне ничего. Например, о том, что наговорила тебе эта леди.
- Леди?
- Женщина, дама, кто она там. Та, с мальчишеской прической и
бриллиантами. Она тебя наняла?
- Ты все знаешь, Макс. Похоже, что я не смогу сообщить тебе ничего
нового.
- А ты попробуй. Так что же она тебе рассказала?
- Кое-что о пропавших драгоценностях. Но это звучало не очень
убедительно.
- Все же лучше той чепухи, какую она наболтала мне. Знаешь, что она
мне наговорила? Будто девушка была служанкой ее покойного мужа, а когда
тот умер, то оставил ей что-то по завещанию. Она же - душеприказчик, и
должна, во исполнения желания покойного мужа, найти Люси и заплатить.
Он передразнил унину фальшивую сентиментальность.
- Она, наверно, решила, что имеет дело с идиотом.
- Когда это было?
- С неделю назад. Я добрую неделю рыскал в поисках этой черномазой.
Он бросил злобный взгляд в окно на согнутую спину Люси.
- Я ее нашел, и что же происходит? Звоню своей доброй нанимательнице,
прошу дальнейших инструкций, а она меня вышибает.
- Что она хотела узнать, Макс?
- А ты со мной в деле?
- Зависит от обстоятельств.
- Дьявол. Я предлагаю тебе половину в крупной сделке, а ты говоришь,
что это зависит от обстоятельств. Я перед тобой весь, как голенький, а ты
молчишь, как устрица. Это не этично.
- А пять кусков этично?
- Я же тебе обещал... Я уже горел, я уже терял свою лицензию...
- Никакого шантажа?
- Абсолютно. Если хочешь знать чистую правду, то вот она: дело
настолько легально, что я его боюсь.
- Хорошо. Вот что я думаю. Ей нужна совсем не Люси. Люси - путь к
кому-то еще.
- Быстро соображаешь. А ты знаешь, к кому именно?
- Имени я не знаю.
- Ага.
Его улыбка была полна превосходства своего знания.
- Это он. У меня есть его имя, приметы и все остальное. А эта малышка
должна вывести нас на него.
Хэйс отдался своей эмоциональности. Его вишнево-карие глаза
выкатились из орбит, руки поздравляли одна другую. Для меня же его история
была слишком хороша, чтобы быть правдой, но она была правдой.
Люси внезапно выпрямилась, вскочила на ноги и кинулась к выходу. Я
оставил Хэйса и последовал за ней. Когда я завернул за угол станции, Люси
садилась в зеленый "форд". За рулем сидел Алекс Неррис. Машина отъехала
прежде, чем захлопнулась дверца.
На стоянке за станцией было одно такси. Его шофер, развалившись,
дремал на переднем сиденье. Форменная фуражка закрывала верхнюю часть его
лица, рот был широко открыт. Он храпел. Уголком глаза я увидел, что "форд"
повернул налево к шоссе.
Я потряс шофера за плечо. Он был маленький и седой, но рвался в бой.
- Полегче, полегче, пожалуйста. Что такое?
Я показал ему деньги.
- Давайте за тем "фордом".
- Ладно, ладно, полегче.
Макс Хэйс намеревался устроиться рядом со мной, но я захлопнул дверцу
перед его носом, и такси рванулось с места. Мы выехали на шоссе и успели
заметить, как "форд" повернул налево, где дорога пересекалась с шоссе на
Лос-Анжелес. На перекрестке нас остановил красный свет. Прошла целая
вечность, пока он сменился на зеленый. Мы быстро выехали из города и
помчались по шоссе. Никакого "форда" не было видно.
В пяти километрах от города я велел шоферу повернуть.
- Извини, - сказал он. - Я не мог ехать на красный свет при таком
движении. У тебя неприятности с этими людьми?
- Нет, ничего.
Когда я вернулся на станцию, Хэйс уже ушел. Это меня вполне
устраивало. Я заказал завтрак - самую безопасную еду в этих стационарных
закусочных - и, приступив к еде, обнаружил, что голоден.
Было немного больше пяти, когда я покончил с беконом и яйцами. Я
вернулся пешком в мотель "Горный вид".
6
Ключ Люси, со свисавшим на медном кольце номером, торчал в двери.
Повинуясь импульсу, я постучал. Никакого ответа. Я оглядел двор,
погруженный в истому жаркого вечера. На дальнем его конце в прицепах, как
сверчки, щебетали дети. Я снова постучал и, не получив ответа, нажал ручку
и вошел в комнату. Люси лежала почти у моих ног. Я закрыл дверь и
посмотрел на часы. Пять семнадцать.
Жалюзи на окне были опущены, свет проникал в щели между планками, и
пылинки в его полосках отплясывали пляску святого Витта. На стене возле
двери находился выключатель, и я нажал на него ключом. Желтые стены
сомкнулись вокруг меня, потолок с кольцами концентрических кругов сдавил
голову. Круг света падал прямо на лицо Люси, на ее серое, как глиняная
маска, лицо, плавающее в луже черной крови. Ее перерезанное горло зияло,
как пасть грифа.
Я прислонился к двери и немного отодвинулся от Люси, но смерть уже
связала меня с ней крепче, чем любая церемония.
Одна рука ее была вытянута и возле распростертой на полу ладони
сверкнуло что-то металлическое. Я наклонился и посмотрел. Это был ручной
работы нож с кривым пятнадцатисантиметровым лезвием и черной деревянной
рукояткой, украшенной резными листьями. Кровь застыла на нем пятнами.
Я переступил через тело и подошел к кровати. Она была точно такая же,
как и в моей комнате. Зеленое покрывало было смято в том месте, где она
